I
В лавке пряностей, лекарственных трав и эфирных масел ароматы струились такие крепкие, что на них можно было играть, как на струнах. Сушеные плоды, орехи, настойки обещали прогнать любые болезни. И продавец Манолис – старик с морщинистым лицом – среди этого изобилия выглядел богатым знахарем. Его настоящее имя было неизвестно, потому что индейцы обычно носят заимствованное, чтобы обмануть злых духов. Сидя на маленькой табуретке, он раскладывал в пакетики снадобье, полученное из глубин амазонского леса. В это время в лавку зашел очередной покупатель и принялся близоруко рассматривать этикетки на упаковках травяных сборов, поднося их так близко к лицу, что казалось, он принюхивается к ним. Он был молод, лет двадцати пяти, высок, худощав, с копной черных кудрей. Звали его Алберту.
Манолис оторвался от своего занятия, подошел к прилавку и бодрым голосом спросил:
– Я могу тебе помочь?
Алберту поправил очки и задумчиво ответил:
– Мне снова нужно что-нибудь для зрения. Здесь так темно – трудно прочесть. Какой-нибудь лечебный сбор.
В глазах покупателя Манолис увидел отчаяние. Тогда он обернулся к развешанным на стеллаже пакетикам и стал предлагать один за другим.
– Вот семена пекуи, – сказал он. – Отвар принимать три раза в день после еды. А это молотый корень сума. Его следует настоять в кипятке пятнадцать минут и пить по стакану три раза в день. Есть еще листья пилокарпуса – настой годится для теплых компрессов на глаза. А что, в прошлый раз…
– Вода! Вода! Вода! – вдруг раздалось за спиной Алберту сквозь рыночный шум.
Он обернулся, и разносчик воды протянул ему холодную бутылку, которую достал изо льда в контейнере, что носил на ремешке через плечо.
– Всего два реала, – сказал водонос.
Алберту покачал головой:
– У меня еще есть.
Водонос зашагал дальше по проходу между рядами с овощами и фруктами, продолжая взывать:
– Кому воды? Вода! Вода!
Алберту вновь обратился к Манолису:
– Найти бы такое лекарство, которое помогло бы вернуть хорошее зрение.
– А что же врачи?
– Ничего не помогает, – ответил Алберту. – Они не могут найти причину.
– Здесь полезные травы, – сказал Манолис. – Такого разнообразия не найти во всем Манаусе. – В прошлый раз ты купил у меня семена целозии для промывания глаз.
– Да, но я не почувствовал улучшения, – признался Алберту и вернул пакетики.
Манолис пристально посмотрел на парня. Глаза его, неважно что возраст, все еще остры и способны распознать, когда покупатель искренне делится своей бедой, а когда – охотится за шаманскими секретами о целебных свойствах трав. С глубоким сочувствием заглянул Манолис в зрачки Алберту, как в космос, и, словно увидав там что-то важное, тихим голосом, чтобы никто из посторонних не услышал, проговорил:
– Духи заботятся о нас, пока мы их почитаем, но если обидим от невежества своего, они могут наслать порчу. Многие не понимают причин своих бед. Следует найти путь к священному источнику и просить духов о помощи. – Манолис вновь посмотрел по сторонам, затем наклонился к Алберту через прилавок и продолжил: – Я родом из Куари. Там, где я вырос, есть в глубине леса старое дерево. Дерево духов – источник. К нему обращаются местные жители. Спелые плоды его помогают найти связь с духами и способны вернуть зрение. Не это ли тебе надо? Поезжай в Куари.
– Как мне найти Дерево? – спросил Алберту.
Манолис потер пальцами лоб, будто припоминая что-то, затем направился в глубь лавки, открыл там шкафчик и вскоре вернулся с небольшим предметом в руке. Это была сплетенная из лозы погремушка с длинной ручкой.
– Внутри нее высушенные семена Дерева духов из Куари, – с достоинством объяснил он и потряс погремушкой.
Послышался живой шум, в котором можно было распознать шелест листвы в штормовую погоду.
– Она подскажет тебе, – заключил Манолис.
– Это Дерево поможет мне вернуть зрение? – недоверчиво спросил Алберту, принимая подарок.
– Оно способно вернуть человеку не только зрение, но и саму жизнь, – с таинственной важностью ответил Манолис.
– Спасибо, – сказал Алберту, рассматривая погремушку. – Я поеду в Куари.
– На городском рынке спроси Теодору – мою племянницу. Она поможет тебе. Скажи, я просил.
– Хорошо, Манолис.
– Удачи тебе! Только будь осторожен: иногда прозрение способно принести разочарование.
– Что ты имеешь в виду? – удивился Алберту.
– Ты сам во всем разберешься, – уклончиво ответил Манолис.
Больше из чувства благодарности, чем из надобности, Алберту купил несколько пакетиков снадобья, которые предложил ему Манолис. После этого он пообещал, что навестит его, когда вернется из Куари.
Алберту вышел из рыночного павильона и по пути к дому на улицу Др. Алминьу только и думал о намеченном путешествии вверх по Солимоес. Ехать в Куари надо как можно скорее. Зрение все ухудшается. Иначе как искать Дерево в бескрайнем амазонском лесу? Лишь бы не было поздно… Он так погрузился в мысли о поездке, что не замечал улиц, по которым шел, не замечал, как переходил дороги с порывисто сигналящими машинами, и того как долго и тщетно пробивалась сквозь городской шум мелодия его телефона, лежащего в кармане шортов.
То было солнечное субботнее утро. Алберту остановился возле маленького сквера, допил остатки воды и, не увидев урны, закинул бутылку в кусты. Было так жарко, что футболка пропиталась потом, который скатывался ручейками по спине. Между тем Алберту все думал: путешествие по реке займет почти весь день. На все потребуется не меньше трех дней. Скорее всего, неделя. Позволит ли шеф отправиться в отпуск сейчас? Сделать паузу всего на неделю? А если потребуется больше времени? Нельзя, чтобы поездка была напрасной. Манолис заверил, что местные жители знают, где растет Дерево. Плодоносит ли оно сейчас? Всего этого не предусмотреть. Ехать придется наугад.
«Я, человек с хорошим образованием, экономист, еще никогда не был настолько заражен суевериями старшего поколения. Лесные духи и демоны – для меня всего лишь герои индейского фольклора. А жители деревень верят в них, почитают. У меня же выбора нет. Нужно все это проверить... Что же я такое совершил? Чем оскорбил неведомых духов? Отчего я обречен? Темнота надвигается неукротимо. Что-то подобное было в моем прошлом, но я не знаю, что именно. Манолис велел вспомнить. Это поможет мне. Но ведь одну жизнь дважды не прожить. Объяснения Манолиса были так туманны, что в них можно заблудиться. А как найти выход? В Куари я найду Дерево. В общении с духами поможет индейская погремушка. И плоды избавят меня от болезни. Тогда я прозрею… Странно все это. Просить отпуск у шефа и не сказать, к чему такая срочность, чревато его недоверием. Он не будет допытываться – он просто откажет, предложив дождаться более подходящего времени. Но в том беда, что ждать больше нельзя, скоро будет слишком поздно. Он сам потребует оставить должность, когда я ослепну и не смогу больше выполнять его поручения, выставит меня из своего отдела, прогонит вон. До сих пор мне удается скрывать. Он не подозревает. И говорить ему, зачем мне так понадобилось срочно ехать в Куари, не хотелось бы. Никто не знает. Эльза Мендес из лаборатории тоже не догадывается. Не хочу, чтобы она знала, что я слепну. Зачем ей слепой? Нет, я должен по-прежнему скрывать эту беду за своими очками, они помогают хранить тайну моего несчастья, чтобы не остаться вечным женихом-неудачником. Нет, Эльза Мендес, в Куари я спешу, чтобы навестить больного дядю. Пускай думает так. Я скоро вернусь… Мне удастся избавиться от очков. Но что имел в виду Манолис? Что может разочаровать?»
Эти мысли одновременно тревожили Алберту и разжигали любопытство. Они теснились в его голове. Он все больше запутывался. Но мечта о скором выздоровлении в нем утвердилась. Появилась уверенность: «Я буду хорошо видеть. Увезу свою болезнь так далеко, что назад она не вернется. После бесплодных усилий врачей – это новая надежда, и ее надо испытать».
В то время Алберту работал в компании «Фармация да Амазонас». Ему повезло выхлопотать себе отпуск лишь спустя месяц после разговора с Манолисом. Шеф Франциско Пенеззи, возглавлявший экономический отдел более тридцати лет, почему-то решил, будто молодому вообще нет необходимости в отдыхе. Он и сам редко отдыхал ради процветания бизнеса. Старость ему не помеха. Он умел находиться одновременно и в своем кабинете за стеклом, и в офисе среди подчиненных, что помогало хорошо руководить отделом. За рабочим временем он следил по секундной стрелке. На перерыв отпускал по расписанию. Засиживаться после шести вечера не позволял. И на этот раз Алберту он отпустил неохотно.
– Алберту Роса, – сказал он, – вы еще не заслужили отдыха. Потому, если желаете получить отпуск, должны хорошенько потрудиться. Как только сделаете…
И загрузил парня работой выше обычного.
II
Впереди солнечные дни. В июле городские звуки становятся суше, а запахи пронзительнее – самое подходящее время для поездки в тенистый лес.
До Куари Алберту добрался к вечеру речным экспрессом «Аджату 2000», остановился в гостинице «Флор» на берегу реки, поужинал в кафе «Сеньор Х» возле Праса ду Христу и потом долго сидел за столиком, изучая карту Google в телефоне, чтобы сориентироваться в этом городке. В гостиницу он вернулся поздно при тусклом желтоватом свете, сонно льющемся от уличных фонарей. Теперь нужно как следует выспаться.
Алберту поднялся на рассвете. Распахнул ставни, впустив шумное сияющее утро в комнату на втором этаже, и увидел мерцающую в солнечных лучах реку. Мимо тяжело протарахтело груженое мешками каноэ. На рейде стояли несколько кораблей. У пристани из лодок выгружали рыбу. В кронах деревьев, растущих возле входа в гостиницу, звонко щебетали какие-то длиннохвостые птицы. Алберту позавтракал на гостиничной веранде: выпил кофе с бутербродом, и отправился на рынок, чтобы найти Теодору.
