Отрывок из Книги
Это было в конце последнего десятилетия XX века. Я соскучился по Софье, которую не
видел много лет и которая была некогда нашим студенческим секс-символом. Имело
значение, видимо, и то обстоятельство, что мне предстояло отписываться, как говорят
журналисты, за командировку для журнала «Медведь» и популярного в 90-х годах «Sex-
гида».
- Ты перечти Библию, - говорила Софья, работавшая в Израиле гидом-переводчиком,
сопровождавшая в поездках звёзд российской эстрады, кино, бизнеса, а в данный момент
– нашу журналистскую группу. – Её надо читать здесь, в Иерусалиме. И поймёшь, что всё
не просто так.
- Ты это серьёзно? – уточнил я.
- Совершенно, – отвечала Софья Давидовна, предложив допить кофе и вытряхнуть гущу
на блюдечко от себя – чтобы погадать (прежде, в Москве она изумительно гадала). Но я
отказался. Почему-то не хотелось слышать никаких предсказаний на Земле етованной.
Священное Писание, а особенно Ветхий Завет, заверила гид Оссовская (ночью мы
безрезультатно блуждали по Вечному городу в поисках ночной жизни), изобилует столь
фундаментальными и лютыми половыми отношениями, что если вдуматься, станет
очевидным: пришествие Христа в том числе и посему было неизбежным. Неистовые,
неимоверные, немыслимые попрания заповедей беспредельным сексом! Начиная с
первородного греха и изгнания из рая искушённой змеем Евы и соблазнённого ею бедного
Адама. С праведника Лота, который отдавал - по законам гостеприимства - своих
невинных дочерей на поругание ненасытным жителям Содома и с которым, в конце
концов, как бы платя отцу той же монетой, дочери по очереди и совокуплялись в
пещере… Притом, как правило, библейский секс густо замешан на крови. Но давайте
вместе полистаем Священное писание. И, если Бог даст оказаться на Святой земле, «давно
называясь взрослыми», попробуем представить и понять, как и почему это всё было на
самом деле.
В переводе с греческого дьявол – «обольститель», «клеветник», поведала Софья.
Скрывшись во плоти змея, дьявол спросил у жены первого человека, любуясь её
ослепительной наготой:
- Скажи, красавица, действительно ли Бог запретил вам есть плоды всех деревьев в раю?
- Да, - ответила жена Адама. - Мы можем есть плоды любых деревьев за исключением
того, что растёт посреди рая. В противном случае мы умрём.
Дьявол понял, что перед ним невинное существо, которое ничего не стоит соблазнить. И
сказал:
- Ну что ты, глупая! Нет, вы не умрёте, но знает Бог, что в день, когда вы вкусите их,
откроются глаза ваши, и вы станете, как боги, знающие добро и зло!
Она поверила, сорвала плод и стала есть. Он оказался сладким и сочным. И дала мужу
откусить, потом ещё, ему тоже очень понравилось… И вскоре у обоих открылись глаза,
они поняли, что совершенно наги. И тогда сшили себе из смоковных листьев опоясания.
Так произошло грехопадение первых людей.
Когда же Бог захотел их увидеть, они спрятались в зарослях.
- Ты где? - воззвал Бог.
- Я стесняюсь своей наготы и поэтому не показываюсь, - ответил Адам.
- А кто сказал тебе, что ты наг? – осведомился Бог. - Признайся, не ел ли ты от дерева, с
которого я запретил тебе есть?
- Ел, - признался Адам. – Жена дала мне, сказав, что это самое сладкое из того, что она
пробовала. Но Господи, ответь, как Ты мог дать мне в жёны ту, которую так легко
соблазнил первый попавшийся змей?!
Бог вызвал к себе женщину и спросил:
- Ты что наделала, несчастная? Зачем?
- Змей обольстил меня, - попыталась оправдаться она перед Богом, - и я ела, а потом
соблазнила и мужа моего.
Бог в гневе обернулся к змею:
- Отныне между змеем и людьми будет вечная борьба и люди в ней будут победителями!
Будь проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми за то, что ты сделал;
ты будешь ходить на чреве твоём, и будешь есть прах во все дни жизни твоей; и вражду
положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем её; оно
будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту!
Жене Бог сказал:
- Умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей;
и к мужу твоему влечение твоё, и он будет господствовать над тобой… Нарекаю тебя
Евой и станешь ты матерью всех живущих.
И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их. И изгнал из сада
Эдемского.
Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала:
- Приобрела я человека от Господа.
И ещё родила брата его, Авеля…
Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии
увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жёны, какую кто
избрал… В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны
Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные,
издревле славные люди.
И увидел Господь Бог, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и
помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал
человека на земле, и восскорбел…
От автора. Её звали Еленой Соловьёвой, мы познакомились на танцплощадке в турбазе
«Верхневолжская». Она пригласила меня на традиционно последний, «белый» танец,
когда по настоятельной, усиленной микрофоном просьбе массовика-затейника «дамы
приглашали кавалеров».
- Такие ночи светлые и тёплые, - сказала она, - касаясь меня в танце то бедром, то грудью.
– Слушай музыку и слушайся меня… Ну, хочешь, погуляем?
- Погуляем, - согласился я.
И, выйдя с танцплощадки с сердцем, вырывающимся из груди, я выпил с другом Лёвой
Байдаком вина плодово-ягодного, попросту «гнилушки», из горла. Запил ещё какой-то
гадостью.
- Дерзай! – сказали мне, похлопав по плечу.
- А кстати, тебе сколько лет-то? – когда шли вдоль Волги между сосен к Чёртову болоту,
поинтересовалась Лена.
- Мне? Шестнадцать…
- Честно? – глядя мне в глаза, она остановилась.
- Скоро будет.
- А за малолетку не посадят? – привлекая меня, отворяя крепкими губами неумелый рот,
вводя туда свой опытный горячий ищущий язык, шептала.
Дальше шли, беседуя, и я пытался выглядеть взрослее и умнее, эрудированнее. Лена
попросила яблоко.
- Они ещё не спелые, кислятина! - я возразил.
- Ты не волнуйся, будет сладко, обещаю.
Я перемахнул через забор, сорвал, дал ей. Она куснула, сморщилась:
- Кислятина, конечно, жуткая, - сказала, улыбаясь, когда мы присели на край стога
накануне скошенных на Чёртовом болоте головокружительно душистых, шало-сочных
трав. - Но вкусное. Попробуй, - предложила, протянув и как бы невзначай расстёгивая мои
джинсы. – Правда, хорошо?
- Да, правда… - еле вымолвил я, замерев с сочащимся куском во рту.
- Я говорила же, - откидываясь на спину и увлекая на себя меня, как взрослого, шептала
Лена.
- Змеи водятся здесь…
- Ты боишься змей, хороший мой? – она покусывала мочку уха и с ума сводя дышала. -
Ты не переживай, мальчишки, когда в первый раз, они всегда волнуются, у них не
получается, ты слушайся меня… не торопись…
Я долго ничего не мог. Она была умелая и властная. И подняла, направила. И всё
произошло - так, как она желала. А потом мне страшно было на неё взглянуть. Я провожал
её домой в посёлок Радченко, она учила по дороге целоваться. А когда я шёл обратно на
рассвете, пели петухи, кукушка бесконечно куковала где-то рядом, золотисто розовели
сосны на далёком берегу, за островом… куда, казалось, не попасть мне уже. Испытано,
закончено всё – ничего впервые никогда уже не будет.
Радости не будет. Да её по большому счёту – такой – больше и не было.
ЗАЧАТИЕ АГАРИ
Сарра, жена Авраама, не рожала мужу своему, продолжала рассказ Софья. Но у них в
семействе жила очень красивая стройная молодая египтянка – рабыня Агарь. И Сарра,
сказав, что Господь заключил её чрево, не может родить она, предложила 85-летнему
Аврааму познать рабыню, чтобы та родила им ребёнка. И сама привела египтянку на их
супружеское ложе, и сделала всё, чтобы Авраам познал Агарь, а он поступил так, как
велела жена. И познавал страстную египтянку, пока та не забеременела, да и после того. И
стала Агарь всячески выказывать презрение к своей госпоже. И тогда Сарра пожаловалась
мужу:
- В обиде моей ты виновен, я отдала служанку мою в недро твоё; а она, увидев, что
зачала, стала презирать меня; Господь пусть будет судьёю между мною и тобою!
Авраам ответил Сарре:
- Служанка твоя в твоих руках, делай с ней, что тебе угодно.
И Сарра тут стала отыгрываться на рабыне, всячески гнобя и не давая ей прохода. В
конце концов, беременная Агарь убежала от госпожи, отправилась в землю Египетскую.
И нашёл её Ангел Господень у источника воды в пустыне, у источника на дороге к Суру.
- Она сама привела меня к своему мужу, раздела, омыла, умастила благовониями и сама
показывала, что и как поступать с ним на ложе! – пожаловалась Агарь Ангелу. – И потом
каждую ночь приводила и укладывала на их супружеское ложе. А потом, когда я понесла от её мужа, она стала издеваться надо мной. И я не выдержала издевательств и убежала от
своей бесплодной и бессердечной госпожи.
- Воротись в тот дом и покорись госпоже, - выслушав её, велел Ангел Господень. –
Обещаю, что потомства у тебя будет так много, что нельзя будет его сосчитать. А первого
сына ты должна будешь назвать Измаилом, что в переводе означает «Бог слышит».
И Бог услышал о её страданиях. Источник воды, у которого произошло чудесное
видение, назвали Беер-лахай-рои, что означает «источник живого, видящего меня».
Аврааму исполнилось 86, когда Агарь родила ему Измаила.
И после этого Сарра приводила сладострастную знойную египтянку на их супружеское
ложе, но лишь для того, чтобы Авраам не оставлял своих усердий и с ней, так спали они
втроём. И 14 лет спустя 90-летняя Сарра всё же зачала ребёнка от 100-летнего уже
Авраама. Назвали сына Исааком.
