- Настя, приветик!
- А, Маша...
- Куда ты, чем свет, с такими сумками? Вот непоседа. Что ты, что твой Тихон. Давеча с ним у лифта столкнулись - летел, как угорелый. И тоже с сумками. В деревню, что-ли, подался?
- Ну, вроде того...
- Так март же, снег ещё не сошёл, распутица. И что там сейчас делать, в этом Подгузове ? Когда вернётся-то?
- Не говорил. Там видно будет. А что?
- Хотела попросить, чтоб трубы у нас посмотрел. Зятёк-то мой, Вадик, взялся ванную переделывать. Начал с того, что сушилку свернул, а новую толком прикрутить не сумел - подтекает. Потерпите, говорит, Марь Васильна, зато скоро будет у вас джакузи и лаватория, как в Европе. Уж не знаю, как там в Европе... Что хоть такое "джакузи"?
- А, это ванна такая. Вроде бочки, только большая. В неё даже двое помещаются.
- Ого!
- Тихон с напарником делали такую одному новорусскому, ещё в девяностых. Тогда в диковинку было.
- В девяностых? Бр-р-р... Помню, коммунисты тогда очень разоблачали, что олигархи страну продали, сами жадные, а русские работают за копейки.
- Ну, тот-то хорошо заплатил, вдвое. Да ещё - не поверишь! - подарил им свой грузовой джип. В виде премии.
- Ну надо же! Выходит, не все олигархи жадные?
- Выходит, не все. Да и не олигарх он был, а музыкальный магнат. Очень обходительный, вальяжный... Тихона на "вы" называл, ни в чём не отказывал... Ну, если там что-то сверх сметы, или переделать.
- Премию-то за что?
- За скорость. В три дня сладили, а обычно неделя-другая уходит. А ему прямо сейчас и подай, за любые деньги. Жена на гастролях в Америке, так он тут пока с любовницей решил развлечься...
- Что, в этом самом джакузи?
- В этом самом. В нём его потом и утопили. Вместе с любовницей. В газетах было. Шумский его звали, Пётр Петрович.
- О, господи... Ну, Вадик... Расскажу ему! Вот не надо мне никаких джакузи, ей-богу... А "лаватория"? Это что? Похоже на консерваторию...
- Ну-у... Сортир, если по-нашему.
- Так, всё. Сегодня же выгоню... Нет, сначала пусть сушилку исправит. Вот же бездельник! А Тихон Иваныч твой, Настя, мастер от бога. Повезло тебе с ним, повезло.
- А, не говори... То-то, "от бога". В такую историю попал... А всё из-за этой своей тщательности! "Плохо не делаем"! Это у него девиз такой, для заказчиков. Вот и доигрался, перфекционист проклятый. Теперь вот подальше отсюда рванул, в деревню... Ой, Маша, только никому, ладно?
- Могила! Но... Тихон Иваныч? Неужели... неужели кредитов набрал? По-тихому? Мужики, они такие... Им же, воякам, главное - вот прямо сию секунду крутость свою показать, а уж что там дальше будет, так их и не волнует. Много задолжал-то?
- Ах, нет... Что ты, Маша! Какие ещё кредиты...
- Ну, не знаю... все берут.
- Да лучше б и вправду набрал, всё бы определённость была. А тут... Но ты-то, ты-то - что же про свой ремонт раньше не сказала? Тихон бы всё сделал, как надо. По-соседски, за бартер. Да этих бы твоих ещё научил. Глядишь, и не взял бы тогда того заказа треклятого! Может, и не было бы ничего...
- Да что же за такое-то у вас стряслось? А ну-ка, вот что, подружка: пойдём сейчас ко мне, чаю попьём, и всё мне расскажешь - что же там было?
А было там вот что.
* * *
Продолжение будет. Это одна из сюжетных линий "Резонанса Лефевра".
По ходу действия, не без помощи наших героев, мы постепенно узнаем, как на самом деле устроены концертные органы. А также и то, почему "служители муз" всегда охотно сообщат вам, какое количество органных труб скрыто в глубине строения, плюс назовут вес всей конструкции с точностью до килограмма, и даже число фур, потребовавшихся для перевозки, но никогда не расскажут о том, что находится внутри консоли.
Узнав это, мы ужаснёмся. Нет, не собственному заблуждению относительно производства и исполнения звуковых колебаний, которые иногда называют музыкой, а тому, как же долго мы в нём пребывали и пребываем до сих пор.