Глава 7
Войдя в башню, Ундина чуть не ослепла, яркий, почти ослепительный, свет ударил её в глаза.
Зажмурившись, девушка резко остановилась, но получив тычок в спину, пошла дальше. Но пройдя несколько шагов, она обо что-то запнулась и упала на пол.
- Что разлеглась, как корова на льду, поднимайся! - рявкнул на девушку жрец и тихонько пнул её в бок, чтоб нечаянно не сломать рёбра.
Приоткрыв глаза, чтобы те привыкли к яркому свету, Ундина медленно поднялась, опираясь руками о пол, но никуда не пошла, а осталась стоять на месте.
- Иди вон к той двери, кривоногая, - показал старик рукой и сделал шаг к принцессе.
Не дожидаясь следующего тычка или удара от жреца, девушка, скрипя зубами от злости и боли в боку, пошла к указанной двери.
Старик, что-то неразборчивое ворча себе под нос, последовал за ней, а когда она подошла к двери, опередил и открыл перед ней дверь.
- Входи, - буркнул жрец и, схватив девушку за руку, впихнул в комнату.
На этот раз Ундина не упала, а устояла на ногах.
Не оборачиваясь, она услышала, что дверь за ней захлопнулась, и в скважине щёлкнул ключ.
Оставшись одна, свет здесь не был таким ярким, Ундина стала осматриваться, изучая скудную обстановку комнаты.
Небольшая кровать, стоявшая в дальнем углу, невысокий столик, да стул на трёх ножках. Больше из мебели здесь ничего не было.
Обернувшись и взглянув на закрытую дверь, принцесса подошла к кровати и, потрогав её руками на прочность, присела. И только она это сделала, как дверь вновь открылась и в комнату вошла старуха, неся в руках поднос.
На нём были деревянная миска с какой-то непонятной похлёбкой, такая же деревянная ложка и кувшин, а вот кружки или бокала там не было.
Поставив поднос на стол старуха, так же молча, как и вошла, удалилась, закрыв дверь на ключ.
Проводив старую женщину взглядом, Ундина поднялась и подошла к столику, чтобы посмотреть, что в кувшине.
Сделав небольшой глоток тёплой с каким-то привкусом воды, она сразу же её выплюнула и сморщилась.
- Фу, какая мерзость, - прошипела сквозь зубы девушка и, отойдя от стола, вновь присела на кровать.
Похлёбку она даже и пробовать не стала, та по виду была похожа на помои и дурно пахла кислятиной, отчего у принцессы от этого запаха засвербело в носу и на глазах выступили слёзы.
Посидев несколько минут и размышляя, что её ждёт впереди, Ундина плюнула на всё и улеглась, закрыв глаза. Но не прошло и пяти минут, как сон сморил её и она крепко уснула.
***
Прикрыв за девушкой дверь, Паркинус (так звали жреца) крикнул на старуху, попавшую ему на глаза, которая вечно шаталась по коридорам башни:
- Оливия, принеси девчонке какой-нибудь еды, да смотри там, чтобы она не выскочила из комнаты!
- Сам притащил, сам и корми её, - забурчала старуха, подняв подслеповатые глаза на жреца.
- Хватит ворчать, старая, делай, что я тебе сказал, а то накажу за непослушание! - рявкнул на служанку Паркинус и поплёлся по коридору в сторону своей комнаты, чтобы немного отдохнуть и набраться сил. Ведь после каждого похода в храм, где он проводил чёрную мессу с оргиями, он оставлял там часть своей жизненной силы.
Продав душу дьяволу, который ему обещал вечную жизнь и власть, жрец раз в неделю должен был приносить ему жертву, убивая на чёрном алтаре молодую девушку.
Но вот уже пятьдесят лет, как Паркинус ходит в этот, всеми проклятый и заброшенный, храм, а обещанного от Деметриуса, так и не дождался.
Вот и сегодня, принеся в жертву падшему ангелу молодую девушку, он надеялся на чудо, но вновь был обманут.
Дьявол принял свою кровавую жертву, но вместе с ней, он забрал у старика и часть его жизненной силы, не дав ничего взамен.
Да, жреца боялись жители города Жаньшуань и ближайших с ним деревень, но в то же время и ненавидели за несправедливость и жестокость к людям. И ещё зато, что вытворяли его приспешники в храме, устраивая там чудовищные оргии с дикими криками, воем и плясками в обнажённом виде, под невнятное его бормотание.
Один раз мужики, которые были покрепче, решили проучить участников этой вакханалии и положить всем этим безобразиям конец раз и навсегда, но у них ничего не получилось.
Подкараулив, когда жрец и все его прихлебатели войдут в храм, мужики, выждав пару минут, ринулись за ними, решив застукать их в самый ответственный момент, но переступив порог, рухнули замертво на пол.
