«Амуна, вдоль берегов вскоре раскинется посёлок. Выстроено уже два моста и отлажен наконец-то мусороперерабатывающий завод. В этих озёрах уже нельзя жить. Степень загрязнения - 0,53. Баланс нарушен в пользу землян. Мы этого даже не заметим, для землян ваша планета – рай обетованный. Для нас эта вода благословенна, для тебя – смертельна».
Так говорил Йен, пряча глаза, полные стыда и раскаяния, и неизбывной горечи.
«Неужели не останется больше ни одного чистого места?» - молила я. – «Неужели вы не пощадите хотя бы один затаённый уголок, одну лесную протоку?»
«Амуна, первая очередь Реформатора уже запущена, в течение года появится первый материк. Если его остановить – все рабочие и инженеры, до единого, окажутся в долговой тюрьме. И даже Хозяин нас не спасёт, ибо тоже погорит. А нас тут около сотни. Сотня судеб, сотня нищих семей. Хотя говорить сейчас о сотне тебе – безнравственно и жестоко».
«Ты ведь знаешь всё, у тебя есть надёжные гидрокарты – отыщи для меня нетронутый уголок…»
«Я знаю такое место», - сдался он. – «Но и ты прекрасно понимаешь, его чистота относительна, а уединённость – ненадолго…»
«Я согласна, Йен».
«Ты выдержишь? Ты сумеешь адаптироваться?»
«Не беспокойся!» - я впервые за всё это время улыбнулась. – «Я выдержу, и дам тебе знать!»
…Йен отвёз меня на моторной лодке в самую дальнюю заводь – тихое место посреди Зачарованной Топи, куда земляне, по счастью, пока не собирались углубляться. Я вошла в лодку сама, спокойно и отрешённо – неужели я начинаю привыкать к людям?
К сожалению, чистые и глубокие протоки привели несчастье к моему роду слишком легко и быстро.
Я уже твёрдо решила, что покажу ему самое главное и святое – нашу сокровищницу, нашу историю, наше прошлое – и их будущее. Ведь рано или поздно они поймут, что Ангулея не подлежит заселению и техногенной модернизации, они пройдут нашу дорогу, проживут нашу судьбу…
Затем я окружила Йена пузырём и начала погружение. Я чувствовала его страх, его недоверие и внезапную дрожь. Я могла бы бросить его на глубине и исчезнуть. Могла бы просто оставить одного в пузыре.
Я не хотела для него этой участи. Странно – я испытывала к нему не только сестринские чувства. Неужели мне нравится этот чужак, незваный пришелец, неужели меня влечёт к нему?
Да, с печалью констатировала я. Меня влечёт к нему.
Меня томит любопытство. Я хочу познать землянина, предка, давшего нам жизнь – и теперь с такой лёгкостью её отнимающего.
Я успокаивала его – дыханием и лёгкими касаниями.
Как я и предполагала, Храм потряс его.
«Гор Ардин, сумасшедший биоконструктор и генетик, покинул Землю на самой заре колонизации. Отчаявшись найти деньги на свой бредовый проект, он продал всё, что имел – а имел он немало, включая не одну Нобелевскую премию, собрал небольшую команду и исчез с Земли, отбыв в неизвестном направлении. Его следы не были обнаружены нигде в галактике и её окрестностях. Эта история прогремела на всю планету и долго обсуждалась во всех кругах.
Получается, что Гор привёз на Ангулею всю свою семью. Десять человек экипажа, горстка единомышленников - три лаборанта, сам Гор, его жена и сестра, и пятеро детей – в качестве членов экспедиции и первых объектов для экспериментов. Всего двадцать один человек. Плюс уникальная биолаборатория и собственные разработки для осуществления давних замыслов. Гор не мог взять с собою больше людей. Но зато он прихватил банк оплодотворённых яйцеклеток для моделирования – как человеческих, так и водных существ. И принялся работать…
По всему, эволюция оказалась очень быстрой. Почему? Это требовало тщательного расследования. Возможно, не имея возможности продолжить поиски нужной планеты, биологи и генетики на месте нашли способ освоения уникальной пресноводной стихии. А может, сама Планета особым образом воздействовала на пришельцев, помогая перерождению. В таком случае – вдруг и тем, кто поселится на Ангулее, тоже суждена участь перерождения? Кто знает? Ответы на эти вопросы ждут землян впереди.