Он подошел к юному торговцу пряностями возле входа, и мальчишка показал рукой на торговку овощами: «Это она». Теодора сидела на табурете, связывая ниткой пучки сельдерея для продажи. Она была полная, среднего возраста, с большими мужскими руками. Выслушав Алберту, Теодора сказала:
– Манолис звонил мне. Я все знаю. Если сейчас пойдешь на пристань, увидишь мототаксистов. Спроси Рикарду Гарсиа – это мой сын. Скажи ему, что я велела отвезти тебя на ферму к отцу. Мой муж знает, где искать Дерево.
– Он сможет проводить меня сегодня? – спросил Алберту.
– Думаю, сможет, – решительно сказала Теодора. – Скажи, я велела.
Алберту поблагодарил добрую любезную женщину, купил у нее три больших плода купуасу и поспешил к пристани.
Он был доволен своей удачей. А какие добрые люди здесь живут! Теперь-то уж точно дело скоро и успешно разрешится. Тогда уже завтра можно будет вернуться домой.
Мототаксисты и в самом деле толпились в тени высокого джамбу с алыми мохнатыми цветами, сияющими в кроне, словно украшения. Когда Алберту спросил Рикарду, ему ответили, что тот недавно повез пассажира в Уруку и вернется, может быть, через полчаса.
– Если тебе надо ехать, я мог бы отвезти, – предложил низенький толстый парень с длинными черными волосами. Он был следующий по очереди.
– Спасибо, но я подожду Рикарду Гарсиа.
В томительном ожидании Алберту сел на скамейку и стал наблюдать, как местные рыбаки перегружают из каноэ в кузов машины или в телегу свой улов, который потом отвезут продавать на рынке.
«Большая река, много рыбы, хороший заработок, – думал Алберту. – Скорее бы в лес. Найти Дерево с плодами. Оно поможет мне. Манолис знает наверняка, что Дерево поможет, иначе не стал бы советовать. И Теодора была очень внимательна. Пока все идет гладко».
Рикарду вернулся скоро. Ему сказали, что его ждут и показали на приезжего. Кто-то свистнул, чтобы привлечь внимание Алберту, и он обернулся. К нему на мотоцикле подъехал парень лет двадцати пяти, высокий, коротко стриженный, в лимонной жилетке с черно-белой шашкой таксиста. Теодора звонила ему.
– Я все знаю, – сказал он. – Поехали.
Оба надели шлемы. Спустя несколько минут они мчали за город по прямой, как луч, дороге. На девятом километре Рикарду свернул на лесную просеку, красную и ухабистую, с разлитыми во всю ее ширину лужами – такими глубокими, что в них можно было увязнуть. По обе стороны возвышался дремучий лес. Потом дорога повлекла вниз по склону, где за поворотом завиднелась светлая росчисть, небольшой дом среди высоких деревьев и еще несколько хозяйственных построек. Навстречу с громким лаем бросилась желтая беспородная собака размером с овчарку. Но, когда Рикарду снял шлем, она узнала его и подбежала поприветствовать.
– Свои, Джулия! Привет, моя дорогая! Как твои дела? – он принялся гладить и ласкать собаку.
Джулия скакала перед ним, приседала, сучила передними лапами и широко размахивала хвостом, выражая огромную радость. Рикарду гладил ее по голове, шее, бокам. А после, когда из дома на крытую веранду вышел хозяин и Рикарду направился к нему, Джулия начала знакомиться с Алберту.
Рикарду представил гостя отцу. Себастиан Гарсиа был худощавый, но крепкого сложения, с темной щетиной на впалых щеках. Выслушав Алберту, он сказал:
– Путь к Дереву займет около полутора часов. Придется взять много воды. Сегодня слишком жарко.
– У меня две литровые бутылки, – сказал Алберту, похлопав по рюкзаку.
– Хорошо, – кивнул Себастиан Гарсиа.
– Я пойду с вами, – сказал Рикарду. – А после отвезу Алберту в город.
Пока отец собирался в дорогу, Рикарду сходил на кухню и вернулся с подносом, на котором стояли холодная бутылка сока из плодов пальмы асаи, миска измельченной маниоки и банка сахара. Сели за стол на веранде. Джулия, обнюхав ноги Алберту, легла на дощатый пол возле него.
– Стоит хорошенько подкрепиться, – сказал Рикарду, наливая свекольного цвета напиток в две небольшие миски.
Алберту высыпал в сок ложку маниоки, добавил сахару и размешал. Это угощение было весьма кстати: холодное и сытное. После него есть захочется не скоро.
– Чего ты ждешь от Дерева? – спросил Рикарду.
– Манолис пообещал, что его плоды вернут мне хорошее зрение, – ответил Алберту.
Густой сок ели ложками, подсыпая еще маниоки и хорошенько перемешивая. Солнце только что поднялось над лесом, но еще не дотягивалось своими лучами до веранды. В тени гулял свежий ветерок.
Наконец из дома вышел Себастиан Гарсиа. На спине – большой рюкзак, на поясе – мачете, на голове – широкополая шляпа.
– Идемте, парни, нам надо вернуться засветло, – сказал он.
III
Тропа начиналась за домом, вела мимо банановой рощи, плантации какао и тапиоки, в лесу же за ручьем она сделалась очень узкой.
– Я передам для Манолиса немного сушеных плодов, целебных листьев и орехов, – сказал Себастиан Гарсиа, проходя мимо Алберту, чтобы идти первым.
– Я отвезу ему, – пообещал тот.
Они перешли ручей по бревну. Дальше двинулись друг за другом. Себастиан Гарсиа вынул мачете и попутно срезал разросшиеся ветки. За ним следовал Рикарду. Они говорили о каких-то семейных делах. Алберту не слушал их, а все глядел под ноги, и мысленно был уже возле Дерева. Джулия бежала впереди, часто останавливалась, принюхивалась к чему-то в зарослях, прислушивалась.
«Давно я не был в лесу, – думал Алберту. – Непривычны мне эти пестрые блики вокруг. Всюду опасные колючки, висящие лозы и случайные ветки, которые норовят смахнуть с моего носа очки. Сколько раз я споткнулся? Эти двое впереди слишком быстро идут…»
Вокруг возвышались деревья всех возрастов, свисали плети лиан, плоские, как ленты, и тянулись к небу пальмы, чьи стволы густо ощетинились длинными черными шипами. Путников сопровождало унылое посвистывание птиц, невидимых в густых кронах, знойное гудение насекомых и громкие крики обезьян. Каждые полчаса приходилось останавливаться, чтобы отдохнуть, выпить воды, подкрепиться печением.
– Мы идем очень быстро, – сообщил Себастиан Гарсиа. – Скоро будем на месте. К Дереву ведут несколько троп. Этой пользуются жители Куари. Другими, что тянутся из глубин леса – индейцы.
– Значит, это Дерево в самом деле помогает? – спросил Алберту, сгорая от нетерпения.
– Оно теперь очень старое, – ответил Себастиан Гарсиа. – И плодов дает все меньше. Я давно не навещал его. Когда-то, много лет назад, мой отец рассказывал: это Дерево духов – господин леса. Его корни широко расползаются под землей, там они сообщаются с корнями других деревьев, а те в свою очередь – с третьими… Так деревья всего леса связаны друг с другом в единое существо. Когда Великое Дерево погибнет, весь лес узнает об этом, и на смену ему наречется новое.
Следующий привал они сделали возле каштаньеры. Сейчас плодов на этом дереве не было, вокруг валялись подгнившие, похожие на черепа пустые скорлупки. Возле тропы их была навалена целая груда. На некоторых росли грибы. Себастиан Гарсиа объяснил, что кто-то из местных жителей выбрал из них орехи. Животные тоже растаскивает плоды, прячут где-нибудь, а потом из этих тайников вырастают новые деревья. Все связано в лесу: растения, животные, грибы.
В каком-то месте тропу преградил огромный подгнивший ствол. Джулия забегала перед ним, поглядывая на хозяина: «пойдем ли мы дальше?» Себастиан Гарсиа срубил торчащие в разные стороны сучья, чтобы не мешали, и все стали перебираться через препятствие. Джулия запрыгнула на ствол без помощи, затем перелезли Себастиан Гарсиа и Рикарду. Алберту, взобравшись на ствол, выпрямился и заметил справа высокий пень с торчащими, как пики, обломками. Путники продолжали идти, как невозмутимые муравьи. Только Алберту теперь чувствовал усталость. Ритм его шагов все чаще сбивался. Он то и дело спотыкался. Ноги болели в икрах от напряжения. Пот попадал на стекла очков, появлялись мешающие видеть блики, тогда приходилось протирать очки салфеткой. Из-за этого Алберту все больше отставал. Очень хотелось пить. Он пил, но унять жажду теплой водой не получалось. Рубашка и шорты висели мокрыми тряпками на уставшем потном теле. Чтобы не потерять спутников из виду, приходилось удваивать силы, догоняя их.
«Это ничего, – думал Алберту, – зато, как приятно удивлю Эльзу Мендес, когда приду к ней без очков. Она, конечно, не поверит. Решит, что я стал носить линзы. Она широко распахнет свои красивые темные глаза, откинет назад длинные черные волосы и будет говорить, что мне очень идут очки. Но как же она удивится, когда узнает, что я выбросил их, потому что теперь прекрасно вижу без них. Тогда она догадается, что ездил я не в гости к дяде, а лечиться. Ведь зрение так легко не возвращается. Его вообще невозможно вернуть. Можно лишь избежать полной слепоты. Она будет думать, что я обманул ее, скрыл от нее правду. Когда-нибудь я расскажу ей, как все было на самом деле. И это будет нелегко. Может быть, мы вместе навестим Дерево. Скорее бы уже прийти к нему».
Наконец Рикарду обернулся и бодро сообщил:
– Мы почти пришли.
Впереди среди листьев пальм и тонких стволов молодой поросли показалась огромная ветвистая тень. Алберту не смог удержать своего удивления, когда подошел к Дереву. Оно стояло перед ним древним исполином. Корявый, замшелый, необъятный ствол с морщинистой корой опирался на широкие как стены корни, которые расползались вокруг дерева и скрывались в земле. На его ветвях осталось очень мало листьев.
– Это Дерево умирает, – с сожалением сказал Себастиан Гарсиа и указал на огромное дупло между корней.
