И потекли долгие дни ожидания возвращения домой отцов, сыновей, братьев. Даже воздух был наполнен ожиданием. Настя каждый день уходила на работу в колхоз, а Людочка оставалась за маленькую хозяйку. Но как воспитанница детского дома, она ничего не умела делать. Однако хозяйка учила её варить кашу из тыквы, картошку.
Но самое серьёзное и интересное дело начиналось вечером. У Насти была старенькая швейная машинка. И как только появлялось свободное время, она шила для девочки из оставшихся ещё до войны кусков ткани платьица, из белой скатерти - маечки и трусики. У кого-то выпросила ботинки, из которых вырос их первый хозяин. Но особенно нравилась девочке голубая курточка с капюшоном, перешитая из пальто Настиной мамы. Завороженными глазами следила она за швеёй и радостно мерила новые наряды. Старалась не запачкать их, не порвать. Когда хозяйничала, снимала новое, надевала своё старое. Охотно училась готовить нехитрую еду быстро и вкусно. Но не всегда получалось. Настя понимала, что девочка слишком мала для работы по дому и готовки еды, но её усилиями и сообразительностью ученицы, дела медленно, но продвигались вперёд.
Анастасия, добрая от природы, относилась к Людочке, как к родной. И та отвечала ей тем же. Маму Надю она не забывала, часто тайком плакала, но тем не менее, быстро привязалась к своей новой покровительнице. Называла её тётечкой, любила расчёсывать блестящие длинные волосы, гладить густые черные брови. Ребенок нуждался в любви. И Настя давала ей её и получала в ответ.
Большей гордости для Люды не было, чем хорошо одетой ходить за руку с Настей в сельпо, где на них все оборачивались. И женщина с гордостью показывала сельчанам свою красивую воспитанницу. Родных у неё уже не было: отец погиб на фронте, а мама не пережила его смерть.
В магазине за пайкой хлеба собиралась толпа, с интересом рассматривая Люду, спрашивала друг у друга откуда она взялась. Не вдаваясь в подробности, Крошкина отвечала:
- Это наша с Федей дочь. Не у всех дети рождены и воспитаны одними родителями!
- Че она сказала? - прошелестело в толпе.
- Она говорит, что недавно Фёдор привёз девочку из детдома, и они хотят её усыновить, - со знанием дела объяснила учительница Тамара Ивановна.
-А-а-а-а, - прозвучало несколько голосов, другие закивали головами.
Когда прошло две недели, Настя достала довоенные платья. Они оказались ей широковатыми. Но женщина не очень огорчилась: по вечерам опять, не переставая, строчила швейная машинка: одежда ушивалась, подшивалась, перекраивалась. Одно платье перешила Людмиле. И вся была в ожидании мужа.
В село стали возвращаться фронтовики. Песни, танцы прямо на улице под гармошку весёлого Николая не прекращались. А Настя, радостно приветствуя односельчан, почти не отходила от калитки, вглядываясь в дорогу. Автобусы ещё не пустили, но машин стало больше. Некоторые останавливались, и из кабин соскакивали на землю демобилизованные. Женщина напрягалась, однако Фёдора среди возвращающихся домой не было.
Однажды возле её дома остановился почтальон, развозивший на велосипеде всю печатную продукцию, письма и пенсию, приходившие в село.
- Крошкина, возьми, - и протянул, не глядя на неё, казенный серый конверт.
Она взяла его трясущимися руками, тут же открыла, и словно в тумане выступил текст: «Ваш муж, лейтенант Фёдор Фёдорович Крошкин геройски погиб при исполнении воинского долга. Посмертно награждён Орденом Красной Звезды. Похоронен в братской могиле города N. Выражаем искреннее соболезнование. Командир части (подпись), дата».
На ватных ногах Настя зашла в первую комнату, где на широкой русской печи сидела Люда и играла в тряпичные куклы, которые из кусочков ткани женщина смастерила для неё. Посмотрев безумными глазами на девочку, Настя начала метаться по всему дому. То минут на десять убегала в горницу, то возвращалась назад, делала круг и снова убегала. Наконец, видимо, устав, села на лавку возле стола и…стала рвать на себе волосы. Люда в ужасе закричала:
-М-а-а-а-а-м-а!
И, спрыгнув с печи, подбежала к ней и изо всех сил обняла. Услышав слово, о котором она мечтала, молодая женщина прижала малышку и раскрылись «шлюзы». Слёзы бежали большие, прозрачные, словно горный хрусталь. Не понимая в чем дело, девчушка гладила свою новую маму по голове, целовала, успокаивала.
- Детка, - прорвалось сквозь рыдания, - мы сироты, наш папка погиб, пришло письмо-уведомление. В двадцать семь лет я - вдова. И кроме тебя у меня никого нет!
Девочка не могла понять всего трагизма сказанного, но видя горе второй своей матери, она тоже заплакала. Глядя на неё затуманенными глазами, Настя вдруг заговорила:
- Рассказать тебе о нем? Ты ведь совсем его не знаешь?
Не дождавшись ответа и помолчав ещё несколько минут, словно собираясь с мыслями, женщина монотонно стала говорить:
- То, что красивый - это ничего о нем не говорит. Красивых много, таких как он я не знаю. Светлая душа была у Феденьки. Ни один обидчик не оставался без наказания, если об этом узнавал Федя. Вся шпана его боялась, льстиво здоровалась, старалась получить хоть малюсенькую похвалу в свой адрес.
Помолчав продолжала:
- Однажды спас мальчишку от верной смерти. Миша, кажется, звали его. Подошел к здоровому жеребцу сзади, а тот был уже готов лягнуть его. Федя подкатил к свирепому животному, оттолкнув мальчишку, и получил копытом. Боль в боку после этого случая долго не проходила.
- А как он спасал девчонок, заблудившихся в лесу, где собирали грибы? Целую команду организовал и ночь прочесывал с мужиками лес вдоль и поперёк. Нашли. Перепуганных, замерзших, но живых.
- Еще рассказать? Мама у него болела. Инсульт свалил на целых пять лет. Он ещё мальчишкой был, а ухаживал за ней на удивление всему селу. И ведь поставил на ноги, ещё три года прожила. Как я без него буду жить?
Горе накатывало волнами, она начала задыхаться, замолчала и вдруг, повалившись на диван, мгновенно уснула, тихо и спокойно дыша.
Люда испугалась, вспомнила маму Надю, стала будить Настю, но та не просыпалась.
Тогда девочка побежала к соседке с криком:
- Тётя Маруся, тётя Маруся, тётечка Настя умирает! Помогите!
Соседка, скинув фартук, в котором возилась на кухне, бегом ринулась в дом Крошкиных.
Настя лежала на спине, спокойно дышала, и даже щёки у неё были розовые.
- Успокойся, Людочка. Так бывает. Чтобы сердце не остановилось, организм впадает в сон.
- И что будет? - трясущимися губами спросила девочка.
- Следить надо. Она может проспать и день, и три. А потом проснется. Надо, чтобы она вспомнила всё более - менее спокойно и без истерики. И чтобы ты рядом была,смотри не проспи. Сигнал подашь, я медсестру приведу. Ничего, спасем твою маму Настю.
-Ладно, я подружку позову,чтоб не страшно было. По очереди спать будем.
-Это правильно. И я забегать буду, Настя для меня как дочка.
Продолжение следует…