Какое - то яркое, необычное событие, долго носишь в глубинах своей памяти. Но иногда оно вдруг всплывет, как будто прошлой осенью. Вот одно из них.
Мы! Это я и мои друзья – Борис и Болгарин. Этого человека мы так звали, он родился в Болгарии, после войны приехал к нам на заработки. Я даже не знаю его имени – поэтому звал как все Болгарин. Он работал у нас на заводе сварщиком, тяжелая работа не поскупилась, накинула ему лишних несколько лет на лицо. Однажды, в пятницу, после обеда, мы решили съездить на электричке в лес за брусникой.
Мшинская! Прозвучало по громкой связи в вагоне электрички. Мы встали, двинулись к выходу. Вышли. Стоим на платформе, ждем, пока толпа людей рассосётся. Сентябрьское солнце, бабьим летом, решило на прощание людей порадовать своими теплыми ласковыми лучами. Свежий ветерок придавал нам силы, бодрил. И вот мы тронулись в путь. Дорогу на болото, знал только Борис. Идем, разговариваем. Болгарин посмотрел на небо и сказал: - Так и есть, вечером жди дождя. Борис тоже посмотрел: - По радио слышал? - Да нет! Сказал Болгарин. - Я еще утром приметил, когда шел парник открывать. Понимаете, примета такая есть. Если паук, на длинном стебельке травы, не плетет паутину, а забился в свое гнездо – жди дождя! – Ну, ты даешь! Засмеялся Борис. – Зря ты так говоришь. Когда в воздухе собирается влага, для паука это уже дождь. Примета такая. Борис даже махнул рукой и добавил: – А вот сейчас я вижу, посмотрите на небо, видите, как тучи сбежались в одну кучу – к дождю! Я шел и молчал, они книг не читали, дедов слушали. А это точная наука. Болгарин жил с женой в ее доме, а это свое хозяйство, сейчас для детей это целый зоопарк – козы, куры, собака, кошка и разные птички на деревьях. Он сроднился с природой, приметы подсказывали, как надо жить. Отвлекся.
Долго шли. Борис привел нас на болото.
- Здесь остановимся, земля сухая, лес рядом. Он любил покомандовать: - Снимайте рюкзаки и айда в лес за сушняком. Я все для костра приготовлю. Время шло к ужину. Когда мы вернулись из леса, на рогатинах висел котелок с водой, в нем что - то уже было положено. Разожгли костер. Теперь, когда мы были на месте, для меня время медленно потянулось. Лежу, грызу травинку, смотрю на небо. Суп в котелке кипит, хлеб с колбасой нарезан, лежит на бумаге. У костра сидел Болгарин. Он был спокоен, задумчив. Зато Борис был человеком, который в минуты хорошего настроения души готов излить свою душу. По природе, или находясь под впечатлением обстоятельств. Или возраста? Не знаю.
Начал он свой рассказ с вопроса: - Внук меня как то спросил. Дедушка, почему ты стал слесарем? Как ему объяснишь, что нашу деревню захватили немцы, школ не было. Азбуку изучил по газетам, считать на палочках. Мечтали, как досыта хлеба наестся. После войны окончил четыре класса. И работать на завод пошел учеником. А уже потом выучился на слесаря.
– Да что ты все о грустном времени вспоминаешь! Сердито сказал Болгарин. – Ладно! Давайте лучше поужинаем, ложки свои, котелок мой. Когда начали, есть пошел дождик. – Ну вот! А вы не верили приметам. Сказал Болгарин. Мы доели суп, попили чая. Борис под елью наложил еловых веток, на колышки накинул свой плащ. Получился шалаш. Мы сидели у костра, дождь перестал докучать. После вечернего чая, я смотрел на деревья, освещенные розовыми лучами заката. Под деревьями густели тени, лес наполнялся чуткой ночной тишиной. Комары не давали спокойно лечь спать, даже дым их плохо отгонял. Борис продолжил свой рассказ неожиданно:
- Помню, как - то раз решил я рано утром сбегать за грибами, по своим местам. Набрать грибов! Принести домой! Нажарить! Картошечка с укропом и обед готов. Жена пока коз подоит, кур покормит. … Я тут как тут! И всем хорошо. Бегу в лес, за мной Шарик, пес дворняжка увязался. Набрал грибов, один к одному. Вышел на край леса. Сел под дубом, смотрю на наклонившуюся ветку, его листья – как отпечатки пальцев природы, красиво вырезаны, их не спутаешь ни с чем. Перебираю грибы от мусора. Вдруг слышу, Шарик залаял, бежит ко мне. Слышу треск сухих сучьев. Поднял голову, вижу из леса, стадо кабанов выбегает. Впереди крупный вожак. Они хрюкают, визжат. Мне стало не по себе. Я посмотрел на дерево, не помню, как я очутился на той огромной ветке дуба. Ветерок принес крепкий смоляной запах. Они подбежали к дубу. Шарик отбежал от дерева, забился в куст вербы. Скулил. Вожак носом стал рыть землю. Изредка поднимал голову, бросал беглый взгляд на меня. Я смотрю на вожака, на его черные, как бусинки глаза, длинные серпы клыков. Где то около часа сижу. Вдруг слышу громкие голоса, смех. Они приближались к нам. Смотрю, вожак поднял голову, как то странно хрюкнул. Все перестали рыть землю. Он сначала сделал шаг в сторону леса. Потом второй и перешел на рысь. Стадо побежало за ним. Я слез с дерева. Шарик подбежал ко мне, прижался к ногам, скулил. Наверно извинялся, что струсил. Мы домой пришли к обеду. Но нам были рады. - А грибы? Спросил я. - Не помню, наверно на ужин пожарили. Ладно, пошли спать в шалаш. Болгарин бросил в костер толстый сук. Я смотрел, как взлетали и гасли на лету в воздухе искры. Вдруг в кустах послышался, какой то хруст опавших веток! Кто - то приближался к нам? Болгарин сидел у костра на перевернутом ведре, вскочил: – Кто там! Закричал, схватил с костра толстый горящий сук, поднял его над головой и медленно пошел к кусту. Тишина! Неожиданно раздался сильный треск, кто – то, как катком прокатился по кустам. Через минуту все стихло. Мы стали пытаться спать, укутавшись с головой от комаров.
Утро. Солнечные лучи проникали через густые ветки, бросали на стволы деревьев и траву светлые пятна. Мы встали, разожгли костер. Попили чая. Ведра в руки и на болото. Слышу. Борис смеется: – Нашел! Кто нас ночью напугал! Мы подошли к нему. За кустом лежала куча дерма. – Здесь был медведь! На земле его лапы. – Уверенно сказал Борис. – Нас напугал, от страха сам обделался. – Хозяин! Спокойно сказал Болгарин.
Пришли на болото. На кочках подрумяненные гроздья ягод, настоянные на теплом солнце. Смотришь на такую красоту – душа радуется.
Пишу о людях, они были мне чужие, а вспоминаешь о них, и они становятся, родными.
Р. С. Мой читатель – так хочется встретиться, на любой платформе. Поговорить. Понять – мы пыль придорожная. Или подорожник – трава, почитаешь, как будто листок приложишь к душевной ране, и станет легче!