Два года спустя
«Человек придумал столько процедур для поддержания тела, что некогда заботиться о душе»
Через два года, после вынесения приговора, находясь на середине условного срока, я вышел из вагона на омском железнодорожном вокзале примерно пол-одиннадцатого дня местного времени и наткнулся на трех встречающих в милицейской форме. Сердце дрогнуло по старой памяти, но пошел спокойно, размышляя о том, какие вопросы могут быть ко мне?
Милиция вглядывалась в лица спускавшихся из вагона, в том числе и в мое, и отловила всех мужчин.
- Предъявите документы, - потребовал мент молодой и не испорченный. Я принялся шарить в карманах, а тем временем спросил:
- Кого ищете-то?
- Пассажира, - ответил мент.
Я протянул паспорт.
- Фамилия Дробот, - прочитал мент и добавил. - Можете идти.
- Кто ехал на седьмом месте? - спросил он следом у проводницы, которой я подарил свою книгу.
«Не меня», - отлегло от сердца…
Последствия репрессий и уголовного преследования, видимо, будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Это как ранение Фродо моргульским клинком на Заветри, описанное в книге «Властелин колец». Подобные раны заживают, но боль от них остается на всю жизнь. Однако, даже сама перспектива получения подобных ран и даже смерти не должна пугать человека при осуществлении своей миссии на этой Земле.
Надо уметь вовремя прекратить свою жизнь и в кратком смысле этого слова и в полном его смысле, как прекращают свою жизнь даже люди святые, пророки и проповедники. Именно в этом состоит окончательное человеческое счастье, в разумном принятии смерти, - это я сейчас точно понимаю.
Я уже прекратил свою жизнь в кратком смысле этого слова на должности главного редактора телерадиокомпании. Тогда власти маленького нефтяного города, разномастные чиновники и жаждавшие спокойной жизни и денег коллеги старались избавиться от меня, думая, что действуют по своему велению и хотению, на самом деле с должности главного редактора телерадиокомпании хотел уйти я сам. Я совершенно сознательно прекратил свою жизнь. Я чувствовал, как меня засасывает грязное болото денег, должностных ухищрений и привычка стоять надо всеми... Это действительная грязь любой власти.
Именно поэтому я решил вести свою деятельность на посту директора-главного редактора телерадиокомпании города Муравленко в строгом соответствии с принципами свободы слова и закона, что было расценено властями, как нагнетание ситуации. Собственно, это так и выглядело на фоне лизоблюдских материалов подчиненных мне журналистов, силой менять политические предпочтения которых я не имел права.
Я хотел увидеть: сколь долго мне позволят честно работать по Закону «О СМИ» и кто против меня восстанет. Восстали все, даже журналисты, которые, по логике, должны бы приветствовать! Это меня удивило. За меня никто доброго слова не сказал. Это меня еще раз удивило! Третье удивление мое проистекло от обилия и неразборчивости в средствах, какими от меня избавлялись и как меня преследовали в розыске. К подобному я не был готов...
Но я получил знание и путевку в жизнь, которой еще не жил... Спасибо всем. Слава Богу, что жизнь еще продолжается. У меня хватило сил переломить негативную полосу, а может и банально перетерпеть, я нашел силы вновь обрести полноценное счастье. За все это я себя уважаю. Когда будет следующий поворот я не знаю, но я хотел бы, чтобы у меня достало силы духа прекратить свою жизнь не только в кратком смысле этого слова, но и в полном - самостоятельно на полном согласии с судьбой и с ведома Бога, когда опять же придет время.
