Андрей Витальевич Миронов
Золушка и Чудуковище
Глава 3.1 Малефисента
Глаза Малефисенты затуманенные совершенным добром выражали лютую зависть к молодой девушке, освобожденной, почти освобожденной, от оков и проблем этого мира. Будь на то воля Малефисенты, то и она не раздумывая бросилась в криогенный сон или в здравом уме и теплой памяти о невозвратной любви отправилась в гости к Чудуковищу. Увы, ее благие пожелания всегда разбивались о прибрежные скалы жестокой действительности – волшебница была незаменима и сама мысль об оставлении вверенного ей поста ради недолгого приключения вызвали бы зубную боль у Его величества. Ей в порыве откровения Король пожаловался на эту трогательную особенность испытывать горе от утраты близких в виде зубной недомогания. В жестокой радости Малефисента рассчитывала, на пульпит, стоматит и четырехсторонний флюс после своей кончины. Она совсем не хотела зла – просто ей хотелось выжать из монарха немножечко внимания, пусть даже и после смерти. «Как только появится новая ведьма, сразу передам ей дела и на покой!» – мечталось ей неоднократно и практически каждодневно.
Инструктируя Золушку на обратном пути из королевского дворца, Малефисента гипнотически внушала ей веру в доставшуюся ей миссию, чувство избранности и благодарности за высокое доверие. Жухлая подкорка впитывала слова и эмоции, легко поддаваясь чарам, критическая способность неокортекса дремала и только в районе любных долей наблюдалась остаточная активность. В качестве небольшого презента за старания Малефисента отщипывала небольшой фрагментик души, в надежде сохранить молодость и получить добавочное обаяние.
Тело Золушки медленно остывало в медицинской карете. Оно замерзало не так быстро, как этого требовалось, но с приличной скоростью. Датчик температуры регистрировал процесс графически и опасений, что все пойдет не по плану не возникало. Одетая врачем-медсестрой, волшебница Малефисента – человек с неограниченной ответственностью, излучала остаточную сексуальность. Под качание экипажа из сосуда Дьюара постоянно выплескивался жидкий азот и воздух пах мороженным, как в период таяния сухого льда. Золушка охлаждалась и по законам физики не ароматизировала воздух. Ее чувства понятны каждому замерзающему в неволе человеку.
Исполнив в полном объеме загадочные действия, Малефисента отдыхала, ровно до тех пор, пока новая программа не требовала от нее исполнения. Ей нравилось ощущать себя функцией действия. Холодная, словно пружинистая кобра, она готова в любую минуту развернуться и укусить. Последнее она могла делать, по необходимости, и не разворачиваясь, – это приятно – достигать поставленных целей.
Вишенкой на торте хорошо выполненного задания становился доклад.
Отчет – вершина невидимого айсберга скрытого пеленой дел и забот, проблем и только над гладью повседневности возвышаются найденные и овеществленные решения. Глубина души Малефисенты измерялась шкалой неразделенной любви. Страдания ее были фундаментальны и непрекратимы. Ей мерцала в ощутимой близи светлячком надежда, но не давалась в руки вопреки всем стараниям.