Жизненные наблюдения в 2 действиях
Действующие лица:
Василий, студент
Екатерина, его мать
А.Б., преподаватель истории
Котлетов, знакомый Василия
Ася, знакомая Василия
Дросида, Вера, Даша, студентки (одеты одинаково, носят одинаковые сумки)
Действие первое
Вечер, квартира Василия. Темная комната, похожая на клетушку Раскольникова. В ней – Екатерина и Василий.
Василий: …вот и тогда я понял, что всё было напрасно, понимаешь ли? Ещё со школы меня гнобили «за что, не знали сами», как у Лермонтова было, капали на мои мысли и ковырялись в моих мозгах. Скажи мне, мама дорогая, за что? За то, что я перестал быть таким как они? Скажи мне.
Екатерина: Как это – «как они»?
Василий (опустив глаза, вспоминая): Да вот так… Однако весьма хорошо, что я рассказываю обо всём этом сейчас, а не тогда, раньше. Наверняка ты понимаешь, как происходит это проклятое вливание, это мерзкое приобретение авторитета в каких-то «своих» кругах. До чего, однако, печально, что старшие классы свои я потратил на всех этих ненужных мне людей, развлечения, постоянные прогулки, хотя, скорее, «гулянки» … Почему я не мог проводить время в кругу своих родных, людей, которые не зовут меня на улицу, чтобы я дал им денег и ушёл обратно домой, когда деньги закончатся. (пауза, затем Василий бросает телефон, находившийся в руках на рядом стоящий стол) сколько хлопот, однако, мамуль, из-за этого барахла! Сколько времени я потратил на эту бессмыслицу…
Пауза
Екатерина: помилуй, сынок. Сейчас же с тобой всё нормально… подумаешь, какие-то глупые друзья, использующие тебя. Такое было всегда и везде, даже со мной. Плюнул на них с высокой колокольни, так, чтобы и череп их размозжило - и дело-то с концом.
Василий: да ни черта подобного. Воспитали вы меня, видимо, так, что и отказать никому не могу, как терпила теперь какой-то, ей богу. Стоило один раз сказать, что нет у меня ничего для них, как все и отвернулись. Не знаю уже, хорошо это или плохо. Скорее хорошо, ведь ушёл я от них подальше от всех. Лучше в этой клетке, чем рядом с этими свиньями…
Пауза
…я всегда думал, почему всё так странно. Почему всем что-то постоянно было нужно от меня? Да даже и не обо мне речь. Почему друзья у всех людей резко становятся врагами, почему родные становятся чужими, почему непременно уходят только те, кто нравится и кому нравишься ты, почему прохожие люди смотрят друг на друга с негодованием, будто всем взглядом говоря о своей принадлежности этому месту, улице, тропинке, на которой они пересекаются, почему появляется соперничество и почему рано или поздно ты разочаровываешься в себе и перестаёшь сражаться за своё превосходство, почему Чернышевский умер, не дописав свой "пролог", почему Гоголь сжёг второй том и что бы было, если бы он не сделал этого, почему альфа - первая, а омега - последняя буква греческого алфавита, почему горит настольная лампа на этом проклятом столе, почему я вижу фотоны, которые она испускает, почему я смотрю в эту стену, почему существуют мои немузыкальные, бесталантные, никому не известные пальцы (смотрит на руки)… почему я, в конце концов, говорю эту чушь, почему думаю о смерти, пока несу этот бред и почему делаю это так рано. Подумать только - мне всего 19 лет - но длились они, кажется, один день. Пройдет ещё день и мне будет 30. Послезавтра мне будет 60. Через три дня уже всем будет всё равно, сколько лет мне… почему ты молчишь, скажи же что-нибудь!
Екатерина молчит, укоризненно смотрит на сына.
Екатерина: (С иронией) почему ты говоришь это сейчас, сынок мой? Так рано? А, по-моему, в самый раз. Большинство твоих бывших друзей вряд ли вообще думали о чём-то подобном хоть когда-то в своей жизни. Ты бы погордился своим мыслям и порадовался тому, что осознал то, что умрёшь когда-нибудь. Многие ведь веруют в какое-то бессмертие, мечтают об УРАЛе и «внутренней Монголии», хотя сами не знают, что это такое, ведь отроду не читали современных книг, многие вообще не задумываются над этим и живут как непонятно кто, гуляя по помойкам и распивая алкоголь в общественных местах... (серьезно, с укоризной) Да все люди думают о смерти, почему ты так говоришь об этом, будто действительно умрёшь уже завтра? То, что ты чувствуешь, что смерть неизбежна, означает, что ты должен ценить каждую секунду своей жизни, глупыш… Расскажи мне, лучше, как твой день в университете.
