Д О М

               
Александр Иванович, так я зову своего любимого зятя в торжественные минуты, к сорока пяти годам завел пивной живот, отъел шею, лоснящуюся жирком, раздался в ширину – так обычно бывает с человеком, у которого хороший аппетит. Но подвижности он не утратил, походка по-прежнему легкая, шаг быстрый, а руки хваткие и загребущие. Нет, нет, да срывается у меня со старческих поблекших губ: «Зять любит взять», на что он нисколько не обижается, улыбаясь, скорее всего, от удовольствия. Я же предпочитаю тоже улыбаться. И мы находим общий язык между собой: я даю, он берет.
Однако пришло время, когда даю я мало и редко,  с годами пообносился и сдал. Плечо у меня теперь далеко не барское, и ничего такого не соскальзывает в его руки. Это он, в свою очередь, отсыпает мне из именного сусека малую толику из своего добра: не чувствую, чтобы трясло мужика, но и щедрости тоже большой не вижу – все по мере возможности, потому как у него семья.
Дом, в котором обжилась семья, мы строили сообща, кто, сколько и чего сможет, но руководил процессом, разумеется, зять. После того, как отгремел в зале бракосочетаний бравурный Мендельсон, молодая семья обосновалась у его родителей, потом худо-бедно обзавелась однокомнатной квартирой. Но зять, пораскинув мозгами и по достоинству оценив возможности делового  тестя,  пошел  ва-банк, решив обменять тесную однушку на старый, престарый пятистенок, с одним жидковатым преимуществом – рядом с его работой располагался. Я не перечил зятю, видя в его поступке перспективу.
За зиму, которую молодая семья в этой халупе кое-как пережила с маленьким сынишкой, закупили немало стройматериалов, во всяком случае, так показалось спервоначалу. Подсчитав, прослезились, фактически для ремонта близко не хватало. Нужна была поистине золотая жила, чтобы начать дело. И мы ее с зятем нащупали. В то время хозяйственные постройки в колхозах забросили, их потихонечку начали растаскивать на стройматериалы, пусть бу, но зато либо бесплатно, либо по бросовым ценам.
Так мы оказались в одно прекрасное мартовское утро у меня на малой родине, возле большого коровника, давно опустевшего, но еще добротного, в котором просматривался и кирпич, и керамзито-бетонные блоки – наша заветная голубая мечта. Предварительно я договорился с председателем местного колхоза о их покупке самовывозом, не бесплатно, конечно, но за умеренную цену. Для транспортировки стройматериала наняли КамАЗ, а чтобы легче было грузить их, разбирая коровник, зять арендовал с работы автопогрузчик.
Мне было известно, что местные мужики тоже давно положили глаз на этот коровник, но сезон для прихватизации колхозного добра, по их мнению, еще не наступил, он должен был открыться с майской погодной благодатью. Мы же не поленились ковыряться и в холод, не привлекая большого внимания завидущих до халявы местных воротил. И все же, чтобы они не застали нас врасплох, прихватили с собой трехлитровую банку отборного самогона, ежели, дескать, приступят к горлу с топориком – откупимся.
Парламентеры от деревеньки не заставили себя долго ждать, они появились на горизонте после загрузки второй машины, которая скорехонько вернулась из райцентра за следующей партией стройматериалов. К счастью, в их толпе я увидел своего зятя, и, надеясь на его добропорядочность, выложил на капот грузовика содержимое сумки. После первой парламентеры, отложив переговоры, видимо, на похмелье, стали нашими добровольными помощниками, работа закипела с новой силой, и закончилась, когда банка показала дно.
- Так, значитца,- подытожил бородатый доброволец, сосед и закадычный друг зятя,- социализм приказал долго жить, капитализм в пеленках. Мы в промежутки - ни порядка, ни власти, делай что хочешь.
- Ну, зачем же,- возразил я,- в разрезе эпох как раз и творится история.
- Это чтобы до основанья все разрушить, а затем…,- распалялась борода.
- Нет, с умом использовать руины.
- А, так вы из новаторов!
День клонился к вечеру, мне показалось, что разбор полетов ни к чему хорошему нас не приведет. Стукнув кулаком по капоту, я дал понять, что итоги подведены и пора по домам, тем более, парламентеры, забыв о первоначальной цели своего визита, еле держались на ногах. Теряя дар речи, они стали расползаться по округе, как тараканы, совершенно забыв про зятя, который привел их сюда. А он уже устраивался на ночлег, обогревая задницей кучу кирпича. 
- Ёлки зеленые, все разворовывают, вот люди,- из последних сил мямлил он.
- А ты решил, как я вижу, охранять колхозное добро?
-Да.
-Ну, тогда оставайся, а мы поехали.
Это была безобидная шутка с моей стороны, такого охранника бы мы здесь не оставили ни за что. Загрузив зятя в машину, доставили его домой, сдали с рук на руки сестре и отправились восвояси. Дело было сделано, стройматериалы, пусть на забутовку, вывезены. Их оказалось столько, что двор был завален под завязку, но это только радовало нас.
Утром мы поехали в колхоз, чтобы рассчитаться за стройматериалы. Не дай бог, кто-нибудь капнет куда следует, и прощай наши труды, да еще небо в крупную клетку засветится - в разрезе эпох органы правопорядка никто не отменял. Мой знакомый крупно погорел с валежником, с которым попался на глаза начальнику милиции. Что уж говорить о стройматериалах, которые нам никто не отпускал, и никакой бумажки у нас на них не было.
Возле правления колхоза дежурили, наверное, нас дожидаясь, вчерашние парламентеры, изрядно помятые похмельем.
- Приехали, - со злорадством начал зять,- а мы вас больше не пустим на коровник.
 - А мы больше туда и не поедем. Вот приехали рассчитаться.
- Как вы будете рассчитываться, когда только что сняли председателя колхоза?
Все формальности я утряс в бухгалтерии на самых выгодных условиях для нас. Если отпуск стройматериалов никто не учитывал, то плати, сколько можешь:  бардак и смена власти сыграли нам на руку. Правда, банда зятя скомуниздила заначку – бутылку белоголовки, запрятанную под сидением машины, но и это не беда, я ее все равно хотел им отдать.
Так, по руинам социализма, в разрезе эпох мы с зятем двинулись в наше светлое будущее, где замаячил уютный дом. То, что вокруг все рушилось и пропадало, нисколько не смутило нас, мудрая народная пословица: умирать собрался, а рожь сей,- мобилизовала нас на достижение высокой конечной цели. 
Зять завез облицовочный силикатный кирпич из города, нашел строительную бригаду, и закипело дело. Только и слышно было, как он ругается со строителями из-за каждого подпорченного замеса, разбитого кирпича.
- Я вас оштрафую за брак,- орал он на них.
- Чего ты кипятишься,- оправдывался бригадир,- все будет нормально, а если не устраивает тебя наша работа, то мы можем и уйти. Но другую бригаду ты не найдешь, я тебе обещаю.
- Ну и катитесь отсюда…
Я не вступал в перепалку, мысленно подбадривая зятя. У меня на глазах вырастал и раздавался вширь настоящий хозяин. А то, что много шума – это даже хорошо: крепче будет дом и дольше простоит на земле на радость нам.
Зять и сейчас холит и благоустраивает дом, что-то пристраивая, обновляя, реконструируя. Это бесконечный процесс. Для тех, кто живет особняком, не в коммунальных квартирах, которые я называю клоповниками – почетный труд, не имеющий конечной точки в отсчете человеческого бытия.