Эссе по поэме Александра Михайлюка «Елена Пронская»
Для эпиграфа к своей удивительной, напитанной глубокими внутренними переживаниями и нежным лиризмом поэме поэт выбрал о многом говорящии и раскрыващии суть его боли и страданий строчки другого поэта Геннадия Алёхина:
Луна взошла – она вошла
И поняла, и обняла.
И в два распахнутых крыла
Так облегчённо приняла…
Шепталась сладко: «Лада… Ла…»
Сожгли друг друга мы дотла –
И счастием звалась зола.
Именно этот образ счастья-золы рождается в моём сердце не только под впечатлением поэмы, но и от мыслей о жизни в России. Вглядываясь в историю моей страны я обнаруживаю какое-то постоянное умение нашего народа бросить всё, погубить жизнь, сделать разрушающую революцию, разорить устоявшийся уклад, пуститься во все тяжкие, чтобы в надрыве этого опустошающего погрома облегчить своё внутреннее напряжение, убить тоску, стыд и боль…
Значит есть в нём это неизбывное, мощной силой наполняющее чувство правды, где «справедливости светят огни», где «и плачется, и верится, и так легко, легко». Как хочется погрузиться в мироощущение русского народа, наполненного, по всей вероятности, изнутри неким Божественным светом, что не даёт ему успокоится, почивать благодушно на лаврах достигнутого, заставляющего устремляться дальше, «всё выше, и выше, и выше…».
Попробуем хоть чуточку разглядеть эту юную душу народа России. Итак, возьмём себе в спутницы для этого проникновения в «святая святых» девушку чистую и целомудренную с именем Елена. Она будет писать письма по нашей просьбе юноше Александру (Александр – для нас и есть внутренний мир, душа, человек-мечта русского миросозерцания). Диалог начинается умиротворяющими, так необходимыми для начала любой беседы, чувственными словами дружбы и сердечной преданности:
Мой милый Саша! Я сегодня с Вами
И нашей дружбы прежней не кляну.
Под нашими святыми небесами
Я вспоминаю голод и войну.
Действительно, что и помнить русскому человеку, как не голод и войну. Вся в ранах русская душа. Начинать с ней разговор можно только с самого главного, что ноет вечно, не даёт спокойно уснуть, разрывает душу на части.
И неважно, коснулась ли этого поколения Саш война и разруха. Она на них отражается, живёт в памяти сердца. И мы вместе с Еленой продолжаем устанавливать с Александром доверительные отношения, нежно касаясь незаживающих ран.
Не нам пришлось спасать страну родную,
Но память сердца всё-таки жива.
Я о любви взаимной не тоскую,
И не нужны красивые слова.
Уж чем-чем, а «красивыми словами» русского человека не проймёшь. Он чует нутром внутреннюю суть любого дела, человека, истории. Он знает, что Россия – страна для счастья. Не для выгоды, для удобного устройства, а именно для глобального, опьяняющего счастья, которое «красивыми словами» не описать. И только в России есть даже одно потаённое место, попав в которое сердце вдруг начинает откликаться на зов вечности, откуда это счастье льётся бесконечным потоком. Оно не обманет суровостью людей, в нём обитающих, даже некой «смертельной» тишиной, пронизывающей местное пространство. Древний город Рязянской области Пронск окропляет своей глубокой внутренней свежестью и обжигает огненным теплом. Наш герой обитает душою в нём и мы вместе с Еленой подтверждаем нашу приверженность к заповедным местам русского сердца.
Я знаю Пронск и счастье жить в России,
Суровых зим душевное тепло.
Смерть на просторах наших покосила
Всё то, что здесь столетьями росло.
Смерть. Как много дум связывает нашу душу с этим словом. Оно звучит как выстрел, обрыв, падение в бездну,в тьму кромешную. Смерть – вакуум, безжизненное пространство. Её не должно быть. Но она есть. Неизбежная, неумолимая, со всеми атрибутами ужаса, телесного и душевного страдания, даже неловкости человека за себя, что он будет трупом, вызывающим у окружающих вполне понятное желание поскорее его куда-то убрать, прикрыть, закопать… Смерть изображается всегда с безжалостной косой. Что может человек ей противопоставить? Конечно же Поэзию. Ведь смог же русский человек даже это страшное слово «смерть» опоэтизировать, назвав её смертушкой. И в поэтическом состоянии мог уже и ждать её как давнего друга, говоря в минуту умирания: вот и смертушка моя пришла.
