Вернувшись в бункер, где раненым, в том числе мне, была оказана медицинская помощь, нас продержали в карантине сутки. Обдумать, как мне жить дальше, не дал полковник, вызвав к себе Соболя, Ангела, Кота и почему-то меня, обычного рядового. События, развернувшиеся в кабинете управления, набирали обороты. Ангел, все это время державшая в тайне то, что узнала от профессора, выложила все как на духу полковнику. Соболь болезненно среагировал на гибель Сэма и на то, что все это время с нами был «крот», подосланный полковником. От выстрела последнего спасло вмешательство Кота, который отобрал у Соболя пистолет и передал мне.
Действия Ангела никто предугадать не мог, она бросилась на полковника и сканировала его мозг. Я отчетливо помню тот ужас, который был на ее лице. Увиденное, настолько шокировало ее, что и мы почувствовали что-то, что она не смогла скрыть в себе и каким-то эхом передала нам. Соболь, понимая, что оставаться Варе в бункере никак нельзя, отдал приказ бежать ей как можно дальше.
В последствие, мы узнали о проекте Кальдера и понимали, что ей, действительно опасно было находиться сейчас в бункере, но тогда я пережил настоящий ужас от того, что больше никогда не увижу ее. Стоя, как дурак, держа на прицеле полковника, беспомощно наблюдал, как быстро и решительно Кот уводил ее неизвестно куда. Я, лишь успел иносказательно напомнить ей о том, что связывало нас двоих, и закрытые за ними двери, отобрали у меня надежду.
Дальнейшие события в бункере, не давали мне долго думать о ней. Допрос полковника и ученых врачей, участвующих в разработке проекта, аресты и переворот во власти, помогали мне на время позабыть о ней, но ночью я оставался один на один со своими мыслями и тревогами. Никто не имел представление, куда они могли податься. Стараясь находиться рядом с Соболем, я активно ему помогал, чем не раз удивлял его.
Когда Соболь выбрали главным, он пытался вызвать меня на откровенный разговор, но я отшучивался, говоря ему, что все в порядке. Однако обмануть его было непросто. Онсоображал, что моя активность как-то связана с внезапным уходом Ангела и Кота. А когда спустя неделю, он рассказал нам о том, что они добрались до Негорска, я вдруг понял, что не смогу вот так дальше жить, не зная, где и что происходит с ней. Нет, в том, что находясь под бдительным присмотром Кота, ей нечего опасаться, я понимал. Но непонятно откуда возникшее смятение у меня внутри, гнало меня из бункера на их поиски. Я поставил Соболя перед фактом. Он не возражал. Ни единым словом, а только странно усмехнулся и бросил вслед: «Давно пора. Я бы тоже боролся за нее, будь у меня хотя бы один шанс».
Я покинул бункер 30 апреля, когда в тысяче километрах от меня, Кот попал в плен к отморозкам, практикующим битвы на смерть, а Ангел осталась одна. Целых два месяца я разыскивал их, а она все это время искала его.
Я дошел до Негорска, поначалу пешком, а потом на мотоцикле, который нашел в гараже в одном поселке. Это оказался старый добрый ИЖ ПС 350. Отлично помню, такой же был у моего отца, и уже подростком, я возился с ним прежде, чем перешел на машину. Кто бы ни владел этим мотоциклом до войны, он очень любил своего железного коня, ибо тот был в прекрасном состоянии, несмотря на целый год простоя в гараже, накрытый чехлом. Правда, немного пришлось повозиться с карбюратором весь световой день, но оно того стоило. Побегав по посёлку, я набрал в канистру бензин и заправил своего «коня». Выкатив его на утро следующего дня, поправив рюкзак на спине и укрепив «калаш», я уселся на сиденье. В памяти всплыл тот день, в торговом центре и ехидные слова Кота о том, что мне для полноты образа ковбоя не хватает «харлея» вместо лошади. Пусть подо мной и не «харлей», но «ПС» прославился добрым именем.
- Ковбой, твою ж…! – произнес я вслух и завел движок.
Поплутав по мертвым городским улицам, я нашел здание бывших страховых контор. Меня едва не взяли за жабры, когда я неосторожно дал себя срисовать с наблюдательного пункта. Пришлось отстреливаться, и побегать, когда за мной увязался один из охраны комплекса. Молодой паренек позволил увести себя дальше, чем требовалось, и я тут же прижал его к стене, выпытав информацию о двух чужих, посетивших их около двух недель назад. На мое счастье парень был в теме, и рассказал об Ангеле и Коте, как они разгромили компьютерный зал, где на сервере хранилась вся важнейшая информация комплекса и взорвали склад. Я усмехнулся, так уходить могла только Ангел, оставляя за собой пусть не трупы, но погромы и взрывы. Я отпустил парня, отобрав у него оружие и магазины к нему, с них не убудет, а мне предстояло думать, как действовать дальше. Оставаться в городе не имело смысла, они ушли отсюда с боем, и их уход еще долго будут здесь помнить, встречая любого чужого сначала выстрелами, а уж затем вопросами.
Каждый вечер, устраиваясь на ночной привал, я мысленно взывал к ней, прося дать хоть какую-то весточку о себе, наивно полагаясь, что ее мистические силы помогут услышать меня. Я морочил себе голову, она, даже если бы и захотела, то ничем не могла мне помочь. Варька не знала, что я ищу ее, мотаясь здесь, без понятия, в каком направление мне двигаться на следующий день.
