XVIII
Они провели ночь в относительном комфорте достаточно чистой гостиницы. Ранним утром на столе ждали чаши горячего вина и миска рагу из каштанов.
Слуга помог хозяину сесть на лошадь, Вергилий посадил Джованни перед собой, и они продолжили путь. Среди деревьев клубился слабый туман. Они были высоко над уровнем моря, и на незнакомой дороге, но это не беспокоило: эта дорога приведёт их обратно к маленькому порту, к дому. Однако сначала дорога привела к небольшому военному посту, откуда открывался отличный вид на окрестности. При свете дня в радиусе нескольких миль незамеченным не остался бы даже заяц, не говоря уже о вооружённых людях. Не было ничего удивительного в том, что их самих, так сказать, ожидали; но вот КТО их ожидал!
— Это ликтор, — мрачно сказал Джованни. Повёл плечами и поскрёб затылок.
— Потом поищем вшей. И ликтор, естественно, здесь не ради буколик. Ну что ж, — вздохнул Вергилий. — Ликтор! Приветствую!
Вергилий никак не ожидал встретить здесь старого знакомца; с фасциями и топориком, однако без коробки с пудрой ; рядом благоухал лес.
— Я узнал вас издалека, — сказал ликтор.
Сегодня он не проявлял ни должностной торжественности, ни врождённой суетливости.
— Мастер Вергилий, гражданин Рима, приветствую вас от имени Сената и народа Рима. — На этом формальности были завершены.
Слуга был озадачен больше хозяина. Джованни соскользнул с лошади и помог Вергилию спешиться. Кобыла оглянулась, опять закатив глаза, а потом наклонилась за пучком травы; сегодня она вела себя спокойно.
— Ну, ликтор, в чём дело? Что привело вас сюда, когда Его Честь в Аверно?
Ликтор покачал головой.
— О, нет, мой сир. Он внутри. И, думаю, в шоке. Он хочет вас видеть, но сначала позвольте мне ввести вас в курс дела… насколько я сам в курсе. Таможенники вчера остановили какого-то парня верхом на муле, проверить документы. Ну а парень — так мне сказали, меня там не было — сначала пыхтел, сопел и мялся, и только потом заявил, что он курьер. И следует из Аверно к Его Превосходительству.
Вергилий быстро перебрал в уме титулы и полномочия: «Его Превосходительство» ; это, должно быть, вице-король Юга, сидящий в Неаполе или, вернее, прямо за его стенами (дож Неаполя известен своим колючим отношением к любому возможному сопернику во власти). Однако, во-первых, зачем из Аверно в Неаполь курьеру ехать по этой дороге? Едва ли самый короткий путь. Во-вторых, если это «курьер», то почему на муле? которого не пустишь в карьер (после спектакля о Трое, как читатель несомненно уже неоднократно заметил, Вергилия пёрло от созвучий).
Ликтор смотрел на Вергилия словно ожидая подсказки. Вергилий молчал, и ликтор продолжил рассказ:
— Таможенники заставили парня спешиться. Его багаж был осмотрен, и в нём действительно содержались депеши, но, хотя таможенники попросили курьера подождать, пока уладят вопрос с пограничниками, он этого не сделал. Он удрал, и попытался срезать путь от одного поворота дороги до другого, пройти мимо постов. Глупо было думать, что это сойдёт с рук. Эти жилистые маленькие горные лошадки, ; почти пони, ; которых солдаты держат здесь, могут запросто пройти там, где пройдёт мул, и гораздо быстрее. Короче говоря, парня схватили, а потом, узнав, что Его Честь остановился здесь, и также держит путь к Его Превосходительству, привезли сюда пленника и всю его ношу. И Его Честь легат именем власти вскрыл депеши. Чтение их и вызвало у Его Чести шок. Пожалуйста, пойдёмте, сэр Вергилий.
Шок.
Не требовалось слишком много плохих новостей, чтобы шокировать легата, учитывая, в каком плохом состоянии здоровья и духа находился Шлем, когда Вергилий видел его в последний раз. Через стандартный ров с острыми кольями, мимо часового, ликтор провёл Вергилия в маленькую комнату. Там был декурион, стандартно похожий на любого другого декуриона ; старый легионер с классически суровым лицом, жёстким, как сбруя, и с мозолями от ремня шлема под подбородком с ямкой; от декуриона разило перегаром и потом из-под кожи доспеха, кожей пахло тоже, ещё как. И там был Шлем, на складном стуле над ящиком с документами; Шлем пах старостью. Когда ликтор дошёл до слов «…мастер Вергилий, гражданин Рима...», Шлем прервал его жестом. Вергилий слышал голос старика, когда они подходили к помещению, и удивился его ровному и высокому тону, но теперь тон был совсем другой — умирающего лебедя:
— ...да, это правда, это правда, я боялся, что как только я уеду на доклад к вице-королю, влияние Государства в Аверно ослабнет. Но я чувствовал, что должен обсудить происходящее с начальством, поэтому поехал. А теперь я стеснён временем, и ты оказался здесь очень кстати. Ты должен помочь. — Легат кивнул декуриону.
