- А не мог бы я прежде взглянуть на письмо самого герцога. Он несколько месяцев назад почтил мой замок своим присутствием, но через несколько дней был отозван Высочайшим повелением. С тех пор мы не имели о нем никаких известий. Сказать почести мы с супругой уже начали волноваться...
- Я не уполномочен показывать кому либо письменные указания от Его Светлости, адресованные мне лично. Но ,чтобы успокоить Вас, а, особо, вашу уважаемую супругу, могу только заметить ,что с Монсиньором герцогом все в порядке, здоровье его прекрасно и он полон планов, о которых мы все, надеюсь, услышим в скором будущем, буде на то Г-сподня воля. Это все , что я могу Вам сообщить.
Не зная, радоваться ему или огорчаться, что старый боевой товарищ не написал ему ни строчки из Парижа, хотя дела его, судя по словам Мэтра Марше,и вопреки его тяжелым предчувствиям, были совсем не плохи, барон сломал печать и раскрыл записку. Она была написана тонким с завитушками женским подчерком и содержала следующее:" Дорогой барон, надеюсь Вы не забыли страшной бури в окрестностях Мелена и девочки, на палубе судна севшего на мель, которая испуганно хваталась за подол платья своей матушки , глядя на Вас с надеждой , как на своего спасителя, коим Вы и оказались. Несмотря на все бури морские и житейские, та девочка, занявшая в конце концов место, принадлежащее ей по праву рождения, сохранила к
Вам самую глубокую благодарность, которую не имела возможности выразить. Благодаря счастливому случаю, в лице герцога де Бофора у нее появилась такая возможность. Услуга , которую Вы некогда оказали ее Матушке и ей поистине бесценна. Любая плата оскорбила бы столь благородного человека, каким я Вас помню. Но, я надеюсь , Вы не откажетесь принять в знак вечной благодарности, расположения и надежды быть Вам полезной, небольшой подарок, который используете, как Вам заблагорассудиться, помня, что благодарность моя времени неподвластна."
Записка была без подписи, но об ее авторстве барон догадался сразу. Его написала та давняя испуганная девочка, а ныне Ее Королевское Высочество Генриетта Орлеанская.
Он протянул руку, взял маленький кожаный мешочек, почти пустой. Денег там не было, да он и не принял бы денег. Тогда давно он выполнил свой долг офицера и дворянина, оплату за который и тогда и сейчас считал оскорблением. Прощупав пальцами мешочек, он нащупал в его уголке небольшой твердый предмет. Он вопросительно взглянул на нотариуса. Мэтр Марше утвердительно кивнул головой и сделал приглашающий жест. Юриста можно было не опасаться. Он вел дела самых знатных и богатых местных семейств и репутация его была безупречна.
Барон де Керуаль растянул тесемки и вытряхнул содержимое мешочка на стол. В дневном свете ярко блеснул сине-белым огнем сапфировый перстень в оправе из бриллиантов старинной великолепной работы. Подарок был поистине королевский. От таких даров не отказываются не оскорбив смертельно царственного дарителя. Стоимость перстня была немалой и когда он был сделан, а со временем еще и возросла. Мэтр Марше кашлянул:" Если Вы , Ваша Милость, имеете право и захотите превратить сей великолепный перстень в деньги, то у меня есть на примете покупатель. В моем доме остановился клиент моего коллеги-английского нотариуса, известный английский негоциант. Он человек порядочный и цену за этот великолепный перстень даст честную. У него в Бретани некая тяжба, которую мой английский коллега, не имея возможности прибыть сам, перепоручил мне. К счастью, истец и ответчик, с моей помощью , кажется идут на мировую и самое большее через неделю мой клиент сядет на корабль и уедет к себе в Англию. Если Вы надумаете, анонимность и конфидециальность сделки я гарантирую своим словом.
-Я подумаю, ответил барон. Сообщу Вам о своем решении не далее, чем через день.
На сем они расстались и достославный Мэтр Марше удалился, оставив барона пребывающим в глубокой задумчивости.