Нет искусства выше, чем искусство
живой речи, — эта истина неопровержима.
«Среди текста». О.Генри
Изнуренные полуденной жарой: даже в тени уже было под тридцать, мы с Максом Брагиным зашли в небольшое кафе освежиться живительным пивом. Здесь было прохладно и относительно тихо: народу - почти никого.
Мы заняли пустующий столик неподалеку от стойки, и Макс, человек очень сложной судьбы и натуры, залпом осушил свою первую кружку. Вторую он пил не спеша, помешивал в ней кусочком вяленой воблы и косился на телевизор, висевший на стене за спиной полусонного бармена. Там сообщалось о громком успехе криминальной полиции, сумевшей обезвредить шайку матерых преступников. Злодеи, похитив ребенка, вымогали у потрясенных горем родителей крупную сумму. При получении помеченных денег все они были задержаны.
- Конечно, - прокомментировал Макс передачу, – за детей из родителей можно вить даже морские канаты. Любые деньги заплатят. Но лично я презираю этот вид нелегального бизнеса. Он слишком грязный, и не достоин уважающего себя человека нашей интеллектуальной профессии… И благородней, и выгодней оказать родителям помощь в части устранения с ребенком каких-либо трудностей. Тогда они сами становятся в очередь, чтобы щедро одарить такого рода помощника…
Макс, предположив очевидно, что его замысловатое утверждение требует расшифровки и доказательства, продолжал:
- Помню, занесло нас с приятелем в один городишко на юге, и в этом не примечательном ничем городишке нам довелось лишний раз убедиться, что добро имеет большой перевес над зловредностью.
В той местности у очень богатых родителей была большая проблема. У них росла дочь, красивый и умный ребенок, но с серьезным дефектом: она заикалась. Родители ее были от этого в шоке, принимали все меры по устранению недуга, обращались и к местным врачам–дефектологам речи, и к столичным, но все бесполезно. Стали подумывать о заграничном лечении.
Об этом – и о ребенке, и о богатстве родителей, нам выболтал один тамошний парень, которому Серж, так звали моего компаньона, налил стопку водки, определив безошибочно, что у него можно выведать кое-какие нам полезные сведения.
- Да, - выслушав захмелевшего юношу, сказал сочувственно Серж, - для девочки быть заикой – большая беда. Уже в школе ее ожидают реальные сложности. И чем она будет старше – тем пагубней… Несчастной семейке надо непременно помочь.
И Серж, как человек сердобольный и предприимчивый, взялся продумывать план оказания благотворительной помощи зажиточным аборигенам.
- Если традиционная и научная медицина бессильна, - рассуждал он, глядя на потолок, - а она, как мы видим, бессильна: иначе, зачем так гоношиться родителям, - то надо использовать нетрадиционные пути и методы. Нам надо найти человека, владеющего такими искусствами. А они сейчас есть в любом обитаемом околотке.
Мы с ним были тогда «на мели», на грани банкротства, но все-таки я спросил с осуждением:
- Предлагаешь заработать на несчастье ребенка?
- Как ты мог такое подумать? – обиделся Серж. – Я сам вырос в бедности!
Ссылка на бедность, как мне показалось, была не очень уместна, но в его словах было главное - он не делает ставку на вымогательство, и я успокоился. Но Серж так вломился в амбицию за мое подозрение в его непорядочности, что разразился целым потоком речей и подробностей о своей безрадостной молодости. Он говорил, говорил, и вдруг заявил, что он сам был когда-то заикой.
Увидев мою изумленную недоверчивость, он высокомерно сказал:
- Да! Был! И помогла мне знахарка! Помню, она стучала деревянной ложкой по лбу и заставляла петь за ней пионерскую песню: «Взвейтесь кострами, синие ночи!»
Серж так горячо и зажигательно говорил, что я завороженно слушал его краснобайство и даже забыл уточнить, о чей лоб всемогущая бабка стучала чудотворной чумичкой.
Концом его пространной и пламенной речи было повторное утверждение: родителям и девочке надо помочь.
- Но как? – задал я деликатный вопрос. – Знакомых колдунов мы с тобой не имеем, а сами в медицине – большие, если честно, профаны, несмотря на опыт по продаже китайских таблеток от геморроя и на твое красноречие. Вот сейчас ты заливался таким соловьем, что даже я, человек, который знает тебя до мозга костей, заслушался тебя, как вчерашний школяр. Ты – прямо античный оратор, но…
- Вот, именно, - перебил меня Серж, - таким я и стал! От косноязычия меня излечила деревенская бабка. Знахарка... Так и здесь, я тебе повторяю, нужен нетрадиционный подход, и нам его придется найти.
