"Пройдут года, утихнет ваша страсть.
Притупятся желания и память.
Но только, только первая любовь,
До самой смерти душу будет ранить.
На то она и первая любовь,
Чтоб мы её всю жизнь не забывали."
(Автор неизвестен)
Мне было шестнадцать, когда я окончила среднюю школу. Провалив экзамены в Целиноградский строительный институт, который прочили мне мама и дядя, я решила не возвращаться домой, и стала искать работу. Попробовав себя в качестве ученицы токаря на машиностроительном заводе, и соскучившись по маминым борщам, я вернулась домой в Красногорск. Всю зиму я наслаждалась домашним уютом и общением с родными.
Весной местная геологоразведочная партия объявила о наборе молодых геодезистов для работы на полях. На объявление откликнулась вся местная молодежь. Работы в Красногорске не было, вот и кинулись на заработки мои товарищи с параллельных классов. Наверное, поэтому у меня было подспудное ощущение, что набирают не работников, а школьников в пионерский лагерь. Но, вот набор закончился, и мы стали ждать теплых майских дней.
Тем временем, каждый выходной местная молодежь высыпала на улицы нашего «городка». Дворец отдыха, который выстроили два года назад, был переполнен не только местной молодежью. Сюда приезжали парни и девушки из поселка геологов и села Калачи.
Однажды, на одной из вечеринок во дворце я увидела свой «идеал». У него были зеленые глаза, вьющиеся каштановые волосы, белая рубашка, чёрный пиджак и кофейного цвета брюки.
На танцы я как всегда пришла со своими подружками – Олей и Галей. Всегда веселая и задорная кареглазая Оля, откинув длинные каштановые волосы на спину, стояла, свободно опустив руки вдоль тела и «юморила» по каждому поводу, а мы с Галкой смеялись и глядели по сторонам. У Ольги были строгие родители, и это был редкий случай, когда подруга могла вот так прийти вместе с нами на танцы в клуб. Звучала танцевальная музыка и песни семидесятых, такие как: «Не кукла я!», «Я хотел Вам рассказать, как я любил когда-то» в исполнении «битлзов», «Синий иней», потом английский шейк, рокен-ролл в исполнении Элвис Пресли и многое другое. Было остро модно выйти на свободную площадку и трястись что есть силы под шейк. Для этого нужно было обладать изрядной долей смелости.
Галина вслух заметила, глядя на новенького: «Какой симпатичный мальчик!»
Её слова неприятно царапнули меня по сердцу. Весь вечер мы наблюдали за незнакомцем. Почти в самом конце вечера молодой человек пригласил Галину на медленный танец, потом снова отошел к своим товарищам.
Включили рокен-ролл. Неожиданно наш объект наблюдения вышел на танцплощадку с каким-то парнем и стали танцевать, ритмично двигаясь под музыку. В конце наш визави, почти встав на колени, стал дергаться в конвульсиях всем телом. Это было что-то новое и необычное в нашем клубе. Так еще никто здесь не танцевал.
Вечеринка подходила к концу. Мой «идеал» пошел провожать домой не меня, а мою подругу и одноклассницу Галку Потокину. Расстроенная, я поспешила к автобусной остановке, чтобы успеть на вечерний автобус.
Этого следовало ожидать, думала я. Ведь у моей красавицы подруги кожа была белой, как молоко, а зеленые глаза обрамляли черные крашеные ресницы. Она и в школу приходила всегда идеально накрашенной. На мой вопрос, когда же она успевает подвести глаза и накрасить ресницы, Галя смущенно ответила:
- Я никогда не умываюсь на ночь, а утром просто протираю лицо лосьоном.
Вне школы мы были с ней неразлучны. А когда приходили на берег Ишима, чтобы искупаться, то нас в шутку называли «сметанкой» и «шоколадкой».
Какого же было мое ко мне не удивление, когда через две недели я увидела свой «идеал» в машине, в которой везли молодежь на будущее место нашей работы.
Приехав на место, ребята разбили четыре палатки. В одной, из них, расположились руководители. В двух других - парни, а в последней палатке - девушки. К вечеру все устали. После ужина мои соседки по палатке стали готовиться ко сну. Для этого были подготовлены раскладушки со спальными мешками. Сон наступил, едва я коснулась подушки.