Алберту вынул из кармана шортов свой телефон, включил на нем фонарик и заглянул во тьму, как в пещеру. Послышалась зловещая возня, посыпалась труха.
– Там полно летучих мышей, – объяснил Себастиан Гарсиа.
На Алберту уставилось множество сверкающих в луче фонарика маленьких паучьих глаз.
– И пауков много, – добавил Рикарду, заглядывая в дупло из-за спины Алберту. – Сердцевина вся сгнила. Мне очень жаль, приятель. На дереве не осталось никаких плодов.
Пока Себастиан Гарсиа и Рикарду доставали из рюкзаков бутылки с водой, пакеты с печением, термос с горячим кофе, Алберту взял погремушку Манолиса и, производя ею шум, стал обходить дерево кругом. Никакого ответа не последовало. Дерево стояло безмолвно, и ни один лист не слетел с его лысеющей кроны, ни одна ветка не дрогнула.
– Дерево не слышит меня, – сказал Алберту, подходя к спутникам. – Мы шли напрасно.
Рикарду пожал плечами.
– Боюсь, Дерево больше не принесет плодов, – промолвил Себастиан Гарсиа. – Слишком поздно.
Алберту встал перед Деревом в растерянности. Надежда мигом угасла. Немыслимо! Проделать такой длинный путь, чтобы застать дряхлое Дерево с дуплом величиной с пещеру и грибами, которые облепили его ствол, словно бородавки – старческое лицо! Дерево, уже неспособное чем-либо помочь. Оно тихо ждет своей естественной смерти. Индейские тропы уже почти заросли, и только на нижней сухой ветке Дерева еще колебалось несколько привязанных к ней линялых разноцветных ленточек – память о чьих-то давно исполненных желаниях.
Присоединившись к походному застолью, Алберту достал из рюкзака три плода купуасу, налил в стаканчик немного кофе из термоса, но есть ничего не стал. Хотелось только воды.
– Нет ли здесь другого плодоносящего Дерева? – без надежды спросил он.
– Нет, – ответил Себастиан Гарсиа. – Но однажды новое Дерево духов даст о себе знать. Индейцы из леса первыми откроют его для себя. Я не знаю, когда и где это случится. Будем ждать.
Ничего обнадеживающего фермер не сообщил. Алберту слабо кивнул. Стал глядеть на престарелого великана с зияющим дуплом в боку. Потом как будто спохватился, посмотрел на Себастиана Гарсиа и спросил:
– Скажи, ты веришь в духов?
Фермер посмотрел на него, затем на сына и на Дерево. Казалось, он потерялся с ответом, но это было не так. Он знал, что сказать. Лицо его по-прежнему оставалось спокойным.
– В это трудно не верить, – произнес он.
На обратном пути, уже недалеко от фермы, Себастиан Гарсиа подошел к пальме бурити. Ее коричневые, чешуйчатые плоды размером с яйцо валялись на земле. Ребята стали подбирать их, очищать от чешуи, поливая остатками воды из бутылки, и лакомиться желтой мякотью, обволакивающей крупную косточку. Ее вкус напоминал мягкий сорт пикантного сыра. В струе воды кожура плода распадалась на отдельные ромбики, которые затем легко смывались. Алберту вылил весь остаток воды, сунул бутылку в рюкзак и стал собирать бурити в пакет про запас.
В Куари вернулись засветло. Алберту больше не чувствовал усталости. Если бы кто-нибудь сообщил, что знает, где искать плодоносящее Дерево, он бы немедленно поспешил на его поиски.
«Наши желания зыбки, подобно цветочной пыльце на ветру, – решил Алберту. – Но сильнее нас, потому что владеют нами, а не наоборот».
На другое утро, с рюкзаком, набитым сухими травами, кореньями и орехами для Манолиса, Алберту поднялся на борт речного экспресса «Райюга», направляющегося в Манаус.
IV
– Это печальная новость, – сказал Манолис, когда Алберту рассказал ему о своем походе к умирающему Дереву. – Помню, много лет назад у меня случился сердечный приступ. Я лежал с болью в груди и не мог подняться. Мой сын ходил к нему. Он принес мне плодов. Совсем немного плодов. С тех пор сердце меня не беспокоит. Так-то вот. А теперь Дерево состарилось. – Манолис покачал головой, под глазами у него появились тени, но вдруг он что-то вспомнил и пристально посмотрел на Алберту. – Есть еще деревья этого вида. Одно ты найдешь в лесу возле Нову Айрау, другое растет далеко – под Сантареном. Не останавливайся. Найди его.
– Следующий отпуск удастся выхлопотать нескоро, – сказал Алберту. – Впрочем, в Айрау можно съездить на выходных.
– Поезжай, – подбодрил его Манолис. – Надеюсь, ты вернешься оттуда с доброй вестью и дюжиной плодов для меня.
Эти слова снова всколыхнули надежду в душе Алберту.
– Хорошо, – решительно выдохнул он.
А потом заметил, что в прошлый раз еще мог прочесть ценник под мешком с бразильским орехом, который стоял у прилавка. Теперь же цифры расплывались, как тени. Медлить было нельзя.
На другой день Алберту, совершенно подавленный, посетил своего врача. Сеньор Каутиньо проверил зрение, внимательно обследовал глазное дно и проверил зрительные поля. После чего трагически покачал головой.
– Никаких нарушений, Алберту, – сказал он так же, как и все предыдущие разы. – Сосуды, хрусталик, сетчатка, пигментация – без патологий. Внутриглазное давление в норме. Затылочные доли головного мозга, как мы убедились на обследовании в прошлом месяце, тоже без нарушений. Ничто не указывает на причины твоей слепоты. Поэтому я не могу ее остановить. Не могу назначить правильное лечение.
– Но ведь что-то убивает мои глаза, – тихо пробормотал Алберту.
– Я выпишу тебе витамины для глаз, – сеньор Каутиньо пригладил свою клиновидную бородку с проседью и вернулся за письменный стол. – Послушай, мы должны бороться. Постарайся меньше сидеть за компьютером, не пропадай в телефоне, откажись от телевизора.
По его мнению, влияние электроники на здоровье изучено очень плохо, и впереди нас наверняка ожидают неутешительные открытия.
– Как можно бороться, не зная врага? – угрюмо проговорил Алберту.
Сеньор Каутиньо на мгновение замер с занесенной над бумагой ручкой, затем положил ее на стол и повернулся к Алберту.
– Мы делаем все, что в наших силах, – печально произнес он.
После этого выписал рецепты на новые капли и очки.
Алберту вышел от врача в совершенной растерянности. Каждые полгода новые очки. Лечение не помогает. Сколько еще осталось времени бороться? Тьма неуклонно приближается. Однажды она накроет его, проникнет в него и овладеет им. Она придет навсегда.
Через неделю очки были готовы. Алберту надел их и заметил, что теперь отчетливо видит буквы на нижней строке диагностической таблицы, которая висела на стене между витриной с оправами и кассой. Вокруг стало светлее. Он вышел из оптики в приподнятом настроении.
– Я теперь поеду в Айрау, – сказал он себе. – Я найду Дерево.
В следующую пятницу Алберту отпросился у синьора Пенеззи пораньше (сославшись на недомогание) и на такси с попутчиками выехал в Нову Айрау. Поездка заняла два часа. Водитель привез Алберту к гостинице «Пуссада Жау», где был забронирован номер. Бросив рюкзак на кровать, Алберту направился в ближайшую туристическую компанию «Анавильанас», где оплатил услуги проводника для завтрашнего похода в лес. Тогда он и познакомился с Фабио. Невысокий, средних лет кабокло с постриженной в кружок челкой хорошо знал тропу к Дереву.
V
Моторная лодка стремительно неслась вверх по безмятежной реке Риу Негру среди множества утопающих в воде лесистых островов. Солнце только что поднялось из-за деревьев. В тени еще таилась ночная прохлада. Ветра не было, и в гладкой черной воде, как в зеркале, отражались глубокое синее небо, рыхлые облака и деревья. В воздухе веяло ароматом лесных цветов. Чтобы добраться до противоположного берега, нужно было пройти лабиринт островов, и Фабио успешно с этим справлялся. Они шли вдоль острова, в каком-то месте проплывали лес насквозь, пересекали пролив, снова огибали очередной остров – без опытного проводника здесь можно заблудиться.
Войдя в следующий затопленный лес, Фабио заглушил двигатель, взялся за весло и, показав рукой на высокое дерево с морщинистой корой, объявил:
– Копайба.
Он подвел лодку к этому дереву, достал из рюкзака мачете и принялся срезать полоски чайного цвета коры и складывать их в пакет. Чтобы удержать лодку на месте, Алберту взялся за ствол. Тогда Фабио кивком показал: «Осторожно». Алберту присмотрелся и увидел в складке коры возле своих пальцев огромного мохнатого паука. Он затаился в убежище, терпеливо дожидаясь, когда его дерево оставят в покое. Алберту взялся за торчащий сучок в другом месте.
Сквозь кроны деревьев лился солнечный свет. Птицы наполняли остров звонким щебетом. В прозрачной воде ламантины искали водоросли на завтрак. Сделав глоток воздуха, они оставляли на поверхности маленький водоворот, уходили на глубину.
– Отвар из коры копайбы повышает мужскую силу, – объяснил Фабио. – Принимать надо за тридцать минут перед встречей с женщиной.
Нарезав коры с хорошим запасом, Фабио спрятал пакет под сиденье на корме и запустил двигатель.
Обогнув несколько островов, Фабио повел лодку через сияющий под солнцем пролив к темнеющему впереди берегу.
Они причалили в том месте, где начиналась и уводила вверх по лесистому склону узенькая тропинка. Фабио привязал лодку к ближайшему стройному дереву, чтобы ее не унесло течение, и закрепил у себя на поясе мачете. Алберту повесил на спину рюкзак и, пропустив Фабио вперед, последовал за ним вверх по склону. Лес будто бы втянул их в свою влажную прохладу.
– Дерево духов, что ты ищешь, отсюда недалеко, – сообщил Фабио. – По пути мы наберем плодов спондиасы.
– Хорошо, – ответил Алберту.
Фабио шагал очень быстро. Размахивая на ходу мачете, он срезал нависшие над тропой плети растений. Алберту едва поспевал за ним. Большую упавшую ветку, что преградила путь, Фабио искромсал за считанные минуты. Он так энергично работал мачете, что Алберту пришлось отступить подальше – не очень-то хотелось получить по лбу. В следующий раз Фабио остановился, чтобы показать дерево, источающее ароматную смолу.
