Идея мистера Руслана. Он же Карлик Квин.
Он же г-н Даркнет.
Шибари.
По роскошному ресторану с дюжиной шикарных блондинок в обнимку гордо шествовал один жирный ублюдок, пердун-миллиардер Эстебан Альбидов, el pidor, не подозревающий о том, какой тёплый приём его ждёт от одного сталкера по масти.
— Что будете заказывать, мсье? — подозрительно оскалился официант, сверкнув хитрыми зелёными глазами.
— Но это же не французский ресторан. Я даже не уверен, что это вообще ресторан...
— Я знаю это, ублюдок! — отшвырнул поднос в одну из моделей официант и вставил пушку в рот Эстебана.
— П-постойте, может...
— Заткнись на хер, придурок! Настал час расплаты.
Мужчина выстрелил в голову «ублюдка», череп раскололся на части, начала хлестать кровь, блондинки запищали от страха, главный герой сего светопреставления чинно вышел из оруще-блюющей залы под аккомпанимент оперы Бизе.
Месяц назад.
Дадзай сидел на краю моста, дрыгал ножками, вертел головкой направо-налево, напевая мелодию. В наушниках соната Бетховена. Рация как всегда рядом.
Голос, состоящий из толчка, прервал его раздумия, буквально порвал анал.
— Ты знаешь, богатые сучки привыкли заглатывать бананы белых и шланги чёрных.
Из рации раздался жалкий низкий сексуальный голос:
— Цель к тебе приближается, будь готов.
— Спокойно, Джимми, всё под моим чутким контролём.
Описание Дадзая Ошима. Орихаря Изуя от слова Дадзая: молодой, лет 27, отшиватель баб, стройный высокий, чёрные волосы как у чеченцев, чёлка-разводка, волнистые прядки по скулы, тёлка-рогатка под ручкой по жизни, классное орало.
Проезжает под мостом серебристый внедорожник, отечественный автопром «Лада». Додзя спрыгнул на тачку, сломал левую руку, тушка слетела. Помял крышу, истерично засмеялся, ноя и скуля.
— Неважная была идея!
Двумя руками ухватился за крышу машины, свалился с неё. Вытащил цель — у мужика была сломана шея и не было пульса. Дадзай на хрен упал в обморок.
Додзя с забинтованной рукой в гипсе сидит в допросной, его пытает с пристрастием новая сотрудница, амбициозная молодая практикантка.
— Среди чёрных бананов я тебя не разглядел.
Додз качался на стуле, ноги на столе. Практикантка со всей силушки богатырской двинула по стулу, хотела, чтобы он свалился, но он быстренько сменил положение в пространстве.
— Знаешь, что это, козёл?
— Сколько тебе лет, малышка?
— Какое тебе дело, ублюдок?
В ходе допроса он выведывает о ней всю её суть.
Психопаспорт он составляет, короче.
— Хоть у меня нет разрешения стрелять в допросной комнате, но ради тебя я нарушу запрет.
А он на это лишь с лёгкостью называет модель ее оружия и какие патроны для него пригодны.
— Давай проверим?
Заходит главный, прерывает допрос, Додзю тащат на разбор полётов с костоломами.
— До встречи, малышка. Кстати, ты забыла снять с предохранителя!
Его посадили в кресло, Додз снял наручи, рядом два буйвола. Додзи проверил, есть ли камеры, закурил сигару Тай Ланда, связного между правительством и полицаями.
— Удивлён, что вообще удалось тебя сюда привести.
— Другие мальчики на побегушках закончились?
— Забыл сколько убийств на твоем счету?
Флешбэк с Аве Марией, когда он прикончил сотню за вечер. По доброй воле.
— Убил, расчленил, взорвал, натянул, кхе-кхе, вскрыл вены ложкой, задушил в ванне, и это только за эту наделю!
Тебе светит 18 пожизненных сроков! Ты не сидишь только потому, что таких отбитых ещё поискать надо.
Начнём с трупов, которые ты вскрываешь в своём гараже по пятницам...
— Ах, ты следишь за мной? Я знал, старый извращенец!
— Да что ты? Это моя работа, сынок, — знать всё о таких, как ты.
— И о каких же? — нагло ухмыльнулся Черноголовка.
— Конченных психопатах. Ты и живых людей неплохо скрываешь. В твоём подвале уже чёртову тучу лет стоят камеры.
