Напарники долго шли по землям, совсем не останавливаясь. Ночь сменялась днем, а день сменялся ночью. Мир засыпал и просыпался. Данна молчал, не произнеся ни слова с тех пор, как они покинули заповедное место. Дэн не обращался к нему и сам, погруженный в свои мысли: только сейчас, оказавшись далеко от того места, он позволил себе думать. И думал снова обо всем понемногу: о Земле и изнанке, об оставленном позади и свершившемся, о потерянных и обретенных связях. Иногда, когда Данна замедлялся и едва заметно оглядывался по сторонам, видимо, пытаясь прочувствовать дорогу, Дэн смотрел на него и думал о том, скольким он ему обязан, и как хочется отдать хотя бы часть, ответив добром.
Дэн плохо помнил места, окружавшие обиталище белых духов. Но, когда напарники оказались в лесу тонких серых стволов, Данна заметно оживился и, наконец, нарушил свое молчание:
- Мы близко.
- Хорошо, - слегка растерянно и одновременно с радостью ответил Дэн и поравнялся со своим спутником, - Как ты? Ты молчал все это время. Я испугался, что тебя что-то тревожит.
- Ничего не тревожило. Я просто не хотел отвлекаться. Иначе мы бы сбились с пути, - вместе с Данной улыбнулся как и воздух вокруг.
Дэн, наконец, понял, что так сильно отличало прежнего Данну от нынешнего (и всегдашнего): он совсем не ощущался в воздухе. Но теперь все было в порядке.
- Мы скоро придем, так?
- Да. И тебе стоит подумать над тем, как ты им обо всем расскажешь.
Дэн усмехнулся:
- Еще и как-то особенно надо говорить?
- Нет. Просто говори им из глубины, чтобы они услышали. Они могут быть в смятении сейчас. Ты же понимаешь, что они все это время чувствовали каждый твой шаг?
Дэн поежился.
- Возможно. Не хочу думать об этом.
Лес расступился, вдалеке показалось холмистое поле. Белая луна не светила сейчас с неба - небосклон, розовато-рыжий, горел огнем. Никого не было меж холмов. Данна, задержавшись на границе леса, в благоговении поклонился, и, слегка пихнув Дэна, чтобы тот поступил так же, направился к холмам. Обходя их, он прислушивался. И, вероятно, что-то все-таки услышав, резко остановился сам и остановил Дэна, вцепившись в него рукой, слегка просветлевшей от черных пятен.
- Дэн, вот сейчас. Говори, а то они в бешенстве, - велел Данна: голос его звучат напряженным, - Не тяни.
- В бешенстве? Что, почему?
- Они чувствуют ту землю очень сильно сейчас: она зовет их. Им больно, они не понимают, что происходит. Цикл не закончен. Давай, говори им, а то они в бешенстве. Скорее!
Дэн заметался взглядом по округе, лихорадочно соображая, как говорить и что говорить. Как назло ничего не лезло в голову, а вокруг воздух жужжал, как улей, только самих “смертоносных пчел”, что жили в нем, не было еще видно. Дэн хотел бы раскрыть перед ними голову, вывернуть наизнанку все пережитое, тогда бы они увидели. Но это было невозможно: он не умел так.
Парень сел на землю и задумался, на какое-то время отключившись от реальности. Водил пальцами по траве и скользил взглядом по небу. А потом внутри него что-то дрогнуло, и он заговорил. Слова рождались сами собой, облекая в форму зов, поющий из глубины.
- Вот дом,
Который для вас неродной.
А это луна,
Которая часто на небе видна
В доме, который для вас неродной.
А это холмы, что покрыты травою,
Для вас, белых духов, совсем не родною,
Играющей песни под белой луной,
В доме, который для вас неродной.
Вот я, земной странник,
К которому здесь прикоснулась луна,
Которая часто на небе видна,
Лишила меня и покоя, и сна,
В доме, который для вас неродной.
Отправился я в заповедное место,
Где змей сделал землю своею невестой,
И чахнет она в бессловесном протесте,
Дом, который для вас был родной.
Она не забыла истоки печали,
И то, как вы предков забвенью предали,
И то, как ее отпустив, потеряли
Дом, который для вас был родной.
Я с ней говорил, я кричал ее имя,
И эхо его там звучит и поныне,
Не тонет в холодной и мрачной пучине.
И сердце горит в заповедной долине
Дома, который для вас был родной.
Идите туда и увидите сами,
Как дороги дети своей земле-маме,
Скажите же ей: “Мы тебя не оставим,
Дом, который для нас был родной”.
Холмам же воздайте вы дань уваженья,
И смело спешите вы к месту рожденья,
Где ждет вас с истоком своим примиренье
В доме, который для вас есть родной.