Сарра переживала по поводу того, что родила в старости. «Смех сделал мне Бог; кто ни
услышит обо мне, рассмеётся». Но дитя выросло, и, когда его отняли от груди Сарры,
Авраам устроил большой пир. Но увидела Сарра, что сын египтянки Агари Измаил
насмехается, и сказала Аврааму:
- Всё-таки гони ты эту рабыню и сына её.
- Но почему? – спросил Авраам.
- Ибо не наследует сын рабыни сей с сыном моим Исааком.
Бог её поддержал, велел слушаться во всём Сару и делать так, как она скажет, «в Исааке
наречётся тебе семя». И Авраам выпроводил бедную Агарь, дав ей первенца своего, хлеба,
воды.
Агарь пошла и заблудилась в пустыне Вирсавии. И не стало воды в мехе, и она оставила
отрока под одним кустом. И пошла дальше, на расстояние выстрела из лука, села там и
сказала:
- Не хочу видеть смерти отрока.
И принялась выть и плакать. Услышал Бог голос, но не Агари – отрока. Ангел Божий
воззвал с неба:
- Что с тобою, Агарь? Не бойся, Бог услышал голос отрока оттуда, где он находится.
Встань, подними отрока и возьми его за руку и повтори вслед: «Ибо Я произведу великий
народ»…
И Бог был с отроком; и он вырос, и стал жить в пустыне; и сделался стрелком из лука.
Он жил в пустыне Фаран; и мать его взяла ему жену из земли Египетской.
Господь сказал Аврааму, что хочет истребить города Содом и Гоморру:
- Вопль Содомский и Гоморрский, велик он, и грех их, тяжёл он весьма.
И сказал Господь, что хочет сойти на землю и посмотреть, почему они поступают так,
почему от них исходит такой вопль. В Содоме жил племянник Авраама, праведник Лот. И
Авраам хотел, чтобы он остался жив. И тогда Авраам подошёл к Господу и осведомился:
- Бог мой, неужели собираешься ты погубить праведника заодно с нечестивыми? Ведь не
исключено, что в этом городе есть хотя бы полсотни праведников.
И Господь отвечал Аврааму:
- Если в городе найдётся пятьдесят праведников, то ради них Я пощажу Содом и не
истреблю его.
Авраам, как истинный и истый еврей, продолжал торг и постепенно довёл до десяти
праведников, ради которых Господь соглашался пощадить город, но на этом терпение Его
лопнуло, Он перестал говорить с Авраамом.
И пришли два Ангела в Содом, когда Лот сидел у ворот. Лот встретил их, пригласил к
себе в дом, сделал им угощение – испёк пресные хлебы, и они поели. Но не успели они
лечь спать, как жители Содома пришли к его дому и окружили его. Они вызвали Лота и
потребовали вывести к ним пришедших людей, дабы совершить с ними содомский грех.
Но Лот заперся и из-за двери молвил:
- Братья мои, не делайте зла! Если вам невмоготу, берите дочерей моих, ещё не
познавших мужей, делайте с ними, что угодно, но нельзя делать ничего худого с людьми,
которые пришли под кров мой!
Но жители были злы и вожделели, они сказали, что всё равно познают пришельцев, а с
самим Лотом поступят хуже, чем с пришельцами, и стали выламывать дверь. Но Ангелы
не дали в обиду Лота, и он оказался в доме, и двери за ним закрылись, а всех людей у
входа в дом поразили слепотою, и они все измучились в поисках входа.
И сказали Ангелы Лоту, чтобы он уходил, так как Господь послал их истребить город. И
так как он медлил, то Ангелы по милости Господней взяли его за руку, жену его и двух
дочерей и поставили вне города со словами:
- Спасай душу свою; не оглядывайся назад; и нигде не останавливайся в окрестности сей;
спасайся на гору, чтобы тебе не погибнуть.
И приступили к уничтожению городов. И пролил Господь на Содом и Гоморру дождём
серу и огонь от Господа с неба. Так были уничтожены эти нечестивые города и вся
окрестность, и все жители городов, и всё произраставшее на земле. Жена же Лота
оглянулась назад и стала соляным столбом. И встал Авраам рано утром и пошёл на место,
где стоял пред лицом Господа. И посмотрел к Содому и Гоморре, и на всё пространство
окрестности, и увидел: вот дым поднимается с земли, как дым из печи.
х х х
- Да неужели ты не понимаешь, что всё самое достойное, самое возвышенное в
литературе и искусстве создано способными истинно и истово любить! – восклицал
режиссёр Роман Виктюк, подливая мне (игравшему тогда у него в Театре МГУ главные
роли) коньяку, когда мы сидели с ним на пятом этаже Акимовского театра комедии, в
котором Виктюк ставил какой-то спектакль. – Будь то Сократ или Леонардо да Винчи,
Чайковский или Дягилев, Микеланджело Буонаротти или Байрон, Оскар Уайльд или Пьер
- А как же Содом и Гоморра? – осведомился я, глядя на Невский проспект, окутанный
- Господь обессмертил их тем, что обрёк на муки и гибель ради истины и красоты!
- А женщины?! – вскричал я голосом незабвенного Шуры Балаганова, отстаивавшего
интересы шофёра «Антилопы» Козлевича в спорах с Паниковским: «А Козлевичу?!» - Что
же, по-вашему, Роман Григорьевич, женщины не способны любить, а, следовательно,
- Женщины? Может быть, ты Сапфо имеешь в виду? Или Гертруду Стайн? Или
Вирджинию Вульф? Или Марлен Дитрих?.. Знаешь что! Я сейчас выйду на Невский
проспект, приведу тебе сюда, на эту вот кровать вот такую бабищу вот с такими вот
сосками и вот такой задницей! Но простись с искусством навсегда! А я так хотел, просто
мечтал снять тебя в главной роли в моём телефильме! Какое разочарование!
- Да, Роман Григорьевич, оказался я на поверку примитивным и презренным натуралом…
Было это задолго до того, как его бунтарские для СССР (с точки зрения сексуальной
ориентации) спектакли, в частности, «Служанки» покорили страну и мир. И дым поднялся
над некогда великой империей, как дым из печи.
ЛОТ И ЕГО ДОЧЕРИ
После гибели Содома и Гоморры Лот жил в Сигоре, а потом переселился в горы и жил
там в пещере со своими прелестными юными дочерьми. Двум девушкам, которых отец
предлагал вожделеющим жителям Содома, было скучно: никого они не видели, кроме
старика-отца, ни с кем не встречались, никто не приходил к ним. И сказала старшая дочь
- Отец наш стар, и нет человека на земле, который вошёл бы к нам по обычаю всей земли.
Итак, напоим отца нашего вином, и переспим с ним, и восстановим от отца нашего племя.
И вечером они напоили отца вином, сидя у него на коленях. И в ту ночь старшая дочь
его спала с ним. А он не понимал, кто спит с ним, не знал, когда она легла и когда встала.
На другой день старшая сказала младшей:
- Вот, я спала вчера с отцом нашим и всё получилось как надо; давай сегодня опять
напоим его вином, и теперь ты переспишь с ним, и восстановим от отца нашего племя.
И снова вечером дочери напоили отца своего вином до беспамятства. И вошла к нему
младшая дочь, легла и переспала с отцом. А он не знал, кто спит с ним. И когда она легла
и когда встала.
И обе дочери Лота забеременели от отца своего. И родила старшая сына, и назвала его
Моав. И младшая также родила сына, и дала ему имя Бен-Амми.
- …Я пьяный был, портвейну накушавшись, - рассказывал мне (в то время
корреспонденту журнала «Человек и закон») осуждённый Дмитрий Иннокентьевич
Сахаров в тюрьме города Уссурийска для особо опасных преступников. – А им дом нужен
был, мотоцикл с коляской, боялись, что новой жене отпишу. Ну, пришли после танцев, и
старшая, и младшая, размалёванные, в мини-юбках, как эти, принесли ещё два или три,
точно не помню, пузыря, стали поить, старшая на колени садится, будто я им не отец
вовсе, хи-хи, да ха-ха, туда, сюда… И подливают, подливают, в деталях рассказывают, как
их только что хотели отыметь за танцплощадкой… Короче, не помню, что и как было,
когда легли, когда встали. А они потом пошли, заявили, освидетельствовались… Утром
забрали меня, предъявили не только, что изнасиловал обеих, но и задушил младшую. Но я
не убивал… Я ж их ростил без мамки, которая умерла, когда они ещё совсем крохи были.
Так что сидеть мне ещё без малого десять лет, не видеть сына Мишку, которого родила
мне старшенькая… Но ничего, у меня ещё всё впереди. Такие вот дела.
Увидел Иаков у колодца прекрасную Рахиль, дочь Лавана, подошёл к ней и напоил
овец, которых она пасла. Потом поцеловал её и сказал, что он сын Ревеки, сестры её отца.
Прожил Иаков у Лавана целый месяц и работал на него, после чего Лаван предложил ему
заплатить за работу, но Иаков не хотел денег – ему приглянулась двоюродная его сестра
Рахиль. А у Лавана было две дочери – старшая, Лия, у которой было слабое зрение, и
младшая, Рахиль, красивая и стройная. Иаков полюбил Рахиль. И он сказал Лавану:
- Я готов служить тебе целых семь лет, если ты пообещает отдать мне в жёны Рахиль.
Лаван согласился.
Прошло семь лет и Иаков попросил себе в жёны Рахиль, ставшую ещё краше. Лаван по
этому торжественному случаю устроил пир. И вечером сам привёл к Иакову и уложил к
нему в постель свою дочь – но не Рахиль, а старшую, Лию. Утром, увидев, с кем переспал,
Иаков сказал Лавану:
- Что же ты сделал? Не за Рахиль ли я служил тебе долгих семь лет? Зачем ты обманул
меня?
Лаван объяснил, что поступить иначе не мог: у них принято, что сначала замуж выдают
старшую, а потом уже младшую дочь. И предложил отслужить ещё неделю, после чего
всё-таки отдал ему и Рахиль. Иаков остался у Лавана работать и стал спать с обеими его
дочерьми, хотя Рахиль любил больше, чем Лию.
