А что же делала в этот день Эмма? Получив от Майкла известие о его недомогании, она слегка огорчилась, но рассудив, что, по-видимому, ничего страшного с ее новым другом не произошло, и завтра он будет по его словам «как штык», решила провести время с умом.
Она пошла в ближайший книжный магазин и спросила, есть ли у них книги Джека Лондона. Однако этот магазин торговал лишь комиксами и глянцевыми журналами. Но кассирша, приятная дама лет пятидесяти, одетая в деловой вельветовый костюм цвета кофе с молоком, любезно объяснила ей, на какой авеню находится магазин, где имеются книги этого замечательного автора, которым так гордится Сан-Франциско. Эмма поблагодарила даму и направилась на авеню, не переставая размышлять о том, как разнообразна жизнь и какие разные люди ходят по одним и тем же улицам, ездят в одних и тех же трамваях, обедают в одних и тех же забегаловках, какие разные у них миры! Никто из ее знакомых (она могла поклясться) понятия не имел, что есть такой писатель Джек Лондон, который кроме всего прочего еще и родился и жил в Сан-Франциско. В лучшем случае, они могли бы вспомнить Кинга или Чейза, а девушки еще какую-нибудь авторшу любовных романов. А этот русский (про себя она упорно называла Майкла русским) знает. И, конечно, не просто знает, а читал и полюбил, а иначе с чего бы он так рвался на его музейное ранчо? И, конечно, он читал много книг других писателей, неизвестных ей. И вот, пожалуйста, эта леди в вельветовом костюме тоже читала Джека Лондона! «Ну так и я прочту! - сказала она себе. - Прямо сегодня! И завтра этот Майкл уже не сможет смотреть на меня сверху вниз, как назабавную беспризорницу!»
Этот магазин оказался гораздо больше тех, к каким она привыкла и в которых, действительно, не имелось ничего кроме октрыток, комиксов и журнальчиков про красивую жизнь и секс. Глаза разбежались, и она опять обратилась к леди-кассирше, на этот раз еще более пожилой, но не менее любезной.
- А что именно из книг этого автора вас интересует? - спросила леди, заботливо глядя на девушку сквозь древние роговые очки.
- Да я и сама не знаю, - бесхитростно ответила Эмма. - Мы с приятелем хотим съездить на его ранчо, вот я и подумала…
- Понятно, милочка! - улыбнулась кассирша. - Значит, твой друг читал Лондона, а ты его совсем не знаешь, но не хочешь выглядеть простушкой. Ну, что ж, с другом тебе повезло, сейчас мало культурных молодых людей, а тебе я посоветую первым делом прочесть «Маленькую хозяйку большого дома». Это роман о юной женщине, вроде тебя, которой восхищаются истинные мужчины. Тебе понравится. Сейчас я принесу его тебе.
С этими словами она покинула стойку оплаты и ушла в глубь книжного зала. Вскоре она вернулась, держа в руке небольшую книжицу в мягком переплете — карманное издание.
- У нас есть и более шикарные издания, - пояснила она, - но мне кажется, тебя интересует именно такое, подешевле.
- Да, конечно! - торопливо подтвердила Эмма. - Мне только прочесть. - И полезла в сумочку за кошельком.
Она жила отдельно от родителей, снимала крошечную комнатку-мансарду на южной окраине города. Купив по пути большую булку и бутылку молока, она поднялась к себе под раскаленную крышу и, усевшись в кресле перед распахнутым настежь окном, погрузилась в чтение.
Хотя Эмма засиделась за книгой за полночь, одолеть она ее смогла едва на половину. Сказалось отсутствие привычки к чтению, да и много слов встречалось незнакомых. К тому же, поначалу повествование показалось ей скучным и каким-то надуманным. Целых три первых главы были посвящены описанию того, какой замечательный человек Дик Форрест, какой он целеустремленный, деятельный, умный, благородный и т.д. и т.п. Ну просто идеал американского мужчины! А где же героиня? Она, Паола, появилась лишь в четвертой главе - прекрасный цветок в саду Форреста. Всего лишь цветок, предназначенный для любования. Время уже к двенадцати, имение давно кипит в работе, сам Форрест на ногах с половины пятого, а принцесса — спит сладким сном! Хотела бы я так жить!.. Но постепенно, поддаваясь таланту автора, глядящего на Маленькую Хозяйку глазами влюбленного мужчины, она сама в нее влюбилась и читала уже запоем. Однако завтра ей предстояло вести тяжеленный Харлей, и надо было все-таки поспать.
