Отчий дом. Дагерротипы

 

   Почему  для повествования о Доме я выбрала дагерротип? Признаюсь: не обошлось без любимой поэтессы - Марины Цветаевой. Подсказка пришла со строчками ее стихотворения "Дом":

Из-под нахмуренных бровей
Дом — будто юности моей
День, будто молодость моя
Меня встречает:
 — Здравствуй, я!..
Глаза — без всякого тепла:
То зелень старого стекла,
Сто лет глядящегося в сад
Пустующий — сто пятьдесят.
Стекла, дремучего как сон,
Окна, единственный закон
Которого: гостей не ждать,
Прохожего не отражать.
Не сдавшиеся злобе дня,
Глаза оставшиеся — да —
Зерцалами самих себя...
Дом — пережиток, дом — магнат,
Скрывающийся между лип.
Девический дагерротип
Души моей"...

   Перечитав прекрасные строки, я поняла, что мне нужен именно дагерротип - "зеркало с памятью", способное отразить историю Дома, неразрывно связанную с судьбами самых близких мне людей (в этом зеркале "осталась" и я сама).
    Сегодня "зеницы" отчего дома, ожидающего своих новых хозяев (детей и внуков былых обитателей), порой "по-цветаевски" мрачнеют и грустят:

Мне отсутствия калитка не прощает,
На приветствие входная дверь не отвечает,
И не смотрят мне в глаза окошки,
И тускнеют мамочкины ложки...

   Но дом жив, хранит тепло своих домочадцев, и я испытываю особую гордость от этого.

   ... Покрытый красно-коричневым суриком бревенчатый дом под шиферной  крышей, с восемью окошками, украшенными сверху резными наличниками, с остекленной верандой прочно стоит в центре улицы, которая когда-то называлась Студенческой. Прохожие вряд ли догадываются о солидном возрасте дома, наполовину закрытого забором из бордового  металлопрофиля. А ведь деревянному строению под номерным знаком 52 без малого сто лет!
   "Девический дагерротип" запечатлел образ дома с голубыми ставнями, плотно закрывавшимися в непогоду и издававшими от ветра жутковатые стоны-скрипы, с деревянным забором, калиткой на железной запорке с клямкой, напоминающей маленькую педаль. В заборе со стороны улицы имелась щель, изнутри, чуть пониже отверстия, висел деревянный ящик для газет и другой корреспонденции (журналы, письма, открытки, переводы). Хозяева дома были учителями, и потому ящик никогда не пустовал (мы, дети, с нетерпением ждали почтальона и его "вложений" в газетные странички).
   За домом находился сарай (теперь его функции отчасти выполняют гараж и небольшая хозяйственная пристройка), где когда-то держали живность: в довоенный и послевоенный период - кабанчика, на моей памяти - кроликов. Рядом с сараем была собачья будка (она сохранилась до сих пор, хотя уже давно пустует). Шарик, Тузик, Мушка, Бим, Граф - память подсказывает мне имена "братьев наших меньших", с собачьим рвением несших сторожевую службу (для взрослых и детей четвероногие друзья всегда были членами семьи).
   На четырех сотках, помимо дома, сарая и туалета-скворечника, размещались сад, огород, палисадник для цветов (позже, с южной стороны здания, появился виноградник, для которого был сделан специальный проволочный каркас).
   Ума не приложу, как мы в детстве умудрялись играть в мяч в маленьком палисаднике, устраивать прятки в кустах смородины и крыжовника! Впрочем, тогда для нас "были большими" не только деревья, но и все окружающее пространство.