Утром проснулись от крика, визга и слёз Данишевской Светы. Открыв глаза, я увидела разрисованные губной помадой и зубной пастой лица девочек. Я кинулась к зеркалу - моё лицо было чистым. Я была единственная, кого не разукрасили неизвестные. Обескураженная, я стояла посреди палатки, не зная, как реагировать на «несчастье» своих новых подруг, многих из которых, я знала еще по школе. Девочки сразу же затаили на меня обиду. А я и не подозревала, какие дебаты проходили за стенами наших палаток между парнями: кого измазать, а кого нет... кому с кем гулять и к кому не следует прикасаться.
На следующий день, после работы, поужинав, все разбрелись кто куда. Часть парней пошли удить рыбу, остальные ловить сурков для супа. Девчонки мыли ноги в реке и стирали носки. Мой первый рабочий день, впрочем, как и все последующие, был большим испытанием для моего хрупкого организма. Сил осталось лишь для того, чтобы дойти до раскладушки и завернуться в спальный мешок. Сон наступил мгновенно.
Проснулась оттого, что кто-то пытался «вытряхнуть» меня из спального мешка. Это был парень по прозвищу Валикей с параллельного класса с каким-то незнакомым мне парнем. Наконец, поставив меня на зеленую лужайку, он произнес:
- Такая хорошая погода, а ты спишь! Иди лучше погуляй.
Кто-то принес мне мои резиновые сапожки. Я продолжала стоять в синем трикотажном костюме сонная, растерянная и возмущенная.
Ко мне подошел улыбающийся темноволосый молодой человек. В нём я узнала того самого парня, который накануне провожал мою подругу домой.
- Это я попросил ребят, чтобы тебя позвали на улицу. Я и не знал, что ты уже спишь,- смущенно проговорил он. - Пойдем, погуляем?
Не зная, как реагировать, я продолжала стоять и с сожалением смотрела в сторону своей палатки. Дима, так звали молодого человека, извиняющимся голосом проговорил:
- Не обижайся на ребят! Согласен, «переборщили» немного.
Дима осторожно взял меня за руку, и мы пошли вдоль берега. Солнце садилось за горизонт, освещая долину у реки ровным золотистым цветом. То и дело раздавались звонкие голоса и смех молодежи. Вечер был прекрасный. Вокруг воцарилась благодатная тишина.
Спустившись к реке, мы наткнулись на лодку у берега. Дима деловито отвязал лодку и помог мне сесть в нее. И вот мы плывем по реке. Парень умело гребет веслами, а я, окунув руку в прохладные воды Ишима, слушаю его рассказ о себе. Родители молодого человека недавно переехали из Целинограда в Красногорск. Там он учился в в железнодорожном техникуме, откуда его за что-то «турнули». Теперь Дима экстерном заканчивает нашу Красногорскую школу.
Мы вернулись на берег. Надо было идти ложиться спать – ведь завтра рано вставать.
На следующий вечер Димка снова ждал меня возле моей палатки. И тут я сказала ему:
- Извини, но я не пойду больше с тобой гулять!
- Почему? – Растеряно спросил парень.
- Думаешь, я не знаю, что ты провожал домой мою подружку Галку тогда, после танцев? К тому же ты ей нравишься, а я своих подруг не предаю.
Димка усмехнулся:
- Ну, провожал. Ничего не было ведь!
Но я была непреклонна и ушла к себе в палатку. Это было трудное решение. Честно говоря, я уже пожалела о сказанном, но делать было нечего.
Я ждала выходных. При первой же встрече я рассказала Гале о Диминых «поползновениях». Выслушав меня, она спросила:
- Он тебе очень нравится? - Помявшись немного, я ответила:
- Да! - Она засмеялась и обняла меня:
- Глупенькая! Он же меня только проводил до дома. Мы даже не целовались! - У меня словно гора с плеч свалилась.
Теперь все свободное от работы время мы проводили с Димкой вместе. Вечерами мы гуляли вдоль берега реки. Неподалеку паслись лошади. Я впервые видела этих животных так близко. Мне вдруг очень захотелось прокатиться на лошади. Димка, не раздумывая, подошел к хозяину лошади и что-то сказал ему. Мужчина повернулся ко мне и улыбнулся.
Усадив меня в седло, незнакомец сказал, что нужно постучать пятками по бокам животного. Я дернула за поводок и тихонько коснулась ногами шелковистой шерсти лошади.
- Сильней! Еще сильней! - Крикнул мужчина. Но лошадь шла тихим шагом и не думала скакать так, как это бывает в кино. Тогда мужчина легонько щелкнул кнутом животное, и лошадь меня понесла. Чтобы не свалиться на землю, я бросила поводок и ухватилась руками за гриву лошади. Наконец, животное остановилось. Я оставалась наверху до тех пор, пока не ко мне не подошли Дима с хозяином лошади. С тех пор, никогда в жизни верхом на лошадь я больше не садилась.