Но Рахиль оказалась бесплодной. А Лия рожала сына за сыном: Рувима, Симеона,
Левия, Иуду. Рахиль очень завидовала сестре и сказала Иакову, чтобы он и ей сделал
детей, иначе она умрёт. Иаков отвечал во гневе:
- Разве я Бог, который не дал тебе плода чрева?!
Тогда Рахиль привела ему на ложе Алу, самую красивую их служанку, и сказала ему:
- Познай её, и она родит от тебя мне ребёнка.
Иаков послушался Рахиль, познал, и Ала родила ему сына. И с тех пор Иаков стал
делить ложе с тремя женщинами. Вскоре служанка вновь родила сына. И Лия ещё
несколько раз рожала Иакову сыновей. А Рахиль никак не могла забеременеть.
Но наконец Бог услышал мольбы Рахили. Однажды, в одну ночь со своей сестрой и
служанкой Алой она зачала и родила сына. И сказала:
- Бог снял позор мой.
И нарекла сына Иосифом. После этого Иаков забрал всех трёх жён своих и сыновей и
оставил дом Лавана.
СОБЛАЗНЕНИЕ ИОСИФА
Иосиф служил своему хозяину Потифару, царедворцу фараонову, начальнику
телохранителей, и жил в его доме. И тот вскоре назначил его управляющим. А пошёл
Иосиф в мать – был высок, отменно сложен и красив лицом. И распутная жена Потифара
обратила на него внимание, задумала спать с ним. Но Иосиф на неё внимания не обращал.
И однажды она прямо заявила ему:
- Хочу тебя и без этого больше не смогу.
- Господин мой не знает при мне ничего в доме, и всё, что имеет, отдал в мои руки, -
отвечал Иосиф. - И он не запретил мне ничего, кроме тебя, потому что ты жена ему. Как
же сделаю я сие великое зло и согрешу перед Богом?
Однако жена Потифара не отставала от Иосифа, и каждый день требовала лечь с ней.
Иосиф отказывался, уклонялся, избегал встреч с похотливой женщиной, но она охотилась
за ним и при малейшей возможности пыталась затащить на ложе. В один прекрасный
день, когда в доме не было никого из прислуги, жена Потифара подстерегла Иосифа и,
сама нагая, стала срывать с него одежды и настаивать, чтобы он тут же лёг с ней. Но он вновь не согласился, вырвался и, оставив в её руках одежды, ретировался. И тогда жена
Потифара решила погубить неприступного Иосифа, разыграв из себя жертву. Она
закричала, а когда на крик сбежались, сказала, что Иосиф пытался соблазнить её, пытался
лечь с ней, но она яростно сопротивлялась, кричала, и он, испугавшись, оставив одежду,
убежал. Потифар поверил жене, воспылал гневом и приказал заточить Иосифа в темницу,
где томились узники фараона. Но Иосиф не пропал, Господь не оставил его, напротив,
содействовал его успеху, сделав распорядителем в темнице.
х х х
Бывший начальник охраны одного из руководителей государства мне рассказывал:
-
ВТОРОЗАКОНИЕ
Сорок долгих лет водил Моисей свой народ Израилев по пустыням аравийским. И на
этом мучительном пути многажды роптали люди, высказывали обиды и недовольство
своё, что вывели их земли Египетской, что не раз нарушали они после это заповеди
Божеские…
Сорокового года, одиннадцатого месяца, в первый день месяца говорил Моисей всем
сынам Израилевым всё, что заповедал ему Господь о них. И в частности:
- Если кто возьмёт жену, и войдёт к ней, и возненавидит её, и будет возводить на неё
порочные дела, и пустит о ней худую молву, и скажет: «я взял сию жену, и вошёл к ней, и
не нашёл у неё девства», то отец отроковицы и мать её пусть возьмут и вынесут признаки
девства отроковицы к старейшинам города, к воротам; и отец отроковицы скажет
старейшинам: дочь мою я отдал в жёны сему человеку, и он возненавидел её, и вот, он
взводит порочные дела, говоря: «я не нашёл у вашей дочери девства»; но вот признаки
девства дочери моей. И расстелют одежду пред старейшинами города. Тогда старейшины
того города пусть возьмут мужа и накажут его, и наложат на него сто сиклей серебра пени
и отдадут отцу отроковицы за то, что он пустил худую молву о девице Израильской; она
же пусть останется его женою, и он не может развестись с нею во всю жизнь свою. Если
же сказанное будет истинно, и не найдётся девства у отроковицы, то отроковицу пусть
приведут к дверям дома отца её, и жители города её побьют её камнями до смерти, ибо
она сделала срамное дело среди Израиля, блудодействовав в доме отца своего; и так
истреби зло из среды себя. Если найден будет кто с женою замужнею, то должно предать
смерти обоих… Если будет молодая девица обручена мужу, и кто-нибудь встретится с
нею в городе и ляжет с нею, то обоих их приведите к воротам того города, и побейте их
камнями до смерти: отроковицу за то, что она не кричала в городе, а мужчину за то, что
он опорочил жену ближнего своего… Если же кто в поле встретится с отроковицею
обручённою и, схватив её, ляжет с нею, то должно предать смерти только мужчину…
Если кто-нибудь встретится с девицею не обручённою, и схватит её и ляжет с нею, и
застанут их, то лежавший с нею должен дать отцу отроковицы пятьдесят сиклей серебра, а
она пусть будет его женою, потому что он опорочил её; во всю жизнь свою он не может
развестись с нею.
Никто не должен брать жены отца своего и открывать край одежды отца своего.
У кого раздавлены ятра или отрезан детородный член, тот не может войти в общество
Господне. Сын блудницы не может войти в общество Господне, и десятое поколение его
не может войти в общество Господне… Не должно быть блудницы из дочерей
Израилевых и не должно быть блудника из сынов Израилевых. Не вноси платы блудницы
и цены пса в дом Господа Бога твоего ни по какому обету, ибо то и другое есть мерзость
пред Господом Богом твоим.
- Проклят, кто ляжет с женою отца своего, ибо он открыл край одежды отца своего! –
продолжал Моисей. - И весь народ скажет: аминь. Проклят, кто ляжет с каким-нибудь
скотом! И весь народ скажет: аминь. Проклят, кто ляжет с сестрою своею, с дочерью отца
своего, или дочерью матери своей! И весь народ скажет: аминь. Проклят, кто ляжет с
тещею своею! И весь народ скажет: аминь. Проклят, кто ляжет с сестрою жены своей! И
весь народ скажет: аминь.
- Слышите вы меня? – вопрошал Моисей.
Народ безмолвствовал.
ИИСУС НАВИН И БЛУДНИЦА РААВ
Прежде чем переходить реку Иордан, Иисус Навин послал в город Иерихон двух
разведчиков, чтобы осмотрели они землю и доложили ему. Разведчики пришли в Иерихон
и на ночь остались у блудницы по имени Раав, жившей в доме в городской стене и
привечавшей у себя путников. Об их пришествии в город и о том, где и с кем они
развлекаются, доложили царю Иерихонскому. И он послал стражников к блуднице. Но
она спрятала молодых людей в снопах льна на крыше, а стражникам сказала, что они
были у неё, но уже расплатились за её услуги и ушли. Стражники погнались за ними, а
Раав поднялась к юношам на кровлю и сказала, что все жители Иерихона в страхе перед
нашествием народа Израилева. И просила она юношей, чтобы они на её милость ответили
своей – сохранили в живых всю её родню. Юноши сказали:
- Когда придём в Иерихон, собери свою родню под свой кров и привяжи к окну красную
верёвку, чтобы во время избиения могли мы опознать тебя.
С 40 тысячами воинов перейдя Иордан (вода которого остановилась и стала стеною),
протрубив в трубы, Иисус приказал своему народу:
- Воскликните, ибо Господь предал вам город!
И предупредил всех, что город будет под заклятием. Это означало, что живущие в
городе обречены и должны погибнуть все до единого. Только одна блудница Раав со
своим семейством должна была остаться в живых, потому что укрыла его разведчиков. И
народ Израилев воскликнул, и затрубили трубы, и обрушилась стена города до самого
основания, и народ пошёл в город, каждый со своей стороны, и город взяли. И предали
проклятию всё, что в городе, и мужей и жён, и молодых и старых, и волов, и ослов, всё
истребили мечом.
Двум юным разведчикам Иисус приказал вывести из города блудницу Раав и её
семейство. А город и всё, что в нём, сожгли огнём; только серебро и золото и сосуды
медные и железные отдали в сокровищницу дома Господня.
САМСОН И ДАЛИДА
Однажды Самсон пришёл в филистимский город Газа и заночевал там у одной красивой
блудницы. Прознали об этом жители Газа и решили его убить. Но выспавшись с
блудницей, он схватил филистимлян двумя руками, взвалил на свои плечи и занёс на
вершину горы, что на пути к Хеврону. Но на этом они не успокоились.
Самсон полюбил филистимскую блудницу по имени Далида, которая жила в долине
Сорек. И к ней сразу наведались богатые филистимляне, сказали:
- Выведай, в чём великая силы его, и как нам одолеть его, чтобы связать и усмирить; а мы
дадим тебе за то каждый тысячу сто сиклей серебра.
Далида, польстившись на деньги, в постели стала выпытывать у Самсона, в чём секрет
его силы, чем надо связать его, чтобы усмирить. Самсон лукавил, говоря, что достаточно
хорошенько связать его сырыми, не засушенными нитями тетивы или впрясть его волосы
в ткань, и он сделается бессилен, как прочие люди. Далида связывала, впрядала,
филистимляне в её спальне наблюдали за этим, но всякий раз Самсон разрывал нити и
вырывал колоду вместе с тканью. Она упрекала его в том, что он не любит её, если всё
время обманывает. И в конце концов, опьянённый вином и довольный ею в постели, он
признался:
- Бритва никогда не касалась головы моей и если остричь, то сила моя отступит.