Через пару дней Серж объявил, что у него уже есть на примете подходящая женщина.
- Не шарлатанка?
- Нет, не похоже... Мне о ней рассказали как о потомственной лекарше. Помнят и бабку ее, и мать – все они врачевали успешно, - сказал успокоительно Серж. – Я и сам убедился в солидности ее бизнеса. Она показала мне комнату, где охму.., где она принимает клиентов. Такая уютная комнатушка. Полутемная. Над дверью подвешена синяя лампочка. Стол стоит, стулья... На столе какой-то блестящий предмет. Наверно, для магии. Сама она тоже – что надо: не молодая уже, но еще не старуха. А голос!.. Обалденный, чарующий голос. Что у оракула. Короче, там все о-кей, и наша задача – соединить два конца разрозненных пока провода. Добиться, чтобы по ним пошел ток.
Витиевато немного он сформулировал цель, туман напустил и про свое заикание, но, в общем, было понятно и правильно: девочку нужно доставить к месту лечения. Но опять-таки - как? Ни нас никто в городишке не знает, ни мы никого. А разве кто-то доверит ребенка незнакомцам, даже таким респектабельным, какими мы были с Сержем. Во всяком случае, мы о себе были всегда довольно высокого мнения.
Проблема была достаточно сложной, но мы сумели разобраться и с ней. Мы разузнали, что параллельно с родителями ищет выход из закавыки с лечением бабушка этой заики – некто Светлана Ивановна. Кстати сказать, не бескорыстно: девочка была названа так же Светланой. Нам с этой бабушкой удалось познакомиться. Она не скрывала, что не верит в способности современных врачей. Сказала, что из них очень многие - неучи: получили дипломы за деньги. И что те, к кому обращались родители девочки, такие же бездари. Она говорила, что убеждала родителей обратиться к народному опыту, то есть к целителям, но те – ни в какую, и она решила действовать самостоятельно. Мы для нее оказались, что манна небесная.
Макс помолчал, сделал из кружки пару глотков, потом продолжал, усмехнувшись:
- Но бабушка была весьма деловая. Прежде чем согласиться сотрудничать с нами, она продиктовала условие: родители ничего не должны знать. Это условие нам вполне подходило. Потом она задала вопрос о затратах: знахарка, дескать, не будет трудиться бесплатно.
Здесь Серж проявил себя истинным дипломатом:
- Та, к кому мы с вами отправимся, - сказал он воркующим голосом, - никогда не говорит о деньгах. У нее есть опаска: если спрашивать деньги, то дар ее может пропасть. Короче, знахарка не ставит условий. Сколько дадите, тем она и будет довольна. Сами определите, насколько цените вы избавление любимого чада от такой злосчастной и не излеченной другими напасти. Ну, конечно, и нам немного положено, за хлопоты и на транспортные расходы: овес-то нынче почем!
Бабушка вряд ли поняла символический намек на овес: извозчиков нет, а машины не овсом заправляют, но все же сказала, что никто не будет в обиде. Лишь бы был толк.
- Толк обязательно будет! Не сомневайтесь! – гарантировал Серж.
Он свел бабушку со знахаркой, убедился, что они договорились о взаимодействии, и что у них все пошло по давно отработанной схеме.
Бабушка с внучкой в оговоренный день прибыли к дому знахарки, и та сразу приступила к лечению. Она пригласила их в свою полутемную комнату, посадила девочку напротив себя, а бабушке предложила место поодаль. Но та села рядом с внучкой: мало ли что... Знахарка хотела на это что-то сказать, но тут погасла синяя лампочка, что висела над дверью, и в комнате наступила непроглядная тьма.
- Свет опять отключили, - сказала хозяйка. – Пойду, узнаю, в чем дело. Вы тут пока поскучайте, я мигом.
Было слышно, как скрипнула дверь, и бабушка с внучкой остались одни в темноте. Сначала была абсолютная тишина, потом послышался какой-то испугавший их скрежет и тяжелое чье-то дыхание. Бабушка прижала к себе задрожавшую девочку, а когда возник свет, они уже обе затряслись ходуном: в проеме двери была не знахарка, а огромная рыжая псина. Внезапность ее появления в мистической обстановке, ее волосатая морда вызвали эффект появления страхолюдного монстра.
- А-а-а-а! – пронзительно взвизгнула девочка. За ней, в унисон, раздался визг бабушки, и громче их – визг собачары.
