Пронёсся незаметно праздник Сретения. Народ всегда был охоч что-то посвятить, к чему-то приложиться, ко всяким значимым событиям в церкви. Но, в этом году на службу людей пришло меньше, чем обычно. Пропаганда ненависти с экранов телевизора, подмена ценностей, искажение действительности, целый поток негативных новостей, делали своё дело. Люди становились злыми, раздраженными, порой, совершенно беспричинно оскорбляли, обижали друг друга, за счёт этого утверждаясь в своей неполноценности, лишённой всякой объективности и здравого смысла. Найти работу в нашем селе, да и в окрестностях, становилось всё труднее. Кто-то уезжал на заработки в большой город, кто-то в другой район, а то и вовсе за пределы страны. Но, большинство просто бесцельно слонялись, коротая жизненную действительность крепкой выпивкой, праздной болтовнёй, часто изрыгая ворох злобных поклёпов на того, или иного более удачливого жителя села, не желавшего смиряться с наступающей семимильными шагами разрухой, в стране и в головах.
Ранним утром мы с Хильдой направлялись в храм, к воскресной литургии. Едва только начало сереть, как птицы затеяли радостные трели. Рассевшись по тонким веткам бузины верещали воробьи, которых с каждым годом, становилось всё меньше. Сновали взад-вперёд, поверх деревянных штакетников, юркие синицы, перекликаясь одноголосой песенкой, напоминавшей фразу: «Уже весна, уже весна». Стучал в старый телеграфный столп одинокий дятел.
- Кажется, к тебе гости, - обратился я к Хильде, заметив широкоплечего паренька, пытавшегося прятаться в голых ветках клинка, у площадки «Сельмага».
- Руслан, - улыбнулась Хильда, и автоматически поправив волосы, ускорила шаг, кинув мне, в полуразвороте. - Я сейчас, буквально на два слова.
- Конечно же, иди, - ответил я, пряча улыбку.
- Ты чего здесь? – спросила Хильда, подходя к товарищу.
- Привет, - смущаясь, произнёс тот. - Воскресенье, вот решил, ты наверняка в храм пойдёшь. Чёт, захотел увидеться.
Лицо Хильды слегка покрылось краской.
- А как же твой отец? Он знает, куда ты отправился? – спросила Хильда.
Парень отмахнулся, что-то невнятно буркнув. Как раз, в это время с широкого проулка, прячущегося за «Сельмаг», появились Вовка с Линой. Лина, как всегда, шла уткнувшись взглядом в землю. Складывалось впечатление, что она никого и ничего не замечает вокруг. Следом, шагал её брат Вовка. Он что-то нервно доказывал сестре, но та не обращала на него абсолютно никакого внимания. Приблизившись к ребятам, девушка чуть повернула голову и бросила взгляд на Хильду. У неё были красивые глаза. Вроде ничего особенного, но они отражали загадку, любопытство, строгость, и в то же время, абсолютное безразличие. Взгляд Лины, немного напомнил Ауксе, но только у последней он казался холодным, можно сказать, северным. Взгляд Лины располагал, успокаивал надёжностью.
- С-спаси Гос-споди, - Вовка на миг остановился возле ребят, но здоровался исключительно с Хильдой, нарочито делая вид, будто Руслан для него вовсе не существует.
- Здрасьте, - сухо ответила девочка, так близко Вовку она видела в первый раз, поэтому до неприличия рассматривала его лицо, пытавшееся изобразить добрую улыбку.
- Мы в-вот на се-се-службу решили с сестрой пойти, - продолжал Вовка.
- Рада за вас, - Хильда совсем не горела желанием разговаривать с этим чудаковатым парнем, мало того, она его почему-то начала бояться, хотя пока не знала почему.
- Т-т-ты тоже, на се-службу? - парень скривился, именно скривился в улыбке, так как подобные эмоции, ему сегодня давались плохо. - Ув-видимся позже.
Сказав это, Вовка побежал через дорогу, у самой двери храма, догнав сестру.
- Какой неприятный тип, - чуть слышно произнесла Хильда.
- Да уж, - проговорил Руслан.
- Вот говорю с ним, а у самой мороз по коже. Непонятное ощущение. А взгляд, будто он раздевает им. Не поверишь, я ощутила в себе некий стыд. Правда, странно?
Руслан засмеялся.
- Ну, чего ты? – Хильда махнула рукой в сторону товарища, также, не удержавшись от смеха.
Руслан хотел сострить, но в это время, за их спинами послышался гугнивый голос и какая-то возня. С того же проулка, что и Вовка с сестрой, появилась Светка Рогова, у которой семья снимала угол. Она прокашлялась, стоя на месте и подошла к двум завсегдатаям торговой точки Мехтоде и Славке Мухомору, как раз только вышедшими с магазина, держа в руках по бутылке пива, для опохмела.