Коварная Далида позвала филистимлян, сказала, что знает секрет Самсона, потребовала
обещанное серебро. И когда с ней расплатились, она, привычно раздвинув ноги и
отдавшись, усыпила на себе Самсона и потом призвала человека и велела остричь семь
прядей с головы Самсона. И отступила от него сила его. Филистимляне пришли и легко
схватили его. И выкололи глаза, и сковали двумя медными цепями и бросили в дом
узников…
…Как было не вспомнить сию печальную историю, солнечным июльским утром сидя в
парижском кафе на Монмартре на площади имени Далиды, у дома, где жила великая
певица, ещё в своей египетской юности взявшая себе роковой библейский псевдоним и
впоследствии вольно или невольно «отправившая» в лучший мир большинство своих
мужей и любовников?
РУФЬ И ВООЗ
Когда кончилась жатва, Ноеминь, свекровь, сказала Руфи, чтобы она приоделась,
подкрасилась и отправлялась спать на гумно, у ног Воза. Руфь выполнила распоряжение
матери своего покойного мужа. В полночь Вооз проснулся, заметил у ног своих молодую
женщину и спросил её, кто она. Руфь призналась ему, что она его родственница и хотела
бы спать с ним. Вооз ей ответил:
- Благословенная ты от Господа, дочь моя!
И ещё сказал, что не может взять её, так как есть другой родственник, который ей
ближе. У израильтян существовал обычай, называемый ужичеством: если кто-то умирал и
не оставлял после себя детей, то ближайший родственник женился на вдове умершего, и
дети от этого брака считались детьми умершего. Но ближайший родственник Ноемини
отказался жениться на Руфи, и Вооз смог жениться на ней. И Руфь родила от него сына.
Мальчика назвали Овидом. Его имя прославилось в Израиле, ибо он стал отцом Иессея,
который родил Давида – царя Иудейского.
х х х
Когда Толян Деревянкин из Старомелково провалился на Волге под лёд, на Зинаиде, его
жене, женился его младший брат Колян. Через восемь месяцев она родила мальчика, но
Николая терзали сомнения по поводу отцовства. Он стал пить, хотя до этого не пил -
играл на турбазе в волейбол, в городки, крутил «солнышко» на турнике и своими
короткими резкими саженками обгонял пловцов-разрядников, даже кролистов, не говоря
уж о брассистах. Стал поколачивать Зинаиду.
Как-то в конце марта выйдя с мормышками на фарватер Волги, будучи сильно выпивши,
Николай провалился и отправился вслед за братом. Сын года через три попал на трассе
Москва-Ленинград под грузовик. Зинаида уехала. Никого из Деревянкиных не осталось.
ДАВИД И ВИРСАВИЯ
Однажды под вечер Давид встал с постели и прогуливался по кровле царского дома. И
увидел купающуюся женщину, она была чрезвычайно красива. И послал Давид своих
людей узнать, кто она. Ему доложили, что это Вирсавия, молодая жена Урии Хеттеянина,
одного из его полководцев, воевавших тогда под Равой. И послал Давид взять её, а когда привели, он спал с ней. Потом отослал домой. Через некоторое время Вирсавия поняла,
что беременна и известила об этом Давида. Давид велел своему племяннику и
военачальнику поставить в первом же бою Урия в самом опасном месте – и муж
прекрасной Вирсавии был убит. Узнав об этом, Вирсавия плакала:
- Горе мне, горе!
Но Давид спал с ней. И она родила ему сына. И было это дело, которое сделал Давид,
зло в очах Господа.
Ребёнок, который родился у Вирсавии, умер на седьмой день от роду. Это было
наказание Давиду Господом за зло, причинённое Урии Хеттеянину, посланному на явную
смерть. Давид осознал свою вину, и Господь простил его. И утешил Давид Вирсавию, и
вошёл к ней, и спал с нею; и она родила сына, нарекла ему имя Соломон. И Господь
возлюбил его.
ЧУДО ПРОРОКА ЕЛИСЕЯ
Однажды пришёл пророк Елисей в Сонам. Там одна богатая женщина пригласила его:
- Заходи ко мне есть хлеба.
И потом он часто заходил к ней есть хлеба. Эта женщина отдала Елисею целую комнату,
где он ел и отдыхал с дороги. И тогда Елисей спросил эту сонамитянку, чего она хочет от
него? Но женщина отвечала ему, что печали её никто не поможет; её муж стар, и нет у неё
ребёнка. И сказал Елисей, уходя утром:
- Через год, в это самое время, ты будешь держать на руках сына.
И женщина стала беременною, и родила сына на другой год. А когда мальчик умер,
Елисей его возродил.
КАК ЕСФИРЬ СПАСЛА НАРОД ИУДЕЙСКИЙ
Персидский царь Артаксеркс, владения которого простирались от Индии до Эфиопии,
на третий год своего правления устроил в престольном городе Сузы пир для народа
своего. А царица Астинь, славившаяся своей красотой, сделала также пир для женщин. На
седьмой день, когда от вина развесилось сердце царя, он приказал евнухам привести
Астинь в венце царском, чтобы продемонстрировать гостям красоту царицы. Но Астинь
прийти не захотела. Разгневался Артаксеркс, а приближённые подливали масла в огонь и
советовали, не роняя царского достоинства, избавиться от непокорной Астини и завести
себе другую жену.
И со всего света стали свозить в Сузы самых красивых девиц для царя. В Сузах жил
один иудей по имени Мардохей. Он был воспитателем Гадассы (она же Есфирь), своей
племянницы, так как и отец, и мать её умерли. Девица эта была красива станом и пригожа
лицом. Когда во всех областях отбирали девиц для царя, то Мардохей сделал так, что и Есфирь забрали в царский дом. Понравилась она Артаксерксу, поместил он её в лучшую
часть женского дома. И лег с ней и познал её. Она не говорила ни о народе своём, ни о
своих родственниках, как наказывал Мардохей. И полюбил царь Есфирь более других
жён, и она приобрела его благоволение и благорасположение более других девиц, и он
возложил царский венец на голову её, и сделал её царицею на место Астинь.
Однажды её приёмный отец Мардрхей узнал, что двое царских евнухов замышляют
недоброе против царя. Он передал это царю через Есфирь, обоих евнухов повесили на
дереве, а имя Мардохея было вписано в книгу дневных записей царя. После этого царь
возвеличил некоего Амана, и все служащие при царе должны были падать ниц перед
Аманом. Один Мардохей не кланялся и не падал. Сообщили об этом Аману и добавили,
что Мардохей иудей. Страшно разгневался Аман и захотел уничтожить и Мардохея, и
всех иудеев, которые были во всём царстве Артаксеркса, ибо законы их были отличны от
всех народов, и законы царя они не выполняют. Тогда снял царь перстень свой с руки
своей, и отдал его Аману, чтобы скрепить указ против иудеев. И сказал царь:
- Поступи с ними, как тебе угодно.
Когда Мардохей узнал об этом, то разорвал на себе одежды, посыпал голову пеплом и
взвыл. И большой плач начался среди иудеев. Служанки рассказали Есфири о том, что
ждёт народ иудейский, встревожилась Есфирь, три дня собиралась с духом, оделась по-
царски и вошла во внутренний двор перед домом царя (незваного ждала неминуемая
смерть). Но на её счастье Артаксеркс в то время сидел на троне прямо напротив входа в
дом, увидел царицу Есфирь и показал на неё своим золотым скипетром, позволяя
приблизиться. Подошла к нему Есфирь и сказала:
- Если царю благоугодно, пусть придёт царь с Аманом сегодня на пир, который я
приготовила ему.
И спала с царём и десятикратно угодила ему. Во время пира царь спросил Есфирь, какое
будет у неё желание, что бы она хотела, чтобы он исполнил ради неё.
- Если я нашла благоволение в очах твоих, царь, - отвечала Есфирь, - и если царю
благоугодно, то да будут дарованы мне жизнь моя, по желанию моему, и народ мой по
просьбе моей! Ибо проданы мы, я и народ мой, на истребление, убиение и погибель. Если
бы мы проданы были в рабы и рабыни, я молчала бы.
И спросил царь:
- Кто тот человек, который отважился в сердце своём сделать так?
- Враг и неприятель – этот злобный Аман! – отвечала Есфирь.
Разгневался царь, ушёл с пира в сад, а Аман остался умолять царицу Есфирь спасти ему
жизнь, ибо видел, что ждёт его злая участь. Вернулся царь, увидел обнажённую Есфирь и
Амана, припавшего к её ложу, и сказал:
- Даже насиловать царицу хочешь в доме у меня!
Один из евнухов сказал царю, что есть дерево у дома Амана, пятьдесят локтей в высоту,
которое Аман приготовил для того, чтобы повесить Мадохея, некогда сделавшего доброе
дело для царя. И сказал царь:
- Повесьте его на нём!
И повесили Амана на дереве. И гнев царя утих.
ПЕСНЬ ПЕСНЕЙ
Царь Соломон был чрезвычайно любвеобилен! Он имел семьсот жён и триста наложниц,
всегда юных и прекрасных, регулярно обновляемых. Каждую ночь он «оказывал знаки
внимания» по крайней мере трём жёнам и трём наложницам не старше четырнадцати лет.