Движимая неизбывным женским любопытством, Эмма заглянула на последнюю страницу… и… разрыдалась. Ничтожный писака! Безжалостный мужлан! Разве можно было так поступить с такой прекрасной, такой умной, такой благородной женщиной? Такие женщины не должны умирать! В жизни, конечно, все умирают, и часто это кажется дикой несправедливостью, но в книге-то зачем? Книга должна радовать, она не должна заставлять человека плакать, слез и в настоящей жизни достаточно. И она решила, что завтра скажет Майклу все, что она думает об этом «великом» писателе Джеке Лондоне.
Рано утром Эмма смоталась к брату, взяла у него мотоцикл и два шлема и к десяти часам, как договорились, подрулила к дому, где жил Майкл. Майкл еще с вечера предупредил мать, что собирается съездить в музей Джека Лондона – вместе с Эммой, у которой есть мотоцикл. Поэтому, когда за окном раздалось призывное гудение, Дороти сказала сыну:
- Пусть девушка зайдет. Позавтракаете и поедете.
- Позавтракаем по дороге, - отказался он. – А засидимся, в жару попадем.
- Какая жара? – возразила Дороти. – Там дождь собирается. Все небо в тучах.
Но Майкл уже был в дверях.
Они решили, что сначала мотоцикл будет вести Эмма, а потом, за городом, они поменяются местами. Оба сочли это разумным: у Эммы был свежее навык, да и правила движения она знала лучше.
Майклу было немного забавно видеть почти детскую фигурку девушки, с гордым видом оседлавшей могучего монстра и тоненькими ручками отважно удерживая и направляя его горячую, неистовую мощь. Валькирия, да и только! Новая Амазонка! Впрочем, скажи он это вслух, она опять возмутится. Ведь Амазонка – это река, а Валькирия – наверняка, что-то обидное.
Они спустились по Бэйшор-фривэю и выехали на Оклендский мост. Погода, действительно, тянула к дождю. С одной стороны, это избавляло от жары, но с другой стороны, мотоцикл – это не машина, ехать в мокрой одежде сквозь бешеный ветер – занятие не из самых приятных. Не зря ведь байкеры наряжаются в кожу, у Майкла же и Эммы таких нарядов еще не было. К большой поездке надо хоть курками обзавестись, обзавестись, подумал Майк, когда в лицо ему ударили первые капли дождя.
- В Окленде остановимся! – крикнул он в ухо Эмме. – Надо перекусить! И дождь переждем!
- Дождь – это ерунда! – весело ответила девушка. – Вот мы однажды с Кеном…
Она не стала продолжать про неведомого Майклу Кена, но с трассы послушно свернула.
- В Окленде Джек Лондон вырос, - сообщил Майкл, когда Эмма остановила мотоцикл возле бургерной. – Где-то здесь есть площадь его имени.
- Мы, что, будем ее искать? – с кислым видом спросила девушка. – Лично я жрать хочу.
- Я тоже, - успокоил ее спутник. – Это я к слову. В порядке твоего образования. Потом блеснешь перед кем-нибудь.
- Как ты передо мной?
Он засмеялся, неожиданно пристыженный, и подумал, что ему надо воздерживаться от роли учителя. В конце концов, девочка невиновна в своем невежестве, и нечего ее в это тыкать. Достаточно того, что она уже знает, что Лондон – это не только столица Великобритании, но еще и американский писатель. Вот съездим на ранчо, Эмма узнает еще немного о Лондоне, а там, глядишь, и прочесть его захочет.
Они взяли по огромному двойному гамбургеру и по большому стакану кофе-капучино. К этому американскому кофе в картонных стаканах с крышкой и пластиковой соломиной Майкл никак не мог привыкнуть, но альтернативой были только ледяные напитки, от которых у него внутри все сворачивалось в комок и коченело. На его удивление, Эмма сама заговорила о Джеке Лондоне.
- А что, Майки, этот Лондон — он был миллионером?
- Насколько знаю, нет, - ответил он. - К концу жизни он стал известным автором, его книги хорошо расходились, но не думаю, чтобы он стал миллионером. А вырос он вообще в простой семье, рано начал работать... Поступил в университет, но бросил его и поехал на Аляску, искать золото.
- Нашел? - Эмма оживилась, даже жевать перестала.
- Нет. Но вернувшись он написал самый лучшие свои рассказы.
Больше девушка не проронила ни слова, но чувствовалась, что она обдумывает полученную информацию.