Василий: (будто не услышав последнего предложения) Скажи мне лучше, как ценить каждую секунду жизни в этом свинарнике? Посмотри, где мы живём: посмотришь в окно – там люди на снегу валяются, прёт от них перегаром за три метра; выйдешь на улицу – так какой-нибудь ненормальный шибанёт тебя стеклянной бутылкой по башке; почитать сядешь – выйдут всякие молокососы, включат свою музыку и будут пинать этих бедолаг, с перегаром которые, и всё будут ржать, то над ними, то не понятно ещё над чем. Ценить каждую секунду своей жизни? Ты это называешь жизнью, мама? Наслаждаться каждой секундой, значит наслаждаться каждым моментом, но этим я наслаждаться в упор не могу. Это пошло и грязно…
Пауза
Василий берет телефон со стола, проверяет.
Ого: «Здорово, старина, чёрт возьми. Пойдём погутарим, как в старые-добрые» …
Пауза
(резко смеясь) Какие к чертям «добрые» ?.. и какие к чертям «старые»? Старые-добрые, чтоб им неладно было… я ненавижу эти «добрые», с чего бы они «добрые», если я даже вспоминать не хочу об этих «добрых»? «добрые» времена с неадекватным и непосильным моему восприятию быдлом? Говорят, хорошие времена не длятся долго, но почему-то эти «хорошие времена», «добрые», чёрт бы их побрал, года текли целую вечность, и как всё-таки я рад, что длились, а не длятся до сих пор…
Бросает телефон обратно на стол.
И этот человек, который теперь называет меня стариной и зовёт куда-то, «как в старые-добрые» «По-гу-та-рить» (смеясь) был моим другом?.. этот человек, который закидывал меня снегом зимой, валял в земле и харкал мне в спину летом, который сейчас неизвестно на что похож, был моим другом?.. как я рад, однако, что ты его не знаешь… хотя нет, знаешь! Помнишь того мелкого, которого ты видела со мной, когда ещё давно смотрела из окна? Еще спрашивала, что это за курящий паровоз был рядом…
Пауза
И это был мой друг?.. до сих пор не могу поверить. Не то, чтобы я так сильно унижал курящих людей, совсем нет. Он испортил мне жизнь, тратил мое время и твои деньги, моё здоровье, мой потенциал…
Пауза
…Учителя мне говорили, что я всё могу, что я талантливый, но я им не верил и, так же, как и этот чёртов Парфён, который мне сейчас пишет, занимался всякой ерундой… он тоже смеялся над людьми, наверное, как и я, тоже смеялся над алкоголиками, лежащими возле магазина, ну, ты, я думаю, видела подобных бедолаг… печальное зрелище, чёрт возьми, как вспомнишь его унижения и насмешки над ними. Да и надо мной тоже… я, в какой-то степени, тоже чувствовал себя как эти бедные алкоголики… (смеясь и всхлипывая со смеху) даже физически, ха-ха-ха!..
Пауза. Василий резко строит грустное выражение, осознавая, что каламбур очень неприятен для Екатерины. Екатерина молчит и печально смотрит на сына, осознавая то, что он чувствует. Глаза Василия теперь полузакрыты. Он переводит взгляд на потолок.
А ведь это более чем странно. Получается, я тоже когда-то был такой же свиньёй, валяющейся в канаве и смеющейся над бомжами. Я ненавижу этих насмешливых свиней, значит ненавижу себя прошлого, а если ненавижу себя прошлого, значит ненавижу себя настоящего. (смеется, падает лицом в подушку)
Пауза
Екатерина: (оглядывая комнату) а раньше в этой комнате было гораздо чище и просторнее. Странно, не так ли, Вась? Я помню те дни, когда тебя сутками не было дома, помню те времена, когда ты приходил хмельной и я старалась этого не замечать. Странно, но тогда здесь было чище…
Василий: (переворачиваясь лицом к потолку, глядя в него) …действительно. Тогда всё, видимо, было проще. Ничего не заботило и всё остальное. Видимо, мою комнату тоже ничего не заботило. Однако я тогда был в плачевном состоянии, даже помыслить не умел о том, о чём мыслю сейчас. Но комната… действительно была чище. Сейчас всё наоборот… ну и чёрт с ним.