Работа в первые две недели была для меня настоящим испытанием. Нужно было много ходить. Во время привалов, все весело болтали, рассказывали анекдоты, перекусывали, а я валилась на землю и мгновенно засыпала. Мой тридцатилетний напарник, он же наш начальник лагеря, забрал у меня рюкзак и понес вместе со своим инструментом – теодолитом. В руках у меня оставалась одна лопата, но и её я с трудом волочила по болотистой земле. Однажды я пришла к очередному привалу с одним деревянным черенком от лопаты. Начальник лагеря спросил меня:
- Тамара, где твоя лопата? - Все рассмеялись – прикапывать колышки было нечем.
На следующий день утро выдалось хмурым. День обещал быть дождливым. После обеда мы с напарником разбивали участки земли на равные части с помощью теодолита и колышков. Начался дождь. Мой начальник предложил мне укрыться в единственном, огромном стоге сена, стоящем в отдалении. Но что-то неприятное было в его взгляде, и я отказалась, оставшись стоять у дороги, надеясь, что машина вот-вот подъедет и заберет меня.
Присев на корточки, и укрывшись кожаной курткой, я ждала, когда пройдет дождь. Черные тучи опустились на землю, молнии сверкали совсем рядом. Запоздалый гром оглушительно гремел по всей равнине. Одна в степи во время грозы! Такое со мной было впервые. Но страха не было. Я смотрела, как крупные капли дождя вбивают в землю придорожную пыль. Всего через пару минут я промокла до нитки. Вскоре и вся земля представляла собой огромное море с торчащими травинками.
Наконец, я услышала звук приближающегося автомобиля и сигнал. Из-под брезента на дорогу спрыгнул Дима. Он помог мне подняться на борт грузовика. Сняв свою футболку, он заставил меня в нее переодеться, а потом долго согревал меня своим горячим дыханием. Остальным ребятам повезло больше – не успели промокнуть под дождем. Они сидели, на скамейках по периметру кузова и украдкой наблюдали за сценой нашей с Димкой любви.
Вечерами, в палаточном лагере было шумно и весело. Все собирались у костра. Парни ловили сурков, а потом варили из них суп. Дима брал в руки гитару и пел песни: «Отшумело, отгремело бабье лето», «Вот мчится тройка почтовая», «В белом платье с пояском я запомнил образ твой» или «На то она и первая любовь, чтоб шла за ней очередная». Последнюю песню он пел с большим чувством. Потом мы шли к реке и стреляли из охотничьего ружья по жестяным банкам. «Инструктор», он же владелец ружья объяснил мне как нужно целиться. После второго выстрела из кустов выбежал мужчина и заорал:
- Вы что, с ума сошли? Ведь Вы могли меня убить!
После этого у меня два дня болело плечо.
Прошло две недели. Моему другу нужно было сдавать экзамены за десятый класс. В день экзамена Дима вплавь через реку отправился в город. Для тех, кто не знает: Ишим – широкая полноводная река.
Каково же было мое удивление и моих подруг, когда поздно вечером мы увидели Димку выходящим из реки с одеждой в руке. Получается, что он шел с «городка» пешком до реки, а это было километров восемь или двенадцать и вплавь добирался до берега, на котором расположился наш палаточный лагерь. Всякий раз в день экзамена Димка повторял свой путь в город и обратно. Возвращался он, когда уже было темно, только для того чтобы как можно быстрее увидеть меня. Димкину усталость снимало, как рукой, когда я обнимала его только что вышедшего из воды. И тогда я слышала его прерывистое дыхание и быстрое биение сердце.
Позже Дима рассказал мне, как наш начальник лагеря сказал ребятам, чтобы те не вздумали крутить со мной любовь. Из всех только он пошёл против запрета руководителя экспедицией. Данное обстоятельство не позволяло парню расслабиться, ведь на его место могли прийти другие. Так думал он.
Дима успешно сдал все экзамены. Педагоги любили красивого мальчика и прочили ему перспективное будущее. Узнав про нашу любовь, они в категоричной форме заявили Диме, что эта девочка, то есть я, ему совсем не пара. Однако это никак не повлияло на наши дельнейшие отношения.
После экзаменов, Дима вновь приступил к работе. Я больше не ездила вместе со всеми далеко в поле, а работала недалеко от лагеря с радиометром в руках. В конце рабочего дня Димка спрыгивал с машины с неизменно огромным букетом полевых цветов, и вручал его мне на виду у всего лагеря. Мои новые подружки, молча, завидовали мне.