- Ну как? - спросил Мухомор, худощавый мужчина, с короткой, косматой бородой, подавая женщине надпитую бутылку. ; Нашла мамины бусы?
Та сделала пару глотков, широко утёрлась и смачно рыгнув, ответила:
- Где там. Пропали бусы, - она попыталась изобразить горе, выдавив, при этом, скупую слезу.
- Ой, сдались они тебе, - безразличным голосом проговорил Мехтодя, сутулый мужичонка, в старой фуфайке и видавшими виды валенках, одетые в грязные, резиновые калоши. - Тоже мне ценность нашла. Хочешь, подарю тебе точно такие, а может ещё лучше?
- Не хочу, - ноющим голосом протянула Светка.
- Как ты не понимаешь, - вступился Славка Мухомор, - говорят же тебе, дурья башка: «мамины бусы», а значит память… Про маму. Понимаешь? У тебя мама была, вообще?
Мехтодя только махнул рукой.
- Может, потеряла, где? – спрашивал Светку Мухомор.
- Нет. Я их из дома, в последнее время, никуда не выносила.
- Тогда квартиранты спёрли, - сказал Мехтодя, протягивая другу свою бутылку пива. - Как пить дать, квартиранты. Мутные они какие-то. Нелюдимые.
- Точно, - поддержал друга Мухомор, - не людимые. Давеча иду по дороге, а на встречу девка ихняя, Лина. Я ей: «здрасте». А она, как волчонок зырк на меня. Глаза такие злобные, будто взглядом убить готова. Ох, нехорошие люди, нехорошие.
- Ага, нехорошие, - тихонько проговорил Руслан, так чтоб компания не услышала. - Мухомор бы лучше рассказал, какие мерзости он этой Лине, перед этим, предлагал. Тут любой волком посмотрит.
- Квартиранты, - Светка тяжело вздохнула. - Я тоже на них подумала, сначала. Но, у нас ходы разные. Это им нужно ко мне в мою половину залезть, взломав дверь, или окно выбить. Ничего такого не происходило.
- Ой, Светка, - Мухомор отобрал у женщины свою бутылку пива, - потеряла, видать где-нибудь, скорей всего. Или по пьяни положила, в какую-нибудь нычку. Теперь ходишь, ноешь.
Светка больше ничего не ответила. Она попрощалась с товарищами, и высморкавшись в сторону храма, поплелась куда-то по своим делам.
- Я в храм, - проговорила Хильда, хотя чувствовала, ей этого теперь меньше хочется, когда рядом Руслан.
Она пристально посмотрела на него, ожидая, что он предложит куда-нибудь сходить. Хотя, куда сходишь в этом селе? Ну, хотя бы погулять, просто побродить по окрестностях. Но, парень неожиданно сказал:
- Я с тобой, можно? Спрячусь, меня и видно не будет.
- Ты в прошлый раз так говорил. Зачем прятаться. Я говорила с отцом, он всегда рад тебя видеть, только с тем условием, чтоб не возникли проблемы с твоими родителями.
- Я уже взрослый. Не возникнут! Куда хочу, туда и иду.
- Ладно, смотри сам.
Как раз, в это время, к магазину подошла Татьяна, мама Лили, к которой мы с Хильдой недавно ходили причащать девочку. Женщина остановилась, и учтиво кивнув головой, поздоровалась.
- Доброе утро, - ответила Хильда, а сама подумала, вот так постоишь с часок у «Сельмага» и всё село увидишь.
- Лилечка о тебе спрашивала, ; улыбаясь, добрым голосом проговорила Татьяна. - Может ты к нам в гости когда заглянешь? Было бы здорово. А то Лиля сидит, в последнее время, в доме, совсем на улицу не выходит. Хоть какое разнообразие.
Хильда помолчала, вспомнив тот ужас, какой пришлось пережить, при последнем визите, наконец, нехотя ответила:
- Я не знаю, может когда-нибудь…
- Да, конечно, - Татьяна уныло повесила голову. - Такие люди, как Лилечка никому не интересны. Их боятся, их не понимают, возводят напраслину, считая их опасными. Сколько раз слышишь: «поможем Пете, у него рак, поможем Зое у неё паралич». Лиле никто не горит желания помочь, навестить, и то охочих не найти. А Лиля ничем не отличается от остальных. Ей также больно, также одиноко и страшно. Она, как и прочие дети, радуется, смеётся и грустит.
- Мы придём, - чувствуя, как жалобные причитания несчастной матери, рвут сердце, сказала Хильда. - Прямо сегодня. Я лишь у папы спрошу.
Татьяна только кивнула головой, грустно улыбнулась и направившись к магазину, тихо сказала:
- А я бы оладьей испекла, со сметаной. Сварила бы кисель.