   Удивлявший высокими потолками учительский дом делился на две половины (границей служил коридор, заканчивавшийся кухней). В левой части - родительской - были две комнаты, в правой (там обитали бабушка с дедушкой) - три. Правая половина со временем претерпела существенные изменения: после смерти бабушки ее комнатка, не имевшая окна, была переделана в "удобства" - совмещенные ванную и туалет.
   При проведении газа дом приобрел кирпичную пристройку, обязательную для установки оборудования.
   Что сохранила моя память о былом убранстве дома?
   Круглый стол в родительской половине, покрытый узорчатой скатертью с длинной бахромой (в трехлетнем возрасте мы с сестрой раскрасили ее карандашами). Картина на стене, изображающая канун весны, - сделанная маслом отцовская копия работы  художника Ендогурова. Часы с боем. Создающий особый уют в спальной комнате желто-коричневый абажур. Тумбочка с радиолой и пластинками.
   Большой зеленый диван в правой половине с выгнутой спинкой и красивыми подлокотниками из светлого дерева. Легкая витая этажерка с книгами. Кадки с огромными фикусами. Швейная машинка Зингер (она работает до сих пор!). Старинный комод с множеством шуфлядок, занимавший основное пространство в бабушкиной спаленке и имевший для нас, детей, магически-таинственное притяжение. Тканый гобелен над кроватью. Письменный стол со стеклянной чернильницей и бронзовой крышечкой в "апартаментах" деда. Футляр со "скрипкой Страдивари". Стол-шкаф для кухонной утвари с керогазом наверху в бабушкином
хозяйском углу. Большая печь, где томились щи и жарились пышные оладьи...
  Сегодня старой, довоенной мебели в доме не осталось. От послевоенного периода сохранились буфет с редкими экземплярами хрустальной посуды, плательный и книжный шкафы (за стеклом, рядом с книгами, получили "прописку" отцовские медали). По-прежнему притягивает глаз картина Ендогурова, воспринимаемая ныне как символ дома. Висят, но, увы, уже не показывают время настенные часы...
   На моей памяти были переделаны обе печки: "русский" вариант уступил место "голландскому". Пришедшие в негодность окна в правой части дома заменены на пластиковые "евро" (прибитые поверх пластика прежние наличники позволили сохранить внешнее своеобразие жилища). В родительской половине за счет  "натяжения" снизились потолки. Но окна здесь остались деревянными, подчеркивающими благородный возраст дома и оберегающими его дух.
   Отчий дом хранит немало тайн и историй. Детская память "дагерротипировала" их в  картинках-диалогах.



   ИВАН-КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН
   И ЦАРЕВНА-НЕСМЕЯНА

 
- Дедушка, расскажи, как ты с бабушкой познакомился? - донимаем мы деда.
- Я забыл, - отмахивается он.
- А она красивая была?
- Не помню.
- Расскажи, что помнишь,- не отстаем мы.
- Ну, что вам рассказать? - чешет затылок дедушка. - Ладно, слушайте.
   "Гуляли мы как-то с Марией Михайловной (дед всегда называл бабушку по имени-отчеству, как и она его) за деревней. Дошли до леса. Хорошая дорога кончилась, кругом грязь да лужи. Бабушка была в новых ботиночках. Жаль мне ее стало. Подхватил на руки и понес. Несу-несу, а она молчит, не улыбнется, не обнимет.  Рассердился я, да и бросил ее в грязь".
- Как же ты мог так поступить? - возмущаемся мы, разочарованные совсем не романтичной историей.
- А будет знать, как гордячкой неблагодарной быть, - смеется дед, и мы не можем понять, было ли так на самом деле или он все выдумал. Пытаемся установить истину у бабушки.
- Да вы его больше слушайте!

   
      "ЧУЖАЯ ЛЕНА"
 
- Ира, Галя, идите сюда! - зовет нас бабушка. - Смотрите, у вас родилась сестричка. Теперь вас будет трое.
- Откуда она взялась? - с недоумением разглядываем мы лежащий посередине зеленого дивана белый сверток.
- Аист принес,- смеется дедушка.
- Не слушайте его, - сердится бабушка. - Мама малышку из больницы привезла.
- А как ее зовут?
- Лена.
- Почему она все время молчит?
- Спит.
   Откуда и зачем появилась эта "чужая Лена"? - недовольны мы. -  Нам хорошо было и вдвоем.
   ... Через девять лет на свет появится братик Володя.
Долгожданный и горячо любимый, он вырастет в девичьей компании, к тому времени бесконфликтной и дружной.


   
    СТРОГИЙ МАТЕМАТИК

- Папа, в какой школе ты учился?
- В четвертой (широкие проемы двухэтажной школы видны из окон нашего дома).
- Ты помнишь своих учителей?
- Конечно.
- А кто был самым строгим?
- Учитель математики Иван Моисеевич.
- Так это же наш дедушка! Он что, тебя учил?
- Да, в седьмом и восьмом классах.
- Как он тебя называл? По имени - Геннадий, Гена, Геня?
- Всегда только по фамилии: "Маркович, к доске!", "Маркович, за невыполнение домашнего задания - "два".
- Ты его боялся?
- Еще как! Я тогда был уверен, что именно мне он ставит двойки с особым удовольствием.