Но как нам достичь поэтического возвышения души, где это место на земле, чтобы воспарить духом? И в вышеназванном городе есть такое место, где душа способна образно возвыситься, взлететь к высотам любви, как главного противоядия смерти. Его назвали бугром. Бугор – его не обойдёшь, так и тянет подняться на него и оттуда взирать на красоты, и открывать в себе элементы святости.
Бугор Покровский – вот гора святая.
Я помню Ваши речи о любви.
Но знала я, что всё потом растает,
Когда в душе замолкнут соловьи.
Тема соловьёв буквально пронизывает русскую Поэзию. Есть соловьи у Фатьянова, у Дудина. Соловьи – символ расцветающего для любви русского сердца. Недаром соловьи поют в определённое время суток и определённое время года. Они могут замолкать, когда затихают в душе яркие краски и звуки обжигающей любви. Продлевать их пение искусственно невозможно. И в момент их затихания русская душа чувствует приближение ухода, благословенного и с неизбывной просьбой – «Дайте мне на родине любимой всё любя, спокойно умереть!». И Елена, прекрасно чувствующая это настроение героя, продолжает письмо ему:
Мы в августе продлить пытались лето,
А вы смотрели осени в глаза.
И так почти у каждого поэта
Одна надежда лишь на небеса.
Надежда – «компас земной», первый шаг в нужном направлении. Курс – вечность. Всё что доброго ни встретится в пути принимает русская душа, благословляет, но ни к чему не прилепляется, потому что «она не здешних нив жилица». Небеса, о которых она грустит, ждут её и дают ей о себе знать, согревают незримым теплом, в виде твёрдой, неунывающей надежды.
Надежда – хлеб русского человека и заветный ключик к разгадке его души. Заканчивая письмо, Елена мягко затрагивает эту тонкую струну русской души в стиле задушевности и обещания будущих встреч, которыми русская душа, собственно, и живёт. А где эти встречи могут у русского человека быть? Конечно же в Рязани. Рязань здесь можно рассматривать не как конкретное географическое место России, а состояние души. (Пользуясь словами Есенина, обращёнными к возлюбленной «Твой иконный и строгий лик по часовням висел в рязанях», можно даже сказать, что если есть в сердце такая небесная Рязань, значит есть место для обретения себя под святыми небесами). А рязанский Кремль (какое яркое, сильное слово – Кремль!) становится земным воплощением, печатью преданности Елены герою.
И, может быть, мы встретимся в Рязани
И снова погуляем у Кремля.
Под нашими святыми небесами
Прекрасна наша русская земля.
Таким образом, с помощью доброй и верно чувствующей Елены, контакт с нежной русскою душой в виде героя поэмы Александра установлен.
И, о чудо! Александр пишет ответ. Он пронизан безмерной благодарностью за доверие. Елена у него ассоциируется с неким ранним своим бессознательным состоянием, когда счастье ещё не воссияло на небосклоне жизни, а было скрыто под спудом сочинённой любви. Бывает, что люди сочиняют друг друга, можно сказать «улучшают». Но счастья там нет!
Елена! Я когда-то Вас любил,
Да и сейчас частенько вспоминаю.
Когда-то я, наверно, лучше был,
Но счастье на любовь не променяю.
Да, именно размениваться не способна русская душа. Она готова вдохновляться образами, даже расцветать благоуханными цветами в любовных отношениях. Но скоротечность жизни видна ей очень. И по-настоящему жить она может себе позволить только ради самого главного, ради достижения того поэтического состояния, которое поможет ей органично вплыть в вечность, стать в поэтическом экстазе её живой частью. Поэтому исповедальным теплом звучат слова Александра:
Ваш образ вдохновлял меня всегда,
И лучше друга я уже не встречу.