— Ясно с тобой всё, Тай. Буду знать, кто дрочит на меня по вечерам, — закатил глаза Дадзай, но тут же перевёл их обратно на мужчину. — Что за новая баба в нашем гей-клубе?
— Карина Шмидт. Она ещё даст тебе просраться, уж поверь. Мать умерла во время родов, а отца убили в Сирии. Окончила Оксофорд, балетную школу, мастер капоэйры, работала шеф-поваром, по совместительству личным ниндзей у Обамы...
— И только-то? — выгнул бровь вечно недевольный парниша. — Нагну меньше, чем за йоктосекунду.
— Кончай придуриваться, Дизастер! — терял терпение Тай Ланд.
Абель Тай Ланд был типичным работодателем таких, как Дадзай.
Невызывающий, ненавязывающийся, довольно примитивный в плане поведения с подчиненными, не стремился к мировому господству, хоть и имел нужные для этого ресурсы. У него была дочь, Лиза Лэндон, бесследно исчезнувшая 20 лет назад.
Внешне Тай был внушителен и благоразумен, не давал поводов для сомнения в его власти над прочими. Высок, грубовато сложен.
— Дадзай, не желаешь вернуться в порт, на должность одного из главных?
— Нас, как говориться, и здесь неплохо кормят.
***
— Я тоже отказываюсь работать с живой девушкой!
— Теперь мне не так противно, как обычно!
— Тот, кто будет читать это, подумает, что Дадзай должен будет забить её в переулке.
В его жилах крепкий бульон племени гавайских апачей, японцев и русских немцев.
Путешествие в Вашингтон, каннибал.
Умеет: вырубать людей, знает точки на теле, треугольник, прогиб, нагиб, рукопашка, каратэ, дзюдо, капоэйра, самбо.
Служил в отрядах спецназа, в его послужном списке куча наград, от которых он отказывался, на хер они ему нужны,
— Было разумно отправлять психопата-вояку с Кариной?
Поехали поймать контрабандиста, никто не может найти его, практикантка всё быстро схватывает, способная, свежим взглядом.
В переулке.
У местной банды нарисовалась проблемы в форме Дози и неопытной Карины, все, что она умеет, это основы рукопашного боя и чуток психологии. Сертификат по капоэйре был напечатан на принтере. Она обалдела от умения Додза.
— Где сидит главный?
Ему дают координаты главаря местной мафии, выходят на след Билла, сына Эстебана.
Он натянул на себя кожу протеже Билла.
Карина взбесилась из-за того, что Дадзай кладет всех подряд, она пытается остановить эту секс-машину.
— Дадзай, какого хера?!
Дадзай притащил с собой ноги Билла.
Крипово улыбаясь, он швырнул поднос с конечностями в угол. Сладкие воспоминания о том, как он засунул пистолю в рот ублюдку, грели его... что-то грели, короче.
USP-S торчит из кармана, холёные белые перчатки на руках, волосы как в аниме, аки у Дадзая из «Великих», кепочка курьера на оригинальной шевелюре.
У очередного ублюдка разорвался череп. Вклочья. Из него хлестала кровь фонтаном.
Просто шика-шоколадка.
Никто никому не скажет, что ты толкаешь наркоту время от времени.
Теперь появилась ещё одна причина укокошить Карину и натянуть ее кожу на какое-нибудь животное.
Телик заискрился, когда он нажал на пульт, заморозив её.
— Кариша, ты втащила мне по самое не балуй.
— Как неожиданно и приятно, Дизастер. Эти чувства — ком в моём горле.
— Ком в твоём горле несколько иной консистенции.
***
Все, что тебе нужно.
— Не ищи здесь смысл, — мило оскалился он. — Они мечтают стать мной, но у них, ****ь, не выходит. Я лоялен. Мой гений на уровне Вуди Аллена. Меня не пустят в рай, я Каратель. А ты слишком много смотришь телевизор и не хочешь стать с колен. Я сумасшедший доктор, провожу эксперименты, чтоб Нобеля получить. Аплодисменты, мать вашу. Я редко пью алко. Ты не знала? И ещё кое-что.
I don’t give a fuck, сучка.
— Это твоя погибель.
