Основательный Московский район. Допустим, когда едешь с иностранцами в аэропорт или из аэропорта, то район этот производит неизгладимое впечатление. И не важно первый раз ты оказался здесь или бывал раньше. Реакция иноземных граждан вообще бесценна. Он только с самолета, а тут без предупреждения сразу такое.
Как видно из названия настоящий кусок Москвы застрял в Петербурге. Очень основательно и неповторимо вписавшись в местную жизнь.
Когда-то здесь действительно планировался административный центр. По задумке этот район должен был подавливать человеческую волю. Своим масштабом. Впечатляющим советизмом барельефов. Основательными колоннами. Всеми оттенками величавой мрачности. И был немного продолжением Москвы.
Человек въезжающий в город должен был проникнуться незыблемостью советских устоев через архитектурное решение. Почувствовать себя жуком перед мощью советского строя. Сейчас это не стираемая элегия моего юношества с призрачной дымкой легкой грусти среди основательных стен. Стен с теми надеждами и той жизнью.
Почти вся моя юность прошла именно в этом районе. Куда-то меня таскала мать. Именно таскала, буксиром. Кружки там разные располагающиеся в сталинских домах. Кинотеатр «Дружба» в жилом доме со шпилями, куда водили преподаватели. Просветить в вопросах доброты льющейся из поучающих фильмов. Где-то жили товарищи к которым мы бегали перекусить борща на обед. Дом с прилипшим названием «Русский пряник» где жил Пашка. Магазин никто не помнит, а у дома название осталось до сих пор. Или бабушкиных пирожков с яблоками у Катюхи над Универмагом Юность, что на Новоизмайловском. Физкультура в Парке Победы. Среди белых скамеек и кучек голубей.
«Школа социализма» на Московской площади. Эта площадь, кстати, до сих пор является одной из крупнейших в Европе. Дом сто девяносто на углу Московского и Бассейной чистая копия Московского размаха. Сталинский неоклассицизм. Да много всего. Или например здание Администрации Московского района в стиле Ленинградского конструктивизма. Даже раз проехавшие мимо не могли не заметить мощный пепельно-серый цилиндр. Цилиндр продырявленный множеством оконного стекла. Вся моя юность была снаружи и рядом, но мимо этого сооружения. Даже напротив в Доме Культуры. Позже посещение Максидома, современного хозтоварного по соседству, вообще случилось бесчетное количество раз.
Впервые, я только вчера оказался внутри этой махины. Может я и не придал бы значения этому виду изнутри. Ну да, ну мощь, ну как бы и всё... Может тоже по современному по молодежному, временно впечатлился.
А нужно было мне на Почту, которая располагается по этому адресу. Пока сидел в очереди рассмотрел внутреннее убранство. Посмотрел и подслушал всех входящих впервые в это здание. Много разного теперь располагается по этому адресу, пространство позволяет. Реакции были разные конечно, но равнодушных не было. Это даже когда ты видел роды у слонов.
На какое то время архитектура перекрывала самое дорогое в жизни человека. Любого входящего человека. Человек отрывался от драгоценного. От телефона. Глушеные как окуни, люди какое-то время беспрерывно озирались и задирали голову вверх. К оригинальному потолку.
Но отчетливее всех запомнились двое. Прилично одетые мама с дочкой примерно одного возраста. Пока мама выдавливала квитанцию из специального планшета, для получения номера в очереди, дочурка селфилась. Получив и вглядевшись в квитанцию и мама наконец окинула взглядом внутреннее административное убранство с балконами и барельефами. На миг лицо ее посерело, она даже поежилась, было видно что ей не очень комфортно.
-Какая неприятная архитектура, до мурашек, до костей,- она одернула пояс на кашемировом темно-синем пальто, села на кресло уставившись в табло очередности приема.
И больше ничего не говорила. Не смотрела по сторонам. Казалось, что это навело ее на какие-то тяжелые мысли.
Я ещё понаблюдал за ней пока не подошла моя очередь. Женщина всё также сидела в одной застывшей позе уперевшись взглядом в экран. По ее моложавому лицу пробегали серые тени ровно под стать цвету наружного камня дома номер сто двадцать девять по Московскому проспекту. Были эти мысли связаны со зданием или женщина имела другие проблемы было уже не важно. Тем не менее было понятно, что спусковым крючком каких-то неприятных воспоминаний явилось именно советское наследие воплощенное в основательном камне.
Знала советская власть и Ленинградская архитектурная школа своё предназначение. Добиться любых человеческих эмоций архитектурными формами. Это значило много. И по сей день работает форма передачи замысла через года, через казалось бы недвижимое. Недвижимое, вроде как, утратившее актуальность.