– Бреу бранку, – произнес он и, срезав кусочек смолы, отдал Алберту. – Она хорошо тонизирует, помогает от головной боли и защищает от укусов насекомых.
Алберту поднес ее к носу и ощутил острый пряный аромат камфары.
Спустя некоторое время, они подошли к развесистому дереву, на ветвях которого висели желтые плоды.
– Спондиаса, – объявил Фабио.
Чтобы добыть плоды, он нарезал листьев молодой пальмы, скрутил из них толстую веревку и связал ее в кольцо, которое сложил вдвое и обернул вокруг ствола. Затем он сунул в петли ноги, как в стремена, и полез вверх по стволу. От сотрясения дерево уронило несколько спелых плодов. Ударившись о землю, их кожура лопнула, из трещин потек сок. Алберту поднял один плод, попробовал на вкус: ужасная кислятина. Липкий сок потек по рукам. Есть эти фрукты невозможно, но в Манаусе из них готовят освежающий напиток. Спустя четверть часа Фабио спустился с пакетом наполненным плодами. Алберту сунул его в свой рюкзак.
– Я не вожу сюда туристов, – признался Фабио. – Здесь им делать нечего. Они хотят наблюдать танцующих манакинов, плавать с розовыми дельфинами, увидеть древние петроглифы . Но коль мы здесь оказались, можно собрать то, что тут растет. Не знаю, когда смогу выбраться сюда еще раз. Много работы.
– Далеко ли еще? – спросил Алберту.
– Скоро придем, – ответил Фабио.
Они вновь зашагали по тропе.
В лесу было так сумрачно, что казалось, погода портится. Солнца не видно. Над головой сплошной полог. Как вдруг впереди посветлело. К удивлению Фабио тропа привела на обширную залитую солнечным жаром вырубку. Не ошибся ли он? Нет, он не мог ошибиться. Фабио шел верным путем. Пускай он давно здесь не был, но лес этот знал хорошо, река совсем рядом. Заблудиться тут невозможно.
– Вырубка, – проговорил Фабио испуганным голосом.
Озираясь по сторонам, они прошли по истоптанной, усыпанной опилками земле среди пней. Лес возвышался вокруг сплошной стеной. На пустоши пни, бревна, кучи сухих веток. В жарком воздухе пахло сырой древесиной. Людей нигде не было видно. Начались выходные дни. Истерично вопя, над вырубкой пролетела пара сине-желтых ар. Возможно, они что-то потеряли здесь. Может быть, дерево с дуплом, в котором росли птенцы. В их крике было столько горького ужаса, что Алберту нервно поежился. Куда теперь дальше?
– Напрасно мы пришли, – с досадой в голосе проговорил Фабио.
– Что ты сказал? – во рту сделалось так сухо, что Алберту едва это вымолвил.
– Дерева больше нет, – ответил тот.
– Нет? – все еще не веря тому, что видит, спросил Алберту.
– Дерево здесь росло.
На берег, где покачивалась лодка, они вернулись в дурном настроении.
Задул крепкий ветер. На реке поднялось волнение. Едва только прошли острова, и Алберту заметил, как со стороны леса надвигается что-то темное, тяжелое. Хотя над ними по-прежнему пекло солнце. Только бы дождя не было. Но Фабио предупредил, что погода может скоро измениться: приближается шторм.
Внезапно засвистел ветер. Он гнал черные тучи. Вскоре они закрыли полнеба, добрались до солнца, и тогда все померкло вокруг. Фабио прибавил скорости, погнал лодку к берегу, но волны теперь были такие высокие, что лодка резво подскакивала на них, да так высоко, что можно было выскочить за борт. Пришлось убавить скорость. И хотя до Айрау было уже недалеко, Фабио решил не рисковать, а прижаться к берегу и подождать, пока стихия не угомонится. Вскоре за ними последовала серая пелена, засеребрилась от пляшущих капель вода на реке. Шум дождя быстро приближался. Мощный ветер нес дождевую завесу с неистовым ревом, как вселяющий ужас демон. И вот он обрушился. Ударил с яростной силой. Алберту и Фабио тотчас промокли насквозь.
Волны теперь в любую минуту могли перевернуть лодку, но Фабио сумел развернуть ее так, чтобы избежать опасного крена. Нос лодки врезался в волну. Алберту подскакивал на высоких гребнях, как участник сумасшедших скачек, крепко ухватившись руками за борт. Наконец лодка причалила, уткнувшись в берег под высокой цикропией, Фабио выключил двигатель и развернул ее, работая веслом. Это было нелегко на взволнованной реке.
Шторм ревел зверем. Над головой гнулись, шумели, хрустели ветки. Дерево стонало, отчаянно сопротивляясь напору. И сквозь шум совсем близко раздавался тихий размеренный плеск воды о борт лодки. Как вдруг в черном крыле тучи сверкнула гигантская искра, она с треском разорвала небо на части, и грохот широко прокатился над рекой, островами, лесами.
Пока Фабио привязывал пляшущую лодку к цикропии, Алберту схватился за случайную ветку, подтянулся, выбрался на узенький глинистый берег, подпираемый густыми зарослями, и забрался подальше от воды. Сквозь забрызганные дождем очки смотреть было трудно. Протирать их бесполезно. Дождь хлестал бичом. Голова от качки шла кругом. И Алберту, устроившись возле большого камня, закрыл глаза. Он пытался сосредоточиться на том, что сегодня произошло в лесу, отчего так неожиданно набросилась эта буря. Но каждый раз его мысли возвращались к образу спиленного Дерева. Сознание упрямо рисовало безжизненную вырубку. Она, словно плешь, была выстрижена посреди девственного леса. Кругом пни, ветки, стволы поверженных гигантов. Теперь эта вырубка расползлась в его судьбе, как язва. Гибель Дерева, которое могло дать целительные плоды, не выходила из головы.
– Почему я не искал его раньше? – спрашивал он себя.
– Что? – отозвался Фабио, который, закончив привязывать лодку, пристроился рядом.
– Я мог бы еще успеть, – не отвечая, продолжал свои горькие рассуждения Алберту.
– Шторм скоро прекратится, – пообещал Фабио, вытирая ладонями свое мокрое лицо.
«Равнодушная, слепая, безжалостная пила уничтожила Дерево, – думал Алберту. – И некому было ее остановить. Я не успел. Поиски слишком затянулись. О, моя Эльза Мендес! Несчастье так и следует за мной. Но я буду искать Дерево. Я найду его».
Спустя полчаса, потрепав деревья, шторм унесся прочь. Небо стало подниматься. В прорехах заиграла свежая лазурь. Посветлело. И вновь засияло жаркое солнце.
Можно продолжать путь.
– Этот шторм набросился на нас, как лютый демон, – заметил Фабио и рывком стартера завел двигатель.
– Что-то мы все делаем не так, – проговорил Алберту печально.
Вечером перед заходом солнца он сидел в уличном кафе возле пристани, глядел, как грифы с деловым видом прохаживаются по краю мостовой, высматривая, чем поживиться, будто мусорщики осознающие важность своей работы. Едва кто-нибудь из них обнаружит падаль, как остальные слетаются с ближайших деревьев, крыш и столбов, где они неподвижно сидели, как горгульи, в терпеливом ожидании, а теперь надеются отнять себе долю. Потом солнце скрылось за деревьями на холме. Стало быстро темнеть.
«Законы природы и метафизики объединились в едином порыве возмездия, – размышлял Алберту. – Источник благополучия сгинул. Попытки спастись необъяснимо обречены. Люди вырубают лес, чтобы сидеть в удобном кресле, пользоваться бумагой, строить дома и делать еще массу полезных вещей. Хоть в крике надорвись, все равно лес изведут, но счастья не обнаружат. Манолис снова огорчится. Он посоветует отправиться в Сантарен. Как же не хочется плыть вниз по Амазонке за сотни километров. Тогда Манолис скажет: «Иного варианта я не знаю». Это как спасательный круг на воде. Придется за него хвататься».
VI
В Сантарен удалось выбраться лишь через десять месяцев. Синьор Пенеззи был недоволен тем, что Алберту так часто требует отдыха. Пришлось набраться терпения. Наконец прошение об отпуске удовлетворили. Алберту взял билеты на корабль «Анна Каролина».
Двое суток пути: резкий переход от рутины в офисе к безделью на палубе. Последнюю неделю перед отпуском шеф загрузил Алберту едва ли не месячной работой. Некогда было оторваться от компьютера, чтобы выпить кофе, а кипы документов, справок, отчетов не убавлялись. Теперь он слонялся по средней палубе, лежал в гамаке, стоял у борта, рассеянно всматриваясь в зеленые берега, фермерские домики, затопленные луга и блуждал в мыслях.
«Что для меня Амазонка? Всего лишь большая река, которая позволяет добраться до Сантарена и потом вернуться в Манаус. Это такая дорога, только живая. Приведет ли она к успеху? Теперь я стал понимать, что реку эту совсем не знаю. А она знает все. Тысячи лет знает. В ее глубинах сокрыто множество тайн. От нее зависит жизнь целого мира. Если бы не река, часть страны превратилась бы в пустыню безжизненную и глухую, как в архее. И еще, эта река… как бы там ни было, сейчас она дает мне надежду».
Из Сантарена, чтобы сэкономить время, Алберту сразу же выехал рейсовым автобусом в курортный городок Альтер ду Шау на реке Тапажос. Остановился в гостинице «Мирантэ да Илья» и нанял проводника.
Лукас Аранья – парень с явной европейской внешностью, лет тридцати, крепкого сложения – владел большой лодкой, чтобы возить отдыхающих и показывать им достопримечательности. Но Альберту, заплатив ему по всей программе, отказался от посещения виктории амазонской, мыса Ду Соулу с красивым песчаным пляжем, горы Пирока и потребовал лишь отвезти к Дереву духов, что растет на холме посреди леса. Лукас Аранья никогда не посещал Дерева, но слышал о нем, и подробный маршрут, отмеченный Манолисом на карте, подсказал ему, где следует искать.