Пауза
Однако странно, что ты говоришь об этом с таким сожалением. (сдерживая смех) Может действительно, сходить, «погутарить» с этим проклятым Парфёном? Может, комната почище станет, без меня-то на диване. Стариной он меня называет… посмотрел бы он на себя: старики сами.
Екатерина: эх ты, недотёпа (ударяя на последнем слове), какую чушь ты, однако, говоришь.
Василий: (несколько вздрогнув и помолчав с четверть минуты) ха… а, пожалуй, да, недотёпа, пожалуй, что и старина... Действительно, я стар. По крайней мере, чувствую себя таковым. Однако весьма смешно: «я стар» - так писал Толстой в свои двадцать четыре года. «я стар» – говорю и я в свои девятнадцать. Но, в отличие от Льва Николаевича, я ещё не сменил кучу факультетов и не бросил учёбу чтобы заняться писательством, я не опробовал всего в своей жизни. Но всё же, я стар, и стар я потому, что мне ничего и не хочется пробовать. Какой к чёрту университет? Какой в нём смысл, если по его окончании я всё равно уйду на убогую работу с зарплатой около десятка тысяч рублей? Стоит ли это того? Людям нужны таланты, этакие мессии в самых разных сферах жизни, спасители музыки, журналистики, науки... как жаль, что я ни одно, ни другое, ни третье.
Екатерина: какие такие «мессии»?
Пауза
Знаешь ли ты, Василий, что «мессий» твоих нет и не было никогда? Твой любимый Шекспир, к сожалению или счастью, был одним из тысячи таких же гениальных драматургов того времени. Все люди рождаются драматургами и рождались тогда. Только все они не пытались раскрыть свой талант и так же, как и ты сейчас, сидели и жаловались на своём диване. Может встанешь и напишешь что-нибудь? Всё таки на литературоведческом факультете учишься. Смысла он не видит. А в том, что ты учился два года беспрерывно и до сих пор не выходишь из дома ты видел смысл? Конечно, смыслов мало в чём бы то ни было, но пока ты живешь, тебе нельзя бездействовать… Стоило тебе эти последние годы так пахать, чтобы просто поступить в университет и учиться дальше? Нельзя всю жизнь и учиться, применяй свои навыки на практике и станешь ты этим твоим «мессией». Слезами горю не поможешь, недотёпа…
Василий: а зачем вставать, если я знаю, что ничего не напишу...?
Екатерина: что ты можешь знать? Ты просто не хочешь, вот и всё. Хотел бы – давно написал что-нибудь, да, хоть о своих бывших друзьях… или не бывших...?
Василий: (со слабым испугом) на что это ты намекаешь..? на то, что я всё ещё общаюсь с этими свиньями? Да ни в жизнь! Плюю я им всем в бороды, и друзьям, и подругам, и всем людям!
Екатерина: (грустно) и мне тоже?
Василий: только семья и составляет исключение. Точнее только ты – один человек. Не могу я плюнуть на тебя никак.
Пауза
А свиньи эти могут. Ты бы знала, как этот Парфён общался со своей матерью: мат на мате, оскорбления и всё остальное. «мать, дай денег мне!», «на что, спрашивает», «да какая твоя хренова забота на что, говорит, дай, говорит, рублей двести и всё», «да получай», «вечером не жди, приду завтра!». А? Каково? Ни спасибо, ни здравствуйте, ни до свидания. Ещё и завтра придёт он, деловой… Лучше не буду рассказывать, куда он пошёл тогда, однако захватил он с собой бутылку и сигарету отца своего, понимаешь ли, зачем?..
Пауза
А ведь ему и шестнадцати лет тогда не было. И с гордостью такой он об этом рассказывал. А я слушал и смеялся. Чёрт возьми, да ведь и я был такой же. Прости меня, мама…
Пауза
Так пошло, так пошло…
Екатерина: теперь ты не такой, теперь можешь успокоиться. И зачем ты сейчас думаешь об этом? У тебя университет, новые знакомые, зачем ты вспоминаешь всё это? Мне кажется, ты вынес урок, и вспоминать об этом нет и смысла… брось всё это и пошли ужинать – курица почти сварилась, и чай закипает. Как раз расскажешь об университете, а то всё от темы отходишь.