Покончив с гамбургером, Майкл развернул карту. Как и договаривались, дальше вести Харлей должен был он, следовало разобраться с дорогой. Начальный участок выглядел просто: по 80-й дороге (Эйзенхауэр-Хайвэй) выехать из Окленда, а точнее уже из Беркли, пересечь по мосту пролив, соединяющий Сан-Францисский залив с заливом Сан-Пабло, и двигаться на север до пересечения с второстепенной дорогой номер 12. По этой дороге, у которой есть и собственное имя — Джеймс-Каньон-роуд — нужно ехать налево, доехать до дороги номер 29 и свернуть направо, то есть, опять на север. Дорога номер 29 пересечется опять с дорогой номер 12, но это уже другая дорога, не прежняя 12-я, уже третьестепенная (зачем рядом две разные дороги с одинаковым номером — можно только недоумевать), и по ней, с разными поворотами — на запад, на север, нужно доехать до городка Сонома, а от Сономы уже рукой подать до Национального парка «Ранчо Джека Лондона». Проезд там довольно запутанный, но наверняка можно будет выяснить у кого-нибудь из местных.
- Ну, что? - спросила Эмма, тоже покончившая с завтраком. - Разобрался?
- В первом приближении. На местности будем уточнять. Хорошая практика перед большой поездкой.
- А когда двинемся в большую?
- Чем скорее, тем лучше. По мне, так хоть завтра.
- В Йосемити?
- Если не возражаешь, я передумал насчет Йосемити. Медведи — они и в России медведи. Поедем сразу в Секвойя-Парк, а потом - Лос-Анджелес, Невада, Аризона...
- Чего бы я возражала! - воссияла Эмма. - Именно об этом я мечтала! Голливуд! Лас-Вегас! Гранд-Каньон!.. Ты гений, Майк!
- Погоди сиять, - остудил ее пыл спутник. - Еще не известно, как все сложится. В России говорят: «Не говори «хоп», пока не перепрыгнул.
- А в Америке говорят: «Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах!» - улыбнулась девушка.
Мысль отменить поездку в Скалистые Горы пришла Майклу в голову только что. Если через какое-то время агент Дженкинс станет его разыскивать, он начнет с розыски с Йосемити, и это займет у него какое-то время и, может быть, немного собьет с толку. Майкл не понимал, зачем он нужен Федеральному бюро расследований, но ему совершенно не хотелось отвечать на их идиотские вопросы и гадать, что же за ними кроется на самом деле.
С непривычки Харлей показался ему даже не конем, а диким вепрем, или быком, каких объезжают лихие техасские ковбои на родео. Он не раз видел это в кино, но когда железный бык рванулся из-под него, едва он шевельнул рукояткой газа, он чуть не вылетел из седла. Возможно, и вылетел бы, если бы его удержали тоненькие, но неожиданно сильные руки Эммы, обхватившие его вокруг пояса.
- Расслабься! - услышал он ее дружеский голос. - Слейся с ним! Будь одним целым!
Он попробовал расслабиться, хотя инстинкт самосохранения требовал обратного, и на удивление дело пошло лучше. Через несколько минут «зверь» перестал вырываться, сделался вполне послушным, хотя время от времени еще рычал и оскаливал клыки в ответ на неловкие действия седока. Главной проблемой оставалась скорость. На этой трассе ее полагалось держать порядка 70 миль в час, Майкл же не мог позволить себе развить больше пятидесяти. Он просто физически чувствовал, что может не совладать с норовистой машиной на большой скорости. Он видел, как обгоняют его водители, выезжая на соседнюю полосу и возвращаясь на свою, и как почти каждый оглядывается на него с упреком или со снисходительной улыбкой. «Ничего, - говорил он себе. - Вы тоже не родились за рулем, господа. Когда-то и вы впервые выехали на Большую Дорогу, и на вас тоже показывали пальцем. Я укрощу этого Быка, этого Вепря, и стану таким же Американцем, как вы».
На 12-й дороге стало легче. Во-первых, опыта вождения прибавилось, во-вторых, здесь уже почти не было машин. Местность вокруг становилась все более приятной взгляду, то слева, то справа от дороги появлялись ухоженные виноградники, оливковые плантации, луга с пасущимися коровами и овцами, аккуратные домики ферм и винарен; за придорожными деревьями появлялись и исчезали большие и малые ручьи, взлетали дикие утки, высоко в небе, которое уже начало распогаживаться после короткого дождя, парил коршун; с севера и северо-востока постепенно выростали пологие зеленые холмы горного массива Сонома. Миновав одноименный городок, путешественники въехали в Глен-Эллен, куда когда-то ходили поезда из Окленда, и где хорошо знали писателя и искателя приключений Джека.
