Во время учебы в Педагогическом вузе в Инсбруке (специальность «педагог свободного времени») всем студентам нужно было в течение года пройти множество разных практик, в том числе, несколько часов работы с детьми с «особенными потребностями». Мне повезло, и жена друга моего мужа, Герлинда, взяла меня к себе на уроки со слабослышащими детками. Дети как дети, только чуть задержаны в развитии и говорить с ними надо ясно, просто и глядя в глаза (точнее, демонстрируя свой артикулирующий правильно рот). Просто – это как раз мой уровень знания немецкого языка, так что мы быстро поняли друг друга.
В классе 8 детей в возрасте 8-9 лет, сидят все по одному на маленькой парте, уроки по 20 минут. Я, наравне с детьми, сижу за партой, и даже иногда отвечаю, когда спросят. Параллельно веду дидактический протокол.
Урок естествознания (природоведение по-нашему) был посвящен теме «луг», и учительница просто и ясно рассказывала и показывала на картинках, что там растет и водится. А потом предложила всем, кто хочет, нарисовать что-то из запомнившегося на доске. Я, не глядя на детей, рванула к доске (ура! можно порисовать!) и нарисовала куст с цветочками и бабочку. Дети потянулись к доске, быстрее или медленнее выбирая подходящие мелки и пробуя что-то нарисовать.
Мальчик, что сидел на парте слева от меня, Мартин, был в этом классе чуть старше других, и слышал он нормально. В этот класс он попал по подозрению в умственном отклонении, потому что предыдущую свою школьную учительницу подкараулил в коридоре с ножом, что и поведала мне перед уроками Герлинда. Мартин остался сидеть на своем месте. Я подошла и спросила: «А ты почему не рисуешь?». Он ответил: «Я не умею». Я возразила: «Нет, умеешь, хочешь, докажу? Пойдем.» Парень вылез из-за парты и недоверчиво пошел за мной к доске. Он выбрал синий мелок, я схватила его руку вместе с мелком и тут же над цветком закружилась посиневшая, может от холода, пчелка. Отпустив его руку, я спросила? «Это кто нарисовал?» Он ответил: «я». «Вот видишь, а говоришь, не умеешь. Теперь сам». Мартин неловко поелозил по доске мелом и вышла ну… колбаска. Я тут же: «Здорово. Что за зверь, познакомь меня с ним, пожалуйста». «Разве ты не видишь сама, это пингвин!» Я тут же вспомнила Маленького принца, точнее летчика, который его встретил в пустыне. На просьбу Маленького принца нарисовать барашка, он нарисовал, что умел еще с детства – удава, проглотившего слона, а снаружи выглядело как шляпа, и ни один взрослый не увидел в этом рисунке трагедии. Вероятно, к пятидесяти годам я стала взрослая, так что не распознала в сосиске пингвина. И я уж совсем по-взрослому назидательно так сказала: «Пингвины живут в Антарктиде, а у нас тирольский лужок». «Этого пингвина зовут как меня, Мартин, и я хочу, чтобы он тоже увидел наши горы и лужок».
Дети внимательно послушали нашу беседу и бросились к доске. Вскоре на нашем тирольском лужке пингвины сидели на ветках, под землей в норках, летали, расправив почти орлиные крылья, один пингвин даже плел паутину.
Я по настоящему растерялась и спросила учительницу: «Почему они все рисуют пингвинов? Это что, какая-то пингвинья эпидемия?» В ответ она рассмеялась и сказала: «Почти…».
Времени для рассказов не было, мы срочно заканчивали учебный день, получали задания и убегали домой, и они, и я… Но вопрос - почему пингвины? еще долго мучал меня.
Правду я узнала случайно и спустя полгода.
Герлинда и ее муж Петер устроили совместный День рождения, где-то посередине между их довольно круглыми датами, мы с моим мужем тоже были приглашены. В качестве гвоздя программы вечера была показана Презентация, пересказав которую получаем такой рассказ.