Василий: не в настроении я к этим чаям…
Пауза
И на университетских плевал. Ещё хуже там люди, чёрт возьми. Та же пища в другом горле. Только старше… как они вообще попали на литературоведческий факультет…? Ничего не пойму, да и понимать, наверное, нечего…
Екатерина: (вздыхая) ты пойдёшь есть или нет?
Василий: (не сводя глаз с потолка) а зачем…? Чтобы завтра опять поесть? И послезавтра тоже?
Екатерина: хотя бы для того, чтобы из комнаты выйти, а то сидишь тут, как заключённый. Весь день пытаюсь его отсюда вытащить, а он…
Пауза
Впрочем, как хочешь. Если что, признаки жизни хоть подавай. (встаёт, вздыхает и уходит)
Василий: как скажешь…
Пауза. Василий лежит в кровати, почти не моргая, в стиле Обломова, продолжая глядеть в потолок.Затем неожиданно и резко смеется. За стеной слышно бурление, свист чайника. Отдалённый голос из телевизора: «Валентина Николавна! Валентина Ни-ко-ла-ев-н-а-а!»
Занавес.
Действие второе
Университет. Василий сидит и грустно смотрит в записи. Перед ним – Дросида, Вера и Даша, общающиеся друг с другом о чём-то. Слева – Котлетов, что-то говорит про себя и усмехается, справа – Ася, листающая что-то связанное с фотографией. На улице и в аудитории по-странному светло. А.Б. скоро будет проводить лекцию по солипсизму.
Котлетов: (спустя некоторое время, подталкивая локтем Василия) ты не спишь тут, Васёк?
Василий: Котлетов, отстань, пожалуйста… я не спал сегодня всю ночь.
Ася: (услышав фразу Василия) серьёзно? И что ты всю ночь делал?
Котлетов: не тебе рассказывают, дура. Не видишь – плохо человеку. Не переживай, Васёк, не будем мы тебя трогать.
Ася: ты это меня дурой назвал?
Котлетов: помимо тех трёх и тебя, я больше дур тут не вижу.
Ася: что ты сказал? Это я от тебя слышу, что я дура? Дураки сами, Котлетов. Как ты вообще попал на литературоведческий факультет, будучи таким чёрствым уродом?
Котлетов: между нами, плевать я хотел на эту литературу. Последний раз читал полгода назад. «Братьев Карамазовых». Чёрт возьми, какой же дурной этот ваш Достоверский… если и есть у него талант, так только в том, что пишет он скучнее всех русских писателей вместе взятых… не прочитал и пятидесяти страниц – успел уснуть два раза. Мне репетитор говорила, что не надо ничего читать, достаточно сериалы посмотреть по произведениям. Я так экзамен по «Тихому Дону» сдал и поступил сюда. Лучше бы пошёл механиком работать и зарабатывал бы деньги, а то сижу сейчас в этой дыре, сам не знаю, почему.
Ася: Какой к чёрту Достоверский?!
Котлетов: а что не так?
Ася: боже, лучше молчи, Котлетов.
Котлетов: Сама молчи.
Василий: замолчите оба!
Молчание.
Василий: (спустя полминуты) Котлетов, думаешь ли ты о смерти?
Котлетов: с чего это тебя так интересует?
Василий: чисто научный интерес.
Пауза
Ты вот говорил, что проще посмотреть сериал, чем прочитать произведение, что Достоевский – самый скучный из писателей и прочее. В таком случае, зачем ты смотришь сериалы, вместо того, чтобы читать? Ты боишься, что так куда-то спешишь, не так ли?
Котлетов: (со скукой в голосе) ну знаешь, Васька, по-моему, смерть – весьма субъективная чертовщина. Каждый воспринимает её в зависимости от своего мировоззрения и всё такое… ну а насчёт меня, то я не знаю, что и думать. Типа, вот умру я, так? Ну, скорее всего, будет что-то, и что дальше? Думать-то мне и не о чем. Может перерожусь, может воскресну, а там чёрт уж знает. Как умру – расскажу. (смеется)
Василий: куда ты так спешишь, однако? Я же вижу.