Но за свою жизнь царь и поэт Соломон любил десятки тысяч женщин, для утешения
которых в том числе и построил свой храм в Иерусалиме, и написал более тысячи
любовных песен! До нас, к сожалению, дошли лишь фрагменты из «Песни Песней
Соломона»
«Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина. От благовония
мастей твоих имя твоё – как разлитое миро; поэтому девицы любят тебя. Влеки меня, мы
побежим за тобою; - царь ввёл меня в чертоги свои…
…О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные под кудрями
твоими; волосы твои – как стадо коз, сходящих с горы Галаадской; зубы твои – как стадо
выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и
бесплодной нет между ними; как лента алая губы твои, и уста твои любезны; как
половинки гранатового яблока – ланиты твои под кудрями твоими; шея твоя – как столп
Давидов, сооружённый для оружий, тысяча щитов висит на нём – все щиты сильных; два
сосца твои – как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями… О, как любезны
ласки твои, сестра моя, невеста! о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей
твоих лучше всех ароматов! Сотовый мёд каплет из уст твоих, невеста; мёд и молоко под
языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана! Запертый сад –
сестра моя, невеста, заключённый колодезь, запечатанный источник…
…Я сплю, а сердце моё бодрствует; вот, голос моего возлюбленного, который стучится:
«отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя, голубица моя, чистая моя! потому что голова
моя вся покрыта росою, кудри мои – ночною влагою». Я скинула хитон мой; как же мне опять надевать его? Я вымыла ноги мои; как же мне марать их? Возлюбленный мой
протянул руку свою сквозь скважину, и внутренность моя взволновалась от него…
…Есть шестьдесят цариц и восемьдесят наложниц и девиц без числа, но единственная –
она, голубица моя, чистая моя… Увидели её девицы, и – превознесли её, царицы и
наложницы, и – восхвалили её. Кто эта, блистающая, как заря, прекрасная, как луна,
светлая, как солнце, грозная, как полки со знамёнами?..
…Как ты прекрасна, как привлекательна, возлюбленная, твоею миловидностью! Этот
стан твой похож на пальму, и груди твои на виноградные кисти. Подумал я: влез бы я на
пальму, ухватился бы за ветви её; и груди твои были бы вместо кистей винограда… Я
принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его. Приди, возлюбленный мой,
выйдем в поле… там я окажу ласки мои тебе…
…Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, - не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе
ей угодно…
…Беги, возлюбленный мой, будь подобен серне или молодому оленю на горах
бальзамических».
ИЗ КНИГИ ПРОРОКА ИЕЗЕКИИЛЯ
«И было ко мне слово Господне: сын человеческий! были две женщины, дочери одной
матери, и блудили они в Египте, блудили в своей молодости; там измяты груди их, и там
растлили девственные сосцы их. Имена им: большой – Огола, а сестре её – Оголива. И
были они Моими, и рождали сыновей и дочерей… И стала Огола блудить от Меня и
пристрастилась к своим любовникам, к Ассириянам, к соседям своим, к одевашимся в
ткани яхонтового цвета, к областеначальникам и градоправителям, ко всем красивым
юношам, всадникам, ездящим на конях; и расточала блудодеяния свои со всеми
отборными из сынов Асура, и оскверняла себя всеми идолами тех, к кому ни
пристращалась; не переставала блудить и с Египтянами, потому что они с нею спали в
молодости её и растлевали девственные сосцы её, и изливали на неё похоть свою. За то Я
и отдал её в руки любовников её, в руки сынов Асура, к которым она пристрастилась. Они
открыли наготу её, взяли сыновей её и дочерей её, а её убили мечом. И она сделалась
позором между женщинами, когда совершили над нею казнь.
Сестра её, Оголива, видела это, и ещё развращённее была в любви своей, и блужение её
превзошло блужение сестры её. Она пристрастилась к сынам Ассуровым, к
областеначальникам и градоправителям, соседям её, пышно одетым, к всадникам,
ездящим на конях, ко всем отборным юношам. И Я видел, что она осквернила себя, и что
у обеих их одна дорога. Но эта ещё умножила блудодеяния свои, потому что, увидев
вырезанных на стене мужчин, красками нарисованные изображения Халдеев, опоясанных
24по чреслам своим поясом, с роскошными на голове их повязками, имеющих вид
военачальников, похожих на сынов Вавилона, которых родила земля Халдейская, она
влюбилась в них по одному взгляду очей своих и послала к ним в Халдею послов. И
пришли к ней сыны Вавилова на любовное ложе, и осквернили её блудодейством своим,
и она осквернила себя ими: и отвратилась от них душа её. Когда же она явно предалась
блудодеяниям своим, и открыла наготу свою, тогда и от неё отвратилась душа Моя, как
отвратилась душа Моя от сестры её. И она умножала блудодеяния свои, вспоминая дни
молодости своей, когда блудила в земле Египетской; и пристрастилась к любовникам
своим, у которых плоть – плоть ослиная, и похоть, как у жеребцов.
Так ты вспомнила распутство молодости твоей, когда Египтяне жали сосцы твои из-за
девственных грудей твоих. Посему, Оголива, так говорит Господь Бог: вот, Я возбужу
против тебя любовников твоих, от которых отвратилась душа твоя, и приведу их против
тебя со всех сторон: сынов Вавилона и всех Халдеев, из Пехода, из Шоа и Коа, и с ними
всех сынов Асура, красивых юношей, областеначальников и градоправителей, сановных и
именитых, всех искусных наездников. И придут на тебя с оружием, с конями и
колесницами и с множеством народа, и обступят тебя кругом в латах, со щитами и в
шлемах, и отдам им тебя на суд, и будут судить тебя своим судом. И обращу ревность
Мою против тебя, и поступят с тобою яростно: отрежут у тебя нос и уши, а остальное твоё
от меча падёт; возьмут сыновей твоих и дочерей твоих, а остальное твоё огнём будет
пожрано; и снимут с тебя одежды твои, возьмут наряды твои. И оставят тебя нагою и
непокрытою, и открыта будет срамная нагота твоя, и распутство твоё, и блудодейство
твоё…
И сказал мне Господь: сын человеческий, хочешь ли судить Оголу и Оголиву? выскажи
им мерзости их; ибо они прелюбодействовали… И сказал Господь Бог: созвать собрание и
предать их озлоблению и грабежу. И собрание побьёт их камнями, и изрубит их мечами
своими, и убьёт сыновей их и дочерей их, и домы их сожжёт огнём. Так положу конец
распутству на сей земле, и все женщины примут урок, и не будут делать срамных дел
подобно вам; и возложат на вас ваше распутство, и понесёте наказание за грехи с идолами
вашими, и узнаете, что Я Господь Бог».
СУСАННА И ПОХОТЛИВЫЕ СТАРЦЫ
Жил-был в Вавилоне пожилой человек по имени Иоаким. Он был очень богат, у него
была молодая, необыкновенно красивая и набожная жена, большой дом, замечательный
сад. Иоаким по праву считался самым успешным, благородным, мудрым и справедливым,
и поэтому к нему в сад часто наведывались иудеи, чтобы побеседовать, посоветоваться с
ним.
В то время судьями в Вавилоне назначили двух старейшин, и они ежедневно приходили
к Иоакиму. Увидев Сусанну, прогуливающуюся по саду, старцы воспламенились похотью
и решили во что бы то ни стало её соблазнить.
Однажды в жаркий душный день Сусанна захотела искупаться. Выйдя в сад, она велела
служанкам принести масло и мыло и приказала им закрыть ворота, дабы никто не
тревожил. Служанки выполнили её приказание, но не заметили спрятавшихся в саду
старцев.
Когда служанки ушли, а Сусанна разделась донага, старцы, ослеплённые красотой её
тела, выскочили из кустов и потребовали немедленно отдаться им обоим, а если не
отдастся, то они изведут её смертью:
- Если ты нам откажешь, то мы будем свидетельствовать против тебя, скажем, что с
тобою здесь был юноша, ты занималась с ним любовью, поэтому отослала служанок!
Застонала бедная Сусанна.
- Тесно мне отовсюду, ибо, если я сделаю это, смерть мне, а если не сделаю, то не избегну
от рук ваших, - сказала она. - Но лучше для меня не сделать этого, чем согрешить перед
Господом!
Вожделеющие старцы продолжали её уговаривать и приступили было к осуществлению
своего злого умысла, но Сусанна громко закричала, и тогда старейшины закричали против
Сусанны, бросились к воротам сада и открыли их.
Люди, прибежавшие на крик, увидев обнажённую Сусанну, поверили словам старейшин
и осудили Сусанну за прелюбодеяние на немедленную смерть – забивание камнями. И
повели на казнь. Но пророк Даниил остановил их. Он обвинил старейшин в
лжесвидетельстве. И все вернулись в сад, чтобы выслушать пророка. Даниил стал
говорить со старейшинами по отдельности. У каждого он спрашивал, под каким именно
деревом предавалась с юношей любви Сусанна. Один старец ответил:
- Под мастиковым».
- Под зелёным дубом, - ответил другой.
Таким образом Даниил уличил их во лжи и доказал, что в прелюбодеянии Сусанна не
виновна. Со злонамеренными старейшинами люди поступили так, как они намеревались
поступить с Сусанной, - их тут же забили камнями.
ЮДИФЬ И ОЛОФЕРН
Войска ассирийского царя Навуходоносора под предводительством полководца
Олоферна вторглись в землю Израильскую и осадили город Ветилуя. В городе не осталось
ни хлеба, ни воды, и жители были в панике. Тогда богатая красивая вдова Юдифь решила
спасти свой город. Одевшись в роскошные одежды, накрасившись, надушившись, она
отправилась со своей служанкой к неприятельским шатрам.
Олоферн сразу обратил внимание на ослепительно красивую женщину. Воспылав к ней
страстью, он пригласил её в свой шатёр пировать с ним. Поздно вечером рабы и стража
Олоферна удалились, оставив его наедине с женщиной. И своей служанке Юдифь
приказала дожидаться её снаружи на молитву. Слуга Вагой затворил шатёр снаружи.
Вскоре обессиленный вином и любовью Олоферн уснул как убитый. Юдифь встала,
взяла меч полководца.
- Господи, Боже всякой силы! – сказала она. – Призри в час сей на дела рук моих к
возвышению Иерусалима, ибо теперь время защитить наследие Твоё и исполнить моё
намерение, поразить врагов, восставших на нас!
Схватив Олоферна за волосы, со словами «Господи Боже Израиля! Укрепи меня в этот
день» она изо всей силы дважды ударила его мечом по шее. И слетела с Олоферна голова.
