Ленка тихонько прошмыгнула за стол, повозилась немного, натягивая подол платья пониже, чтобы мама не заметила содранные коленки, и взяла ложку.
Мама поставила перед ней тарелку супа.
Ленка вздохнула. Суп она не любила. Особенно такой, густой, наваристый, с домашней лапшой и кружочками жира на поверхности бульона.
Но с мамой не поспоришь. Во всяком случае, не о супе.
Зашёл Костя:
— Привет, мелкая! Что сопишь обиженно? Знатно ты прокатилась, я видел. Цела?
Ленка замерла, потом принялась усиленно дуть на ложку, выдувая с нее остатки супа обратно в тарелку.
— Лена? — мама повернулась от плиты и вгляделась в Ленкино лицо. Собственно, к этому можно было ничего не добавлять.
— Опять брала отцов велосипед? Ну что за девочка! Платье хоть целое? Ведь недавно только куплено, — мама всплеснула руками.
Ленка от обиды чуть не разревелась. Платье и правда было хорошее; купленное навырост, чуть ниже колен, красное, с синими пуговицами и синим поясом. Мама из города привезла ей на день рождения — месяца не прошло.
— Платье-то це-е-елое, — протянула Ленка и шмыгнула носом.
Костя понимающе усмехнулся, присел рядом.
— Ну, потерпи до воскресенья! Будет у меня время, уж я тебя поучу кататься.
— Как папа? — девочка исподлобья взглянула на брата, — честно?
— Обещаю, — кивнул Костя и покосился на маму.
— Пойдем, — позвала мама Ленку, — посмотрим, что там целое, а что нет.
**
В субботу весь день лил дождь. Ленка сидела у окна, водила пальцем по стеклу за струйками воды и гадала про себя, будет ли завтра погода хорошей. К вечеру дождь перестал, небо очистилось и Костя, вернувшийся с работы, сказал, что видно звёзды и завтра непременно будет солнце.
В воскресенье девочка встала рано и всё утро не могла усидеть на месте.
После завтрака Костя, как и обещал, вытащил отцовский велосипед, проверил шины, подтянул цепь. Ленка в нетерпении крутилась рядом и наблюдала, как ловко старший брат управляется с велосипедом.
Костя всем был похож на отца: коренастой фигурой, коротких ёжиком волос, даже улыбался также, чуть на одну сторону. Только глаза были мамины, теплые, карие. Иногда Ленка забывалась и казалось ей, что это отец, закатав рукава, крутит загорелыми руками колесо, проверяя цепь и чуть усмехаясь. А потом ловила Костин взгляд и обман рассеивался.
— Садись, — махнул сестре Костя.
Ленка забралась на багажник и они выехали на улицу.
Вдоль поля шла неширокая дорога, ровная и чистая. Костя довёз сестру до дальнего конца дороги и остановил велосипед.
— Готова? Пересаживайся, — он придержал руль, чтобы Ленке было легче.
— Помнишь? Смотри вперёд, крути педали и держи руль ровней. Дорога прямая, поворачивать не надо. А я буду тебя держать за багажник.
— Не отпустишь? — Ленка недоверчиво покосилась на брата. Тот улыбнулся и кивнул головой на дорогу, мол, поезжай
Ленка вцепилась в руль и толкнула тугие педали раз, другой, оглянулась на брата — тот шел рядом, крепко держа велосипед за багажник и чуть направляя руль.
Она успокоилась и, смотря точно вперёд, стала разгоняться.
— Молодец, Ленка! Давай, крути! — Костя бежал рядом.
Края дороги убегали назад, мелькали ряды созревающей кукурузы, над головой неслись облака — казалось, всё подгоняло Ленку и помогало ей ехать ещё быстрее.
И в какой-то момент девочке показалось, что она смотрит со стороны и видит: себя семилетнюю — смешную, с короткими косичками, огромный велосипед, а рядом будто бежит отец, загорелый, смеющийся. На краю поля стоят мама и Костя, и ждут их. А потом они идут домой пить чай — Костя едет на велосипеде, а отец несёт уставшую Ленку на плечах, придерживая её одной рукой, потому что второй обнимает маму за плечи.
Ленка моргнула от набежавших слёз, велосипед вильнул, но она не упала, как в прошлый раз, а удержала руль, выправила его и улыбнулась:
— Я научилась, папа!