Когда наступили выходные, мы с Димой уезжали домой. Там мы гуляли по красивым улицам Красногорска, все газоны которого были засеяны ночными фиалками. Пьянящий аромат ночных цветов разливался по всему городку. То тут, то там раздавался смех, звучала магнитофонная музыка и песня «Синий иней».
Сам городок своими чистыми ухоженными улицами и газонами из цветов напоминал приезжим маленькую Москву. Новые пятиэтажные панельные дома с уютными подъездами и детскими площадками, как близнецы были похожи друг на друга. Кинотеатр и магазины сверкали стеклянными витринами. Тогда урановые рудники обеспечивали очень хороший уровень жизни людей данного населенного пункта. Товары и продукты были самого высокого качества. Правда, почти через полвека им пришлось заплатить за все эти блага сполна. Сонная болезнь поразила население Красногорска и поселка Калачи. Думаю, что эта эпидемия как-то связана с радиацией, которая до сих пор исходит из закрытых урановых рудников.
Когда судьба разлучила нас с Димой, я долго скучала по нашему «городку» с его фиалковыми газонами. Помню, как однажды, по моей просьбе, мама засеяла фиалками две аллейки от нашего дома до самой бани. Пришла пора цветения, роскошный запах цветов стал проникать во все щели нашей веранды и окон дома. У домашних, особенно у мамы, началась жуткая мигрень. Через пару дней на месте фиалок осталась голая земля. Мама убрала все цветы. Было жалко и обидно…
Но вот закончились полевые работы. Димка каждый день приезжал ко мне в поселок. Все дни мы проводили вместе. Я по-прежнему тонула в нежных объятиях и зеленых Димкиных глазах. Казалось, что ничто не сможет нас разлучить.
В Красногорск, где он жил с родителями автобусы ходили регулярно, но только до одиннадцати ночи. Дома Диму ждали родители. Поэтому, он каждую ночь преодолевал двенадцать километров по степной дороге, а утром, проснувшись, спешил на первом автобусе ко мне.
Моя мама полюбила Димку, как родного и очень переживала, когда тот уходил поздно вечером. И тогда она уступила нам бабушкину квартиру, которая в это время пустовала. Бабушка всё это время жила с сыном в Целинограде. Родители Димы были не против такого маминого решения. Нам было по семнадцать, и мы мечтали, что когда исполнится восемнадцать – мы поженимся. И все-же нужно было как-то определяться с жизненными ориентирами. Я, по-прежнему, мечтала стать геологом.
В августе мы с Димой поехали в Ленинабад, чтобы поступить в геологоразведочный техникум, но из-за чрезмерно жаркого климата нам вскоре пришлось вернуться в Казахстан. До сих пор не могу понять, зачем мы тогда потащились в тот далекий Таджикистан!?
Мы бродили по зеленым улицам города, аллеи которого были усажены абрикосовыми и апельсиновыми деревьями. Можно было не покупать фрукты, а просто срывать с деревьев и наслаждаться их медовым вкусом.
Прошла всего неделя, а я уже заскучала по родному краю. В этот день на улице стояла невыносимая августовская жара. Мое дыхание было поверхностным и прерывистым. Сердце бешено колотилось, хотелось пить... Мы шли по незнакомым улицам города и искали место, где можно было бы испить холодной воды.
Вдруг пошел горячий ливень. Такого ливня я не видела никогда. Это был горячий душ, капли которого, ударялись о раскаленный асфальт, образовывая удушливый пар, а некоторые из них и вовсе не долетали до земли, испаряясь прямо в воздухе.
Я изнемогала от невыносимого жара. Прошедший ливень не способствовал облегчению.
Но вот мы оказались возле крашеных зеленой краской глухих заборов, видимо попали на окраину города. К счастью несколько ворот были распахнуты настежь. Было видно, как во дворах за круглыми низкими столами сидят люди, и пьют из таких же зеленых как забор пиал чай. Меня удивило, что в такую жару люди сидели в стёганых цветных халатах. Как потом нам объяснили, в них хорошо потеть. Ткань увлажняется и создает прохладу телу.
Один из аксакалов заметил нас и пригласил за стол. Хозяева угостили нас зеленым чаем, говоря при этом, что чай с молоком спасает от жары и помогает утолить жажду лучше чем вода. Много раз я слышала про зеленый чай, но в первый раз попробовала его в Таджикистане.
Покинув гостеприимных хозяев, мы продолжили свой путь.