 НАША С БАБУШКОЙ ТАЙНА

- О-ёй-ёй! Что мне сегодня будет! - в слезах прибегаю я на переменке домой.
- Что стряслось, внученька?
- Я двойку по письму получила!
Смотри, какая большущая, с длинным красным хвостом!
- Не плачь, детка! Какой же ученик без двойки?
- Я папы боюсь! Не хочу домой идти!
- У него тоже двойки случались.
- Но я же отличница!- продолжаю реветь в голос.
- Успокойся! Беги на уроки, а тетрадку оставь мне.
- Зачем?
- Мы новую тетрадь в линеечку заведем. А про двойку никому не скажем.
   

   ЗАСЛУЖИЛ

- Папа, правда, наша бабушка самая добрая на свете?
- Почему вы так думаете?
- Она никогда не кричит, не злится (за все годы общения с бабушкой мы слышали от нее только одно ругательное слово - "паршивки", произносимое шепотом), не шлепает нас.
- Да, это так,- подтверждает папа и вздыхает. - Но однажды в детстве мне от нее сильно досталось: она побила меня цепью.
- Не может быть! За что?
- За дело.
- За какое?
- Заслужил, - мрачнеет папа и долго молчит. - Я этот урок запомнил на всю жизнь...
   Впоследствии, уступая просьбам, отец рассказывает нам о том, что тогда произошло. Но авторитет бабушки так велик, что память нивелирует причину единственного примера ее "неправоты".


   ПЕРЕД ОПЕРАЦИЕЙ


   Я вхожу к бабушке в комнатку и по трясущимся плечам понимаю, что она плачет.
- Бабулечка, что случилось? - теряюсь я в догадках.
    Бабушка, всхлипывая, молчит.
- Ну, скажи. Пожалуйста, скажи! - не на шутку пугаюсь я.
- Завтра Галочке (моя сестра-близнец, у которой обнаружили "шарики" в позвоночнике) делают операцию.
- Тогда почему ты плачешь? Операцию сделают, и Галя поправится, - уверенно произношу я.
- У родителей взяли расписку, что они не будут в претензии за исход операции, - дрожащим от рыданий голосом отвечает бабушка.
   Ее подбородок трясется все сильнее.
    И хотя я не понимаю смысла слова "претензия", чувство ужаса впервые проникает в мое сердце и когтистой лапой сжимает его... 


  СКРИПКА СТРАДИВАРИ

- Дедушка, сыграй на скрипке!
- А танцевать будете?
- Мы не умеем!
   Дедушка осторожно снимает со шкафа коричневый футляр со старинной скрипкой, открывает его, достает покрытый лаком инструмент, по форме напоминающий цифру восемь. Дедушка долго настраивает скрипку с помощью янтарной канифоли и камертона, чем-то похожего на небольшую вилку.
   Вот он проводит смычком по струнам, и скрипка издает пронзительно-высокий звук.
- Ну, что сыграть?
- "Краковяк", - в один голос отвечаем мы.
   По нашей просьбе "Краковяк" исполняется несколько раз. Потом дедушка радует ребятишек "Полечкой". Его репертуар скромен, классическая музыка в нем отсутствует.
- Дедушка, а почему у тебя мизинец на правой руке не сгибается? - спрашиваем мы.
- А, заметили! Это контрактура от долгих упражнений на скрипке.
- И вылечить нельзя?
- Нет. Остается на всю жизнь.
   Мы очень жалеем дедушку, но и гордимся им, научившимся играть на прекрасном инструменте, сделанном, по его словам, учениками "самого Страдивари".

   
    "КРАСНАЯ МОСКВА"


- Знаете, девочки, какой сегодня день? - спрашивает папа.
- Нет.
- Восьмое марта. Мамин день. Пока она на работе, давайте сделаем для нее что-нибудь приятное.
   Под руководством папы мы старательно вытираем пыль, наводим порядок в комнатах.
- А что мы подарим маме?
- Вот  он, подарок! - папа с гордостью демонстрирует красно-белую коробочку, похожую на овальный пенал. В красивой коробочке "прячется" флакон с крышечкой-луковкой и кисточкой.
- Это мамины любимые духи.
- Можно понюхать?
- Конечно.
   Мы с удовольствием вдыхаем неповторимо-густой цветочный аромат.
- На 8 Марта женщинам дарят цветы, - папа ставит в вазочку несколько веточек мимозы, хрупкого растения с пахучими желто-пушистыми шариками.
 В этот вечер мы ждем-не-дождемся маму.
  ... На секретере в маминой спальне до сих пор стоит коробочка с "Красной Москвой", хранящая незабываемый аромат детства, запах семейного счастья, основанного на любви. 
   

