Трудно поверить, что эта роскошная роща выросла не в старину, а в наше время, Можно сказать, прямо у нас на глазах - из тех тоненьких саженцев, которые сажали наш старший брат и его одноклассники...
Между прочим, сосны, которые теперь так украшают наши горы,сажали ещё позже, в середине шестидесятых. Во времена моего детства горы были совершенно лысые, только кое-где на склонах приживались хилые деревца и кусты держи-дерева. Ну, терновник ещё, ежевика - всё то, что царапалось и вгоняло занозы в пятки.. А верхушки гор - лысые совершенно. Там только трава росла. Лес - в основном, лиственный - был по ту сторону гор, что к Адербиевке. Зато на нашей стороне весной цвели тюльпаны, красные и жёлтые; и щавель там рос. Мы его собирали для зелёного борща. Да, и на склонах ущелий, Где таки росли деревья, мы брали дикие пионы и яркие воронцы. По дну ущелий бежали ручьи с холодной-холодной, в любую жару жгуче-холодной водой... А самые ранние весенние цветы - просуренки, пролески, примулы - мы собирали в лесу, по ту сторону гор.
Но вот в середине шестидесятых на нашей стороне посадили на горных террасках малюсенькие сосенки.
Где-то в шестьдесят-четвёртом-шестьдесят пятом я работала старшей пионервожатой в четырнадцатой школе, которая на улице Горной. Именно нам с моими пионерами было поручено оттаптывать эти посадки. То есть, буквально оттаптывать, уплотнять ногами землю вокруг саженцев, чтобы сильные и злые геленджикские ветра их не повыдёргивали и в бухту не унесли.
Однажды - прекрасный день был, весенний, солнечный и тёплый, хоть и с ветерком, - топтались мы вот так на террасках с саженцами; а напротив нас, через ущелье, расположились отдыхающие с портвейном и закуской. Не знаю, они ли разожгли костёр или кто-то просто окурок уронил, но прямо на нас, на наши крохотные деревца ветер погнал пламя. Мы похватали кто что - кто ветки какие-то нашёл, кто рубаху с себя стянул - и вступили в бой с огнём. Наши бедные слабенькие сосенки, сосновые младенцы - они же не могли убежать никуда, только мы могли их спасти! И мы сражались за них. И победили. Хотя одними дырами в рубахах не обошлось - были ожоги, хотя и небольшие. Страшно стало, когда у Риммы Охапкиной косу подпалило... а как выглядел наш склон, по которому прокатилось пламя - вообще грустно вспоминать.Эти обугленные деревца, эта чёрная сажа кругом...
Между тем отдыхающие на той стороне даже пальцем не пошевелили, продолжали себе выпивать и закусывать. Когда наши ребята в гневе стали их упрекать - как можно смотреть и бездействовать, когда юный наш лес гибнет? А если бы к вам огонь пошёл? - они ответили: "так ветер-то не в нашу сторону!"...
Мы окончательно утвердились в своём презрении к "сдыхам"...
Как бы то ни было, стали расти сосенки по нашу сторону гор. Теперь - видите, какой там прекрасный лес растёт? А какие там маслята... А сколько прохлады... А запах какой... Всё сосна...
Всё - сосна! Сосна и новогоднюю ёлку нам заменяла. Ёлки-то у нас не росли, в нашем климате. Это потом уже у нас и ёлки посадили, и берёзки. Ничего, прижились... А тогда, раньше, нет, не было у нас ёлок. И не привозили даже. на новогоднем рынке у нас продавали сосенки. И в школах везде, в детсадах - везде в роли новогодней ёлки выступали новогодние сосны. Даже наша главная городская ёлка на той площади, что у моря - ну, где памятник Лермонтову, знаете? - даже она была на самом деле сосной. Но может быть, это ещё и лучше. Украшенная флажками, цепями, разноцветными лампочками, со своей богатой хвоей - просто прелесть, как празднично выглядела наша новогодняя сосна!
Под этой новогодней ёлкой-сосной проходили, вспоминается, первые свидания моей подруги, Анки, с её первой любовью - Вовкой Мешковым из десятого класса. Мы-то с Анкой ещё в восьмом учились. Она в нашей школе, в нашем классе, училась первый год.
Тогда, в пятьдесят восьмом году, ещё только говорили об одиннадцатилетке, а вообще-то в средней школе учились десять лет. Сначала люди заканчивали начальную школу, и четвёртый класс был в ней выпускным. После четвёртого сдавали экзамены... Хотите, верьте, хотите - нет, но были такие люди (и немало), для которых на этом школьное образование заканчивалось. Некоторые шли после четвёртого класса в ремесленные училища, а кто-то даже начинал свою рабочую биографию... Другие поступали в пятый класс. Так что в пятом классе люди чувствовали себя очень солидными.
"Неполное среднее" - это было семь классов. Так и называлось это образование - "семилетка". Так и в анкетах писали под пунктом "Образование" - или "неполное среднее", или "Семилетнее". И это было уже серьёзно. С семилеткой - хоть на работу, хоть в техникум... правда, на работу брали не очень охотно, потому что рабочий день для несовершеннолетних ограничивался по закону шестью часами. Но брали. Работы было тогда - завались, людей не хватало.
Но если семья могла себе позволить (а таких людей было уже много и становилось всё больше, потому что у многих детей были теперь папы - война-то когда закончилась!), - если было можно, люди продолжали учёбу до десятого класса. Ну, потом уже работа или институт... Образование ценилось высоко, оттого и учитель был уважаемым человеком - как тот, кто открывает все пути... Однако школ-десятилеток было меньше, чем школ-семилеток. В нашем городе только две - Первая и наша, Третья. Потом и Вторая стала десятилеткой. Но тогда - только две.
Так что после семилетки в нашей школе кто-то убыл, а кто-то прибыл, и было так много новеньких, что мы даже не сразу все перезнакомились.
(продолжение следует)