Случилось это вечером, когда ошалелый ветер вырывал с корнем волосы деревьев, и нёс их золотистые глянцевые локоны в пустоту темнеющих улиц. Непогода слонялась по городу, горланя буйные песни охрипшим, простуженным голосом. Продрогшая сырость, заползая за воротники, обнимала шеи прохожих, вкладывая в людские головы мысли о воспалении лёгких и о пропитанных лекарствами больничных коридорах. Люди спешили домой, чтобы обернуться дестью одеялами, чтобы согреться горячим чаем, чтобы скрыться от бушующей стихии в тепле и уюте. А может они скрывались от тревоги, клубящейся в тучном воздухе? Известно ли им, что когда природа находится в дурном расположении духа, свершаются всякие престранные случаи? Быть может и так.
Итак, люди торопились домой, а случай не преминул явиться пред лицом одного из прохожих, пред лицом некого молодого задумчивого человека. Почему пред его лицом, а не пред лицом какого-то другого – немолодого, не задумчивого, а быть может и не человека?.. Кто ж теперь скажет почему? Уж точно не автор этого произведения! Дело автора повествовать, а дело читателя изнурять себя догадками, вариантами и прочее и прочее… Ну да оставим пустословие болтливым и последуем за неким молодым человеком.
Он медленно пересекал чернеющую слякотную улицу, спрятав озябшие руки в перчатки, вжимая непокрытую голову в плечи. Тревожные мысли неосторожно выглядывали из его беспокойных глаз, неразборчивые чувства трепетали в бессвязных движениях его рук; он ожидал чего-то, а потому шёл медленно и тихо. И вдруг, наряжённый ожиданием слух, различил среди сердитых возгласов непогоды чёткие звуки… Топ-топ-топ-топ… Это чьи-то шаги – тихие, но уверенные. Кто-то шёл за ним, ровно и неторопливо, след в след, след в след. Дрожь змейкой скользнула по телу и затаилась в кончиках пальцев. Он хотел обернуться и не смог… А навязчивые шаги продолжали звучать за спиной, отдаваясь глухим эхом в висках. Казалось, ещё мгновение, и он кинется бежать, не разбирая дороги, зажмурив глаза и зажав ладонями уши; ещё мгновение и… и ещё мгновение, и ещё много мгновений канули в небытие, но ноги его не желали внимать голосу разума и продолжали идти размеренно и спокойно. А шаги за спиной всё не прекращались. Они издевательски топали, хлюпали, шуршали гравием, они сводили с ума. Вот-вот сейчас всё закончится, сейчас он не выдержит, остановится, резко обернётся и выкрикнет, обращаясь к шагам: «Что вам нужно от меня? Прекратите топать за моей спиной!!!». Он уже хотел совершить то, о чём подумал, но шаги внезапно стали стихать, растворяясь в дождливом воздухе, словно пятились назад. И тут он сорвался и помчался, не чуя ног по серому, захлебнувшемуся от воды асфальту, по вязким тропинкам; ринулся сквозь дворы, огибая молчаливые изваяния спящих домов; свернул налево, потом прошмыгнул за угол направо; и вот уже показались кирпичные стены его жилища; и вот уже прыгает перед слезящимися глазами подъездная дверь, которую надобно открыть, а потом захлопнуть, и ты в безопасности. Достигнув подъезда, он неожиданно остановился, измученный проливным дождём и липким, назойливым страхом. Долго ли он так стоял, прислонившись пылающим лбом к мокрой двери, шепча проклятья и выдыхая с воздухом ужас? Долго ли, коротко ли – этого нам не известно. Известно лишь то, что стоял он так до тех пор, пока его кто-то не окликнул по имени. Он отпрянул от двери, обернулся и прислушался… И вновь совсем рядом чей-то тихий голос мягко, но настойчиво позвал его… Он завертел головой, оглядываясь по сторонам, но никого не увидел. И вновь, уже издалека прозвучало его имя, как мольба о помощи; прошелестело увядающим листком; простонало, умирая вдали. Бестелесный голос, жалобно произносящий имя казался таким знакомым, что внутри всё перевернулось, зарыдало, заныло, и захотелось идти хоть на край света, чтобы узнать… И снова его позвал голосок, звенящий уже из-за угла дома… Он осторожно поспешил на звук… Только бы не спугнуть, только бы… Он тихонечко нырнул в темноту, сквозящую за углом… и… никого… там не было никого. Безнадежье шумно упало на усталые плечи, заставив его повернуть назад. Он сделал шаг, и ещё шаг, и остановился, чтобы в последний раз с тоской оглянуться, ничего не увидеть, и устало побрести прочь. Однако, не случилось ему ничего не увидеть, потому как взгляд его, окинув местность, наткнулся на скамейку, на которой сидела девушка, опустив голову так, что не видно было её лица. Она держала в руках засохшие цветы и беззвучно плакала. Он вздрогнул, вглядываясь в её скорбящий облик, в котором было что-то знакомое, но давно забытое. Стараясь не шуметь, чавкающей под ногами листвой, молодой человек крался к скамейке чуть ли не на цыпочках. И вот он уже близко; так близко, что различает жалобные всхлипывания и шелестящий шёпот.
