Вроде и не быстро, и не медленно, а почитай почти и незаметно, но миновало с той поры несколько месяцев…
Молодая хозяйка вполне освоилась в новом доме, хлопот по которому оказалось для неё куда меньше, чем думалось поначалу со страхом. Муж взял для помощи в хозяйстве двух работниц, да нанял крепкого садовника, который преобразил их сад, высадив туда цветы и молодые ягодные кустарники. Паша, для своей забавы, устроила там и свой маленький огород, в котором всё летнее время хлопотала часами. Больше она не ходила по лавкам за снедью вместе с кухаркой, переложив теперь эти заботы на прислугу, к которой, к собственному удивлению, быстро привыкла. Первое время, ещё робея, она вела себя с бабой-стряпухой, как со старшей, а с горничной Марфушенькой - как с ровней, своей подружкой, но нынче, освоив назначение хозяйки, Паша незаметно для себя самой, переменилась. Она по-прежнему была со всеми в доме будто и ровна, и ласкова. Но при том научилась держаться с заметным достоинством, а порой могла спросить с кухарки за пригоревшие оладушки, да мягко укорить Марфушу за скверно вычищенное платье. Но в целом Прасковья Андреевна управляла домом с толком и терпением, и вся немногочисленная челядь отвечала ей старанием, а горничная Марфа и самой сердечной привязанностью.
К исходу лета в Нижний, как водилось издавна, пришла Макарьевская ярмарка, и город окунулся в суету и бесконечный многолюдный праздник. Теперь Худобашев, занятый торговыми делами, домой заявлялся не часто, бывало не захаживал и отобедать, целыми днями не покидая лавки. Зато воскресный день Иван Захарович всецело посвящал супруге. Тогда, прилично выстояв утреннюю службу в церкви, да плотно и не спеша откушав за семейным столом, они отправлялись кататься между торговых рядов со всякой всячиной, обзаведясь, к тому времени собственным выездом, с резвой лошадкой и лёгкой удобной коляской. В те дни Иван всячески старался развеселить свою жёнущку и не скупился на подарки. Но и в другие дни Прасковья Андреевна нисколько не скучала. Вдвоём с Марфушей они обходили ярмарочные затеи, любовались представлениями заезжих балаганов, да видом нарядной праздничной толпы. Паша прохаживалась между людей, прислушиваясь к разговорам, забавным, на первый взгляд перебранкам между торговцами и покупателями. Но то, что поначалу её только забавляло, потом, потихоньку, приоткрылось и другой своей стороной, совсем иначе. Она поняла, что и торговом деле потребен талант и даже особое, словно назначенное к этому искусство. Паша усваивала для себя неведомые ей доселе законы этой жизни, в которую всё основательнее, будто бы погружала её судьба.
Но отгуляла ярмарка, и в городе обосновалась стылая, зябкая осень. За ней последовали заморозки, а после первые, ещё несуровые, как и бывает в начале зимы, холода. Опустели торговые площади, а с первым льдом, обезлюдела и городская пристань. Теперь молодая жена Худобашева всё чаще сиживала в одиночестве перед окошком в своей горнице, занимая себя вышиванием, или же на пару с Марфой разглядывала нехитрые книжицы с картинками, что покупал для неё Иван Захарович в книжной лавке. Но как бы то ни было, Прасковья Андреевна заскучала, а временами чувствовала и странные наплывы совсем, казалось бы, беспричинной тоски.
И вот, в один из таких дней, после обеда, горничная объявила Паше, что к ней пожаловала госпожа Миркович, Аграфена Никитична, тётушка…
Эту улыбчивую, немногословную, с виду уютную и пышущую здоровьем женщину, Паша со времени их встречи на обеде хорошо запомнила и искренне обрадовалась нежданному её приходу. Она велела девушке готовить чай и поспешила в гостиную, чтобы встретить госпожу Миркович.
- Здравствуй, моя милая! – обратилась к Паше тётушка, поднимаясь с дивана. Дождавшись, когда хозяюшка приблизится, она обняла и расцеловала ту в обе щёки.
И, присев с ней рядом, объяснила:
- Вот, надумала зайти, да навестить тебя. У нас ведь как говорят – незваный гость лёгок, да званый тяжёл. На званого гостя пирога припаси, а незваному – остатки поднеси.
И Аграфена Никитична рассмеялась приятным грудным смехом. Паша при таких словах не растерялась, и тут же нашлась, как ответить.
- Незваный, да желанный. А желанному гостю и зова ждать незачем, ему всегда рады.
Тётушка, как оказалось, пришла с гостинцами – топлёным маслицем и домашним сыром из своего коровника, и женщины вскоре уселись за приятное чаепитие.
Тем же вечером, за ужином, Иван Захарович, как обычно, рассказывал Прасковье про свои дела, после закончил виновато:
- Прости, душа моя, что много занят я делами. Ведь ты поди все дни сидишь одна, скучаешь.
- Нет, я сегодня не скучала. - ответила ему молодая жена. - Да и сидела не одна. – и добавила с гордостью. - Я сама, без тебя, принимала в доме дорогую гостью.
- И кто же это к нам пожаловал? – с удивлением поднял бровь Худобашев.
- Твоя тётушка, Аграфена Никитична, добрая женщина.
Иван Захарович отложил ложку. Затем спросил, оставаясь внешне спокойным и сдержанным:
- И много ли вы говорили между собой?
- Да! - ответила Паша радостно. - Так хорошо и славно мы поговорили! Аграфена Никитична меня спрашивала о житье бытье, да беспокоилась о твоём здоровьице. Сама рассказывала о своих ребятушках. И всё удивлялась, отчего мы к их дому не хаживаем, да свою родню не навещаем. Я обещалась ей поговорить с тобой.
Худобашев слушал молча, в ответ только кивнул уклончиво. Потом, той ночью, вёл себя с супругой особенно заботливо и ласково…
http://www.proza.ru/2020/03/26/1699