Лёд встаёт на Байкале месяца на четыре в году. После ледостава первое время приходится отвыкать от шума прибоя и привыкать к немой оцепенелости моря. О прежнем живом Байкале напоминает только ангарский исток, где в холодной воде самозабвенно плещутся белобрюхие уточки, прилетевшие сюда на зимовку. Незамерзающий исток – находка для них: он даёт им все необходимые условия для выживания немилосердной зимой.
Проходит недели две-три, и по льду начинают ходить люди и ездить машины. Машинная дорога змеится вдалеке от истока: там безопаснее. А пешая тропа идёт совсем рядом с ангарской водичкой. Если смотришь издали, кажется, что люди идут по самому краю дугообразной кромки льда. Для жителей порта Байкал такие переходы привычны. Хотя путь не всегда безопасный, но необходимый, так как паром ходит только утром и вечером. А тут полчаса – и ты на противоположной стороне. К тому же, неравнодушному глазу – масса впечатлений.
Ветреным днём (а ветры здесь очень частые) всепроникающий хиус даже изнутри промораживает, насквозь продувает. Кусается крепкий морозец. Кипит, исходит паром вода. Если с Ангары дует ветер, в нескольких десятках метров ничего не разглядеть от испарений. И в молочном тумане, уходящем широкой полосой к другой стороне Байкала, можно заблудиться и замёрзнуть. В этом случае нужно держаться истока, стремиться, чтобы вода была в зоне видимости. А миновал полосу тумана – иди там, где хочется.
В былое время ставили вешки, которые указывали путь при плохой видимости. Вешками служили ёлки, выброшенные после новогодних праздников. Направлять людей, быть для них спасением – в этом была их последняя миссия. С ними, как с хорошими друзьями, было надёжно идти через исток в морозный ветреный день, когда в десятке метров ничего не видно. Идёшь, а у ног летит и летит гонимый ветром, бесприютный, снег. Быстро заметает позёмка тропу, не оставляя даже намёка на неё. А выше – всё в тумане. Иногда белая пелена разрывается, и через подвижные, кипящие клочки тумана приоткрывается кусочек неба. Пейзаж фантастический. Кажется, что ты попал в неведомый мир и видишь частичку какой-то незнакомой, стылой, мятущейся планеты. Бывает, вспомнишь, что под тобой огромная байкальская глубина, и кольнёт сердце от боязни потерять навсегда мир, такой привычный, необходимый, и мелькнёт желание быстрее ступить на исчезнувшую в морозных туманах землю. Приятно в такие минуты видеть одну за другой зелёные ели, возникающие из морозного молока. Исчезает одна – а впереди уже появляется другая. И не дают они сбиться с пути, вселяют уверенность. Жаль, что весной унесёт этих зелёных друзей река и утопит где-то в своих глубинах.
Иногда сильный ветер с Ангары меняет течение реки на обратное, и вода, неистовствуя, врывается на лёд, захлёстывает его. Там она застывает, образуя второй слой льда, некрепкий. Между двумя слоями остаётся вода. Если встанешь на такой лёд, он будет трещать и сильно прогибаться. И надо быстрее уносить ноги подальше от коварного места.
Хорошо шагать через исток в тёплую солнечную погоду. Белейший снег слепит глаза, небесная лазурь чиста и глубока, веселы горы. Над ангарской синей гладью чуть возвышается подводная скала Шаман-камень. Вокруг неё плавают и ныряют утки. Ноги ступают то по насту, то по скользкому прозрачному льду, изборождённому нескончаемым множеством трещин, образующих диковинные узоры. Байкал временами стонет, ухает, трещит, пугает. А ты, не боясь его угроз, всё идёшь себе вперёд…
Весной лёд расходится по швам, пропитывается талой водой, постепенно разрушаясь. А значит, нужно быть осторожнее, чтобы не попасть в трещину или полынью. Нужно выбирать время, когда можно относительно безопасно перейти исток.
В последние годы огорчает большой приток туристов, жаждущих побывать на Байкале. Раньше хоть зимой исток Ангары отдыхал, а теперь здесь и в холодное время бывают десятки тысяч туристов. Все кому не лень: и стар, и млад, и трезв, и пьян. И русский, и китаец, и немец… И всем подавай развлечения. И не смолкает раздражающий рёв катеров на воздушных подушках, и быстро скользят по льду, укрытому снежком, чёрные вереницы снегоходов. И нет уже такого приятного впечатления от перехода через ангарский исток. Грустно смотреть и на собачьи упряжки. Порой несколько собак, увязая в снегу, высунув длинные языки, еле тащат двух-трёх здоровяков. И удивляет: неужели нельзя пройтись пешком или на лыжах? Погулять, набраться впечатлений. Почему же обязательно надо мчаться с ветерком, оставляя на льду пятна бензина? Зачем нужно мучить животных? Байкал – место святое. А святые места не предназначены для развлечений. Они дают человеку возможность бережно прикоснуться к Божьей благодати, поразмышлять, исцелиться духом.
Нельзя Байкал, Святыню из Святынь, использовать в своих мелких интересах, заставлять без меры работать на себя, как ездовых собак.
Заговорит ли в человеке разум? Останется ли ангарский исток чистым, красивым, влекущим к общению с ним?