Котлетов: ну, надо же хоть что-то делать, пока живёшь, а в жизни надо попробовать всё.
Василий: и поэтому ты пошёл на литературоведческий факультет?
Пауза
Знаешь ли, по-моему, невозможно всего испробовать в жизни. Тебе и сотни жизней не хватит, чтобы охватить всё.
Котлетов: ну, возможно… я же, наверное, попаду там в рай, или ещё куда…
Василий: может, ты ещё и в бога веришь?
Котлетов: ну, надо же во что-то верить.
Пауза
Василий: если ты веришь в бога, веришь в бессмертие в раю, то почему же ты так нелестно отозвался о Достоевском? У него же там всё об этом…
Ася: да потому что этот дурак-Котлетов запирает себя лишь в определённых рамках, верит во всякие предрассудки по поводу того, что читать так скучно и тому подобное. И в бога своего не верит, как и ни во что другое.
Котлетов: так, может, мне вовсе и не надо верить ни во что. Я живу, чёрт возьми, мне этого достаточно.
Ася: и чем же ты живёшь, скажи-ка мне?
Котлетов: да ничем, чего ты привязалась-то, дура? Мне достаточно того, что я живу, а дальше уже мне всё равно. У моего отца есть деньги, у меня есть машина, военник, чего ещё-то надо?
Ася: и чего ты со своим военником будешь делать?
Котлетов: ну, это, типа, показатель моего статуса (издает нервный смешок).
Василий резко и громко смеется. Дросида, Вера и Даша оборачиваются на него, смотрят недоумённо и поворачиваются обратно. Котлетов совершенно не понимает явной насмешки Василия над ним. Ася хмурит брови и продолжает смотреть во что-то, связанное с фотографией.
Василий: (через минуту) статуса официального пушечного мяса? Смертника, желающего умереть непонятно за что?
Пауза
Я понял, что все люди умирают тут же, как и рождаются. Некоторые, в продолжение своей многолетней смерти, успевают заработать денег, завести детей и семью, найти свою истину… а некоторые мечтают уменьшить срок своего «умирания» и поскорее умереть, даже не осознавая этого. Ну, Котлетов, чертов Коля Ростов, хочется мне посмотреть, что будет твориться в твоей голове, когда ты, гордый своим военником, будучи истинным защитником своей любимой страны, будешь защищать её и поймаешь в конечном счёте случайную пулю, которая лишит тебя жизни. О чем ты будешь думать? Только, пожалуйста, не говори, что о своей бесконечной жертве и о том, что тебя запомнят, как героя… боже мой, это же смешно. Ты умрёшь так же, как и все, тебя закопают и не будут о тебе вспоминать больше. Все будут говорить, мол: «да, какие они все были герои, защищали нашу страну и прочее». Но не будут они вспоминать тебя отдельно. Да и нужно ли будет оно тебе, когда тебя будут червяки поедать в твоём гробу?
Котлетов: ну, по крайней мере, я хоть увековечусь.
Василий смеется ещё громче, чем прежде.
Василий: боже мой, как смешно! Неужели все эти свиньи действительно так тупы, что не сумели придумать ничего поинтереснее за тысячи лет своего существования, чем это, чтобы достичь обретения бессмертия? Да, ты будешь бессмертен, в облике могильного камня и гроба, конечно, пока твой камень не смоет дождём, а гроб не пожрут термиты… (громко смеется)
Ася: (после некоторого молчания) Василий, я не думала, что ты такой жестокий…
Василий: может быть ты тоже веришь в подобное бессмертие?
Ася: вообще-то, ты забыл о человеческой душе, которая и является самой бессмертной сущностью из всех. Вообще, душа – это самая что ни на есть суть человека, которая живет после смерти человеческой оболочки и взаимодействует с другими душами – в этом и есть бессмертие. И памятники никакие не нужны. Моя сестра – астролог, она способна предсказывать события с помощью положения звёзд, которые и являются движущей силой всего. Жизнь людей зависит от множества факторов: положение звёзд, планет – всё это действует на нас. Нами, по сути, управляют невидимые сущности.
Василий: получается, ты веришь и в судьбу?