В конце службы Хильда подошла ко мне и играя лукавой улыбкой сказала:
- Пап, а можно мы к Лиле пойдём?
- Ты уверена? – удивился я. - Помнишь, что произошло прошлый раз? И кто эти мы?
- Мы с Русланом.
- Ты заставляешь меня беспокоиться.
- Да ничего не случится. Если чего, быстренько смоемся.
- Вообще-то она девочка смирная, хотя и случались выпады. Не понимаю, что на неё тогда нашло.
- Так ты не против?
- Ладно, идите. Возьми чего-нибудь из панихиды, чтоб не с пустыми руками. Лиле будет приятно, да и Татьяна обрадуется. А то она совсем как-то приуныла.
Через некоторое время, Хильда с Русланом быстрым шагом направлялись в конец села, к дому, где проживали девушка Лиля со своей матерью. Из-за туч пробилось солнце, и теперь улица вспыхнула золотистым цветом, отражаясь в стёклах окон сельских домов.
- А тебе нравится ходить в храм? – спросил неожиданно Руслан.
- Ну-у, не знаю, - пожала плечами Хильда. - Я раньше никогда не ходила. А сейчас?.. Сейчас с отцом хожу. Это лучше, чем полдня сидеть в пустом доме. Скучно. А в храме такие добрые старушки, они мне очень нравятся. Они расспросят, скажут доброе слово, угостят. Вообще, они все там такие замечательные. Холодно, правда, очень. Но, ничего, скоро весна.
Руслан лишь многозначительно покивал головой.
Увидев на пороге ребят, Татьяна была на седьмом небе от счастья. Женщина, как заботливая хозяйка принялась хлопотать, благодарить за оказанное внимание, осыпая Хильду и Руслана похвалами, за добродетель. Хильда умилялась от неподдельной радости этой женщины, чего ей раньше никогда не доводилось видеть, от чего душу охватывало умиление и какое-то чувство абсолютного счастья.
Лиля сидела в своей коляске, бесцельно перебирая в руках остатки пряжи, за кончиком которой охотился молодой кот, абсолютно чёрного окраса.
- Здравствуй, Лиля, - поздоровалась Хильда, ставя пакет с продуктами на табурет у стола.
Девочка подняла глаза на гостей, и хотя ничего не ответила, в её взгляде, еле заметно, блеснула радость и удивление.
- Какой у тебя котёнок, - сказал Руслан, подойдя ближе, и вскользь погладил резвящегося зверька.
- Жук, - тихо проговорила девочка. - Его так зовут. Можешь взять его на руки. Он мягкий и очень ласковый.
Жук, не очень хотел оказаться в чужих руках, поэтому ловко извернулся, и сделав вид, что может укусить, мигом скрылся под шкаф. Лиля дотянулась до стола, и взяв оттуда лист альбомной бумаги, протянула её Руслану.
- А кто это? – спросил он, разглядывая изображённый на листе рисунок, вероятно сделанный Лилей.
На нём была нарисована девочка с пышной копной волос, в руках она держала большой цветок, похожий на ромашку. Рисунок выглядел, как первые попытки детской живописи, но и в этих пробах, хорошо различался сюжет. Девочка в курточке и джинсах, с ромашкой в руках, шла по лугу, сплошь усеянному странными растениями- с большими, красными, абсолютно красными ягодами на конце стебелька. В голубом небе, сиял полукруг едко-жёлтого солнца. Обычный рисунок, на уровне 2-3 классов. Весьма красочный, позитивный. Но всю эту идиллию портил один фрагмент. Над девочкой, чуть поодаль, летела гигантская пчела с выпущенным жалом.
- Это одна девочка, я как-то видела её на улице, когда мама вывезла меня во двор. Она такая весёлая. Шла, смеялась с другими девочками. Помахала мне рукой. Меня никто не замечает. Я невидимка… Да-да, невидимка. Вы не знали?
Руслан и Хильда отрицательно помотали головой.
- А она меня увидела. И помахала рукой. Мне так хорошо стало. Я бы очень хотела с ней познакомиться… Но, это невозможно.
- А что за пчела за ней летит? – спрашивал Руслан. - И почему она такая здоровая?
Сгорая от любопытства, Хильда подошла ближе, тоже взглянув на рисунок.
- Это трудолюбивая пчёлка, - ответила Лиля, безучастно глядя куда-то в сторону. - Она укусит добрую девочку. Острой-острой иголочкой. Раз и всё.
- Зачем? - настороженно спросила Хильда, чувствуя, как по телу у неё побежали мурашки.
- Чтоб она умерла, - Лиля ответила это совсем тихим голосом, и от этого стало как-то совсем жутко.
Руслан осторожно положил рисунок на стол, а Хильда сделала несколько шагов назад, наткнувшись на табурет, стоявший посреди комнаты.
дальше будет...