У Димки были прелестные вьющиеся каштановые волосы, оттеняющие его зеленые глаза. Жара «доконала» парня, и он решил постричься. Несмотря на мои уговоры, он решительно зашел в первую попавшуюся парикмахерскую. Глядя, как мастер ловко управляется с остатками его волнистых волос, я села к другому мастеру и потребовала стричь меня как можно короче. Димка с недоумением смотрел как я расстаюсь со своими волосами. Весь оставшийся день мы молчали...
На следующий день нами было принято решение покинуть Ленинабад. Приехав на вокзал, мы узнали, что наш поезд будет только завтра. Дело было к вечеру и нужно было искать ночлег. Подошел пожилой мужчина, узнав, что нам некуда идти, он пригласил нас к себе домой. Его супруга накормив нас вкусным ужином, приготовила комнату для сна.
Утром, поблагодарив гостеприимных хозяев, мы стали собираться в путь. Хозяйка убирала постель, как вдруг на пол из-под Диминой подушки выпал… нож. Это был нож моего дяди Вани. Блестящее широкое лезвие из дамасской стали было инкрустировано зеленым изумрудным камнем. Когда-то дядя подарил это произведение искусства мне, зная мою слабость к камням. Потом я подарила его Диме. Теперь он не расставался с этим предметом и возил его с собой повсюду.
Наступила длинная пауза. Я была готова провалиться сквозь землю. Наконец, хозяин улыбнулся и сказал:
- Ничего страшного, Вы ведь не знали к кому идете. А у нас дети давно выросли. Теперь у них своя жизнь, и Вы мне напомнили их…
После недельного отдыха в Красногорске у родителей, мы решили с Димой навестить его старшего брата Сергея, который в это время работал директором в пионерском лагере. Брат совсем непохож на Димку: это был мужчина, малорослый, волосы пепельного цвета с претензией на вьющиеся, с энергичными лицом и губами. Он очень обрадовался нашему с Димой приезду, тогда ведь не было сотовых телефонов, чтобы позвонить и предупредить о своем визите.
Пообедав в столовке, мы расположились за столом прямо на свежем воздухе. Сергей принёс гармонь и, вперив в меня свои не то серые, не то голубые глаза, развернул меха своей гармони и запел. А пел он прекрасно! Специально для нас он спел очень популярную в то время песню «А девчонка та проказница, на свидание не показывается…. А любовь-то есть, оказывается…».
Тёплый ветер, шевелил волосы на голове Сергея. Казалось, что он был счастлив в эти минуты. Потом он расскажет, что был очарован спутницей его брата и юностью неожиданных гостей.
Вернувшись домой, мы с Димой приняли решение ехать учиться в Целиноград.Мы ещё успевали сдать документы для прохождения экзаменов. Наши родители были непротив.
Мы оба поступили в техникумы: Дима в транспортно- строительный, а я - в строительный. Жить стали у моего дяди Вани. Он давно перебрался из села Семиполки, что находится под Петропавловском в Целиноград и построил себе пятикомнатный особняк, в котором жил со своей мамой – моей бабушкой Александрой Ивановной. К тому времени он развелся со своей первой женой Ниной. С ней остались его двое сыновей.
В доме у дяди мы прожили полгода. Мы были так молоды и неопытны к тому же частые ссоры не способствовали укреплению наших отношений. Дима ревновал меня и сердился, когда мой взор был обращён на других молодых людей.
- Сравниваешь?
- Смотри мне! – В голосе звучала угроза.
Ориентиры нашего будущего с каждым днем таяли. О замужестве я уже не думала, так как слабо представляла себя в роли жены, а тем более матери. Я умом понимала, что не готова к таким серьезным отношениям. Что делать дальше мы не знали. Повторяю, мы были так молоды и неопытны.
Чтобы спасти хоть как-то нашу любовь, мы решили с Димой снять отдельную квартиру и начать жить самостоятельно. Это была комната с отдельным входом, но общим коридором в небольшом доме, её нам уступили хозяева. Здесь было хорошо и спокойно. После занятий в техникуме мы приходили к себе домой, и пытались жить как взрослые: готовили ужин, вели домашнее «хозяйство». Осенними вечерами Дима играл на гитаре и пел мне свои песни.
Заканчивался первый семестр нашей учебы. Дима отличался от своих сокурсников своей инициативой и трудолюбием. Именно поэтому его выбрали старостой в группе.
Однажды, ночью я проснулась от того, что Димка сжимал меня в своих объятиях и почему-то называл «дурой».
