Андрей Витальевич Миронов
Золушка и Чудуковище
Глава 3.4 Малефисента
На подоконнике уныло выли урододендроиды. Они просили есть, пить и внимания. Волшебнице было не до них и вообще страдания облагораживают.
Она включила любимого композитора Ругвуда, и несколько часов слушала «Largo» из «Ксерокса», поставив его на бесконечный повтор. Нежась в теплых водах его музыки – если не мысли, то чувства успокаивались и мир начинал казаться не таким поганым, каким представлялся до этого.
«Страшно подумать, сколько божественной музыки Ругвуда скрыто за воплями исполнителей опер?» – посетила ее мысль, и сразу следующая логично пробралась в сознание: «Где бы раздобыть его оперные «минусовки»?». Философская проблема выбора «злой красоты» или «доброй антиэстетики» охватила ее уставший мозг.
Красота массовых расстрелов давно не волновала ее. Разрушение эстетики в быту и на производстве, в общественных отношениях и межличностных интеракция казались насущной проблемой современности, от решения которых зависит дальнейшее развитие страны, адаптация к новым технологиям и другие позитивные сдвиги. Ее любимая: «Всемирная Иллюстрированная Энциклопедия садизма и мазохизма» ждала на полке рядом с кроватью. В душе Малефисента ощущала тонкую ранимость и трепетность, наравне с жертвенностью и неповторимой отзывчивостью. «Эх, жалко никто не видит меня такой, какая я есть на самом деле. Если нужно, то я всегда готова открыться достойному человеку. Жаль только все мужики – сволочи, каких мало!!! Мне нужно до …-лет успеть замуж выйти и ребеночка родить, а там мне никто не указ!» – с этими мыслями она отошла в беспробудный сон и зашевелилась только на рассвете. Перевернувшись на живот, она продолжила спать, как ни в чем не бывало, только успела подумать: «Какой интересный сон, хочу продолжения».
Каждый новый день отличается от предыдущего. Если конечно ленивый ужас не становится постоянным спутником и тогда он съедает краски и ароматы дня. Сквозь тусклое стекло видна активная и откровенно чужая жизнь, а ты сидишь в изоляции. Наверное так барахлит сердце, подпрыгивая и чихая в такт, а по собственному разумению.
Малефисента всегда полагала тот день успешным, в котором удавалось поместить за стекло врага королевства. Заключение в темницу, или ожидание рандеву с королевским палачом, забавно сказывается на времени. Оно становится тягучим как резина и мучительным как резиновое время. День или ночь, не важно все тянется бесконечно, допрос ли, физкультура в камере пыток или ожидание в камере. Нет ни конца, ни края страданию, и муке. Даже всходящему на эшафот время подсказывает: «Еще не конец –надо подняться на еще одну ступеньку; еще не конец – впереди много ступенек, еще не конец, даже когда лежишь на плахе, может быть помилование, еще не конец, нужно еще размахнуться…», – и так бесконечно, и до самого конца.
Вообще каждый имеет достойную его судьбу и не в праве отказываться от ее подарков. Преступники не вольны выбирать наказание, они могут немного перебирать калейдоскоп ошибочных дел. Палач не выбирает себе жертву, он вообще растительную диету практикует. Корова рождена для производства молока и котлет. А человек? Человек он существо разнообразное, но подневольное. Выпадет генная карта и хочешь не хочешь а собирайся и живи в полном соответствии с полученным набором кармических характеристик. Самые глупые не знают о предопределенности, кто по умнее, но обижен рассудком – стремится изменить других. Следующая ступень уменьшения глупости нелепые попытки видоизменить себя и стать несчастным. Наконец, обладатели прирожденного интеллекта начинают понимать, суровую правду седой жизни-смерти – живи согласно распорядку вещей и душевных порывов. Вершина ума познать распорядок, и тогда события складываются благополучно и ты сможешь легко уворачиваться от опасностей. И, наконец, тот достигнутый Малефисентой уровень мастера распорядка, умеющего составлять его для других. Таких как она мало и король ее бережет. Он последняя инстанция в этом мире – властелин душевных порывов. Возможно в его раскладах записана и любовь юной, только вчера идентифицированной ведьмы.