- О, Господи, - послышался возглас хозяйки, и было слышно, как она рухнула на пол.
Какое-то время опять была тишина, но вскоре, на крики сбежались откуда-то люди, очевидно, соседи. Пока они занимались отключенной хозяйкой, бабушка схватила за руку внучку и предпочла незаметно исчезнуть.
Мы с Сержем еще ничего об этом не знали и пребывали в блаженстве, предвкушая достойное вознаграждение. Деньги как нельзя были нам кстати.
- Я уже по опыту знаю, - Брагин опять сделал пару глотков и лирическое отступление от хода повествования, - что с деньгами, даже при стопроцентной уверенности в их получении, всегда бывают накладки. Так произошло и в тот раз. Все мыслимые сроки ожидания прошли, по нашим подсчетам, бабушка должна получить свое - исцеление внучки, а нам вручить наше. Но о нас, похоже, забыли. Как-то не верилось в такой примитивный обман от благочестивой старушки, но факт пока был таким.
Чтобы прояснить ситуацию, Серж поехал к знахарке. Вернулся удрученный – случилось непредсказуемое. Вот, что он узнал от знахарки:
- В самом начале сеанса, - говорила она, - погас неожиданно свет. Я подумала, что причина может быть в пробках: там у меня стояли «жучки», и я пошла исправлять повреждение. Встала на табуретку, исправила пробки, свет включился, и тут вдруг раздался такой раздирающий визг, что мне стало плохо, и я, не помню как, с табуретки упала.
- Когда соседи привели ее в чувство, - рассказывал Серж, - ни бабушки, ни внучки ее уже не было. В комнате, где они оставались, обнаружили только собаку и янтарную лужу, которую она учинила от собачьего нервного потрясения. Я сделал вывод: девочка завизжала, перепугавшись собаки, а собака и знахарка обмочились в испуге от ее истошного визга. Похоже, - признался мне Серж, - плакали наши деньги.
- Мы часто встречались с разными формами проявления фиаско, - заметил вскользь Макс, - сами были в этом плане не ангелы, поэтому удивились, когда нас разыскал отец девочки и с большой благодарностью вручил нам сумму, втрое превышающую ту, которую мы ожидали получить от бабули.
Он долго извинялся за невольное задержание денег, объяснял это немощью тещи: у нее после визита к знахарке отшибло начисто память, и сразу она не могла ничего о нас рассказать. Но сейчас с ней уже все в полном порядке, а с дочерью и вовсе отлично: заговорила так чисто и внятно, что можно хоть в дикторы. С целительницей он уже расплатился.
Вручив нам деньги, отец не спешил уходить. Он был так рад исцелению дочери, что охотно делился подробностями, услышанными от тещи и самой девочки, и тем, что увидел он сам, побывав у знахарки.
Забавно было смотреть, как он восхищался знахаркой. И самое сильное восхищение вызывал у него трюк с появлением собаки. Она зашла туда, скорее всего, для исполнения своего собачьего долга - охранять: в комнате остались только чужие, а забавный чудак был убежден, что это - ключевой элемент тщательно продуманной процедуры. «Как по-умному она поступила! – восклицал он восторженно. – Клин вышибла клином! Действительно, рациональное народное средство! Какая эффективная магия!»
О том, что появление собаки – счастливая, но все же случайность, он не мог и подумать, и просвещать его в этом мы, конечно, не стали. А он принялся нам говорить, что недуг у девочки возник как раз после испуга ее от бродячей собаки. Подробно говорил о попытках лечения, говорил о собаке. Болтал без умолку, насилу мы от него отвязались.
Заключительной фразой «насилу мы от него отвязались» Макс удачно подкрепил свое мнение о том, что добро делать выгодней, нежели зло. И все же в его рассказе что-то не вязалось с реальностью. Странной казалась назойливость местного богача с вручением денег: после того, когда главное уже сделано, даже богачи не ведут себя так расточительно.
- И ничего в этом странного нет, - сказал Макс, словно прочитав мои мысли, - он так поверил в знахарку, что забоялся, как бы она не отыграла назад: обидится, что мало ей заплатили, и похерит всю свою магию. Ну, заодно и нас он не рискнул оставлять недовольными.
- Обжегшись на молоке, дуют на воду? – пришла мне на ум такая пословица.
- Похоже на то.
Макс засмеялся и скаламбурил:
– А мы давай-ка подуем на пиво: вон, оно какое пушистое!… Выдуем еще по одной?
И он заказал нам еще пару кружек.