На другое утро они встретились на пристани. Потом около двух часов мчали по волнистой глади Тапажос. Прибыли на узенький песчаный берег среди корявых деревьев. Безоблачный день, веселое пение птиц, искрящийся простор большой синей реки – все вдохновляло на поиски.
С полкилометра тропа вела через лес, а потом стала подниматься по склону холма. В лесной тени гулял свежий ветерок. Зеленый шорох пробегал высоко над головами.
– Местные жители в этом лесу добывают каучук, – Лукас Аранья показал на дерево, чья кора была исполосована, и белый сок стекал по центральному разрезу в пластиковую миску.
Алберту прошел бы, не заметив. Из любопытства он мазнул пальцем густой сок, поднес к носу, скривился.
– После вулканизации неприятный запах пропадает, – объяснил Лукас Аранья.
Дальше тропа вела по вершине холма, затем спускалась в ущелье, снова поднималась наверх. Она была хорошо исхожена.
Алберту прежде своего проводника ощутил в воздухе запах дыма. С каждой минутой он становился отчетливее. Навеял какое-то беспокойство.
– Далеко еще? – спросил Алберту.
– Нет, уже не далеко, – ответил Лукас Аранья.
– Откуда этот запах?
– Похоже, где-то горит.
Беспокойство их оправдалось. Дым теперь колебался в солнечных лучах, льющихся сквозь кроны деревьев, и запах горелого сделался невыносимым. Через некоторое время все стало ясно, потому что вот она перед ними мрачная, безжизненная пустошь на холме и на склонах, образовавшаяся поле недавнего пожара. Повсюду чернели обугленные останки деревьев, земля покрыта золой и пеплом, тут и там еще исходили струйки дыма. Пачкаясь в золе, Лукас Аранья и Алберту стали подниматься на холм, там осмотрелись вокруг в надежде увидеть Дерево. Один мощный обугленный, изъеденный пламенем ствол возвышался среди гари. «Оно ли это?» – все еще сомневался Алберту.
– Вершина холма выгорела, – сказал Лукас Аранья. – Дальше идти незачем, там только фермы и дорога.
– Сгорело, – едва промолвил Алберту.
– Так и есть, – ответил Лукас Аранья обреченно. Тень сожаления легла на его лицо.
Картина была удручающая, как на фоторепортажах с места стихийного бедствия.
Всполохи, кривлянье языков пламени на ветвях, удушливый дым увидел Алберту в своем воображении. Этот дым застил все, что здесь жило и цвело. Деревья стонали от жара. Пламя пожирало их. И вот он конец. Сколько дней прошло?
– Я опять опоздал.
На обратном пути Лукас Аранья предложил спуститься к лесному ручью. Хорошо бы смыть с себя жар бесполезного пути. Ручей стремительно бежал по дну оврага. И как приятно было погрузиться в его воду, проплыть немного вверх против течения, не думать о произошедшем хотя бы несколько минут.
Перед тем как покинуть Сантарен Алберту весь день без цели бродил по его прямым улицам (заблудиться невозможно), побывал в музее Жоау Фона, где хранятся археологические реликвии города, купил красных бананов на фермерском рынке, а вечером гулял по бесконечно длинному променаду, откуда было видно, как бок обок текут две реки: шоколадная Амазонка и синяя Тапажос, а свежий ветерок сдувал утомительный жар прошедшего дня. Солнце садилось за доками. Несколько рыбаков, закинув удочки, караулили клевок. Неподалеку на перилах вытянулась в столбик белая цапля, ждала, когда ей бросят мелкую рыбешку. Она и сама способна рыбачить, да только обленилась. С наступлением темноты на променаде стало многолюдно. Горожане отдыхали в кафе, прогуливались по набережной, сидели на скамейках под деревьями. Пахло жареным картофелем. Алберту сел на широких ступеньках неподалеку от баскетбольной площадки. Оттуда доносились удары мяча, крики азартных игроков и говор толпы. От уличных фонарей было достаточно светло.
Искать больше нечего. Вряд ли Манолис поможет. Ведь не может он знать все леса, где растет Дерево. Лучше и вовсе не возвращаться в Манаус. Уйти в чащу и остаться там навсегда. Как славно звучит: «пропал без вести». И Эльза Мендес никогда не узнает. Не будет думать, будто ее хотели обмануть. Жениться, заведомо зная, что вскоре ей придется разделить свою жизнь с беспомощным человеком. Это ужасная мысль. Эта девушка достойна лучшей судьбы. Ей незачем возиться с инвалидом.
– Мы должны расстаться.
На ночь Алберту остановился в гостинице «Акуариу», что на площади Родригес дус Сантус. Река, лес, Эльза Мендес – все мысли крутились вокруг дорогих образов, не давали заснуть. А потом корабль, пожар в лесу, Манолис… У каждой мысли своя глубина. Сколько полезного можно было бы открыть человеку, но лес гибнет, прежде чем успевает раскрыться… Керамика в музее Жоау Фона: горшки с фигурками причудливых птиц, зверей, людей и погребальные урны – их так много. Из чего можно заключить: в прежние времена больше всего почитали еду и смерть. А каменные топоры эти два обряда обеспечивали. В наше время потребностей гораздо больше… Было бы на что смотреть… Алберту не заметил, как сон овладел им, погрузил в свое темное небытие. А потом он увидел горящее Дерево. Словно свеча оно стояло на вершине холма в окружении обугленных останков леса, и пламя на нем не угасало, оно гудело так громко, что Алберту проснулся.
VII
Корабль «Анна Каролина» прибыл в Манаус около полудня. Первым делом Алберту навестил Манолиса, чтобы вновь сообщить о тщетности поиска Дерева.
– Они гибнут, прежде чем я успеваю к ним добраться, – сказал он угрюмо.
– Кто-то препятствует твоим намерениям, – печально сказал Манолис.
– Но почему?
– Нечто пытается тебе помешать. И это не человек. Оно хочет, чтобы ты пришел один.
– Как мне поступить?
– Я больше не знаю, где искать Дерево, – проговорил Манолис. – Наверное, тебе придется действовать самому. Попробуй вспомнить. Вернись в свое прошлое. Пройди по тропе старого леса. Быть может, она приведет тебя к Дереву. Только больше никто не должен знать о твоих поисках.
– Манолис, я раньше не был в лесу, – сказал Алберту. – Ты знаешь, я вырос в городе… Разве что однажды в детстве… Очень давно я гостил у дяди Раймунду Роса. На реке Уатума. Тогда я раз побывал в лесу. Это было так давно, что уже мало, чего помню.
– Возможно, – покачал головой Манолис. – Кто-то желает тебя испытать. Сойтись один на один.
– Значит, это мой последний шанс.
– Будь осторожен.
– Похоже, мне теперь нечего терять. Зрение становится все хуже. Мне снова нужны очки.
– Если ты ослепнешь в лесу, ты никогда из него не выберешься.
– А какой у меня выбор?
– Ты прав, значит, есть повод для риска. Или ты обойдешь зло и обретешь потерянное или погибнешь. Решать тебе.
Оставшиеся дни отпуска Алберту посещал сеньора Каутиньо, прошел очередное обследование, заказал очки посильнее. И, скорбя, что так быстро теряет зрение, все думал: если я совершенно здоров, может быть, лечить надо не глаза. Но что же? Никто не знает. Никто, кроме Дерева. Его надо искать... Алберту так много думал о Дереве, что несколько раз видел его во сне – необъятное, с широкой упирающейся в небо кроной, увешанное спелыми плодами. Он пытался к Дереву подобраться, но все что-то мешало, и он просыпался с тяжелым чувством разочарования. От подобных снов голова седеет. Только Дерево из снов росло вовсе не там, где он искал, а в каком-то другом месте. Это место казалось знакомым. Но ему никак не удавалось вспомнить, где именно он мог Дерево видеть. Неужели в том старом лесу? Тогда он неделю провел у дяди Раймунду? Это было давно. Лесная тропа из детства. Река Уатума. Значит, Дерево там. Это не далеко.
– Тогда я знаю, где искать, – решил Алберту.
Лес возле деревни Балбина.
В один из тех дней в кафе на улице Десятого Июля Алберту изучал окрестности Балбины по спутниковой карте Google в своем телефоне. Теперь здесь много троп. Деревня заметно подросла. Вокруг бескрайний лес. Только большое озеро к северу разлилось голубой кляксой. Озеро на реке Уатума.
Мальчишкой десяти лет он как-то раз гостил у дяди-инженера, командированного из Манауса строить дамбу для гидроэлектростанции. Алберту мало, что помнил о тех днях. Сохранились несколько фотографий. Жили они в строительном городке. Там лес был уже расчищен. И день за днем сдерживаемая плотиной, Уатума разливалась, погребая под собой дикие кущи. К тому времени индейцы уже покинули опасный район.
Ушедший под воду лес – жертвоприношение благам цивилизации.
В кафе что-то подгорело. Аромат кофе, выпечки, теперь еще горелого – смешались в единое облако. Оно вернуло в настоящее.
И хлынул дождь. Он был такой силы, что за мельтешащей водяной завесой на окне, словно сахарные начали таять дома, светофор на перекрестке, машины. По тротуарам заструились широкие ручьи. Бежали мимо прохожие. Откуда-то взялись продавцы зонтов. Они, конечно, и раньше торговали, только их не было видно в уличной суете, а сейчас они будто расцвели пестрыми красками. Тяжело ползли наполненные водой тучи. Казалось, что на этот раз дождь никогда не закончится. Но был июнь, а дожди в это время года пускай сильные, но кратковременные. Наступил сезон солнца. Только Алберту подумал об этом, как дождь начал стихать. В тучах образовались сияющие прорехи. Алберту вышел из кафе и под моросящим дождем зашлепал в сандалиях без разбору по ручьям и лужам, потом по брусчатке мимо театра. Запах дождя, пыли, отработанного топлива из выхлопных труб машин. Алберту пересек площадь Сан Себастьяна и повернул к дому. Он продолжал путь сквозь гудки машин, говор толпы, рев мотоциклов. В тесноте автобусной остановки нечаянно толкнул студента. Тот уронил телефон. Алберту извинился в пустоту. Дальше переходил дороги под визг тормозов. Снова полил дождь. Алберту промок насквозь. Тусклый свет улиц давил на него.