После этого странного случая, никто из местных не решался трогать жреца и приближаться к храму. А Паркинус, возомнив себя богом, приказал всем называть себя Всевидящим и гордился, когда встречные называли его этим прозвищем и кланялись в ноги. Но он не замечал, когда отворачивался от них и уходил прочь, что люди плевали ему вслед, обзывая приспешником дьявола и упырём из круглой башни, в которой он жил уже пятьдесят лет со своей женой Оливией. Но уже больше тридцати лет её никто не видел и жива ли она вообще, никто не знал.
Паркинус запретил ей покидать башню, под страхом смерти и оставил её при себе, не как жену, а как служанку.
Убить он её не мог, ведь они были повенчаны в храме, когда его двери ещё были открыты для всех прихожан. А выгнать тоже не мог, ведь Оливия многое знала о нём. И могла всем рассказать, что он вытворял в подвальной комнате, где оборудовал её для своего колдовства.
Вот и жила женщина в башне затворницей, не видя белого света.
Оливия уже забыла, что когда-то она и Паркинус любили друг друга и мечтали о счастливой семье с детьми, а в старости нянчиться с внуками, как все порядочные люди на земле. Но в один миг всё резко изменилось, и все её надежды рухнули в тартарары, оставив только горечь на душе и старые воспоминания из прежней, как ей казалось, счастливой жизни с любимым мужем.
Вернувшись из путешествия, которое длилось целый год, а Оливия его преданно ждала, Паркинус закрылся в своей комнате на три дня, а когда вышел оттуда, то был уже совсем другим человеком, которого Оливия теперь сильно боялась.
Продав дом, где они раньше жили, он вместе с женой поселился в круглой башне, которая уже больше десяти лет была закрыта, и не выходил из неё на улицу несколько месяцев.
Чем он там занимался всё это время, никто их жителей города не знал. Но, когда он наконец-то вышел из башни, постаревший лет на десять и назвавший себя жрецом, люди подумали, что он сошёл с ума и стали сторониться его, как прокажённого.
Прошли годы (никто уже и не вспомнит сколько) и жители города Жаньшуань стали замечать, что Паркинус собрав вокруг себя несколько преданных себе человек, стали навещать храм, который уже, как пять лет, был заброшен.
Со временем, те, кто прислуживал жрецу, старели и умирали, а некоторые ещё молодыми пропадали бесследно, а Паркинус всё жил и жил, хоть и сильно постарел.
Никто не знал и даже не догадывался, откуда в этом дряблом и больном теле старика, столько жизненных сил и откуда он их черпает. Другой бы на его месте давно бы уже помет и сгнил в могиле, а жрец всё живёт и наслаждается жизнью. Но когда в городе и его окрестностях стали пропадать молодые девушки, народ понял, что в их исчезновениях причастен Паркинус и его прихлебатели, то они стали следить за ними. А когда без всякой на то причины умерли десять самых здоровых и крепких мужиков, последовавших за ними в храм, испугались за свои жизни и оставили старика в покое, а он этому был рад.
Войдя в свою комнату и закрывшись на ключ, чтобы его не беспокоила своим нытьём и причитаниями Оливия, Паркинус налил себе красного вина, (другое он не предпочитал, ведь красное вино ему напоминает жертвенную кровь, которой он так упивался) и уселся в кресло.
Сделав несколько маленьких глотков, он отставил бокал в сторонку и прикрыл глаза.
Просидев пять минут, он вскочил на ноги и помчался в подвал в ту комнатку, которую оборудовал для колдовства.
Усевшись в центре пентаграммы на колени, он стал вызывать Деметриуса.
Вот уже несколько дней он не мог с ним связаться и боялся, что чем-то сильно прогневал своего покровителя, а разгневавшись, заберёт его никчёмную жизнь.
Прочитав заклинание вызова, жрец стал ждать, но тёмный так и не появлялся.
«Что случилось, жрец не мог понять?»
Вновь прочитав заклинание и повторив его три раза, Паркинус застыл в ожидании, что наконец-то Деметриус покажется ему, но, увы …
Прошло десять томительных минут, и так ничего не дождавшись, жрец вскочил на ноги и стал бегать по комнате, что-то невнятно выкрикивать и размахивать руками. Сколько прошло времени, он не знал, оно для него словно остановилось. Паркинус кружил по комнате и кружил, пока не выдохся и не свалился без чувств на каменный пол.
А когда через час, Оливия открыла своим ключом комнату в подвале, куда убежал Паркинус, и вошла, то жрец уже был мёртв, а тело его, скрючившись на полу, остыло.
Плакать старая женщина, естественно, из-за смерти мужа, не стала, она уже давно выплакала все свои слёзы, а покинула комнату и, закрыв её обратно на ключ, отправилась к девушке, которую он привёл в башню.
Разбудив крепко спавшую девчонку, Оливия выпустила её из башни, пожелав на прощание всего хорошего, а сама вернулась. Закрывшись в своей комнатке, где она жила последние годы, Оливия накинула на шею верёвку и, прочитав на прощание отходную молитву, повесилась.
Теперь, когда Паркинус был мёртв, ей тоже нечего было делать на этом свете. Пережив мужа, не несколько минут, она наконец-то вздохнула полной грудью и отдалась на праведный божеский суд, а что будет потом, ей это было - безразлично.