Дмитрий Степанович Пелевин неожиданно для себя дожил до старости. Однажды он проснулся и проковылял к зеркалу в ванной комнате и не узнал себя. В последнее время на него смотрел мужчина зрелого возраста со знакомыми чертами лица. Он здоровался с ним, понимая, что это он сам, знакомый с детства человек, привычный и надёжный. Конечно с годами в нём что-то менялось, но это было естественно и жена вела себя с ним, как с тем, когда увидела его впервые, хотя прошло около трех десятков лет. А здесь такое. Седые всклоченные после беспокойного сна волосы, морщины, протянувшиеся по диагонали лица, главное не в этом, его кадык закрывала дряблая морщинистая кожа, к которой было опасно притрагиваться бритвой. Он представил себя в гробу, благостного и спокойного. Но он ведь просто так не умрёт, неожиданно, не предупредив себя и родных? Как же так, лежать и не двигаться? А если захочется, допустим, чихнуть? Или почесать лоб? Но это не позволено природой! Но он ещё может жить, врачи ошибутся, пощупают слабый пульс, посмотрят в зрачки и, вообще будут пьяны, это сей час модно, это сейчас допускается, никакого контроля!
Дмитрий Степанович вернулся в спальную, жена что-то буркнула во сне. «Когда умру, сожги меня», сказал он ей и попробовал заснуть. Получилось.
Ему приснилось, что все-таки он оказался в гробу, но живой и об этом никто не догадывался. Он лежал тихий, спокойный на первый взгляд, но он видел и слышал, что происходит вокруг.
«Пульса нет, сердцебиение – сплошная прямая», - докладывал кому-то из старших молодой врач с сожалением глядя в лицо Пелевина, словно тот был его родственник. Но здесь вошла Людмила Аркадьевна, жена Пелевина. Она бросилась, рыдая и заламывая руки к лежащему мужу. Дмитрий Степанович почувствовал её духи, тепло мокрой от слёз щеки, какую-то живую энергию, которую всегда ценил и люби в Людмиле, продолжение жизни. Он неслышно кричал: «Я жив, да поймите, воткните иглу, я жив!» Жена сказала:
- Мне можно попрощаться, перед тем как вы его отправите в крематорий?
- Конечно, мы уходим, через тридцать минут придём, - сказал «жалеющий» Пелевина ассистент и закрыл за всеми дверь.
«Ну почему ты не видишь, не чувствуешь, что я не умер, как и предупреждал», - взмолился Дмитрий Степанович, но было тщетно. Людмила Аркадьевна скорбно смотрела на него и в её глазах не было видно даже попытки критически взглянуть на случившееся. Пелевин ждал, что ситуация напомнит супруге рассказ Стивена Кинга об игроке в гольф, которого в траве поля укусила змея и он рухнул замертво, и его долго осматривали в морге, медля со вскрытием и правильно, пациент был жив и с ужасом наблюдал за врачами, до момента, когда мнимость его смерти была доказана чудесным оживлением от простой инъекции. Но здесь его мозг кричал: «Сожгут, как пить дать сожгут!»
Что он боялся, свершалось неумолимо и без надежды на спасение, не давая никакого отступления на фантазию сна. Он в ужасе проснулся.
Вспотевший со спутанными волосами он ругал Людмилу Аркадьевну и та, ничего не понимая, расплакалась.
Дмитрий Степанович, рыдая от бессилия уткнулся в подушку.