VIII
Спустя несколько месяцев Алберту вновь сумел-таки выпросить у синьора Пенеззи разрешение на отпуск. Теперь все равно: или выгонят за нарушение режима труда или совершенно слепого за ненадобностью. Есть только один шанс спастись. Но шеф перед отпуском загрузил работой сверх меры, и Алберту целыми днями не вставал из-за компьютера и важных бумаг, которым не было конца. И то, как быстро он, опытный специалист, с задачами справлялся, синьора Пенеззи вполне устраивало. Он по-прежнему не подозревал, какую тайну скрывают толстые стекла очков этого способного сотрудника.
На вокзале в ожидании рейсового автобуса Алберту купил банку тоника, чтобы залить жажду, а после него так взмок, что хоть рубашку выжимай. В подошедший автобус он вошел, как в холодильник, где работал мощный кондиционер. Трехчасовая поездка в Балбину даром не прошла. На следующий день поднялась температура, заболело горло и появился насморк. Каково это простудиться в первый же день отпуска. Усталость после работы, переутомленные глаза, теперь еще простуда – все это повергало в отчаяние. Пришлось три дня по приезду лечить простуду в гостинице «Пуссада Балбина». Какое глупое положение. Безвозвратная потеря времени. Лишь на четвертый день, когда температура опустилась до нормы, Алберту отправился в лес.
– Времени не так много, чтобы пролежать весь отпуск в постели, – заявил он себе.
Сейчас в гостинице других постояльцев нет. Из окна небольшой комнаты, которую занимал Алберту, виден край леса. Он притягивал взгляд, манил к себе, увлекал. Алберту вышел из гостиницы. Светлая одноэтажная деревня. Ничего уже не напоминало о том, что было много лет назад, когда Алберту гостил у дяди Раймунду. Какая-то странная тишина под солнцем. Никого не встретив, Алберту прошел улицу до конца, и там, где не было уже домов, среди деревьев увидел тропу. К своему удивлению, вскоре как он оказался в лесу, почувствовал себя лучше. Словно деревья вытянули из него всякую хворь: слабость в теле исчезла, в горле перестало першить, и дышать стало легче. Значит, можно начать поиск Дерева. Не сегодня – теперь уже поздно, – а завтра с утра.
– Я должен его найти пока еще способен видеть.
Вокруг мягкая зеленая тень, пронизанная серебристыми лучами солнца, и в ней шелест, шорох, звон бесчисленных насекомых. Разлапистые, перистые, дымчатые листья вокруг. Целебное дыхание деревьев. Аромат невидимых цветов. Алберту почувствовал себя вполне уютно. Он понимал, что не один тут: сотни глаз следят за ним. Вокруг живут разные существа. «Я вошел в их мир одиноким, безоружным, с чистыми намерениями. Лесные жители явно чего-то ждут. Видят меня насквозь, словно проникли в мое сознание, и раскрыли мой замысел. Невидимые, таинственные…» Как вдруг он услышал рычание. Звук этот раздался неподалеку. Ягуар? Алберту застыл на месте, прислушался, озираясь вокруг. Пытаясь понять, где находится хищник, он стал отступать. Предупреждающее рычание раздалось еще раз откуда-то сверху, с деревьев. И тут он вспомнил, что много лет назад мальчишкой в этом лесу уже пугался похожего рыка. Но дядя успокоил его: «Этот странный звук? Рычание с дерева? Готовящийся к атаке ягуар? – дядя весело рассмеялся. – Нет, это всего-навсего птица-трехцветка. Жутким рычанием она защищает свою территорию». Усмехнувшись над собственным испугом, Алберту направился по тропе, размышляя: «И в самом деле, с какой стати ягуару сейчас нападать? Я не преследую его, не рублю в его лесу деревья, не охочусь с ружьем. Мы не враги».
В этом лесу не так много троп. Можно успеть обойти все. Для этого понадобятся дня три. И только одна-единственная тропа приведет к Дереву.
Вернувшись в деревню, Алберту вновь почувствовал усталость, пришлось лечь в постель. Теперь из носа текло, как из сломанного водопроводного крана, горло раздирали когтями, и к вечеру температура до 37,6 поднялась. Но Алберту был уверен: завтра утром в лесу ему снова станет лучше.
– Он действительно лечит!
Несколько дней поиска. Тропы будто бы водили за нос. Алберту оказывался то перед небольшим водопадом, то на берегу реки, а то и вовсе перед плантацией маниоки. Простуда отступила, оставив после себя насморк и кашель. Но в лесу и в самом деле становилось легче. Появлялась вера в удачу. И были силы, чтобы идти, идти, идти… сколько угодно. Лесной полумрак, шепот листьев, расплывчатые образы вокруг. Алберту видел настолько слабо, что опасался теперь не успеть.
«Когда-то мир был красочно-ярким, а потом он стал бледнеть и расплываться. Наверное, скоро я буду различать лишь свет и тьму, как растение. Я стану беспомощным растением. На что тут рассчитывать? Слишком поздно. Но это последний шанс. Я найду средство. Эльза Мендес, ты слышишь? Я вернусь к тебе. Ты никогда ничего не узнаешь. Все будет как прежде».
Он все-таки еще видел. И хотя неизвестно, каким таким чудесным образом Дерево способно вернуть зрение, этому хотелось верить. Манолис знает наверняка. Значит, надо искать, и это все что можно сделать для собственного спасения.
Принято считать, будто лес опасен. Змеи, пауки, хищники только и заняты тем, что вынюхивают себе очередную жертву – беспомощного человека. До недавнего времени Алберту так и думал. Но чем больше он лес посещал, тем больше в этом убеждении сомневался. Если не делать глупостей, то лесу можно довериться, он не враг нам. Алберту поверил ему. И все-таки он испытывал страх. Этот страх таился внутри него самого. Страх перед слепотой. «Поберегись, если ослепнешь – из леса не выберешься никогда», – предупреждал Манолис. Однажды придет бесконечная ночь. Как будто закроют ставни в темной комнате. Каково это жить на ощупь? Трудно себе представить. Алберту остановился посреди тропы, огляделся по сторонам, словно в последний раз окинул взглядом расплывающиеся стволы деревьев, и закрыл глаза. Тотчас нахлынули звуки: непрерывный звон, треск, свист насекомых, мелодичное пение птиц, шорох ветра над головой. Алберту сделал несколько робких шагов. Остановился. Палка была бы теперь кстати. Прошел еще немного вперед. Наткнулся левой ногой на что-то вроде ветки или коряги, но глаза не открыл, а машинально выставив руки вперед, прошагал дальше. И все-таки он невольно разомкнул веки, когда споткнулся обо что-то и едва не налетел на усеянный длинными черными шипами стройный ствол пальмы, но удержал равновесие, схватившись рукой за ветку справа. При виде шипов он оторопел. Они могли оставить без глаз уже сейчас. По спине пробежал озноб. Алберту отошел от пальмы подальше. Снова зажмурился. Теперь он выставил руки перед собой, как таракан – свои длинные усы, чтобы осязать окружающие предметы. Ногой, прежде чем ступить, он пытался нащупать тропу. Палка тут нужна. И вдруг с размаху получил уколол в руку, но смотреть не стал, вытерпел. Несколько минут очень медленно Алберту шаг за шагом продвигался по незримой тропе. Вдруг почувствовал под ногами что-то мягкое как перина. Утопая в ней, он с шелестом прошел еще немного, пока не вмазался во что-то упругое – юное деревце или стебель лианы. Сделал шаг левее, обошел препятствие и понял, что потерял тропу. Поводив ногой по сторонам в надежде нащупать твердую поверхность, сделал еще несколько пружинящих шагов. Под подошвой сандалии хрустнула ветка. Внезапный шорох справа. Довольно. Пора уже осмотреться. Вокруг сумрачный зеленый мир. Он испещрен вертикальными линиями: толстыми, корявыми, тонкими. Яркие солнечные блики. Тропа осталась где-то слева. Ее не видно теперь. Сделав несколько шагов назад, Алберту нашел тропу, здесь она делала едва различимый поворот. Тут и сошел он на мягкий слой жухлой листвы. Палкой было бы проще нащупывать границы тропы. Твердое и мягкое. Эта разница могла бы спасти жизнь. Но если сослепу тропу потерять, то вероятность нащупать ее мала, и надеяться не на что. Хорошо, пусть все же удастся найти ее вновь, но как понять, что тропа ведет из леса, а не наоборот – в чащу? Как это проверить? Вернувшись на тропу, Алберту вновь сомкнул веки, сделал несколько оборотов вокруг себя, остановился и задумался. Он совершенно потерялся. Теперь уже наверняка бы заблудился. Пришлось осмотреться, понять направление, угадав его по замшелому пню возле тропы, который недавно прошел. Снова закрыл глаза и терпеливо продолжил свой эксперимент. Что-то царапнуло под коленом. Таинственный шорох справа. Резкий вопль какой-то птицы над головой. Шелест листьев задетого рукой маленького деревца. И вдруг кто-то пробежал впереди: послышались чьи-то быстрые короткие шажки по лесной подстилке. И закружилась во тьме перед плотно сомкнутыми глазами чреда призрачных видений: ядовитые змеи, сколопендры, жалящие муравьи. Они возникали, кружились и таяли в мнимом пространстве. Воображение рисовало жуть. Алберту был так напряжен, что стала болеть голова, она усиливалась с каждым шагом. «Темный мерцающий космос. Кружение живых тел. Мое кружение вокруг этих тел. Бесконечность». Неподалеку что-то прошелестело, засопело, хрустнуло. Какие-то существа бродят вокруг. И продолжают вращаться деревья, звуки, ароматы, и среди них он, Алберту, вращается. Под ногами вновь мягко зашелестела палая листва. Лица коснулось ажурное крыло лесного духа, нет, паутина, и защекотала, повисла. Алберту смахнул ее липкость рукой. И вновь уткнулся в ствол. Молодое дерево предупредительно прошелестело. Довольно. Безвозвратно уходит время. Алберту открыл глаза. Яркие блики на глянце листьев заставили прищуриться.
– Я еще должен успеть проверить эту тропу. Может быть, именно она приведет к Дереву. Если нет, придется спешить на поиски другой.
Он протер покрасневшую от укола тыльную сторону ладони под большим пальцем.
