Мой первый материнский провал случился, когда сыну было восемь лет. Он тогда посещал школу искусств, учился рисовать. Знаешь, как дети бегут к тебе со всех ног, чтобы показать то, что они нарисовали или смастерили? Вот и он прибежал со своей картинкой ко мне. Картинка потрясающая, – на чёрном фоне три мужские фигуры в длинных плащах. Средневековье. Венеция. А я гладила бельё, стояла у гладильной доски с утюгом и… не успела рассмотреть, понять ничего не успела, как картинка поплыла, буквально растворилась. Акварель… Стаканчик с водой для утюга опрокинулся и… я смотрю на исчезающую картинку, на сына, и ощущение, что весь мир пролился и превратился в слёзы… его… мои…
В тот миг все вселенские смыслы смешались на листе бумаги. Я понимала, что произошло что-то очень важное, что-то очень значимое. Вот только что было и уже нет… Говорить утешающие слова бесполезно, говорить, что потом нарисуешь ещё лучше бессмысленно. Это не типовая аппликация из заготовок, не срисованное у другого художника, это…
Есть вещи невоссоздаваемые. Невозможен авторский повтор, если произведение создано духом, а не навыком.
Я всегда буду помнить эту картинку. Её видели только сын и я… и ещё Вселенная…
Я всегда буду помнить, как пусть нечаянно, пусть неосознанно, но причинила своему сыну боль… она пришла в его сердечко через меня…
Это уже потом, через много лет я осознала, что в тот момент сын получил урок непривязанности. Я смотрю на него сейчас и понимаю, что у него хватает силы духа для того, чтобы уничтожать какие-то свои работы, не цепляясь за промежуточный результат. Но это уже потом…