Юдифь сбросила с постели его тело, взяла занавес и завернула в него голову. Потом она
вышла из шатра, отдала голову своей служанке, а та положила её в мешок со съестными
припасами. По обычаю, они вышли на молитву.
Зная, что женщина эта провела ночь с самим Олоферном, остановить её никто не
осмелился. Узнав о гибели полководца, ассирийцы в панике бежали. Так Юдифь спасла
свой город.
ИРОДИАДА И САЛОМЕЯ
После смерти одного из сыновей Ирода Великого, убившего в своё время младенцев в
Вифлееме, другой его сын, царь Галилейский Ирод Антипа отнял у своего брата его
красавицу-жену Иродиаду и, грубо поправ иудейские обычаи, женился на ней. Иоанн
Креститель яростно обличал этот поступок в своих проповедях, призывая Ирода Антипу
отказаться от новой жены. А блудливая зрелая Иродиада вдруг возжелала самого
обличителя, высокого, молодого, остроумного, пользующегося необыкновенной
популярностью в народе, считающегося чуть ли не пророком. К тому же она ревновала
нового мужа к своей нежного возраста дочери Саломее. Иродиада стала всюду
преследовать Иоанна и требовать, чтобы он возлёг с ней и занялся любовью. Но Иоанн
неоднократно отвергал её, понимая, что нет ничего опаснее, чем отвергнутая женщина, и
сознавая, на что обречён. Иродиада в конце концов решила мстить. Она оклеветала
Иоанна, заявив, что это он на неё покушался, пытаясь склонить к прелюбодеянию, и Ирод
Антипа, любивший мудрые беседы с Иоанном, всё-таки приказал воинам заключить
пророка в крепость. С тех пор Иродиада стала искать повода, чтобы потребовать от царя
его смерти. И повод вскоре представился
В честь дня своего рождения Ирод давал во дворце пир. Было великое множество
гостей. И по его просьбе падчерица, дочь Иродиады Саломея, плясала пред собранием и
угодила Ироду. Да так, что восхищённый и тайно влюблённый в прелестное юное
создание сластолюбивый Ирод Антипа предложил ей любую награду, хотя бы и
полцарства своего. Но хитрая Саломея побежала к матери и спросила, чего её просить у
Ирода. А Иродиада желала лишь одного – лютой смерти Иоанна Крестителя. Вернувшись
на пир и станцевав ещё один танец, сказала Ироду:
- Дай мне здесь на блюде голову Иоанна Крестителя.
Расстроился царь, потому как знал, что народ любит Иоанна, но обещание своё, данное
очаровательной Саломее, нарушить не смог. Он послал воина в темницу с приказанием
отсечь голову Иоанну. Не раздумывая, воин выполнил приказ: отсёк голову пророка,
положил её на блюдо и принёс в пиршественный зал. Там он протянул голову на блюде
Саломее, а та отнесла её своей матери. Иродиада возликовала, заглянув в безжизненные
глаза пророка.
х х х
В Русском музее есть «Портрет Иды Рубинштейн» Валентина Серова, в своё время
взбесивший Илью Репина. Портрет с детства как-то странно волновал меня. Но всегда по-
разному – в мальчишестве, в отрочестве, в юности, в пору студенческого увлечения
«серебряным» веком». Недавно стоя перед замечательным этим портретом, я подумал о
некоей таинственной связи между библейской историей и Россией начала XX века.
Наиболее ярко и эротично на нашей театральной сцене воплотила образ Саломеи
легендарная Ида Рубинштейн, мультиллионерша из рода харьковских евреев-
промышленников и банкиров, одного из богатейших родов в России, Ида, о которой
знаменитый художник Лев Бакст, среди множества прочих павший жертвой её
экстраординарного очарования, писал: «Это существо мифическое… Похожа на тюльпан,
дерзкий и ослепительный… Сама гордыня и сеет вокруг себя гордыню». Она долго
мечтала сыграть главную роль в пьесе Оскара Уайльда «Саломея» и готова была, да и
тратила на это сумасшедшие деньги – но спектакль цензура не без участия Святейшего
Синода и черносотенного «Союза русского народа» не пропускала, считая чуть ли не
порнографическим. И тогда Ида решила показать публике главный танец Саломеи,
который войдёт в историю балета под названием «Танец семи покрывал» (с гениальным
балетмейстером Михаилом Фокиным она готовила его в горах Швейцарии, а ещё
участвовали в постановке Глазунов, Бакст, Мейерхольд). В декабре 1908 года при
переполненном Большом зале Петербургской консерватории Ида Рубинштейн «явила этот
танец публике, самозабвенно, самоистязующе, самовлюблённо, в финале сбрасывая с себя.семь – одно за другим – покрывал, оставаясь на сцене обнажённой и будто провозглашая
грядущую революцию». «Таинственная особа и гениальная артистка, и к тому несметно
богата, - писал А. Бенуа. – В то же время отличается удивительными, даже
единственными, странностями – она готова идти для достижения намеченной
художественной цели до крайних пределов дозволенности и даже приличия, вплоть до
того, чтобы публично раздеться догола. При этом она бесподобно красива и удивительно
одарена во всех смыслах». Известный критик В. Светлов писал: «В ней гибкость змеи, в её
танце сладострастная грация Востока, полная него и страсти». Станиславский, правда,
сказал об Иде: «бездарно голая».
Ида Рубинштейн воплотила на сцене много библейских образов, сыграла даже святого
Себастьяна в пьесе итальянца Габриэле Д’Аннунцио «Мученичество святого Себастьяна»
(с поэтом и драматургом Габриэле Ида прожила несколько лет, их дуэт порой
превращался в трио, присоединялись художница Ромейн Брукс и другие красавицы-
феминистки, влюблявшиеся в Иду, которая была бисексуальна и которую с юности
боготворили лесбиянки). Но Саломея оставалась любимым образом Иды, как бы её alter
ego (как сама она признавалась, будучи в Париже, Риме, Лондоне, Нью-Йорке, Рио-де-
Жанейро, да и в сумасшедшем доме) до конца дней своих.
ИИСУС И МАРИЯ
Отметим, что в Новом завете – как некогда в СССР (много общего, начиная с заповедей,
принципов монотеизма, существования и вообще устройства общества, отношений между
полами и проч.) – секса нет. Но есть, бесспорно, фрагменты, сцены, трактуемые
неоднозначно. А уж тем более в Евангелии от Филиппа, Евангелии от Марии, а также в
многочисленных апокрифах, к которым, естественно, по-разному во все века относилась и
ныне относится Церковь.
Помолившись, с внутренним трепетом приступаю к этой неоднозначной, более чем
апокрифической главе. Но без неё сегодня, в XXI веке, раздел данной книги,
посвящённый Священному писанию, будет не полным. Прости, Господи!
Итак, родилась Мария Магдалина в королевской семье и была наследницей огромного
состояния. Её мать Евчария происходила из израильского королевского дома, а её отец,
Теофил, - из семьи знатных сатрапов и являлся наместником Сирии и соседних
приморских районов. У Марии были сестра Марфа и брат Лазарь (которого Иисус из
сострадания к убитым горем сёстрам воскресит из мёртвых). Их родовыми владениями
являлись часть Иерусалима, где Лазарь был полновластным владыкой, Вифания – вотчина
Марфы, и casstellum Магдала, откуда и появилось у Марии такое прозвание. Будучи
хозяйкой Магдалы, Мария получала арендную плату и владела рабами. По одной изверсий, причиной беспутства Марии явилось прежде всего её огромное богатство, а также
неограниченная свобода – ни один мужчина не был её повелителем. Отец их умер
преждевременно, а брату Лазарю, занятому своей военной карьерой, некогда было
следить за сестрой. По другой версии, бежав из Магдалы от своего мужа, она оказалась в
злачных местах Иерусалима и была то высокооплачиваемой, то обычной уличной,
ярмарочной проституткой. Согласно римскому праву проституткой считалась женщина,
предлагавшая за вознаграждение своё тело. Но в каноническом праве – любая женщина,
выставляющая своё тело на публичное обозрение, любым образом демонстрирующая
свою похоть либо изображающая любовь.
Существуют свидетельства, что «это была самая красивая в мире женщина». «С тех пор
как она стала женщиной, Мария озаряла всё вокруг своей миловидностью и телесной
красотой: красивая, прекрасно сложенная, миловидная, с чудесным волосом, добрая, с
пристойной и изящной речью, и с цветом лица, сочетавшим в себе алость роз и белизну
лилий. Она была столь хорошо сложена и прекрасна, что говорили, будто это одно из
лучших творений Господа Бога…» Её глаза, которые после распятия Христа будут
проливать горькие слёзы искреннего раскаяния, некогда грешили тем, что взмахивали
ресницами, искоса бросали взоры туда-сюда… «Уста Марии, ныне смиренно целующие
ноги Христа, некогда дарили сладострастные поцелуи любовникам, вкушали лакомства,
смеялись… Ароматами, ныне подносимыми Спасителю, она, желая понравиться
мужчинам, некогда душилась…» А её густые длинные волосы (по одной из версий –
золотистые, она была блондинкой, она обесцвечивала и сушила их на солнце…),
которыми она смиренно отерла ноги Христу, некогда – с порочной целью привлечения
мужчин – были завиты, уложены, украшены лентами и бантами, использовала она гребни,
накладки, хвосты… Мария безрассудно тратила своё достояние на шутов и актёров… «В
её грехах были также повинны уши, нос и красивые длинные ноги». Когда Марфа пришла
к сестре и стала умолять послушать проповедь Иисуса, Мария, будучи занятой
приготовлением к пиру и совокуплениям, ответила резкой отповедью:
- Видишь, я занимаюсь подготовкой к пиру – песнями, музыкой и танцами для
развлечения гостей, - и потому оставь меня в покое!