Ася: (несколько злым голосом) конечно! Иначе как ты объяснишь следующее: у моей сестры был один мужчина на приёме. А она иногда гадает на картах таро. Так вот, она попросила мужчину взять три карты, посмотреть на них, положить обратно в колоду, как следует перемешать и достать три карты снова. И что ты думаешь? И во второй, и в третий раз он достал всё те же самые три карты!
Василий: а в четвёртый?
Пауза
Ася: (недоуменно) четвертого раза не было. Ты что, не веришь мне?
Василий: извини, но нет. Я ни за что не поверю в это, если не увижу сам. И ты думаешь, получается, что то, что он каждый раз выбирал одни и те же карты, заключается в том, что в его подсознании сидят какие-то сущности, подсказывающие выбрать ему именно эти карты?
Ася: а как ты это объяснишь иначе?
Василий: совпадение, не более…
Ася: если бы ты видел это сам, ты бы мне поверил.
Василий: а ты сама-то видела?
Пауза
Интересно, как давно ты записалась в анимисты? С тех пор, как твоя сестра нарассказывала тебе сказок про карты таро и силы вселенной? Не хочу тебя расстраивать, но вселенной на вас всех наплевать. На меня, на тебя, на того мужчину и твою сестру, которая сама не представляет, как эти силы вселенной вообще работают. Почему ты думаешь, что местоположение планет, местоположение звёзд, вся вселенная воздействуют на нас? С какой бы стати всем этим планетам и звёздам воздействовать на одну единственную планету, в одной единственной галактике, в одном единственном местном скоплении и одной единственной вселенной? Да даже если и существуют внеземные цивилизации, я думаю, они бы с охотой приняли атеизм, чем эти позитивистские бредни про то, что вселенная заботится о нас. Кстати, а что потом сказали тому мужчине?
Ася: (запинаясь, отходя от темы и обижаясь) я… я не хочу с тобой разговаривать на эту тему больше. Ты ни во что не веришь и закрываешь себя в определённых рамках, а так нельзя.
Василий: кто сказал, что нельзя?
Ася в замешательстве. Василий замечает, что во время диалога с Асей на них глядели три студентки.
Дросида: ну, вообще-то, я тоже может быть верю в недостижимое и неизвестное. Разве не в этом и заключается вера? Конечно, мы никогда и не узнаем, что там происходит, если мы не будем действовать, а будем лишь глядеть в звёзды и пытаться что-то обнаружить в них. Нужно бы переходить от теории к практике.
Вера: мне вот вообще кажется, что нужно верить в то, что всё вокруг едино и придерживается своим каким-то магическим догмам, вот, как Маруся, и что надо достигать какого-то идеала на протяжении жизни и, в конечном счёте, познания мира. Возможно, так мы и достигнем бога, истинной свободы, разве нет?
Даша: вот-вот. Человек вообще – образ бога, который пал до материального существа и которому необходимо восстановить свою божественность и всеединство с миром.
Вера: погоди-ка, вообще-то, материя – это первый субстрат всего сущего. Или ты веруешь в ту бредовую библейскую историю сотворения мира богом на протяжении нескольких дней?
Даша: не дней, а периодов!
Дросида: да ничего вы не достигнете этими простыми словами. Какая материя, какой образ бога? Сделайте мне философский камень – и я стану богом! А эти ваши бредни слушать тошно…
Вера и Даша: (одновременно) это, по-твоему, бредни!?
У Василия начинает кружиться голова, голоса девушек сливаются в одно целое, в аудитории становится ещё светлее. Василий обнаруживает, что Котлетов и Ася бесследно пропали. Исчезают и девушки. Остаются лишь Василий и А.Б.
Василий: (в крохотном волнении) и куда все пропали? И что нам теперь делать, А.Б.?
А.Б.: теперь ничего нет, Василий. Видимо, всё произошло так, как ты хотел.
Василий: неужели? А разве я хотел чего-то?
А.Б.: само собой. Тебе же так не нравились все эти «свиньи»?
Василий: откуда вы это знаете?
А.Б.: это уже и не важно, друг любезный. Меня заинтересовали твой разговор с матерью вчера и твои недавние споры с однокурсниками… теперь остались только мы и теперь Я хочу узнать о твоём мировоззрении. Люди такие глупые, не так ли?