На крошечном перекрестке Майкл увидел неброское зданьице с вывеской «Мир Джека Лондона». Заглушил мотор. Узкие улочки поселения утопали в зелени, сквозь которую даже небо почти не было видно.
- Зайдем, - сказал он Эмме. - Спросим, как ехать дальше.
Внутри оказалось довольно тесно. На стеллажах и полках стояли книги Лондона, книги о нем, открытки, фотографии, афиши кинофильмов по его произведениям. Из-за прилавка вышла миловидная, старомодно одетая пожилая дама. На вопрос, как проехать на Ранчо, она ответила встречным вопросом:
- А вы откуда, молодые люди?
- Из Фриско! - бойко ответила Эмма.
- Это хорошо, - кивнула дама. - Это очень хорошо, что вы из Сан-Франциско. А то сейчас к Джеку больше иностранцы приезжают. Земляки забывать стали. Я-то еще помню Бекки, младшую дочку Джека. Премилая была женщина! Вот так! - Она удовлетворенно улыбнулась и умолкла.
- Извините, миссис, но нам надо найти ранчо Джека Лондона, - напомнил Майкл. - Как нам туда проехать?
- Это очень просто! - радостно улыбнулась дама. - Сейчас я вам покажу.
Она вывела гостей на улицу и указала направо:
- Езжайте прямо, до Арнольд-драйв, потом направо — до Глен Эллен. Там Лондоны жили, пока не купили ранчо... А от Глен Эллен держите на запад, там, собственно, и дорога уже называется Лондон Ранч Роад. Желаю удачи!
Майкл и его спутница хором поблагодарили приветливую поклонницу писателя и поехали дальше. Выехав на Арнольд-драйв, они вдруг оказались в просторной зеленой долине, окаймленной синеющими на горизонте холмами и украшенной яркой радугой, зажженной вышедшим из-за белесых облаков солнцем. Табличка на обочине подсказала название этой местности: «Valley of the Moon» - Лунная Долина. И память услужливо напомнила: «А ведь есть у Лондона и роман с таким названием! Так вот она какая — Лунная Долина!»
Через несколько минут Майкл остановил мотоцикл возле большого щита с надписью: «Jack London State Historic Park». Табличка поменьше предупреждала, что проезд мотоциклов на территорию парка запрещен. К отдельному столбику был прикреплен незамысловатый деревянный ящичек типа почтового — со щелью на крышке и с указанием: «Для пожертвований на развитие парка - 5 долларов с человека. Детей и студентов — не касается». Вокруг зеленел густой лес, тонко насвистывала какая-то пичуга.
- Приехали! - объявил Майкл. - Дальше пешком.
Эмма спрыгнула с заднего седла и, подняв обе руки к укрытому листвой небу, с удовольствием, с выгибом потянулась.
- Пешком так пешком. Это даже хорошо. А то я уже всю попу отсидела!
Майкл посмотрел на ее попу, затянутую в тонкие джинсы, и вдруг горячая волна желания обожгла его, обдала жаром. Он отвернулся, чтобы девушка не заметила перемены в его лице, слез с Харлея и откатил его на небольшую придорожную полянку, по-видимому, специально предназначенную для парковки мотоциклов. «Вот глупость! - сказал он себе, преодолевая внутреннее смятение. - Нужна мне эта пигалица! Посмотреть не на что!»
«Пигалица» тем временем сняла с рыжей своей головки шлем и, подойдя к мотоциклу, повесила его на рукоятку руля.
- Хочешь меня? - спросила она лукаво, как тогда, на мосту.
«Заметила, все-таки, зараза!» - с досадой подумал Майкл и ответил с нарочитой грубостью:
- Дура! У тебя все одно на уме.
- За дуру спасибо. Сразу видно русского. Ну, если нет, тогда пошли!
- Пошли, - согласился Майкл и тоже повесил свой шлем на руль. Будь это в городе, он хорошо бы задумался, стоит ли оставлять ценные вещи без присмотра, ворья и в Америке хватает, но в американском лесу шансов быть обворованным не так уж много — меньше, чем в русском. Вот ведь и фанерный ящик для денег висит без охраны. Он опустил в прорезь ящика десятидолларовую купюру, и наша парочка двинулась по узкой грунтовой дороге: Майкл впереди, девушка чуть позади и справа. «Сам дурак! - запоздало констатировала она, глядя искоса на своего странного спутника. - Я ведь на этот раз не шутила. Может, он импотент? И зачем я с ним связалась? Сама не знаю».