«Русский человек должен во что-то верить, понял браток?», - сказал дядя Юра в романе «Град обреченный» Аркадия и Бориса Стругацких. «Русский человек без веры – дрянь», - писал Федор Достоевский. Об этом же говорил русский философ Иван Ильин. Иногда целая книга и даже многие книги могут быть созданы для единой фразы, которая запоминается. Так и жизнь человека может быть создана для единственной вспышки, для единственного слова, для одного шага и когда эта вспышка затухает и когда человек понимает, что его более ничего не ждет, кульминация произведения, так сказать, пройдена, то после кульминации все лишается смысла, кроме последней фразы. Именно последняя фраза украшает все произведение и дает ему завершенность. Вот к чему должны быть направлены мои мысли: надо идти к вере…
«...я не могу жить в стране, которая не защищает моих прав. Если топчут тебя ногами, лучше быть псом, нежели человеком...» - сказал Барышник (речь идет о продаже его имущества на территории Германии) в рассказе «Михаэль Кольхаас». И я не хочу работать на эту страну, которая не уважает моих прав.
«Не трать себя на борьбу, которая ожесточает и умерщвляет», - сказал священник в фильме «Свалка» после бесплодных поисков похищенного полицией бездомного мальчика - жителя трущоб. Время, когда живется весело, проходит слишком быстро. Не надо на себя взваливать излишние заботы, они своей тяжестью прижимают к земле.
Я все больше понимаю, что миг смерти для человека неопределен, что катастрофа может произойти в любой момент. Никого на небесах не волнуют наши незаконченные дела. Человек так быстро становится вчерашним, как и сам день, поэтому все задуманное надо делать быстрее, несмотря на последствия, потому что они все равно придут.
Я уже поступил так, как рекомендовал поступить Лев Толстой любому порядочному человеку: отказался от должности руководителя бюджетного СМИ всеми своими действиями и живу, не работая на государство, небогато, но довольно счастливо и при этом проповедуя. Это идеальное состояние человека по Толстому.
Я, наконец, понял, что все профессии, все увлечения - это лишь мифы, сказки, легенды, придуманные человеком, чтобы чем-то занять себя на этой Земле. На самом деле нет ничего, кроме любви к своим близким, нет ничего, кроме семьи. А когда кончается любовь к близким, то не остается ничего, кроме любви к Богу, к самой простой жизни, к самым простым ее радостям, как у моей матери, например.
Но что делать дальше? Созерцать мир. «Русская идея есть идея сердца. Идея созерцающего сердца...», - сказал Иван Ильин - русский православный философ. Ум, с чем бы ни встретился, сразу думает: как угодить, как выгоднее; а сердце всегда чувствует суть явления. Любите, все, что видите, но при этом и смотрите на то, что любите.
Слова и чувства – надо тщательно следить за ними. «Запомните, пожалуйста, - сказал православный проповедник Осипов, - что даже, когда Христос обличал фарисеев, говорил: «Змеи, порождение Геены…» - это был гнев любви, а не гнев ненависти...
Можно, оказывается, гневаться, любя человека, а можно гневаться, ненавидя человека..., - продолжил он же. - Наше обличение даже, когда мы хотим обличить, должно быть наполнено любовью, но никак не ненавистью. Неприязнь не должна присутствовать у нас, потому как ненависть - это дьявол, а он возникает в нас».
Заверить эту часть эпилога хочется возращением к фильму «Меланхолия», режиссера Ларса Фон Триера, о жизни небольшой семьи в преддверии вселенской катастрофы: столкновении Земли с другой планетой Меланхолия, невесть как занесенной в солнечную систему.
Мне стало крайне печально, после просмотра этого фильма, такого ужаса я давно не испытывал от кино. Ощущение бессмысленности всего и в особенности обид, нанесенных близким, в то время, когда всем уготована одна неизбежная участь, потому что во вселенской катастрофе я увидел контекст катастрофы личной для каждого отдельного человека, которая, в конечном счете, сливается в одну единую вселенскую катастрофу… Вселенная гаснет, если умирает всего лишь один человек. Поэтому ничто не достойно огорчений и волнений, ничто не достойно подлости, лжи и предательства. Все должно приносить только радость, даже, если вокруг невзгоды... И человек должен хранить себя в чистоте, несмотря ни на что.