— Не мешкайте, гражданин, — сказал тот. — Вы обязаны помогать имперскому офицеру, любому имперскому офицеру, как только вас к этому призовут.
— Декурион, — вытянулся в струнку Вергилий. — Да я просто горю желанием. Но его честь ещё не сказал какой помощи от меня ждёт. Сэр легат?
— Я в недоумении, — пробубнил Шлем. — Я в замешательстве. Сильно, очень сильно запутался. Какая сегодня дата?
Вергилий ответил, хотя и не понимал, зачем. Назвал месяц, день, связал с идами и календами, назвал фамилии и прозвища консулов, год царствования Императора и номер индикта (подходил к концу пятнадцатилетний налоговый цикл).
— …запутал напрочь… — сказал легат. — Перестань сбивать меня с толку, мастер… э-э-э… как бы тебя ни звали. А теперь давай сначала. Скажи мне по-простому. Дата. Какая сегодня дата?
На этот раз, прежде чем Вергилий успел ответить, декурион жестом велел ему молчать и ответил сам:
— Имею доложить, сээ. Одиннадцатый день сентября. Сээ.
На этот краткий ответ, изложенный в родных ему военных терминах, старый Шлем довольно кивнул:
— А то путают меня некоторые. «Одиннадцатый день», значит…
— Сээ, кхм. Одиннадцатый.
Легат вяло потянулся к ящику с документами. Передумал, выпрямился и передёрнул плечами. В правом верхнем углу ящика был выгравирован имперский орёл, в центре ; буква «А», под ней ; «VRC». Ящик был невелик; из кедрового дерева, обитого шкурой быка; он не выглядел старым, но у него явно была тяжёлая жизнь: менялись хозяева ; об этом сообщали аж три разных тавро (Аверно разбогател не только зарабатывая, а и тратя с оглядкой). Изначально ящик был перевязан и запечатан, теперь всё это обрезками и кусками воска лежало вокруг. Иссохшая, дрожащая рука легата указала на крышку.
Декурион открыл. Внутри лежало множество документов; пергамент, папирус. Печати на одних были сломаны, другие оставались нераспечатанными. Шлем снова взмахнул рукой, и декурион повиновался бессловесному приказу: извлёк один. Легат жестом велел Вергилию взять документ; и приказал:
— Читай.
Вергилий прочёл лишь несколько слов из начала официального (и продолжительного) приветствия, когда его прервали.
— Дата, приятель. Дата? От какого числа?
— Сэр легат. — Вергилий посмотрел внизу. — «От тринадцатого сентября».
— Тринадцатое? Тринадцатое? Как получилось, что это датировано тринадцатым? когда вы оба уверяете меня, что сегодня одиннадцатое?
— Возможно… — протянул Вергилий. — Это только моя догадка… документы иногда датируются заранее… на ожидаемую дату, и писец оставляет место для подписи.
— Они уже подписаны, — сказал Шлем.
Вергилий ещё раз посмотрел вниз. Верно. Подпись он не смог разобрать, но у него создалось впечатление, что она была сделана по трафарету ; великое изобретение, весьма помогающее тем, кто не может написать даже собственного имени… А о чём тут?.. Легат, видимо, сделал ещё один жест, потому что не владеющий искусством лёгких касаний декурион вдруг попытался вырвать документ из рук Вергилия. Вергилий не отдал, последовала недолгая молчаливая борьба, вещь перешла из рук в руки. И Вергилий воскликнул:
— О боги, легат!
Он успел прочитать лишь одну строку, написанную чёрными чернилами, но она горела, словно выжженная огнём: «...и в отношении предателя Кадма был приведён в исполнение смертный приговор...». Документ был подписан и запечатан, это не было заявление о намерении, текст говорил о времени прошедшем, свершившемся, но был датирован двумя днями позже настоящего времени...
— «О боги», действительно, — сказал Шлем. — Меня не волнует благополучие сумасшедших, нисколько. Те, кто безумен, священны? — Вопрос был риторический. — Священны, потому что их коснулась святость богов? Если так, боги отомстят за свои обиды. Я был слеп, я смотрел не в ту сторону ; как они и рассчитывали; боги не дали им ума, зато хитрости и коварства ; хоть отбавляй.
— Под «ними» Ваша честь имеет в виду авернских магнатов?
— Кого ещё я могу иметь в виду? Посмотри, посмотри на эти проклятые документы. Магнаты? Да! Но не все магнаты. Я не стал просматривать все приговоры. На Кадма потрачен отдельный лист, но на остальных ; списки имён. Ах, какие списки! Послушай, мастер Вергилий. Одна фракция магнатов намерена провести полную зачистку другой фракции. Многое из того, что они планируют, и причины, по которым они это планируют, для меня неясно; это слишком мрачно, слишком… Списки из сотен имён, мессир Вергилий! Слышишь? Я говорю: сотни, сотни.
«Сотни…» Речь шла не о сотнях быков.
Теперь Вергилий понял, что на самом деле означают эти их
«Ге-ка-томм-бы».