«Вот она глупость. Я рисковал с закрытыми глазами наткнуться на ядовитый шип. Или мог угодить в гнездо жгучих муравьев. Или провалиться куда-нибудь. Сломать себе шею. Бесполезно блуждать в своей слепоте. Телефон в этой глуши не ловит сигналов. Сидеть, ждать помощи, надеяться, что кто-нибудь услышит крик. Может быть, это спасет, а может, погубит. Индейцы, не желающие мириться с цивилизацией, скорее всего, убьют. Ведь и без оружия я для них опасен. Обычная простуда, занесенная чужаком, унесет в небытие целое племя. Если нет от нее иммунитета. Пятьсот лет назад, заражаемые европейскими завоевателями, индейцы вымирали сотнями… Я тут совершенно беспомощен. Но пока вижу, еще могу спастись, если найду Дерево».
Алберту зашагал быстрее. Он спешил, спотыкался о корни, вылезающие на тропу, словно хваткие пальцы великанов. Но тщетно: на этот раз тропа привела его на берег озера.
Несколько дней Алберту выходил на лесные тропы. Время отпуска безнадежно таяло. Пора было возвращаться в Манаус. И последний день наступил.
IX
Хорошо исхоженная тропа вела в неизвестность. Деревня осталась далеко позади. Из леса и зрячие-то, бывало, не возвращались. В полумраке чащи Алберту едва ли что видел.
– А стоит ли вообще жить? Кому я нужен слепой? Самому себе буду не нужен.
«Ты разве сможешь любить меня, как прежде?» – спросит Эльза Мендес.
«Теперь ты не работник», – скажет Франциско Пенеззи.
«Ты скрывал от меня. – Ты больше не способен выполнять работу. – Нам придется искать замену. – Извини, но у меня есть парень, и я люблю его. – Мы вынуждены тебя уволить. – Несчастный, я сочувствую… Ну, хорошо, поцелуй меня в последний раз… ну хватит. – Ты мог это предполагать. – Ничтожество. – Оказывается, он слепнул день ото дня и молчал. – Пусть о нем позаботятся грифы. – Где еще такую дуру найти?.. – Ему теперь в интернат. Или на попечение родственников…» – диалог этот внутри его сознания казался длинным, как болтливый ручей. Несколько раз он затевался и будоражил душу различными вариациями на одну и ту же тему грозящей ему драмы. Эльза Мендес и синьор Пенеззи – чтоб вы провалились к черту. Наконец оба улетучились, растворились в лесном воздухе – коварное видение.
Алберту огляделся в отчаянии. Тут и покончить с собой будет непросто. И представил себе, как сослепу шарит руками в поисках подходящего стебля лианы, но пальцы все время натыкаются лишь на толстые или слишком тонкие лозы – негодные для задуманного.
– Я так самоуверенно бросился на поиски Дерева, что не подумал захватить с собой веревку.
Он медленно шел по тропе, прислушиваясь и осматриваясь, ожидая внезапного нападения врага из дымчатого полумрака.
«Лес испытывает меня. Мы один на один. Он ждет наступления моей непроглядной ночи. Она придет навсегда. И тогда со мной будет легко справиться. Я жертва леса. Дань за грехи цивилизации. Но почему именно я?»
Теперь Алберту видел не глазами, а ушами, потому что в дремучем лесу слышно гораздо больше, чем видно. Шорохи, хруст, возня в зарослях – возбуждали воображение, обманывали его. Рисовалось черти что. Там, среди деревьев следят за ним вооруженные копьями индейцы, или высматривает добычу ягуар, или затаилась возле пня жарарака .
«Меня пытаются напугать. Вынудить сбежать домой. Но я не сдамся».
С каждым часом лес для него становился все темнее, превращался в сплошную массу с неясными очертаниями. И тут он вспомнил о запасных очках. Он взял их на тот случай, если разобьет или потеряет новые. Достал футляр из рюкзака, вынул очки и надел одни на другие. Изображение немного прояснилось, словно бы краем своей плоскости оно едва дотягивалось до глазного дна, как светлый луч в кинотеатре – до белого полотна экрана. Обычно в таких случаях зрители начинают свистеть, возмущаться и требовать, чтобы киномеханик навел резкость. Но здесь нет никого, кто бы смог сделать картину отчетливее, и она медленно таяла.
«Я продолжаю слепнуть. Деревня слишком далеко. Теперь из леса не выбраться. Как жаль, что не захватил веревку, она бы сразу избавила от страданий. Лучше бы это сделать прямо сейчас. Пока еще вижу. А как приятно думать о моем исчезновении! Пропал без вести. Здесь никто никогда не будет меня искать, потому что не знают, что я здесь. А зачем собственно искать? Чтобы продлить мучения? Не нужно мне этого. Я жертвоприношение лесу. Звери растащат меня по частям. Лес поглотит меня. Я вольюсь в него и стану с ним одним целым».
И он начал думать, как это сделать. Вначале нужно запастись подходящей лианой. Срезать ее мачете, проверить на прочность, сделать узел и убрать эту заготовку в рюкзак до наступления решающего часа. Она верно сыграет свою роль. Когда все надежды иссякнут, можно будет на ощупь найти подходящее дерево с крепким сучком. Лес получит свою жертву. Не этого ли он хочет? Если так, пускай сразу и уничтожит, незачем долго мучить. И он ухмыльнулся себе, представив, как ягуары лапами раскачивают висящего, чтобы достать его. Скорее бы уже…
Затем он вспомнил, что говорил Манолис: «Кто-то препятствует тебе. И это не человек». Если не человек, не лес, не звери, кто же тогда? Чья это месть? Или слишком разыгралось воображение?
– Кто бы ты ни был, – громко сказал Алберту, – я еще полон сил. Ты обрек меня на страдания, водишь кругами, отбираешь способность видеть. Ты безжалостно следишь за моими корчами. Но я пришел в этот лес. Я принял твой вызов. Теперь мы один на один. И я все еще способен бороться.
Зачем-то, из какого-то небытия, пришла на ум чудна;я мысль:
«Если ослепну, но выживу, то надиктую кому-нибудь историю моих поисков Дерева. Тебе, Эльза Мендес, не будет ли интересно заняться такой работой? А потом опубликуем в каком-нибудь журнале. Весь гонорар ты можешь забрать себе. Мне-то он будет ни к чему. Я этих денег-то не увижу. Не говоря о том, что смогу ими где-нибудь расплачиваться. С банковской карты они тоже улетучатся быстро. Разве можно доверять продавцам? Наверняка облапошат несчастного».
В одиночестве блужданий Алберту вдруг страсть как захотелось поделиться своей историей. Или это перегруженный мыслями мозг пытается найти решение и увести сознание от идеи с веревкой. Предлагает новые варианты. Подсознание где-то в лабиринте извилин все еще работает на победу.
«Нет больше времени размышлять, – опомнился Алберту. – Пришло время действовать. Эта тропа длиннее всех. Не успею пройти ее до вечера – придется в лесу ночевать».
Сознание встревожилось, нащупав нежелательную перспективу, затрепетало. Ночевать в лесу не хотелось. От принятого сейчас решения открылось новое дыхание. Алберту зашагал бодрее.
Кем-то исхоженная тропа. Наверняка в этих местах есть и другие, невидимые на спутниковой карте из-за деревьев. Обычно тропа протоптана теми, кто в ней нуждается, значит, она ведет к чему-то важному. Вот эта тропа последняя из намеченных. Возможно, местные жители еще пользуются ею. Кому-то она еще нужна. Индейцы давно ушли из этих мест подальше от наступающей цивилизации. Живут где-то по другую сторону озера, затопившего их лес, чтобы река могла питать город электроэнергией. Но зачем-то они возвращаются. Тропа ведет к заманчивой цели. Индейцы ходят по ней. Сейчас они могут наткнуться на полуслепого человека.
Лес наблюдает сотнями зорких глаз. Таинственный шепот вокруг. Но человек цепляется за последнюю надежду спастись. Он бредет по тропе, глядя по сторонам слепнущими глазами, и все еще думает о Дереве. Теперь жизнь его изменится наверняка. Прежней она уже никогда не будет. Дерево непременно спасет. Но, быть может, тропа приведет к обрыву. И тогда опустится ночь. Она окутает навсегда. Сознание пугается этой мысли, отчаянно ищет выход из опасной ловушки, побуждает двигаться быстрее. Монотонность торопливых шагов. Вперед. Шаг за шагом. Скорее. И словно повторяя шагами:
«Я пройду эту тропу до конца. Она кому-то нужна. Без надобности такие тропы в лесу не возникают».
Он спешил, спотыкался о торчащие корни, отмахивался от висящих молодых побегов растений, прислушивался к звукам. Из-за напряжения сил пот струился ручьями. Попадал на стекла очков. Приходилось то и дело останавливаться, чтобы протереть их салфеткой. Тропа извивалась среди деревьев бесконечно.
– Какая же она длинная!
Едва он осознал это, как вдруг тропа разделилась надвое. Это немного усложнило задачу. Теперь придется проверять их обе. Успеть бы до вечера.
Вначале Алберту направился по той, что уводила влево. Вскоре она сделалась уже. Пришлось достать из рюкзака мачете, чтобы убирать разросшиеся стебли, усеянные шипами. Эта тропа безнадежно зарастала. Тут много паутины. Но ведь прежде тропа была кому-то нужна. Все равно придется ее проверить. И Алберту продолжал уверенно продвигаться вперед, пока тропа не растворилась в палой листве среди деревьев. Алберту, прижав к носу очки, огляделся. Дерева с плодами нигде не было видно.
«Надо вернуться к развилке и проверить другую».
Вторая тропа оказалась надежней. Алберту сунул мачете в рюкзак. С четверть часа он шел и все думал, что это место ему кажется знакомым, словно был уже здесь. Наяву или во сне? Наверное, это было очень давно, но зачем он тут был?
Тропа снова вильнула, теперь вправо, и не было в этом обыкновенном повороте чего-либо странного. Но впереди заросли расступились. Сделалось как будто светлее. И Алберту увидел впереди огромную высокую тень. Его сердце взволнованно заколотилось. За всю свою жизнь Алберту не видел таких исполинов.
– Нашел?
Алберту поспешил к необъятному дереву. У корней его тропа и закончилась. Вокруг земля плотно утоптана. Но Альберту споткнулся, полетел на землю, очки его слетели с лица. Несколько минут он ползал по земле, слепо водя рукой в поисках очков, наконец нащупал, надел их и выпрямился. Перед ним темный морщинистый ствол возносил к небу плотную крону и опирался на мощные широкие корни. Лес вокруг будто бы расступился пред великаном. На нижних ветвях колебались разноцветные ленты.