Жизнь коротка, но это не беда,
Мне нравится зари пурпурный вечер.
Поэтическая душа народа даже вечер жизни окрашивает в пурпурные тона и умудряется назвать его зарёю. Вечерняя заря – сколько высокой правды в этих словах. И уж точно не для увядания создан человек. И просветлённым, поэтическим взглядом русское сердце уже без горечи, не жалея ни о чём продолжает исповедь.
Что было в жизни – я Вам расскажу,
Я видел жизнь погибшего Союза
И ту кроваво-красную межу,
Что стала многим своенравной музой.
Почему вдруг распад Советского Союза так глубоко связан с личностью героя. Да потому что гибель Союза стала погибелью и всех живущих в нём людей. Видимо, чтобы родиться для новой жизни, надо было погибнуть для прежней. И в этот роковой момент пролегла та «кроваво-красная межа», что возродила подлинное поэтическое сознание «своенравную музу» русского сердца, обуздать которую ему совершенно необходимо, чтобы приобрести невиданные силы для веры, надежды и любви.
А дальнейшие рассуждения Александра читаются как полёт сновидений души, которая в полузабытьи выхватывает из памяти добрые воспоминания о дорогих сердцу людях и памятных местах.
Потом поехал я в Боровичи
С хорошим компаньоном Боровковым.
Я не лежал, мечтая на печи,
А шёл вперёд к своим открытьям новым.
Жажда открытий – сильная характеристика русского сознания. Образы первопроходцев, покорителей Сибири, Севера, странников за три моря встают перед нашими глазами. А есть первопроходцы Поэзии. Их открытия не явны миру, но с невероятной силой проявляются потом в чертах русского характера, особенно в умении дружить бескорыстно с полной самоотдачей.
Когда-то я с Алёхиным дружил,
Поэтом сильным, добрым и прекрасным.
Как брата я всю жизнь его любил,
Не верю я, что было всё напрасно.
Жить не напрасно – суть русского самосознания. Ощущение драгоценного дара от Бога в виде бесценной души заставляет посвятить свою жизнь ей, её спасению. В поисках мест для расцвета души проходит поэтическая жизнь героя.
Я много лет о Зиброво мечтал,
Теперь я знаю, что такое чудо.
Я в Ситенку с друзьями приезжал,
И вся моя поэзия оттуда.
Поэзия рождает такое отрешённое состояние духа, что всё земное теряет смысл. И лишь природа в её поэтических проявлениях продолжает оживотворять душу. Особенно весной.
Весной я видел в Ситенке сирень,
Дожди, грозу и майские берёзы,
Там в мае самый чистый светлый день,
Стихи, любовь и радостные слёзы.
Полное раскрытие русской души состоялось. «Стихи, любовь и радостные слёзы» - вот апогей её мечтаний. И адресат письма Александра Елена уже на правах друга, посвящённого в тайны души героя, просветлённого прикосновением к потустороннему чуду благодарна ему за уникальную возможность проживать на одной волне с ним, дышать одним с ним воздухом. И местом встречи их душ становится, конечно же, благословенная Рязань. Потому что они оба стали носителями её в своих сердцах. Этот пароль «Рязань», я думаю, пригодился бы и всем нам, кому дорога русская душа.
Последний раз мы виделись в Рязани.
Когда звенела летняя гроза.
Она сказала ласково мне: «Саня!
Прекрасны этой ночью небеса».
Доверчивая русская душа, преисполненная ответной благодарностью за это понимание глубин её поэтической души, окончательно раскрывается в признании своей неизбывной связи с Россией, с её звёздами, светом неба, чарующими соловьями.
И в звёздах, что горели над Россией,
Увидел я призвание своё.
Свет неба был чарующий и синий,
Как песня долгожданных соловьёв.
И уже чуется, как нездешние соловьиные трели райских обителей призывно звучат в очарованной русской душе. Глубинные силы раскрываются в свете неба «чарующего и синего» и долгожданный звук трубы второго пришествия уже слышится ей и зазывает её петь песню славы своему Творцу Воскресителю мира.