Когда они возвращались по этой же дороге обратно, уже начало смеркаться. До настоящего вечера было еще далеко, но здесь, под густыми кронами старых дубов темнело быстро. Майкл был задумчив и серьезен. Эмму же, напротив, тянуло ерничать и балагурить.
- Что загрустил, Майк? - спросила она весело. - Иззавидовался этому писаке? У него и книжек куча, и жена была красавица, и ранчо всем на зависть! А по мне так мыльный пузырь! Дулся, дулся, да и лопнул.
Майкл взглянул на нее рассеянно, он был еще под влиянием увиденного и услышанного.
- Ты даже не понимаешь, какую чушь ты несешь, - произнес он печально. - Тебя оправдывает только девственная пустота твоего образования. Чтобы судить о писателе, надо хоть что-нибудь прочесть из его произведений.
- Ах! Ах! Ах! - насмешливо воскликнула рыжая забияка. - А вот ты и сел в лужу! Что-нибудь я как раз прочитала! И не что-нибудь, а «Маленькую хозяйку большого дома»! И скажу вам, мистер, на этом ранчо ваш хваленый Джек Лондон с этой книжки все собезъянничал!
И она показала Майклу язык.
Майкл посмотрел недоуменно.
- Ты прочла «Маленькую хозяйку»? Когда успела?
- Вчера! Пока ты притворялся больным. Купила в магазине и прочла.
- И как же это можно собезъянничать с собственной книжки?
- А так! Сначала он придумал придурка-миллионера, который убухал папины деньги, чтобы доказать, что все фермеры в Америке отсталые дураки и лентяи, а он один молодец, а потом попытался сделать тоже самое в натуре. Я, конечно, небольшой специалист в сельском хозяйстве, я только два курса колледжа закончила, но даже мне ясно: без гонораров за книжки ничего бы этот Лондон в своем ранчо сделать бы не смог, как и тот миллионер без папиных миллионов. А книжка мне не понравилась. Придумано там все! Только вот Паолу жалко. Вовсе не обязательно ей было умирать.
- Какую Паолу?
- Как какую? Эту самую маленькую хозяйку! Ты сам-то ее читал?
Теперь Эмма посмотрела на своего спутника с удивлением.
- Читал, конечно, но давно. Имя забыл.
- А зачем мы вообще сюда ездили? Это твой любимый писатель?
- Я бы не сказал. Из американских мне ближе, пожалуй, Хэмингуэй. Но приехать в Сан-Франциско и не приехать к Джеку Лондону — это было бы нелепо. Все равно как побывать в Париже и не подняться на Эйфелеву башню.
Эмма скептически ухмыльнулась и не стала спрашивать, бывал ли Майкл в Париже. А Майкл задумался: «А, действительно, зачем я приезжал на это ранчо, в этот музей? Да, в юношестве я зачитывался Лондоном, меня привлекали его сильные и благородные герои, умеющие добиваться своих целей и умеющие держать удары судьбы. Но научился ли я чему-то у них? Где мои цели? В чем моя сила? А сегодня? Открыл ли я сегодня для себя что-то новое, что-то такое, что помогло бы мне в моей теперешней жизни? Что мне дал серый обломок скалы с лаконичной надписью «Jack London» на могиле? Чем было это ранчо для самого Лондона: причудой чудака-писателя, как считает Эмма, бегством от городской жизни или способом оставить еще один след на земле? Как там сказано: вырастить сына, написать книгу, посадить дерево... Ощутить себя настоящим мужчиной. Наверное, в этом и сидит настоящая американская мечта: не в том, чтобы стать богатым (как говорили нам советские идеологи), а в том, чтобы реализовать себя, свои планы, свое представление о жизни. Деньги — это не цель, это средство. Если для достижения цели нужно истратить деньги — герои Джека Лондона их тратили, тратил и он сам. Но у меня нет пока ни денег, ни цели. Увы! Но если цель не появляется сама, ее надо придумать. Надо отправляться в путешествие. Многим людям путешествия заменяли смысл жизни. Может быть, и мне на какое-то время это поможет. А заодно и Америку узнаю не из книжек и фильмов».