Школьники Герлинды очень не любят писать. Урок немецкого языка основной в начальной школе, и если читают дети с удовольствием, устно сочиняют – тоже, то писать – никак, получается плоховато, поэтому и не нравится. Герлинда думала, как мотивировать детей писать, и придумала такой педагогический ход: «А давайте напишем письмо пингвинам!»
Дети заволновались: «А что они умеют читать?», «А туда почта доходит?», «А какой у них адрес?». Интерес разгорелся, остальное – дело техники. Почти месяц сочиняли письмо пингвинам, писали черновики, выбирали лучшие и понятные пингвинам слова и выражения. Наконец, в назначенный день письмо пингвинам было написано! Все гости увидели изображение этого детского письма на экране, оно всех растрогало.
Детей никогда нельзя обманывать. А детей с трудностями – дважды нельзя, сразу и навсегда потеряешь доверие. Герлинда стала искать возможности отправить письмо в Антарктиду. Помог ее муж, у которого знакомый Ганс как раз собирался в Антарктиду в научную экспедицию. Письмо было распечатано в формате А3, прикреплено к дощечке на палочке, и заламинировано от непогоды. И поплыл этот плакатик с научным пароходом под флагом Евросоюза в Антарктиду. Обогнув мыс Горн, где уже были замечены первые пингвины, экспедиция добралась до «белого материка».
Пингвины очень любопытны. Плакатик с письмом Ганс установил в сугробе и отошел не сильно далеко, чтобы фотографировать, если что. Пингвины успокоились, когда человек отошел и, любопытствуя, стали приближаться к плакатику. Первым добрался крупный пингвин, слегка растрепанный на макушке. Ученые его знали, - это был Мартин, он был самый любопытный и буквально, совал свой нос во все дела людей на берегу – когда распаковывали привезенное оборудование, когда получали с вертолета посылки, даже когда единственная дама в экспедиции – врач Марта уходила подальше от станции прогуляться, Мартин был тут как тут, то ли преследовал то ли охранял.
В первом же кадре из Антарктиды мы увидели пингвина Мартина, с интересом, наклонившись вперед, рассматривающего письмо детей. Дальше на слайдах были видны другие пингвины, тоже подошедшие, и, совсем по-людски, толпящиеся и ссорящиеся за лучшее место перед плакатиком.
Дело было сделано, фото срочно послано в Австрию с тем, чтобы показать его подопечным Герлинды. Но Ганс не остановился на достигнутом и решил получить от пингвинов ответ для детей. Пингвины давно знали этих ученых, они не делали птицам ничего плохого, в тяжелые времена подкармливали, иногда отгоняли хищных поморников от пингвиньих птенцов, а больше что-то изучали, считали и записывали. Пингвины людям доверяли, не удивились они и щиту на снегу, довольно густо измазанному ваксой для чистки ботинок и сразу за ним – плакатику с чистой бумагой. За этими двумя предметами был поставлен тазик со свежей рыбой. Пингвин, желавший полакомиться рыбкой, должен был пройти по черному, потом по белому, оставив свои следы, схватить рыбку и отбежать подальше, пока ее не забрал сосед.
На кадрах презентации мы увидели кучку пингвинов плотно столпившихся вокруг чего-то (тазика с рыбой), ну прямо картина «Казаки сочиняют письмо Турецкому султану», а потом и само Письмо – клинопись или, точнее, следопись, очень похоже на язык.
Через три месяца научное судно вернулось в Европу и письмо было передано Герлинде. Она принесла его в класс, дети долго его рассматривали. Потом Герлинда сказала, что к сожалению, не знает пингвиньего языка, не могут ли дети написать ей по-немецки, что на самом деле ответили пингвины. В конце урока она получила 8 вариантов письма пингвинов, дети теперь охотно писали, даже довольно длинные тексты.
А материалы этой учительской авантюры были собраны и оформлены как проект и опубликованы в школьной газете. Мне эту газету потом подарили, там было много фотографий и письма детей – черновики Большого письма, и варианты перевода с пингвиньего языка.
Эти события произошли в классе, где я проходила практику, не очень давно. Дети настолько впечатлились, что вспоминали эту «пингвинью лихорадку» снова и снова. Вспомнили и в случае с тирольским лужком…