Василий: люди не глупые. Свиньи глупые. Нужно уметь отличать людей и свиней. Люди не ковыряют рылом объедки и не пытаются высосать из них всякую вкусную, но мерзкую дрянь.
А.Б.: и я тоже свинья?
Василий: не знаю насчёт этого. Вы думаете, вы мыслите, понимаете наши разговоры с однокурсниками и, я уверен, сами имеете интересный взгляд на мир. Кстати, где все?..
А.Б.: я часто наблюдал за тобой и читал твои мысли. Ты говоришь мне, что ты ничего не хотел, однако то, что ты сейчас видишь перед собой – и есть твоё желание.
Василий оглядывается, видит абсолютно белое окружение. Нет людей и никаких объектов.
Вот и всё, мой друг. Разве ты не хотел того, чтобы все свиньи пропали? Вот, представляю тебе мир без свиней. Однако в этом мире, по-хорошему, не должно существовать и нас. Мы тоже свиньи с тобой, Василий. В большей или меньшей степени. Каждый из нас – свинья, сумевшая взять в руки орудие труда и приручить огонь. Чем мы отличаемся от них? То, что мы с тобой сознаём нашу отличность от свиней, то, что мы понимаем безрассудство человеческих миропониманий, в большинстве своём напускных, не делает на более с высшими, чем свиньи, существами. Что бы ты ни делал, ты сам всегда будешь являться свиньёй в чьих бы то ни было глазах, а в твоей ситуации – в своих же. И что бы ты предпочёл больше: жить в окружении свиней и страдать от их грязи или жить в белой бесконечной пустыне, в которой будешь существовать только ты?
Василий: в таком случае, я бы предпочёл не существовать вовсе.
А.Б.: я знаю, Василий. В некотором смысле это верное решение. Однако не думай, что ты единственный человек, страдающий от окружающей пошлости. Все страдают и нет здесь исключений. В таком случае, каждый должен жить в своей собственной белой вселенной. Но что будет значить такое существование? И что будет на планете?
Василий: ничего не будет. Все живут в пустоте – значит никто не живёт в пустоте.
А.Б.: верно, Василий. Наш мир и есть пустота, в которой живёт все. Но люди в упор отказываются принимать её существование.
Василий: и что теперь делать? Искать Внутреннюю Монголию как у какого-нибудь Пелевина? Прыгать в УРАЛ?
А.Б.: Если ты найдёшь здесь УРАЛ – флаг тебе в руки. Жаль, что вселенная и пустота Пелевина выдуманы. Здесь же всё по-настоящему. Можешь ли ты с этим поспорить? Не думаю так.
Пауза
Василий: Но что мы тут делаем? Неужели то, что мы осознали, что живём в пустоте, привело нас в настоящую пустоту?
А.Б.: Не думаю, что мы с тобой – единственные, кто это осознал. Однако мы – единственные, кто это принял.
Василий: единственные свиньи, которые это приняли.
Пауза
Что теперь? Торчать тут всегда?
А.Б.: ты всегда и был здесь. Не находил ли ты, что всё в твоей жизни было как-то узко? Из старых друзей ты помнишь только Парфёна, из университетских ты знаешь только пятерых человек, однако вокруг тебя их могло быть ещё больше, твой единственный родитель – твоя мама, а твоё единственное воспоминание – издевательства над тобой в твоей школе. А был ли ты вообще в этой школе?
Пауза
Ты сказал, что свиньи глупые, а люди нет. В таком случае, ты считал себя умнее других, а значит человеком. Весьма эгоистично, друг мой.
Василий: верно. Видимо, за эти мысли я и оказался здесь, так?
А.Б.: если ты считаешь себя богом, то ты способен выйти отсюда.
Пауза
Не получается, так? Что же это значит?
Василий: что я не бог. Я тоже свинья, как и все…
А.Б.: (усмехаясь) а если все – свиньи, не значит ли это, что никто не свинья?
Василий: напротив. То, что никто не свинья, означает то, что свиньи все.
Всё вокруг темнеет. Слышен далёкий металлический звук, крики птиц. Появляется свет. Комната Василия из первого действия. Что-то лежит в кровати под одеялом, рядом с этим стоит рыдающая Екатерина. Что-то скидывает одеяло. Это – Василий, принявший облик свиньи в костюме.
Занавес.