Молодая выпускница медвуза в стационаре в 1975 г. к ужасу заведующей назначала больным капельницы с восемью ингредиентами, например, дигоксин + эуфиллин + фуросемид + аскорбиновая кислота + панангин + витамин В1 + витамин В2 + витамин В12. Она уверяла, что так ее учили в институте. Якобы, действие одних препаратов усиливает действие других, а третьи снимают побочные эффекты и тех и других. Убеждению докторица не поддавалась и проработала у нас, к счастью, недолго.
Помнится, ассистент кафедры кардиологии и кандидат меднаук Людмила Михайловна Садулаева учила своих ординаторов назначать препараты в малых дозах, в частности, атенолол в разовой дозе 6,25 мг. Небольшие таблетки содержали 100 мг атенолола. Надо было разделить таблетку пополам, потом еще пополам, потом еще раз пополам, и, наконец, еще раз. Добросовестный ординатор так и записала в лист назначений – «1/16 таблетки (6,25 мг)». Я спросил старую палатную медсестру: «Полина Михайловна, как Вы их делите?». «На глаз», - ответила та. Удивительно, что ни учителю, ни ученику не пришло в голову, что разделить маленькую таблетку на 16 частей невозможно. Наверное, больной принял эту дозу просто за мусор в посудинке с лекарствами.
Однажды доцент Гелий Викторович Коношонок консультировал моего больного и назначил 1/3 таблетки индерала. Шел 1972 год, опыта применения этого препарата было мало, и доцент в силу своей всем известной осторожности применял крохотные дозировки. Я решил, что разделить маленькую таблетку на три части нельзя и распорядился дать полтаблетки. Когда я сказал об этом доценту, казалось, его хватит кондрашка, он даже дар речи потерял. Видимо, его возмутило еще и то, что какой-то молодой врач нарушил его, доцента, указание. Впрочем, какого-либо заметного эффекта индерал не оказал...
Беседуем с пациентом. Рассказывает мне гнетущую его историю болезни дочери. У нее эпилепсия. Однажды кто-то назначил ей немецкий препарат с труднопроизносимым названием. Он помогал очень хорошо, припадков не было. Однако препарат перестал поступать к нам из ГДР, достать его непосредственно в Германии не удалось – приступы возобновились. Все остальные лекарства не помогали. Никто из психиатров, включая профессоров, к которым обращались больная и ее отец, не знали о таком лекарстве. Сочувствую человеку, но что я могу сделать? Все же, говорю, - покажите мне инструкцию, хоть и на немецком языке, я посмотрю. Принесли, читаю – дифенилгидантоин, он же фенитоин. Его полно в СССР под названием дифенин. Действительно, немецкое фирменное название ничего общего не имеет с этими словами. Как сказал отец, он показывал эту инструкцию двум профессорам-психиатрам, ни один не узнал торгового названия, а прочитать название субстанции, написанное латинским шрифтом, видимо, профессорам оказалась не под силу. В нашем кардиологическом отделении дифенина было сколько угодно – он обладал еще и антиаритмическим эффектом. Но врачи не очень его любили, назначали редко, да и аритмии, ему подвластные, встречались не часто. Препарат лежал без дела, скоро и срок годности закончится. Я принес отцу упаковки три, он и в аптеках стоил очень недорого. Рад был помочь. Вот только я думаю – что же людям за профессора такие попались?!
В 90-е годы появился немецкий препарат «Неотон». Показания – от острого инфаркта и инсульта до восстановления спортсменов после физических нагрузок. Содержит фосфокреатин, стоимость на курс лечения около 75 тысяч рублей по ценам 2020 года. Понятно, больницы по такой цене препарат не закупали. Однако некоторые врачи назначали его своим стационарным больным. Родственники платили деньги в аптеке и приносили лекарство в больницу. Препарат вводили капельно. Лежит страдалец, следит за капельницей – вот капля капнула – и еще сто рублей в меня вошло! Эффективность этого чудо-средства - чисто теоретическая, она нигде и никем не была доказана. Может, какой-то эффект и был, но минимальный, заметить его на фоне одновременно назначенных других действительно эффективных лекарств практически невозможно. Но кое-кто из врачей верил в это средство, не знал, а именно верил, знать было нельзя. И уж во всяком случае ожидаемый эффект не тянул даже на десятую долю его чудовищной стоимости. Примерно он действовал, вернее не действовал, как знаменитый Инози-Ф. Но если Инози-Ф был достаточно доступен и широкое применение скоро убедило врачей в его неэффективности, то Неотон назначался из-за его цены крайне редко, проверить и сравнить результаты лечения не было возможности. Доктор К…назначила его больной с гипертонической болезнью, ипохондрическим синдромом и богатыми родственниками с целью «укрепить сердце». Хоть доктор К… и утверждала, что этот изумительно эффективный препарат позволил больной «продержаться целых полгода», я все же думаю, что на самом деле врач этим назначением рассчитывала произвести неизгладимое впечатление на больную – никого так не лечат как меня! Да и самой приятно – никто так не лечит как я. Мой друг кардиолог Миша однажды тоже назначил Неотон и на мое ироническое замечание сразу ответил: – Да я знаю, что это фигня, а назначил для психопрофилактики, от одной мысли, что его лечат самым дорогим препаратом, этот крутой бизнесмен сразу почувствует себя лучше и еще круче. Миша был хороший врач и знал что делает…
Еще одно чудо немецкой фарминдустрии – Вобензим. Содержит пищеварительные ферменты, расщепляющие белки, жиры и углеводы. Однако помогает, если верить фирме-производителю, буквально при всех болезнях – от гонореи до инфаркта миокарда! Эффект не доказан. Стоимость – около 6,5 тыс. рублей на курс лечения. Больным в стационарах родные покупают препарат в аптеках. Я спросил как-то пульмонолога Валентина Михайловича - для чего он назначает этот препарат, ведь даже студенту-третьекурснику должно быть понятно, что трипсин, амилаза и липаза в таблетках не могут повлиять на течение, скажем, хронического бронхита. Валентин Михайлович потупил глазки и сказал: – Он нам очень помогает! И народ вынужден лечиться у врачей, которые как дикари считают, что чем дороже лекарство, тем лучше оно действует. Препарат и сейчас есть в аптеках, его покупают, но, по моим наблюдениям, в количестве, недостаточном на курс лечения. Получается чистейшая профанация - за счет больных и к вящей славе врачей.