Глубоко в её горле запотел «стеклопакет». Всё это наводило мрак. Старшие говорили ему никого не слушать. А её марафет уже был безнадёжно испорчен. Темно. Играет «Heltah Skeltah».
— Я даю им то, чего им не хватает. А они знают мой баг. Тяжёлый случай, хуже быть не может. Прилип так, что не помогут адвокаты. Крепко за яйца взяли... Но таких, как я, увы, больше не делают. Все эти новые ублюдки... Они скороспелые. Деньги плывут в мои объятия. И всё больше! Вся эта игра — это дар или проклятье? Я не тусуюсь с этими болванами. Они похожи на ходячие тени.
— Люди приходят и уходят. Но эта музыка...
Заезженная пластинка в сотый раз проигрывала Бетховена.
— Эта музыка будет жить вечно.
— Все проблемы от того, что ты просто так болтаешь. Не ****и. Меня от твоего базара дико сушит...
— Ту мач айс он ми, детка. Меня не видит тепловизор.
Ты знаешь кто они и как ведут себя без денег. Только дурь даёт мне каплю сил на существование от заката до рассвета. Я уже большой дядя. И я до сих пор продаю. Ты знаешь что, знаешь кому. Очередной мудак пытается говорить за меня. Там, куда ты лезешь, — не место папиным дочкам. Эта топь — моя обитель. Лучше надень очки, я появлюсь как Сверхновая. Старшие говорили мне никого не слушать. Поэтому и не дружу с законом. Сначала я просто хотел кушать. Потом втянулся.
***
— Привет, папочка!
— Привет, солнышко!
Дизастер выстрелил в дочь с расстояния примерно в пять метров. Девочка, корчась, издала протяжный писк. Ну а после отключилась. — Больной ублюдок, что ты наделал?! — заверещала на всю округу фигуристая блондинка. — Тварь! Я убью тебя!
— Успокойся, Кьяра, с ней всё в порядке, — на полном серьёзе заверил Дадзай, глядя на лежащего без чувств ребёнка.
— Сволочь... — со слезами на глазах побежала к дочери Кьяра, но чуть ли не была отправлена в нокаут заботливым папашей.
— Так, а теперь вставай, детка, — склонился над бледнолицей девочкой с пухлыми розовыми губками киллер. Опустившись пониже, чтобы проверить дыхание на всякий случай, хотя и это он считал излишним, Дадзай чуть не лишился носа — тонкие шустрые пальчики схватили его за ноздри.
Мгновение ока — и девочка с вертушки заехала отцу по челюсти. Сальто в воздухе — и она приземлилась прямо на лобешник. — Заслуженно, поправив челюсть, довольно проговорил Дизастер. Юная была готова нанести последний удар, но Дадзай без лишней мороки перехватил её в воздухе.
— Блин, папа, опусти меня на землю! — затарабанил по его ногам недовольный ребёнок.
— Нужно прикрывать тылы, детка, — мужчина перевесил дочь на плече и легонько постучал по спинке. — Носишь всё-таки? Умница.
— А если бы нет?
Дадзай лишь пожал плечами и с непоколебимой уверенностью ответил:
— Нет, Летти, ты с трех лет таскаешь его. А уж при встречах со мной, — он иронично выгнул бровь. — И подавно.
— Ублюдок, не смей трогать мою дочь!
— Кьяра, зайка, пупсик, ангелочек... — Дизастер попытался остановить умышленное насилие в его адрес со стороны разъярённой мамаши Летти. Безуспешно. Получил лишнюю оплеуху за сопротивление.
— Заткнись на хер, придурок! — пощёчина вышла смачной и заливистой, она давно мечтала повесить отца девочки на дыбы и ломать рёбра по одному раскалёнными щипцами. — Козёл, да как ты...
— Я же сказал — прекрати истерику, — с ледяным хладнокровием в голосе, по слогам диктовал Дизастер. Для лучшего усвоения информации. — Мне захотелось ещё раз взглянуть на неё. Она уже совсем большая.
Он непривычно растрогался. В минуты приступа любвеобилия к своей девочке Дадзай мог себе позволить эту маленькую слабость. Летти была его отдушиной. И переживал за неё бесстрашный воин больше, чем за кого бы то ни было на этой проклятой земле.
— Насмотрелся? — нетерпеливо бросила жёнушка, уперев руки в боки. — А теперь убирайся отсюда. Здесь тебе не рады.