Дэн, погрузившись в свой монолог, не заметил, как показались на поляне белые духи, излучая сияние, нынче почти ослепительное. Они сошлись вместе, взявшись за руки, и в огромном хороводе закружились между холмами, заключив Дэна и Данну в живое кольцо. Данна приблизился к Дэну и, коснувшись его плеча, шепнул:
- Смотри, какая красота. Они тебя услышали, ты молодец.
Парень улыбнулся. Он устал, но эта усталость была приятной. Данна присел рядом с ним, и вместе они наблюдали за хороводом.
- Скоро сможешь путешествовать туда, куда хотел, - улыбка Данны окутывала Дэна теплом.
- А я уже и не знаю. Может, погощу тут подольше. Хочу увидеть, как у тебя все хорошо сложится.
- Как знаешь, - Данна ответил невнятным тоном, - Мне скоро надо будет присоединиться к хороводу.
- Да? Они тебя приглашают? - радостно спросил Дэн.
Данна повернулся и посмотрел на Дэна пристально. Под капюшоном парень не мог разглядеть его лица, но, пожалуй, никогда не чувствовал взгляд спасителя так сильно, как сейчас. И столько всего смешалось в нем: и надежда, и тоска, и вдохновенность, и тревога, и что-то, совершенно не поддающееся описанию.
- Я болен, Дэн, ты же знаешь?
- Знаю. Да. Но я думаю, теперь, когда мы исполнили долг, ты выздоровеешь.
- Думаешь так? - спросил Данна, слегка заколебавшись, - Думаешь, так будет?
- Да. Почему нет? Ты же хочешь, чтобы было так. Ты заслужил, чтобы твое желание исполнилось.
- Вот, как. Будет, как я хочу? - Данна пробормотал задумчиво: временное оживление снова сменилось меланхоличной задумчивостью, - Что ж. Возможно, ты и прав. Ты проснулся, научился слышать мир. Поэтому я тебе доверяю. Все будет нормально. Мне помогут, и все получится.
Тем временем, хоровод расступился, и белые духи протянули к спутникам свои руки. Данна встал и, обернувшись на Дэна и улыбнувшись ему, как бы на прощание, подал руки духам и закружился с ними в хороводе. Дэн следил за ним взглядом, но вскоре уже не мог отличить его от остальных.
Взобравшись на один из холмов, он сел и подпер голову, приготовившись ждать столько, сколько потребуется. Небо двигалось, и он смотрел за его движением. Бесконечным, живым и далеким.
...
- Дэн, - донесся из-за спины звонкий женский голос.
Дэн вскочил и, повернувшись к белокурой девушке, которая однажды одарила его долгом, выпалил в нетерпении:
- Ну, что там?!
- Данна умер, - спокойно ответила она и ободряюще улыбнулась.
- Что?.. - Дэн, осекшись, уставился на девушку, потом, качнув головой, заговорил, отрицая сказанное ею, - Вы же обещали, что поможете ему. Он был не так уж плох. Ему стало лучше, когда мы сюда пришли. Он сказал, что теперь все будет нормально, нужно только, чтобы вы немного его подлатали.
- А что не так? Мы помогли. Земля плакала, прощаясь. Мы помогли им обоим.
- Помогли?! - Дэн чувствовал, как его охватывает огненный дурман, - Так почему же он тогда мертв?
- Мы помогли ему достичь покоя. Помогли ему умереть. Помогли земле принять его. Все хорошо.
Слова полоснули, как острием, и парень почувствовал, как ненависть к этой девушке снова охватывает удушающим жаром. Сначала без спросу втянула его в это странное дело, где он едва не расстался с жизнью, а теперь насмехается над гибелью его единственного друга, без которого этот долг, без сомнения, не был бы исполнен. Дэн стиснул зубы, борясь с желанием ударить бессовестную особу по лицу, но потом отвернулся и забегал по рдеющему небосклону взглядом. Глаза щипало.
- Эй, зачем же ты так страдаешь? - заговорила она снова, все так же приветливо, - Ничего страшного не произошло.
- Лучше молчи, - процедил Дэн, сжимая кулаки, и закрыл глаза. Он пытался вдыхать холодный воздух, втягивал его ртом и выпускал. Гнев застилал его глаза жгучими слезами, досада скребла изнутри, - Это несправедливо. То, что произошло… - Дэн выдохнул и слегка обернулся, бессильно взглянул на девушку, - В большей степени он, а не я, выполнил этот ваш долг. Вы ему обязаны своим возвращением домой в большей степени, чем мне.
Девушка продолжала улыбаться, своей улыбкой теперь вызывая не гнев, а только отвращение.
- Впрочем, какая уже разница, если он мертв. Но вы малодушны: жестоко с вашей стороны говорить о его гибели вот так.