Гораздо позже, когда я уже встретил их, то с удивлением для себя узнал, что двигался собственно правильно. Где-то за три дня до встречи с Ангелом в лесу, я ночью слышал выстрел; как потом выяснилось, пулю словил некий Влад. Если бы тогда я знал, что Ангел находилась буквально в несколько метрах от меня, рванул, не раздумывая. Хвала небесам, мы все же встретились, идя параллельно друг другу.
А на тот момент, шел как робот, отбрасывая от себя трусливые мысли вернуться назад, в бункер, оставляя за собой километры пути. Стараясь обходить большие города, я добывал себе питание в маленьких, понимая, какую конкуренцию представляю для местных жителей. Не буду говорить, сколько раз меня гоняли, стреляли в спину, сколько я, держал нож у горла таких же голодных, как и я. Очень трудно оставаться человеком, когда чувство голода заставляет встать на горло собственной совести. Приходилось оставлять за спиной и трупы, но успокаивало одно, что это были отчаянные отморозки. Пугало другое, среди них были как женщины, так и подростки, в глазах которых не оставалось ничего человеческого. И дрались не ради того, чтобы добыть еду для себя или родных. Чувство безнаказанности гнало людей убивать, ради убийства.
Никогда не забуду эпизода, случившегося через месяц, после того,как я покинул бункер. Короткие сумерки вот-вот превратятся в черную безлунную ночь, а я все никак не мог найти себе хоть какую-нибудь крышу над головой. Я знал о существовании в этих местах исправительной колонии «№ .., расположенную рядом с поселком N…. Боже упаси, я никогда не был за ограниченным пределом колючей проволоки и бетонных стен с вертухаями на вышках. Пришлось побывать здесь, действуя согласно специальным спискам одного из руководителей нашего бункера и вытаскивать осужденного для эвакуации. Видал я потом этого условно-досрочно освобожденного. Так и не скажешь, что за таким тихоней два трупа: жены и ребенка.
От самих зданий администрации тюрьмы и бараков ничего не осталось. Заключенные освободили либо себя сами, либо, о чем не хотелось думать, их просто ликвидировали незадолго до первой ракеты, полетевшей из шахты к «оплоту демократии и свободы».
Тем не менее, у меня оставался шанс заночевать в поселке при колонии. Надеялся зря. Отчаянный женский крик разорвал ночную тишину.
Скажу честно, я избегал местных разборок. Не ровен час, мог и погибнуть за чужие проблемы, но здесь иной случай. Голос уж очень молодой был. Явно где-то мучили молодую девчонку, и кто это мог быть, несложно догадаться. Двигаясь как можно тише, я нашел одиноко стоящий дом и заглянул в окно. Комната освещалась при помощи огня в металлической бочке. В полутьме угадывались пять мужиков, сидевших неровным полукругом вокруг двоих. По первичным половым признакам я определил, что первой была баба необъятных размеров больше смахивающей на мужика. Учитывая, что бывшая колония все же была мужской, то оттуда такая страшная взялась, оставалось только догадываться. Она упивалась своей властью и жестоко издевалась над второй девчушкой лет шестнадцати. Голая, она висела на цепи, подвешенной на крюк от люстры на потолке. На ней уже не было живого места, а эта тварь мстила за ее молодость, красивое тело и возможно когда-то красивое лицо.
Опухшее, с огромным синяком вместо глаза, лицо девушки, мужеподобная тварь использовала сейчас вместо груши, отрабатывая боксерские удары.
Что они делали с ней до этого, додуматься было нетрудно. Я видел на теле точечные ожоги от окурков сигарет. Волосы на голове девушки сожженные, отдельными прядями свисали ей на плечи. Многочисленные рваные раны от ножа на теле кровоточили, разбрызгивая кровь во все стороны от ударов, вызывая гомерический хохот сидевших вокруг. К бабке не ходи, ее поимели все до того, как ее подвесили к потолку. Девчонка молила об одном, быстрее ее убить, чтобы прекратились издевательства, но никто не спешил оборвать мучения.
Ждать дальше я не стал. Не заметив поблизости от мужиков оружие, перезарядил свой АК, и, высадив окно, одной очередью срезал всех мужиков. Животное, когда-то называвшее себя женщиной, пыталось спрятаться за девчонкой, но я ей не дал возможности это сделать, всадив в толстое тело все патроны.
Сняв девушку с цепи, я накрыл ее обезображенное тело своей курткой. Я ничем не мог ей помочь, она умерла у меня на руках, не приходя в сознание. Все, что сделал, это похоронил ее недалеко от места, где ее мучили. Сам дом поджег вместе с трупами тех, кого назвать людьми не поворачивался язык.
Я не стал задерживаться там, прошагав всю ночь по грунтовой дороге, и лег спать только утром, когда в пятистах километрах от меня грубо, под дулами автоматов подняли Ангела и, перевязав ей руки, погнали в лагерь Влада.
Ближе к вечеру того же дня, остановившись на ночлег в развалинах больницы, в помещении старого морга, я нашел флакон медицинского спирта. Изувеченное тело неизвестной мне девушки все еще стояло у меня перед глазами. Перспектива найти Ангела, одну, или с Котом, оставалась зыбкой и эфемерной. Все это, конечно, не оправдывало меня, но в ту ночь я надрался, разбавив спирт водой. Вдрызг. В хлам. В дупель. Бродил по темному помещению больницы, разбивая все, что не добили до меня мародеры и время, в отчаянии проклиная и любя Варьку одновременно.
Весь следующий день я пролежал в каком-то кабинете, маясь с похмелья, глотая таблетки.
Продолжение на:http://www.proza.ru/2020/03/12/812