— Если узнаю, что этот урод к ней лезет...
У Кьяры имелся какой-то ухажёр. Эта женщина не могла жить спокойно...
— Единственный урод, что никак не может оставить нас в покое — ты, Дизастер.
Раздражённая испанка закопала все стрессы, связанные с деятельностью бывшего мужа где-то глубоко в себе. Заново мотать нервы не было ни сил, ни желания. Возраст уже не тот.
— Знаю, я испортил многое. Но, пожалуйста, — Дизастер смотрел на неё так, как уже давно разучился — с жалостью и мольбой. — Ты знаешь, я никогда и ни о чём бы не попросил. Тем более тебя. И перед тобой, детка, я в неоплатном долгу. Ты вырастила её настоящим бойцом. Я горд ею. Не отнимай её у меня.
— Я не ломала твою жизнь, Дадзай. Ты всё сделал сам. Потопил последние надежды на мирное существование. С тобой у нас не было будущего. И ты прекрасно знаешь об этом.
Воспоминания били по вискам. Побочный эффект прошлого. Он понимал, что уже давно потерял их. Но принимать эту внеочередную жестокую реальность было как никогда тяжко.
Дадзай ничего не чувствовал. Будто умер преждевременно. И жалко. Его выкинули из их жизни. Как ненужный мусор. Жизнь разрушала и уничтожала всё, что он любил. Но кое-что он испортил сам.
Безудержно пропивал все доллары и евро, стремясь сохранить последнюю нервную клетку после войны. Семейная жизнь превратилась для него в ад. Он и не был её частью по сути. Призвали буквально сразу после рождения Летти. Дадзай помнил её малюсеньким лысым комочком с острым прищуром.
«Она будет что-то с чем-то», — без конца повторял Дизастер с нескрываемым бахвальством. Другой дочери у него быть и не могло.
При всей его психической неуравновешанности и Кьяриной горячности с примесью чрезмерной вспыльчивости, она желала видеть свою дочь послушной пай-девочкой. От этих жалких попыток создать уголок спокойствия на вершине вулкана становилось грустно.
На Кьяре женился по залёту, толком и не знал её. Она работала стриптизёршей в местном клубе. Иногда и ночной бабочкой побыть не брезговала. Собственно, вот и вся их невероятная история любви. Ребёнок в планы ветреной испанки не входил. И неуёмный Дизастер был бельмом в глазу. Но нечто в ней колыхнулось при виде него. Харизматичный молодой иностранец внушал доверие. Авось, заберёт её из этого ада? В итоге же с дитём в подоле оставил на произвол судьбы. В одиночестве воспитывать дочь. Ненавидела ли она его? Мягко сказано. Мечтала ли она всадить пулю ему в лоб? И не одну.
— Детка, — обнял девочку Дизастер, позволяя себе расслабиться. Всего на секунду. — Не слушай свою мамашу. Я люблю тебя, и всегда любил. И любого порву, кто посмеет причинить моей малышке боль. Не забывай, что у тебя есть отец. Пусть и не самый образцовый. Но уж какой есть. И каждое мгновение своей жизни я думаю о тебе, Летти.
— Папань, не парься так, — рассмеялась девочка в ответ на порыв чрезмерной и несвойственной отцу сентиментальности. — Выше нос, а то совсем раскис! Я не дурочка, сама всё понимаю. Мама хоть и злиться, но тоже любит тебя. Она колючая и из-за смерти бабули, в том числе. Нам не хватает тебя. Мне не хватает...
Летти застыла со стеклянными глазами, в мгновение ока приказав себе держаться стойко. Она не плакса и не нюня. Она дочь Дадзая Дизастера. Нужно держать планку. Для семилетней девочки Летисия была даже чересчур умна, что не было присуще ни одному из её горе-родителей.
Блудный папа без лишних слов прижал к себе несмотря ни на что любящую дочь. Придёт день, когда они смогут кататься на конях, будто герои спагетти-вестернов, и играть в «сдохни или умри» без всяких ограничений в неумолимо бегущей лавине времени. Он умел ждать и выжидать. Осталось и Летти как можно дольше придерживаться приемлимой для него позиции.
— Клянусь, это временно...
— Не нужно. Не обещай, если сомневаешься.
Здравствуй и прощай. За наше счастливое детство.
Одиночество вернулось.