- Но это же хорошо, - девушка сделала шаг в сторону Дэна и, остановившись рядом с ним, сложила вместе руки и поклонилась небосклону, потом коснулась рукой плеча парня, намекая, что ему стоит поступить так же, - Попрощайся. Данна теперь свободен, - продолжая улыбаться, почти радостно сказала она.
- Он хотел вернуться домой. Получить здесь второй шанс, остаться здесь. Я надеялся, что Данна отправится с вами в священную землю. Это - настоящая свобода и настоящий покой.
- Но Данна не мог жить, - глаза девушки удивленно расширились, - Ты говоришь странные вещи. Ты знал, кто Данна такой?
- Один… Один из вас, - Дэн вытер ладонью слезы и присел на траву. Не хотелось стоять. Ничего не хотелось.
По небу растекались пятна багрового света, у самого горизонта темнея и сливаясь с чернотой ночи.
Девушка села рядом с Дэном, обняла колени и стала рассуждать:
- Данна был мертв уже тогда, когда ты встретил его. Мы до сих пор не знаем, почему на его долю выпало такое проклятие. Что он сделал такого, что мир не дал ему покой даже после того, как путь его был окончен. Данна был одним из тех, кто отправился молиться заповедному месту. Мы чувствовали смерть каждого, потому что связаны, но Данна для нас тогда просто пропал. Как будто его не было ни среди живых, ни среди мертвых. Мы никогда уже не узнаем, почему он смог выбраться из храма, убитый змеем, и почему его душа не слилась с землей. На нем лежало страшное проклятие.
- Я видел черные пятна у него на руках. Их становилось все больше. Я думал, это потому, что он лечит меня. Думал, что он из-за меня заболел.
- Черные пятна - всего лишь выражение проклятия. Данна был бесповоротно, безнадежно проклят. Он гнил изнутри и носил на себе эти тряпки, потому что все его тело было обезображено клеймом проклятия. Руки, вероятно, последнее, на чем оно отразилось. Смирись, - голос девушки стал вдруг неожиданно холодным, - Каждый должен был что-то отдать, чтобы случилось то, что случилось. Смерть Данны - судьба. Как и то, что ты выжил.
Она встала и положил ладонь на голову Дэна, наклонилась к его уху, нависнув над ним. Парень впервые ощутил ее: внутри она была большой, как бездна, и древней, как все вокруг, ее энергия, напоминающая холодный свет, была хрустально чистой и мощной, но вместе с тем совершенно лишенной живого тепла, отчего вызывала неприязнь и страх.
- Не нужно плакать об усопших слишком долго. Они нашли свой покой в недрах земли. Слезы Данны и его кровь - теперь наше прощание с этим местом. Будь готов. С утра ты отправишься с нами. Мы приняли тебя в семью. Теперь ты один из нас. Возрадуйся: дом ждет тебя. В конце концов, не Данна, но ты пойдешь дальше. Твой друг был бы этому искренне рад.
Девушка поцеловала Дэна в макушку и отпустила. Когда тот обернулся, ее уже не нигде не было: она растаяла, как наваждение.
Даже среди духов и тварей изнанки она была чем-то...потусторонним. Чем-то, что говорит редко, но каждое его слово - пугающий закон мироздания. Была ли она этим изначально, даже когда предстала перед ним растерянной и напуганной, или потом земля заговорила через нее, повязывая и ее договором и долгом. Дэн не знал, что думать. Да и пусть, это было уже неважно.
В ночь, когда все духи уснули, он принял самое важное решение. И все вдруг стало понятно и правильно. Перед рассветом, когда земля только начала дышать, парень поклонился ей и небу и отправился прочь от этого места.
…
Дэн долго шел по полям колышущейся желтоватой травы. Туда, где месяц у горизонта касался земли. Поля только просыпались, и месяц показался всего на треть. Но даже издалека уже можно было различить световые потоки, стремящиеся к нему, ввысь.
Парень ускорился и перешел на бег, не в силах больше ждать. Открытая душа внимала пению пространства, и это придавало ему сил.
“Спасибо, спасибо тебе, чудный мир, - думал Дэн, и нутро трепетало от восторга, - Спасибо за все, что ты мне показал и еще покажешь”.
Расстояние между ним и местом перехода стремительно сокращалось, совсем недолгим остался волнительный путь. А там - он раскинет руки и даст потокам себя забрать. Где ориентиры? Он целиком из них состоит: они связывают его с домом.
Боль не отпустила, и Дэн не верил, что она когда-нибудь отпустит. Но он был жив, а значит, жизнь продолжалась И будет продолжаться столько, сколько ему отмерено. Удастся ли? Кто знает... Совсем немного оставалось до прыжка в неизвестность.
Совсем немного оставалось до дома.