– Кхе… – несмело заявил он о своём приближении.
Девушка подняла голову, и в это мгновение хмурая луна, возникнув из-за туч, осветила её бледное, испуганное лицо. Девушка ахнула и вскочила со скамейки.
– Ты кто? Что тебе от меня нужно? – задрожала она, роняя цветы.
– Не бойся, я ничего дурного не сделаю, я хочу лишь спросить… Можно?
– Спроси, – немного поколебавшись, молвила девушка.
– Зачем ты сидишь здесь одна ночью и плачешь?
– Я не знаю. А ты знаешь?
– Может, ты пришла, чтобы встретиться с кем-то?
– Может быть. А ты зачем здесь? Ищешь кого-то?
– Нет, – солгал он, – Просто так брожу по улицам и думаю.
– И ждёшь чего-то? Или кого-то? – она тревожно заглянула в его глаза.
– Нет, никого не жду, – забеспокоился он.
– Так не бывает, – возразила она. – Когда бродишь по улицам, всегда чего-то ожидаешь.
– Почему я должен отвечать тебе, ты ведь мне не ответила, зачем ты здесь, – схитрил он.
– Хорошо… – она помедлила, грустным взглядом провела по поникшим деревьям, и сказала: – Я отвечу тебе. Меня вдруг потянуло с необыкновенной силой из дома, чтобы выбежать в непогоду и иди, куда глаза глядят. Какое-то странное чувство шевельнулось во мне занозой, и привело меня сюда, на эту скамейку. И вот я сижу и жду, – вдруг в её глазах сверкнули слёзы, будто она догадалась о чём-то. – Уж не потому ли я пришла сюда, что ты позвал меня? – и она устремила на него искристый взгляд.
– А может так: это ты пришла ко мне? – он тоже догадался.
– К тебе? Я? Я же тебя не знаю.
– А я не знаю тебя. Но твоё лицо мне знакомо. Где я мог тебя видеть?
– Может во сне? У меня тоже такое чувство, что я тебя видела.
– Наверное так: мы где-то виделись, но не знаем друг друга.
– А может так: мы никогда не виделись, но знаем друг друга, – она улыбнулась, изгнав слёзы.
– Значит вот почему ты здесь: чтобы мы, наконец, увиделись!
– А может, потому что я тебя люблю, – вновь засияла она улыбкой.
– Ты же меня не знаешь! – засмеялся он её выдумке. – Зачем тебе меня любить?
– Ну не знаю. Наверное, потому что тебя нельзя не любить, потому что я не встречала таких, как ты… Наверное, потому что ты – это ты, а я – это я, – она снова подарила ему улыбку. – И люблю так сильно, что прибежала сюда, села на эту скамейку и стала тебя ждать…
– И позвала меня по имени… – намекнул он.
– Нет уж, дудки, это ты меня позвал, иначе бы я не пришла.
– Я и рта не раскрывал, не дурачь меня, – лукаво покачал он головой.
– Ты мог подумать, и вот я здесь, – ответила она, глядя на него прищуренным взглядом
– А если бы я не пришёл?
– Я бы всё равно ждала.
– А я бы всё равно не пришёл.
– А я бы тогда устала ждать и постучала бы в твою дверь.
– И сказала бы, что любишь меня? – с азартом спросил он, втягиваясь в какую-то странную игру.
– Не знаю, может и сказала бы.
– А если бы я сказал «нет»?
– Что ж, это твоё право.
– И ты бы продолжала меня любить? – изумился он.
– Ты чудак! – расхохоталась она. – Чтобы любить не нужно спрашивать разрешения, и ответа не нужно.
– Так ты нашла то, что искала?
– Наверное. А ты?
– Наверное, – засмеялся он.
– Спасибо тебе, ты меня спас.
– И тебе спасибо, – сказал он, и пронзительное предчувствие заклокотало в груди.
– Спасибо, – ещё раз молвила она и сделала шаг. И вот уже встреча рушится и летит с огромной скоростью; спешит окунуться в томные воды Леты.
– Подожди, ещё один вопрос… – почти выкрикнул он. – А что за цветы были в твоих руках?
– Цветы? – она наклонилась, чтобы поднять засохший букетик. – Теперь я точно знаю, что принесла их тебе, – сказала она, протянув ему букет.
– Мы ещё увидимся?
– В том случае, если ты опять меня позовёшь.
– Ну уж нет, если ты позовёшь меня!
– Фи, какой ты несговорчивый!
– Какой есть! Никто не заставлял тебя влюбляться…
– Ты чудак, ей богу! – крикнула она, убегая. – Увидимся.
– До свидания, – полетели негромкие слова ей вдогонку.
Он медленно шёл домой, букетик жёг ему руки, опровергая размышления о том, что случившееся было ни чем иным, как игрой болезненного воображения.
– Поживём – увидим, – шепнули губы, – или услышим.
Он шёл, а непогода шумела листьями, била дождливыми каплями по лицу и вообще она находилась в дурном расположении духа.