Ну, наконец - то свобода, - думал он, вертя в руках свидетельство о разводе.
Как же мне всё насточертело в ней.
Её каждодневные нравоучения: лучше вот этот галстук надень, он тебе больше идёт. Нет, эту рубашку нужно одевать, вот под этот пиджак. Ты не забыл носовой платок? Дорогой, смотри в портфеле в фольге бутерброды и в термосе кофе, а то будешь весь день голодный, или посадишь желудок покупным.
Он вылетал из квартиры, как ошпаренный, только бы не слышать это её брюзжание.
Прямо сейчас, я буду голодный. Как же. Не дождёшься.
Мы с Вероникой каждый день обедаем в ресторане, а твои дурацкие тормозки, я выбрасываю в урну. Позоришь только меня этими своими заботами. Я инженер, или как? Я что не заработал на обед в ресторане?
Но ей же не скажи.
Ну, как же так? Столько денег проесть? А, как же дети? А новая мебель? А расширение жилплощади, наконец? Ведь у нас же сын и дочка. Ты не забыл?
Вероника ничего этого не требовала. Она только за всё благодарила его и хвалила за каждый пустяк. И какой работящий, и что не жадный, и красавец. И в постеле ас.
И о детях ни слова. Дорогой, давай поживём для себя.
И вот, эта свобода настала.
Он переехал к любимой, оставив постылую. Ну и детей. Нет, ну не возьмёшь же их с собой. Да, они, наверное и не захотели бы. Чужая квартира, чужая тётя вместо мамы. Нет, пусть с матерью живут. Так им будет намного лучше. А он будет их навещать, как сможет.
Первые полгода,после развода, ему казались раем на земле.
Никто не надоедал, никто не учил, никто не навязывал свои условия и он прямо балдел от этого.
И уже целый год не предлагал дурацкие обеды, и рубашку можно было одеть, хоть серо- буро- козявчатую. А к ней любой пиджак, и туфли. Хоть на босу ногу.
И в ресторан они ходили, чуть не каждый день, не считая обедов на работе.
Рядом молоденькая козочка, в отличие от ровесницы жены.
А, им не много, ни мало за сорок было обоим, как уже года три, вроде. Да, да. Им с бывшей женой по сорок три года. Они ровесники. Сидели за одной партой с первого класса. Десять лет вместе в школе. С ума сойти!
Первый поцелуй в восьмом классе. Он помнит. Да, точно. В восьмом.
Она была такая робкая, несмелая, стыдилась так, что потом, после этого поцелуя неделю стеснялась, смотреть ему в глаза. Дурёха.
А Вероника такая раскрепощённая
Потом институт. Они поступили тоже в один и тот же институт, только факультеты разные выбрали.
Потом, когда поженились, её родители купили им двушку и они были самыми счастливыми людьми на земле. И всё у них ладилось, и всё было прекрасно, пока жена не забеременела. И не родила сына, Андрюшку. Такой карапуз.
Она ушла с работы. Стала курицей наседкой.
Потом родилась Иришка. Дочура. Красавица и умница. Вся в мать.
У него появилась тогда Лидочка. Она была тоже, такая незакомплексованная.
А Светка его варила борщики, котлетки, кашки, компотики. Хотя готовила, конечно она - классно. Он помнит её домашнюю стряпню. Запах её блинчиков с апельсиновым джемом сводил его с ума.
А, жаркое! Такое жаркое не в каждом ресторане подадут, какое готовила его бывшая.
И в постеле она была такая классная. Мягенькая, ласковая. Трепетная.
А, какие у неё были колени! Ооооо! Он до сих пор помнит, как обнимал их.
Когда же он целовал её под коленями, она плакала от счастья. Дурочка.
И груди у неё такие, такие, как спелые арбузы.
И глаза....
И губы ....
А, над ухом правым, такой симпатичный завиток волос. Он очень любил ласкать его губами.
От этих мыслей ему нестерпимо захотелось увидеть бывшую жену. Ну, если не увидеть, то, хотя бы услышать её голос.
И, он набрал без ошибки, казалось бы, давно забытый номер и пока ждал соединения, сердцу его почему - то, хотелось выскочить из груди.
Он слушал её голос и сердцу становилось тесно в груди. Оно колотилось и задыхалось от чего - то.
А, самому ему хотелось, чтобы разговор этот не кончался никогда.
Но, дома его ждала молоденькая Вероника. Хотя идти туда, почему - то ему сейчас совсем не хотелось.
Да и, ведь жена, она, наверное больше не захочет, чтобы он целовал её под коленями теми самыми губами, которыми целовал многих женщин, кроме неё.
Ведь теперь он не мог, не признаться ей о всех своих увлечениях с которыми он изменял ей.
А, ему, почему - то очень хотелось целовать именно её. И именно под коленями.