Есть картина, на которой Мария Магдалина, отправившись за город, держа под руку
своего спутника, окружена со всех сторон влюблёнными парочками, сценами охоты,
музыкантами и общим грубым весельем. Сама она пышно разодета, с откровенным
разрезом на юбке до бедра и с меховой опушкой вдоль глубокого выреза платья и по
подолу. Её сопровождает поклонник, тоже одетый по моде. На другом изображении –
Мария в роскошном одеянии и претенциозном головном уборе окружена поклонниками
со звериными головами, угодливо держащими перед ней ручное зеркало, в которое она
смотрится…
Имя Мария происходит от словосочетания «stella maris», звезда моря (морская звезда)…
Её прозвание Магдала – переводится как «миндаль», пища для больных. Миндаль состоит
из двух элементов: внешней скорлупы, которая горька и под которой подразумевается
горечь покаяния. Сладость, утешение покаянием, находится внутри, в ядре…
Когда Христа будут истязать у столба, она, любимая его ученица, скинет с себя одежды
и станет себя хлестать по всему телу с таким рвением, что кровь брызнет на землю, и
кричать при этом:
- Как же мне снести мысль, что Тебя наказывают за мои грехи!..
Второй раз она, равноапостольная, поступит так в ночь после казни Христа: бичевать
себя до крови и обвинять себя в смерти Христа.
- Не евреи сотворили это с моим учителем; это твой грех, распутная грешница, ибо они
ничего бы не смогли сделать, не пожелай Он спасти твою душу от ада, который ты
заслужила!
Мария так будет раскаиваться в прошлых грехах, что до крови расцарапает лицо,
восклицая:
- Ну, какое же мщение мне придумать для этого лица, которым я оскорбляла Господа в
себе и других?!
Впившись руками в волосы, станет выдирать их и пытаться вырвать все волосы, и бить
себя по глазам и лицу кулаками; и, взяв камень, станет бить себя по груди и в низ живота
и туда, где, как считала, не нанесёт себе смертельного удара; и бить себя по стопам, ногам
и рукам… И она снимет с себя пояс с пряжками, который обычно носила из тщеславия, и
разденется донага, и будет бить себя по всему телу, восклицая:
- Получи награду, о, тело моё, за праздные удовольствия, которым ты столь часто
предавалось!..
А началось всё с их случайной (хотя, конечно, какой уж там случай!) встречи после того,
как он ловил рыбу и по дороге от моря Гесаретского, где явил ему Бог знамение, рассадив
себе ногу, попросил блудницу о помощи.
…Тогда Иисус обернулся к ней: Я не познал ещё женщины, пишет в своей книге
«Евангелие от Иисуса» португальский писатель Жозе Сарамаго, удостоенный
Нобелевской премии по литературе и яростных споров во всём мире (факт, что отношения
между Иисусом и Марией, написанные им, возвышенны, радужны и целомудренны,
поневоле с содроганием вспоминаешь сцены взаимоотношения полов в Ветхом Завете).
Мария сжала ему руки: Всем надо когда-нибудь пройти этим путём – мужчине, не знающему женщины, женщине, не знающей мужчины; пусть знающий учит, а незнающий
– научается. Ты научишь меня? Тебе тогда снова придётся благодарить меня. Так я вечно
буду перед тобой в долгу. А я вечно буду учить тебя. Мария поднялась, задвинула
щеколду, но прежде чем сделать это, вывесила на шесте над воротами некое полотнище,
доводя до всеобщего сведения, что гостей хозяйка нынче не примет, ибо пришло ей время
петь: Поднимись, ветер, с севера и принесись с юга, повей на сад мой, и польются
ароматы его. Пусть придёт возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды его.
Потом они вместе – Иисус, опираясь, как и раньше, на плечо Марии, блудницы из
Магдалы, которая исцелила его рану и теперь примет его в своей постели, - вошли в дом, в
прохладный полумрак чистой комнаты, где постель была не та грубая циновка с
брошенной поверх бурой простынёй, какую видел Иисус в родительском доме, а
настоящая, вроде той, что описана такими словами: Украшено ложе моё покрывалами, из
льна египетского сотканы простыни, нардом и шафраном, аиром и корицей, миррой и
алоем со всякими лучшими ароматами надушены они. Мария Магдалина подвела его к
очагу, пол вокруг которого был выложен каменной плиткой, и, отклонив помощь Иисуса,
сама, своими руками раздела и омыла, то и дело притрагиваясь кончиками пальцев к телу
его здесь, и здесь, и здесь, прикасаясь губами то к груди, то к бедру, то спереди, то сзади.
И от легчайших прикосновений этих Иисус затрепетал, и мурашки побежали по коже,
когда проскользили по ней острые ногти. Не бойся, сказала Мария из Магдалы и за руку
подвела его к постели. Ложись, я сейчас. Задвинулась занавесь, зажурчала вода, потом всё
стихло, воздух наполнился благоуханием – и Мария из Магдалы появилась возле постели
нагая. Нагим, как оставила она его, лежал Иисус, ибо думал, что, если прикроет открытую
ею наготу, обидит её. Мария остановилась, глядя на него с выражением и страстным и
нежным одновременно, и сказала: Ты красив, но, чтобы стать прекрасным, должен
открыть глаза. Иисус повиновался после мгновенного колебания, но сейчас же снова
зажмурился, ослеплённый, и снова открыл глаза, и понял, что же на самом деле означают
слова царя Соломона: Округление бёдер твоих как ожерелье; живот твой – круглая чаша, в
которой не истощается ароматное вино; чрево твоё – ворох пшеницы, обставленный
лилиями; два сосца твои – как два козлёнка, двойни серны, - но ещё внятней стал ему
смысл этих слов, когда Мария прилегла рядом, взяла его руки, потянула их к себе и
принялась медленно водить ими по всему своему телу, от волос ко лбу, ото лба по щекам
к шее, от шеи к плечам, от плеч к грудям, охватив их, чуть сжав и отпустив и снова сжав,
от грудей к животу, к пупку и вниз, туда, где расходились её ноги, и там тоже помедлила,
запутав и высвободив и вновь запутав пальцы его в руне своём, а оттуда по крутому,
будто выточенному бедру, и при этом не переставая повторять еле слышно, почтишёпотом: Учись, учись, постигай моё тело. Иисус глядел на свои руки, сжатые её руками,
и ему хотелось высвободить их, чтобы самому исследовать пядь за пядью это тело,
каждую его часть, но Мария не отпускала, продолжая водить его руками по себе сверху
донизу, и ещё раз, и ещё. Учись, учись, шептала она. Иисус дышал прерывисто и тяжко, и
на миг почудилось, что дыхание его сейчас пресечётся вовсе – это произошло в тот миг,
когда руки её – левая со лба, правая от щиколоток, - медленно двинувшиеся навстречу
друг другу, встретились, сошлись, соединились в одной точке посередине, но задержались
там лишь на мгновенье и с той же неторопливостью вернулись туда, откуда пустились в
это странствие, и снова отправились в путь. «Ты ничему не научился, уходи», - чувзвл ему
Пастырь, и, быть может, это значило, что он не научился защищать жизнь. Теперь его
взялась наставить Мария из Магдалы, всё повторявшая «Постигай моё тело», а потом
вдруг изменившая одно слово, так что получилось: Постигай своё тело, и вот плоть его
напряглась, отвердела, восстала, устремляясь к волшебной наготе Марии, а она сказала:
Тише, забудь обо всём, ни о чём не думай, я сама, и тогда он вдруг ощутил, как часть его
плоти, та самая, вот эта, скрылась в её теле, охватившем её будто огненным кольцом,
двигавшимся вверх и вниз, покуда он, содрогаясь, не забился с криком, как рыба на песке,
чего быть не может, потому что рыбы не кричат, а кричал он в тот миг, когда Мария,
застонав, упала на него, вбирая его крик жаждущими и нетерпеливыми устами, и от этого
поцелуя вторая и нескончаемая судорога пробила тело Иисуса…
Мария, у которой меж напрягшихся и отвердевших грудей строился пот, распущенные
волосы, казалось, испускали дым и чёрным омутам подобны были глаза, шептала ему
набухшими от поцелуев губами: Ты не отделаешься от меня тем, чему я тебя научила, ты
останешься со мной до утра. И Иисус отвечал: То, чему ты меня научила, - не темница, а
воля. Они уснули вместе, но не только в эту ночь… Самые нетерпеливые из клиентов
Марии, терзаемые зудом похоти или досады, стучались в ворота, не обращая внимания на
вывешенное полотнище, которое должно было бы их удерживать поодаль… Пока ты со
мной, говорила Мария Иисусу, я не блудница, я перестала быть блудницей с той минуты,
как ты вошёл ко мне, и сейчас я не блудница...
…Она первая возвестила миру о том, что Он воскрес, говорила Софья Оссовская,
иерусалимский гид-переводчик. В пещере в Ла Сент-Бом в Провансе Мария Магдалина
провела заключительную часть жизни, отшельнические годы, воздерживаясь от земной
пищи на протяжении тридцати трёх лет. Она принимала пищу только духовную, по
определённым часам, когда ангелы, посланные Богом, переносили её в эфир, где они
утоляли её голод божественной пищей.И стала равноапостольной.
2 РАЗГОВОР С БЛУДНИЦЕЙ
-…У нас, евреев, вся эротика в принципе сакральна, - икнув печально, ковыряясь спичкой
(советской, привезённой мною из СССР) в зубах, сказал Михаил Исаакович Фанштейн,
мой одноклассник, успешный бизнесмен, проживающий в США и на своей исторической
родине, в Израиле, где мы с ним и повстречались также в конце 90-х годов XX столетия, а
за встречу, разумеется, выпили русской водки. – Другой по определению быть не может,
понимаешь? Даже с последней плечевой, которая дальнобойщиков обслуживает, даже с
вокзальной за трёшку – сакрально!
- Что, и на Святой земле водятся плечевые? – удивился я.
- Образно говоря. Но такие мы люди – по натуре своей сакральные! Даже естественную
нужду справляем сакрально. Плеснём под жабры?..