– Индейцы.
Алберту прислушался. Ничего кроме первобытного звона насекомых, свиста птиц и шороха ветра вверху он не услышал. Алберту едва не засмеялся над собой.
«Бог мой, как же было бы все просто, если бы я сразу приехал в Балбину! Но кто мог сказать мне об этом? Никто, кроме моей собственной памяти, которая до сих пор молчала. А ведь дядя однажды водил меня к этому Дереву. Хотел показать гиганта. Но в то далекое время я совсем не придал этому значения. Так много деревьев вокруг: больших и маленьких. Пустяки. А теперь я снова здесь. Я стою перед Деревом духов».
Алберту достал из рюкзака погремушку Манолиса и стал ею трясти. Каким должен быть ответ? Алберту стал обходить Дерево, переступая через его корни. Вначале ничего не происходило. Алберту сделал полный круг. Вернулся к оставленному на земле рюкзаку. И тогда послышался шорох вверху, а следом гулкий стук. Алберту огляделся, напрягая глаза, но ничего не заметил. Тогда он вновь затряс погремушкой и сделал еще один обход. И на этот раз что-то зашумело вверху, словно ветер пробежал по листве, и опять послышались глухие удары о землю. Алберту принялся искать плоды, но глаза были так слабы, что все сливалось в единую тень.
– Не сердись на меня, Дерево, я почти уже ослеп, а на слух еще не умею «видеть» как следует.
Он снова взялся за погремушку и отправился вокруг дерева. Не успел он завершить третий круг, как вверху зашумело с ураганной силой, заскрипели гнущиеся ветви, и, будто снаряды, посыпались плоды на землю. Один из них ударил Алберту по голове. Он наклонился и подобрал его. Серого цвета плод размером с куриное яйцо, покрытый кожистой оболочкой, которая легко сходит, если ее поддеть ногтем, – точно, как его описывал Манолис. Внутри оказалась розовая мякоть, а в центре круглая косточка. На вкус плод сладкий с кислинкой ананаса и ароматом ванили. Алберту съел его, затем огляделся по сторонам. Плоды валялись повсюду. Алберту стал собирать их. Съел еще несколько штук. Другие же собрал в пакет про запас. После этого он встал перед Деревом и, приложив ладонь к сердцу, склонил голову и проговорил:
– Спасибо тебе, Дерево, за твои плоды.
Синюю шелковую ленту, которую Алберту носил в рюкзаке еще со времени поездки в Куари, он привязал к свободной ветке. И лента засуетилась, зашелестела на слабом ветерке. Сверху послышался шепот торжественный, как благословение. Затем Алберту вынул из рюкзака припасенные дары лесным духам: несколько бананов, авокадо и горсть орехов. Все это он сложил под Деревом. Так учил Манолис. Воздав Дереву почести, Алберту пристроился у корней его, съел пару бутербродов, запил их кофе из термоса, а потом угостился плодами. После еды Алберту так разморило, что он решил немного передохнуть, устроился поудобнее и не заметил, как задремал.
Усталость сползла с него тяжелой оболочкой. Он почувствовал себя проросшим семенем. Словно юный побег принялся он тянуться вверх, одержимый солнечным светом. Отчаянно цепляясь пальцами рук и ног за складки коры Дерева, он лезет по стволу из мрака. Цепляется и лезет, снова цепляется… Все тело содрогается от напряжения. Пот струится по лицу, груди, спине неукротимым каскадом. Алберту глотает воздух, судорожно хватается руками за любую неровность, проворно лезет к небу, сияющему в прорехах густых ветвей. Пальцы – зеленые крючки, руки и ноги – гибкие лозы, а тело – изворотливый стебель. Сочащийся струями золота свет притягивает его, как лиану. Алберту растет среди ветвей, украшенных орхидеями, папоротником и мхами. Еще выше, и вот она – крона, словно купол, возвышается над прочими деревьями. Алберту подтянулся еще немного, выпрямился и воспарил над лесом. И тогда он заметил человека. И человек этот – мальчишка лет десяти – бежит по тропе. Он узнал его. Пока дядя занят на строительстве дамбы, мальчишка, смелый как индеец, не раздумывая, входит в лес.
Теперь он добывает красочных птиц. Стреляет по ним из духовой трубки. Ему хочется собрать как можно больше разноцветных перьев, чтобы украсить свою голову плюмажем, как это делают индейцы. Перепачканная кровью холщовая сумка, висящая через плечо, полна добычи: маленькие колибри, попугаи, танагры. Как вдруг пестрый дрозд привлек его внимание. Алберту стал преследовать и его. С ветки на землю, с земли на стебель, со стебля на пень… – выманивает дрозд из леса мальчишку. Они пересекают лужайку, вырубку, спешат к дамбе. В погоне, о нет! Алберту забирается на гору песка. Вокруг сияющий под солнцем простор. Здесь нет больше леса. Только река – широкая синя лента внизу. Но дрозд пропал. Он словно растворился в солнечных лучах бесследно. Алберту оборачивается вокруг. Песок под ним угрожающе шуршит. Алберту теряет равновесие и камнем летит вниз, ударяется головой обо что-то твердое: камень или железку. Нахлынула кромешная тьма. Алберту находят рабочие. Он без сознания. Они несут его тело в дядину хижину. Приводят в чувства. Дрозда больше нигде не видно.
Внезапный порыв ветра, мощный и безжалостный, обрушился, ударил и разорвал невидимую связь Алберту с Деревом. Стебель начал падать. Алберту мчится сквозь мрак искрящейся звездной бесконечности. Он рухнул к подножию мира.
Когда Алберту проснулся, было уже темно. Он мотнул головой, прогоняя тьму, но та обволакивала все кругом плотной завесой. Ничего не видно. Возвращение в деревню теперь невозможно. Придется оставаться на ночь под Деревом. Но спать больше не хотелось. Он достал из кармана шортов телефон, чтобы посмотреть, который час. Но изображение расплылось перед его слепыми глазами. Неужели это конец? Но тотчас опомнился, поправил очки, снял их совсем. На экране теперь отчетливо проявилось: без четверти шесть. И тогда две вещи поразили Алберту.
«Я вижу без очков так же отчетливо, как это было много лет назад, до моего падения с дамбы!»
Алберту осмотрелся во мраке. Он медленно рассеивался. Едва вырисовывались стволы и ветви деревьев. Небо начало светлеть.
– Утро?
И словно в подтверждение послышалось пение какой-то птицы. Издалека ей ответила другая. Они принялись прогонять ночь.
Алберту поднялся, расправил плечи, огляделся. Светало. Вскоре лес предстал перед ним во всей своей пестроте. Мелкие птицы с щебетом запорхали в ветвях, крупная бабочка промерцала своими блестящими голубыми крыльями над тропой, а по земле и корням Дерева, протянулась живая колеблющаяся дорожка термитов. Под Деревом были разбросаны плоды. Алберту сунул в рюкзак ненужные больше очки. Он решил собрать плодов как можно больше. Манолис будет доволен. И еще несколько штук пригодятся для выявления полезных веществ в лаборатории Эльзы Мендес, чтобы она оценила возможность синтезировать лекарственные средства. Наполнив пакет, Алберту сунул его в рюкзак, съел несколько плодов и поспешил было в деревню. Но вдруг остановился, обернулся к Дереву и пал перед ним на колени.
– Спасибо тебе! – проговорил он. – Ты исцелило меня. Отныне я буду жить с мыслями о тебе. – И склонившись, припал щекой к его мощному корню.
И в самом деле, Алберту стал видеть так отчетливо, что лес непривычно ярко запестрел вокруг. Тени и блики. Мерцание света. Потоки солнечных лучей. Вот пересекает тропу колонна рыжих муравьев: каждый с обрывком зеленого листа над головой торопится в свое гнездо. Дальше красный цветок свесился с ветки куста. И вдруг на тропе автобусный билет, выпавший вчера из кармана. Алберту подобрал его, чтобы выкинуть в деревне. Сейчас эта бумажка показалась чуждой даже вредной этому древнему лесу. Здесь нельзя ничего бросать. Это все лишнее. И сам он здесь лишний. И все, что с ним тоже. Лес вполне без этого обходится.
В тот же день Алберту вернулся в город.
X
Как преобразился Манаус! Оживленный, пестрый, светящийся. И на душе стало ясно, радостно и вольно. Все внимание новым впечатлениям преображенного города. Витрины, вывески, горожане – все прояснилось, словно бы выступило из туманной дымки. Алберту привычно коснулся пальцем переносицы, чтобы поправить очки, но их там не было.
«И это пройдет. Все можно вылечить. Важно только найти правильное средство».
Мир обрушился на него щедростью красок. На городском рынке стало достаточно светло, чтобы не задевать прохожих, не смести локтем груду орехов, не споткнуться о порог.
Он зашел проведать Манолиса. И тот улыбнулся, как только увидел Алберту, с пониманием покачал головой.
– Я нашел его, – сказал Алберту.
– Я это вижу, – ответил Манолис.
– Спасибо, что помог мне поверить.
– Благодари то Дерево, что спасает всякого, кто в этом нуждается.
– Я привез плодов, – сказал Алберту и достал из рюкзака полный пакет.
– Спасибо, они подкрепят мои силы, – сказал Манолис, принимая ценный подарок.
И тогда Алберту рассказал ему, как нашел Дерево, как провел под ним ночь, как открылась ему правда.
– Теперь ты многое будешь видеть, – проговорил Манолис. – Что-то порадует тебя, а что-то разочарует. Но картину ты будешь видеть правдивую.
По пути к дому Алберту удивлялся изменениям, произошедшим только для него. На улицах откуда-то появился мусор, стало больше плешивых собак, в городском парке безжалостно захламлен ручей.
Отныне люди не смогут надуть его льстивыми словами. Теперь он видел собеседника насквозь. Глаза друзей, родных и деловых партнеров сообщали гораздо больше того, что все эти люди на самом деле говорили. Он делал выводы. И многое удручало.
– Но все это легко поправить, – сказал он Манолису, навестив его снова через несколько дней.
Манолис кивнул, соглашаясь, и продолжил наполнять пакетики сборами сушеных трав.