На лесопилке.
Это было в декабре 1972 года. Нашу и 211 учебные группы, отправили в город Энгельс на завод по производству лесоматериалов. В Лётном Училище шло интенсивное строительство новых учебных корпусов и домов для наших пилотов-инструкторов и других преподавателей. Училищу требовались строительные материалы, ну а строили сами будущие квартиросъёмщики, и конечно им помогали курсанты. Поочередно, сроком на две недели, каждый отряд посылал в город ЭНГЕЛЬС, по договору с лесозаготовителями и с заводом по производству кирпичей, по две учебные группы курсантов на работу. Выгодно было всем. Заводы получали рабочую силу, а училище строительные материалы. Курсанты тоже с удовольствием работали. И училищу помощь и курсантам работодатели оплачивали 50% заработной платы, а это было существенно. Например, за две недели на «Кирпичном», мы получали по 100 рублей, а на «Лесопилке», в зависимости от выработки-до 120 рублей. И вот, в декабре, мы работали на «Лесопилке». Работали посменно. Одна группа работала в дневную смену, вторая –в ночную. День, мы заготавливали брёвна для распила на затоне реки Волга, куда их сплавляли в плотах по Волге и складировали. Затем, вытащив их на берег спускали по каткам в цех распила. На следующий день, мы их распиливали на доски, часть которых отправлялась в училище, на приходящей за ними грузовой машине, а остальное переправляли на склады завода. Воскресенье было выходным днём, после которого мы менялись сменами. На распиловке работали и днём и ночью, а на заготовке только днём. В этот раз нас, десять человек, работали на затоне. Через два дня, к Новому 1973 Году, нас должны были увезти из Энгельса, обратно в Красный Кут. И вот, в канун Католического Рождества, и наших праздников, я, работая длинным багром, поскользнулся на одном из брёвен, и-и-и-с головой окунулся в холодную, волжскую воду. Одет я был очень тепло в ватный комбинезон, натянутый поверх нашего лётного хлопчато-бумажного обмундирования, а сверху, ещё и шинель с тёплой курсантской шапкой. Начал бултыхаться, а одежда, пока не намокла, была хорошим поплавком. Ребята, длинными баграми, подцепили меня за мою чёрную шинель и выволокли на плоты. Одежда на мне ВСЯ насквозь промокла. Отойдя от полученного стресса, я галопом помчался в общежитие, расположенное в километре от лесопилки. Пока бежал, вообще замёрз, а одежда на мне превратилась в жёсткий комок льда, хрустящий при каждом шаге. И вот, гремя сосульками, слетающими с меня, я ворвался в общагу, где отдыхала «Ночная смена» и местные мужики, работающие с нами, в качестве бригадиров. Сначала раздался «Сатанинский смех» всех, находящихся в помещении, сменившийся хлопотами по снятию с меня одежды, которая никак не хотела сниматься. Я вообще к этому времени уже ничего не чувствовал, трясясь от холода. Мужики, откуда-то достали «четверть» местного розлива. Налили мне полный стакан и заставили, не отрываясь его весь выпить. Затем меня уложили на койку рядом с печкой-буржуйкой, накрыли одеялами и большой шубой, заставив выпить ещё пол стакана этого напитка с красным жгучим перцем. Дальше я уже ничего не помню, но ребята мне говорили, что я ещё и хулиганить пытался. Утром я проснулся здоровым «Как огурчик», даже не кашляя, и из носа у меня ни одной капли не упало. Одежду мою за ночь высушили, и я со своей сменой вышел на работу, распиливать брёвна, выловленные накануне, на доски. Так я первый раз в жизни принял Зимнее Крещение. В училище нас поздравили С Новым ГОДОМ, Рождеством и Крещением. Ребята шутили, что в прорубь я уже слазил, и второй раз мне окунаться уже не надо. А весной мы работали в том же городе Энгельс, на заводе по производству кирпичей, и тогда я сходил в город Саратов, расположенный на другом берегу Волги, к своим родственникам, и неожиданно попал на свадьбу своей троюродной сестры. Но это уже другой рассказ.