- Дура! Дура!- бормотал во сне Димка, и продолжать обнимать меня.
У него и раньше была эта особенность разговаривать во сне, поэтому я не очень удивилась.
Вечером следующего дня я вспомнила этот ночной эпизод и спросила у Димы:
- Ты помнишь, сегодня ночью, обнимая, ты называл меня «дурой?
Дима молча достал сигарету из пачки с надписью «Опал» и закурил. Видно было, как он думал, что сказать мне. Пустив клубы дымадым от сигареты в окно, он сказал следующее:
- Это имя девушки. Федора, она же Дора моя однокурсница приехала поступать в техникум из Молдавии. Как староста группы я помог ей получить место в студенческом общежитии.
Я сидела на кровати и пыталась осмыслить, то, что говорил Дима. Его замешательство и сбивчивость в рассказе пугали меня. И вдруг, страшная догадка осенила меня! Димка обнимал во сне не меня, а её, Федору!
Проплакав всю ночь,глотая слёзы, я вспоминала, как когда-то Дима клялся мне в любви. Тогда я смеялась и не верила ему. А он сказал:
- Я не знаю, что будет с нами через несколько лет, но сейчас я тебя очень сильно люблю!
И действительно, у меня не было повода упрекнуть любимого человека в чем-либо. А теперь!... Все рухнуло в один миг как карточный домик.
Дима обнял меня:
- Я люблю тебя и только тебя! – Прозвучало это довольно неубедительно. Горькая мысль посетила меня: раньше во сне он произносил только моё имя… Невозможно передать словами то состояние пустоты, в котором я оказалась. Это было подобно смерти в том понимании, которое мне было доступно в тот момент.
Я стала собирать свои вещи. Дима умолял меня остаться и твердил:
- Ты все неправильно поняла!- Было видно, что ему, как и мне тоже тяжело.
Наутро он запер меня дома и попросил дождаться его из техникума. Оставшись одна, я достала бутылку портвейна, которую мы когда-то припрятали на всякий случай. Весь день я думала, как мне правильно поступить. Я и представить не могла, что мы расстанемся с Димой когда ни будь!...
Вечером пришёл Он. Увидев моё состояние, Дима понял, что как раньше уже никогда не будет. Ночь мы провели оба в слезах (ведь мы были ещё детьми). Но Ему я больше не верила. Димка устал оправдываться.
На следующий день он снова запер меня на ключ. Проплакав до обеда, я приняла решение: уйти… вот так, одним махом, чтобы больше не страдать. Сказано. Сделано! И я ушла… через окно.
Я снова жила у дяди. Прошло совсем немного времени и мне стало не хватать Димкиных ласковых рук и добрых зеленых глаз. Слишком поздно! Как оказалось, это было только началом моих страданий. Не зря говорят в народе: что имеем - не храним, потерявши – плачем.
Однажды я увидела их вместе. Они шли по центральной улице, в сторону дворца Целинников. Сюда мы не раз приходили с Димой. Это была единственная достопримечательность того времени в городе.
Спутницей Дмитрия была невысокая девушка. Её чёрные длинные густые волосы кудрявились по спине. Бардовый плащ, перехваченный широким поясом, выделял тонкую талию, а стройные в форме бутылочек ноги были обуты в чёрные лакированные ботинки на высоком каблуке.
Я перешла на другую сторону тротуара, сделав вид, что не увидела их. Всепоглощающая обида и ревность охватила всё моё существо.
Вот так, в одночасье мы стали холодными, чужими друг другу людьми. В голове не укладывалось, ведь ещё вчера мы любили друг друга. Или это был короткий сон? Как всё вернуть на свои места? Неужели мы расстались навсегда? Как мы теперь будем жить порознь? Как и с кем, он будет просыпаться поутру?. О чём думает сейчас? Вспоминает ли обо мне? Я-то думаю о нём с утра до вечера. А он?
Дни шли своей чередой, незаметно переходя в недели и месяцы. Боль не утихала. Не проходило и дня, чтобы я не возвращалась мыслями к тому страшному дню.
Мне понравилось, как сказала в одной из телепередач Рената Литвинова - российская актриса, кинорежиссёр и телеведущая:
- Влюбленность — это потрясающе, ты можешь испытывать ее бесконечно много раз. А любовь — нет. Иногда она совсем далека от чувственности, совсем-совсем. Это какой-то удар ножом в сердце и вечная боль. Ты ходишь с ножом в сердце годы, и это называется любовью.