Вторая бутылка «Московской» завершалась угрожающими темпами. Закусив
оставшейся от привезённой мною буханки чёрного хлеба коркой, Миша стал звонить в
Москву, а я вышел на балкон покурить. Вдалеке мерцали, множась и сливаясь, огни
Саудовской Аравии. Ближе, напротив отеля, светился неоном иорданский курорт. Справа
на волнах Красного моря покачивался отблеск фасадной иллюминации египетского
казино. По набережной, шаркая подошвами босоножек, дефилировали отдыхающие.
Слышалась русская речь, пересыпанная милым сердцу матерком, нарочито вульгарный
женский смех. Чудилось, что стоишь на балконе не пятизвёздочного отеля израильского
курорта Эйлат, а гостиницы «Лондонская» в Одессе. Разве что перила не в трещинах и
балкон того гляди не обвалится. Те же рулады цикад. Тот же голос Аллы Пугачёвой из
ресторана: «Я обращаюсь с требованием веры и с просьбой о любви…». Йодистый запах
моря, сливающийся с благоуханием роз, сигаретного дыма и женских духов. Мне казался
подлогом тот факт, что вокруг на многие сотни километров выжженная пустыня.
- Хабе нагила, - промолвил я. – Веселиться надо. Потому что на Земле обетованной.
На микроавтобусе, за рулём которого сидел бывший гражданин СССР, а ныне
трудящийся Востока – лицензированный предприниматель Яков Романов-Юровский (так
он представился: потрясающая фамилия!) наша журналистская группа объездила за шесть
дней всю страну: пожили в Нетанье, где тёплыми вечерами под шум размашистых волн и
шипение ажурной пены прогуливаются душевно, как некогда по Дерибасовской или
набережной Ялты, и, остановившись на перекрёстке подолгу, порой часами вспоминают с
ностальгией ту пору, когда рассказывали анекдоты, распевали хором Визбора и Окуджаву
у костра в байдарочном походе, возмущаются растущими как на дрожжах ценами,
терроризмом, торгуют в лавках фруктами, болеют перед экраном телевизора в баре за
«Спартак», пьют горькую, не кошерную, под столь же не кошерную закусь выпускники
советских юридических, математических, горных, стоматологических вузов и из окон, за
которыми отмечают Первое мая или День ядерщика, доносится ласковое: «Жидовская
твоя рожа!»; побывали в Назарете, где в пещере Дева Мария услыхала от архангела
Гавриила благую весть о непорочном зачатии и где потом родились четверо братьев и две
сестры Иисуса; в Твери, откуда родом Андрей Первозванный, один из апостолов,
прошедший, по преданию, всю территорию, названную впоследствии Русью,
проповедовавший веру Христову в деревне, где ныне стоит на Волге город Тверь,
дошедший до Шотландии и распятый там по тамошней традиции на косом кресте –
прототипе Андреевского флага; в Вифлееме, на родине царя Давида и Иисуса, о чём
свидетельствует надпись у 14-конечной серебряной звезды в углублении пещеры под
церковью Рождества: «Здесь родился Христос от Девы Марии» (звезду в XIX веке
похитили, что стало поводом к Крымской войне, император Всея Руси прислал из
Петербурга новую, изготовленную за его личный счёт, её тоже пытались похитить, но не
дал Бог сил оторвать); поужинали в Иерусалиме, в отеле «Кэмп-Дэвид», самом дорогом:
как-то американский президент высказал желание заночевать в президентском номере
отеля, но госдепартамент счёл это слишком накладным (у нас возможно такое?) для
налогоплательщиков и президентской администрации отказали, а в тот же самый день
приехала еврейская семья из Тбилиси отмечать бармицву, 13-летие своего мальчика,
заняла президентский номер, да привезли с собой на собственных самолётах 600 дорогих
гостей (прокурора, судью, министров), которых также поселили в «Кэмп-Дэвиде» с
полным пансионом, и пригласили народных артистов СССР попеть им, а юмористов
поюморить, так что казалось, и Стену плача им принесут в номер – поплакать перед
завтраком и отходя ко сну; побывали в Цфате, городе синагог и каббал, из которого евреи
никогда не уезжали и который считается столицей книжников, фарисеев, членов общины
Натурей карта, которые отрицают само существование государства Израиль и убеждены,
что евреи всего мира должны не эмигрировать и мигрировать, а жить там, где живут,
пусть в Магадане; дошли пешком до монастыря святого Георгия в Иудейской пустыне
недалеко от Горы Искушения, в скале – монахам-христианам, жившим там, пастухи
спускали на верёвках с высоты еду, а монахи молились за них, то ли иудеев, то ли
мусульман, значения не имело; окунулись в реку Иордан в том месте, где крестил людей
Иоанн Креститель и где ныне по 25 долларов продаются одноразовые хлопковые
рубашки, в которых позволено окунуться, а в своих купальных костюмах, рубашках или
тем паче голышом купаться категорически запрещено; заехали утолить жажду в
деревушку Мигдал (Мадждель), где две с лишним тысячи лет назад родилась Мария
Магдалина, величайшая в истории человечества блудница, самая преданная Иисусу
ученица, равноапостольная, одна из самых привлекательных и загадочных героинь
Писания…
- …Понимаешь, - говорил мне однокашник Фанштейн, разливая по стаканам остатки
второй и косясь на третью, последнюю бутылку «Московской». – Россия – говно, потому
что лучших сыновей и дочерей особенно исторгла, а собирает всякую шваль! И Израиль –
говно! Все – пидоры! Согласен?
- Ещё бы!
- Я еврей, понимаешь? Жид порхатый. Это я его распял. Но он тоже был еврей. Значит,
это и меня распяли? Согласен?
- Как тебе сказать. Сложно у вас как-то всё…
- Да что сложного? Еврей Маркс оказался прав на все сто: лавэ, по здешнему кесефф
определяет сознание. Кто владеет баблом, тот владеет миром. А я скромно, но конкретно
занимаюсь бизнесом. И алмазы, и картины, и недвижимость, и приём репатриантов на
исторической родине, и туризм, и прокат автомобилей, где, кстати, и трудится товарищ
Яков Юровский-Романов или наоборот, без разницы, и шоу-программы, гастроли звёзд, и
салоны обрезания, и махоны – массажные кабинеты…
- С девчонками?
- Короткими юбчонками, - зевнул Фанштейн. – Оказываем поддержку и содействие.
Раньше контингент состоял исключительно из африканочек и азиаточек. Потом началась
переквалификация на славяночек, требующих душевности, а я, сам знаешь – сама
душевность. Давай хавло зальём!
Выпили. Повспоминали. Зазвонил телефон. Поморщившись, гражданин Израиля взял
трубку, заговорил на ломаном иврите, перемежающимся русским матом. Разговор был
коротким.
- Fuck! – заметил он, положив трубку, глядя на себя в зеркало. – Ты даже представить
себе не можешь, кто от вас пожаловал к нам на Землю обетованную! И через час будет в
Эйлате. Сказал бы, старина, тебе, но неразглашение, сам понимаешь. От того, как встречу
вашего харум-пашу еврейским хлебом-солью, вся дальнейшая судьба, может, зависит. Не
вечно ж мне на форшмачке сидеть, магдалинами приторговывать и обрезания обрезать.
Сакральная, говоришь, интересует? Идея. Я пришлю одну амару из моего махона. Притом
не просто, а топ, можно сказать, менеджера. Проще говоря – мамку. Ей лет тридцати нет,
из провинциальной русской интеллигентной семьи, а такого повидала, что мало не
покажется. Она тебе расскажет про эту самую твою сакральную эротику, на истфаке или
каком-то другом факе училась, самая образованная из моих. Да, и вдобавок победительница конкурса красоты, бля буду! Если что, не стесняйся, я хоть и жид, но
великорусский шовинист, так что угощаю. Лехаим!
Застегнув расстёгнутую до пупа рубаху, молнию ширинки, подтянув брюки и завязав
галстук, пошатываясь, но деловой походкой Миша удалился. Через полчаса в номер
заглянул Яков.
- Всё в порядке? – осведомился и тут же исчез в коридоре.
Возможно, «Московская» вперемешку с пивом и вином тому виной или переизбыток
украшений на ушах, шее, груди, запястьях, талии, но вошедшая в номер ярко накрашенная
дама показалась мне ослепительной.
- Ни фига себе! – аж присел я в кресло.
- Мария, - довольная произведённым эффектом, закрыв за собой дверь и протягивая руку
то ли для пожатия, то ли для поцелуя представилась она.
- Магдалина? – не удержался я.
- Вопрос оригинальный, - голос у неё был низкий, надтреснутый где-то в глубине,
грубый, почти угрожающий. – Восемь из десяти.
- Что? – не понял я, в самом деле прикасаясь губами к её запястью, унизанному
браслетами из серебра и эйлатского камня, – и это, вот что удивительно, её не удивило.
- Десяти мужчин, - ответила она. – Просто Мария. Меня предупредили, что вам что-то
надо будет рассказывать про историю, про и их нравы. – Она поставила на стол сумочку,
извлекла пудреницу. Поправила волосы.
- Я материал собираю для книги о сакральной эротике, - сказал я, разливая водку по
стаканам.
- О сакральной? – уточнила она. – Интересно. Я пью только кошерное, - она скривила в
усмешке накрашенные бордовой с блёстками помадой губы и закинула ногу на ногу,
обнажив в разрезе платья красивый изгиб бедра. – Сделанное из винограда правоверными
евреями, - пояснила. – Или под их контролем.
- Ладно, сойдёт и «Московская», - решил поставить я её на место не столько смыслом
слов, сколько соответствующим обстановке и роду занятий моей визави тоном.
- Почему вы все такие свиньи? – помолчав, спокойно осведомилась она.
- Кто – мы?
- Вы, - ответила она и выпила водку залпом. – Не евреи. Вас привозить надо не на
самолётах и кораблях, а на специальных платформах. Чтобы святой земли не касались.
Как хрюшек сюда привозят, - похабно, ненавистно усмехнувшись, виляя бёдрами, она
ушла в ванную.