   КУДА ИСЧЕЗ ШАРИК


   Шарик (небольшая золотисто-рыжая собака с маленькими острыми ушками и пушистым хвостом) вдруг исчез. Спрашиваем у взрослых, но им, похоже, не до нас.
- Дедушка, ты Шарика не видел? - с надеждой обращаемся к деду, занятому плетением очередного "кошика".
- Нет. Может, за калитку выбежал?
- Он не мог далеко убежать! У него на животе большая грыжа.  Пойдем поищем, а то нам одним не разрешают.
- Ну, пойдем, пойдем, ребятишки, - соглашается дедушка.
   Мы обходим несколько улиц и переулков. Зовем Шарика по имени, расспрашиваем о нем у прохожих. Поиски не дают ничего.
   ... Проходит несколько лет. И именно от дедушки мы узнаем печальную историю о конце нашей любимой собачки.
- Шарика усыпили, чтобы не мучился. И закопали где-то здесь на огороде.
- Почему ты не сказал нам правды? Да еще отправился с нами на поиски?
- Вы были совсем малыши. И мне было вас очень жалко...
 

   
   ТАЙНА ДЕДА МОРОЗА

   Наши мама с папой не слишком баловали нас. Время, наверное, было такое - не до сентиментов.
   Родительские чувства раскрывались в новогодние праздники. Папа ходил в лес за елкой, выбирая пушистую красавицу до самого потолка. Ее украшали ярко-красной звездой, стеклянными игрушками, серебристым дождиком. Из ниток, ваты и разноцветных флажков делали гирлянды. Под елку прятали подарки - большие пакеты со сладостями.
- Дед Мороз принес, - улыбались мама с папой.
   И мы им безоговорочно верили.
   Тайна деда Мороза неожиданно раскрылась, когда нам, близняшкам, было лет около восьми.
- Дедушка, посмотри, какие подарки принес нам Дед Мороз! Так много "золотых ключиков", "тузиков", грецких орехов, мандаринок!
- И вовсе это не Дед Мороз.
- Ну да! А кто же?
- Роза, ваша мама,  всю ночь подарки складывала, до утра не спала.
- А как же дед Мороз?
- Да нет его вовсе! Вы уже большие и должны знать правду.
   От  прощания со сказкой так грустно, что хочется плакать. Зато от открытия, что праздник нам "дарят" родители, сердце переполняется ответной любовью...

 
  СНЕЖНЫЙ ДОМ


   Авторитет отца в нашей семье был непререкаемым. Папа был самым сильным ("крутил колесо" на перекладине, "стоял на одной руке", напрягая бицепсы, разрывал несколько слоев крепких ниток), у него были  "золотые руки", не боящиеся никакой работы. Но самое главное: он умел с нами играть.
- Папочка, покатай на конике!
- Пап, допрыгни до потолка!
- Папа, повози на санках!
- Пойдем с нами на лыжах!
- Папка, покажи фокус!
- А давай каток зальем!
- Идем снежную бабу лепить!
   Как-то морозной зимой отец выстроил нам настоящий снежный дом, с "комнатами" и "мебелью", в котором мы с восторгом играли всю зиму. В этот дом можно было входить и выходить, не сгибаясь.
   Папин сказочный домик память хранит до сих пор...


    ВОПРОСЫ, НА КОТОРЫЕ
      НЕ БЫЛО ОТВЕТА


- Мама, ты так хвалишь Францию, где родилась и училась. Но почему ты тогда не осталась там?

- Дедушка, а что это за "тройка НКВД", из-за которой ты девять лет пробыл на Колыме?

- Папа, как ты оказался в Воркуте, в шахтах?

- Бабушка, что значит "враг народа" ?


 
    На эти и другие подобные вопросы в нашем детстве ответа не было. О  репатриации, культе личности Сталина, Гулагах мы узнали значительно позже.
    Дом на бывшей Студенческой улице и его обитатели стоически пережили трагические для всей страны времена...
    Святое право (и обязанность!) помнить и беречь отчий кров перешло к нам, потомкам.
    ЖИВИ, ДОРОГАЯ ОБИТЕЛЬ! МНОГАЯ ТЕБЕ ЛЕТА!