Я, абсолютно согласна с таким утверждением. Более того боль, которую ты испытываешь годами порой бывает невыносима, и нет такого обезболивающего, чтобы уменьшить душевные страдания.
По выходным мы также продолжали ездить домой на поезде Целиноград-Аркалык до Атбасара, затем на автобусе к своим родителям в Красногорск, но уже порознь. Иногда нам приходилось ехать в одном вагоне, и я слышала его до боли знакомый, слегка простуженный, голос. Я видела его ждущие глаза, а он не мог найти важных слов во время этих коротких встреч. Едва завидев его, я уходила прочь, не отвечая на его:
- Тома, привет! Давай поговорим!
Вскоре родители Димы переехали из Красногорска в город Аркалык. Он оставил учебу в техникуме и ушел служить в Армию. Я, по-прежнему, жила и училась в Целинограде. Мама звала меня назад домой в Красногорск. Но я боялась пересудов. Ведь, когда я приезжала на выходные, друзья при встрече искренне удивлялись:
- Надо же! А мы думали, что Вы никогда с Димкой не расстанетесь, такая у Вас была любовь!
Это было выше всяких моих сил.
Однажды я позвонила домой и сказала маме, что могла бы приехать домой насовсем, но только в том случае, если они переедут в Аркалык. Через полгода мои родители уже жили и работали в этом городе.
***
«Расставшись, мы с тобой
Спасём свою любовь»
Из песни Игоря Крутого
Прошло два долгих года. Димка отслужил в Армии. Не проходило и дня, чтобы я не думала о нем. Иногда мы встречались на улице. Я по-прежнему отводила свой взгляд и делала вид, что не узнаю его. Не знаю, какие чувства испытывал мой Дима. Но вид у него был подавленный.
На следующий год весной, это был месяц май, ранним утром меня разбудил взволнованный голос мамы. Она держала в руках газету «Тургайская новь». Там была статья о молодом специалисте Аркалыкского ЖБИ. Здесь же крупным планом была размещена Димкина фотография. Рядом с ним стояла незнакомая девушка в фате и свадебном платье. В доме воцарилась гробовая тишина. Мама испуганно смотрела на меня.
Будто во сне, медленно, я встала с кровати, дрожащими руками достала из шкафчика альбом и вынула Димкины фото, застыв на мгновение. Это было невыносимо: он улыбался мне с фотографий! Я закричала и разорвала их на мелкие кусочки. Вот и всё! Больше меня ничего не связывает с этим человеком. Запоздалые слёзы текли по моим холодным щекам.
Я не умерла от горя. Жизнь продолжалась. Город, в котором я жила, не был большим. При случайной встрече мое сердце по-прежнему было готово выскочить из груди. Димка внимательно вглядывался в моё лицо, будто хотел запомнить в нём каждую чёрточку, ведь я уже не была той семнадцатилетней девочкой. В двадцать один год, я успела сформироваться как личность. Приобрела такие качества, как уверенность, достоинство. У меня были друзья и подруги. Я стала другой.
Иногда он приходил на городскую танцплощадку возле дворца Строителей, ту, что была недалеко от его дома. Я ловила его жадные восхищенные взгляды, и сердце мое таяло. Однажды после танцев он проводил меня домой. Всю дорогу Дима вздыхал и говорил, что старое не забывается и что его сердце принадлежит мне одной.
Наконец мы пришли. Возле калитки у дома стояла скамеечка, на неё мы и присели. Разговор не клеился. Каждый думал о своем. Когда я собралась уходить, Дима встрепенулся и неожиданно обнял меня. Его горячие поцелуи обожгли мне лицо, шею и руки. Вышла во двор мама и позвала меня домой. Ни в этот, ни в другой раз она так и не узнала, кто был со мной у калитки на лавочке.
Следующие встречи были как бы случайными и короткими. Однажды, я сказала, что больше не хочу видеть его. Дима не отрываясь, смотрел на меня и молчал. В его глазах я видела боль. Более того, мне показалось, что он понимает меня. Мне не хотелось украденного счастья и поэтому нам как-то нужно было закрыть дверь в прошлое, чтобы случайно не растоптать остатки нашей горькой любви. Мы не знали тогда, что судьба разлучит нас навсегда. Но это случится позже. А пока господин Случай время от времени продолжал нам напоминать о былых беззаботных днях, полные счастья и любви.
***
Как-то раз, моя бывшая сослуживица и подруга Ольга Карпычева пригласила меня в пионерский лагерь, где она работала с детьми пионервожатой. Оля сказала, что все работники уехали домой на несколько дней до следующего заезда, и пригласила меня поехать с ней на выходные, искупаться в речке и позагорать. Стояла жара, предложение было очень кстати и звучало заманчиво. Я согласилась, не зная, какой сюрприз она мне приготовила.