Гор был счастливейшим из землян. Он нашёл уникальную планету. Он дожил до осуществления своей идеи. Создал новых людей, не имеющих аналогов во Вселенной.
Амуна, по существу, далёкий потомок земных поселенцев. Но искусственные биомодели имели существенный недостаток, который проявился со временем и прогрессировал. Они могли существовать лишь в пределах своей среды. Пассивное, мирное сосуществование. Всё остальное – чужеродное и пришлое – их убивало».
Так думал зачарованный Йен, и я слышала его мысли. Я увидела, что он расслабился полностью, что напряжение оставило его – и порадовалась за него.
Зрелище нашего подводного Храма захватило его настолько, что он забыл, что находится в чуждой среде, на большой глубине. Это было так свойственно человеку, это и пугало, и восхищало меня, ибо эти черты оказались так мало свойственны Ангулейцам, что, возможно, и погубили их. Я увидела, что он уже размышляет о том, как новые исследователи опустятся сюда, и будут пытаться разгадать загадку их предшественников.
Что ж, усмехнулась я про себя, даже если они сумеют добраться до сути, разгадка их мало обрадует и не принесёт пользы, ибо носителей загадки уже не будет существовать. Зато на далёкой Земле в ком-то из коренных горожан, который вообразить себе не мог жизни вне каменного города с его миазмами, однажды вдруг проснутся совершенно новые чувства. Он ощутит странную, дикую жажду, неодолимую тягу к морям, рекам, озёрам, желание слиться с Водами Великого Океана, погрузиться в них. И это не будет жажда самоубийства, а жажда познания своей истинной истории, жажда новых знакомств с теми существами, которые навсегда ушли в Воду. Вода Ангулеи – величайшая информационная сокровищница. И сколько еще она хранит тайн, неизвестно даже нам. Возможно, нам суждено было умереть, чтобы напитать собою Воду.
«Значит… значит, вы – потомки землян», - тихо сказал Йен, ещё раз констатируя факт, словно не решался поверить в очевидное.
«Значит, мы были вашими братьями и сёстрами, Йен!»
Какой долгий путь необходимо пройти землянину, чтобы понять очевидное? В другой раз я бы посмеялась, но сейчас мною владела странная нежность и грусть...
А теперь я сделаю для него то, что он подспудно желал всё это время, и робел, боясь видеть во мне человека и женщину. То, что хотела я, вопреки всем преградам, биологическим и родовым запретам.
«Йен, ты любил меня как совершенное изваяние, восторгался как недоступной звездой, далёкой богиней. Но я не такая. Я – живая, настоящая женщина. И я хочу, чтобы ты запомнил меня такой!»
… Ну, вот и всё.
Я оставляю Йена на берегу одного. Поначалу он будет ждать, он станет приходить сюда каждый день и до боли всматриваться в такую чистую, но непроницаемую и недоступную толщу воды, будет звать до хрипоты, молить и упрашивать вернуться. Будет ощущать себя забытым, преданным и бесконечно одиноким. Будет считать себя убийцей, виновным во всех грехах землян. Но пройдёт время – и буря в его душе успокоится.
Он не будет одинок: ведь вокруг него – его соплеменники. У него будут женщины, не похожие на меня, но близкие ему телом и духом.
А я ухожу одна. И я истинно одинока. Но я, Амуна, дочь Героны, возвращаюсь в родную стихию. Возвращаюсь, чтобы умереть.