Лагерь стоял на сопке. Его территория выглядела пустой из-за отсутствия детей. Остались три человека - повар, охранник и Оля. Стояла невыносимая жара. В низу среди кустарников и деревьев поблескивала вода. Спустившись к кустарникам, я быстро вошла в теплую реку и стала плавать недалеко от берега.
Пока плескалась на отмели, не заметила, как пролетело время.
Вечерело. Солнышко ласково светило из-за сопки. Я сделала очередной «заплыв» и вдруг услышала до боли знакомый голос. Этот голос звал меня по имени! Не веря своим ушам, я оглянулась. На берегу стояли Оля и… Дима.
Тело перестало слушаться меня. Я не могла нащупать ногами дно. Отчаянно барахтаясь в воде, я закричала «Тону-у-у! Тону!». Димка растерянно посмотрел на меня, потом быстро вошел в воду и протянул руку – вода ему была чуть выше пояса. Получается, что я чуть не утонула у самого берега на глазах любимого человека.
Видимо, судьбе было угодно распорядиться таким образом, чтобы я снова встретилась с этим человеком. Весь оставшийся и следующий день мы провели вместе. Это были, пожалуй, самые счастливые дни в моей жизни на тот период.
Димка показал мне приглянувшиеся ему красивые места. Здесь мы и продолжили свой отдых.
Два дня неожиданного счастья! В Димкиных объятиях было спокойно и надёжно. Он смотрел на меня, не отрываясь, грустно и задумчиво. Мы были все еще очень молоды и любили друг друга. А я не могла поверить в то, что случилось. Все было как прежде. Обиды не было. Мы наслаждались каждой минутой совместного пребывания. И было неважно, что будет завтра. Время потеряло над нами власть.
Вечером мы сидели на камнях у воды и смотрели на белые лилии, листья которых покрывали значительную площадь тихой заводи реки. Воспоминания нахлынули на нас как ласковый ливень в полуденную жару.
За воспоминаниями незаметно пролетели два дня. Дима с грустью смотрел на меня: завтра нам предстоит долгая разлука. Дома его ждала жена Рая, а меня… большая новая любовь.
Неожиданное продолжение
Осенью этого же года я познакомилась со своим будущим мужем. А ещё через несколько месяцев я уехала жить к нему в Караганду. Олег, так звали моего мужа, был студентом Карагандинского медицинского института. Через девять месяцев у нас родилась дочь Лилия.
На последнем курсе моего мужа направили в город Кустанай для прохождения медицинской практики, и мне пришлось переехать в Аркалык к родителям. Как-то в выходной день мы с Олегом и дочкой зашли в магазин «Кооператор». В дверях я столкнулась с Димой. На мгновение мы встретились глазами. Он изумлённо взглянул на мою зеленоглазую дочь и улыбнулся.
Через неделю Олег улетел самолётом в Кустанай. В аэропорту он познакомился с парнем. В самолете у них завязался разговор, муж показал ему мои фотографии. Тот сказал, что знает меня и что я была девушкой его друга, и рассказал моему мужу историю нашей с Димкой любви.
- У Дмитрия много Томиных фотографий. Он взял их у своего приятеля, который приготовил для неё и Татьяны после одной из фото сессий,- сказал он.
На следующий день у меня состоялся телефонный разговор с мужем. Он кричал в телефонную трубку, а я ничего не могла понять.
Последняя наша встреча с Димой состоялась через шесть лет в областном совете профсоюзов, где я работала инструктором по соцстраху. Будучи на седьмом месяце второй беременности, я спускалась по лестнице в туристический центр и неожиданно увидела Диму в холле первого этажа с тем самым другом, с которым познакомился мой муж в аэропорту. Его белая рубашка, заправленная в чёрные брюки, придавала Дмитрию простоватый вид. В нём я не узнала красивого, уверенного молодого человека, которого когда-то любила.
От неожиданности, Дима смутился, а я сделала вид, что не узнала его. Возвращаясь, я увидела, что он всё ещё стоит с другом у входной двери, но уже с обратной стороны. Дима смущённо поглядывал на стеклянную дверь и, жестикулируя, что-то говорил другу.
Поднявшись по лестнице на площадку второго этажа, я ещё раз посмотрела в окно, но Димы там уже не было. «Наверное, это был мираж»,- с грустью подумала я.