Прямо с утра помощник дежурного привел ко мне в кабинет молодую женщину для решения вопроса о возбуждении уголовного дела. Женщина была босиком, в помятом и местами загрязненном платье, волосы не прибраны, на глазах не просыхали слезы. Кроме того я сразу же заметил у нее ярко выраженное бельмо на глазу. Как будто он нестиранной занавеской прикрыт был.
С ее слов она приехала в Екатеринбург из Челябинской области для лечения глаукомы в глазной центр имени Федорова. Проведение операции должно было состояться на следующий день после приезда. Все спальные места при больнице были заняты, и уже ближе к ночи она поехала в Центральную гостиницу, но там тоже мест не оказалось. Ночью, в сквере возле гостиницы ее изнасиловал неизвестный мужчина, угрожая убийством. При этом он забрал у нее сумочку с документами и деньгами, необходимыми для проведения операции что-то около миллиона инфляционных рублей. Тогда мы все миллионерами были. Свой рассказ она периодически прерывала громкими всхлипываниями и возгласами: «Ой, да как домой-то мне сейчас возвращаться босиком, да без денег! Ой, горе-то какое!»
Да, послал бог мне с утра потерпевшую. Вот как с ней проводить следственные действия? Кого и где искать? Характерных примет насильника не запомнила, темно было. На вопрос: «Сможет ли опознать?» Не уверена. Было сразу понятно, что если сам преступник на себя не заявит, то и привлекать будет не кого. Но вместе с тем уголовное дело возбуждать все-таки надо. Потерпевшая же в это время думает о том, что ей на ноги надеть, где взять денег на то, чтобы поесть где-нибудь и как до дома добраться. Но ей в отличие от меня крупно повезло.
В нашей комнате вещественных доказательств я без труда подобрал ей обувь. В моем сейфе лежали совершенно новые джинсы, изъятые у коменданта общежития, в котором я еще недавно проживал около 10 лет. В свое время комендант жалела меня и разрешала спать на полу у знакомых без прописки. Ну и я уже в свою очередь пожалел ее. Потом скормил свой обед (пару бутербродов, взятых из дома) этой несчастной. На листе бумаги напечатал справку о том, что предъявитель ее является потерпевшей по уголовному делу и у нее нет денег на проезд до дома в Челябинскую область. Справку заверил гербовой печатью у прокурора. С женщиной оговорил сроки ее повторной явки ко мне для дальнейших действий по делу. На этом с ней с чистой совестью на некоторое время можно было попрощаться. Но не тут-то было.
На ее лице опять выступили слезы, а вслед за ними причитания: «Да как я мужу-то расскажу, что меня изнасиловали и деньги все забрали. Ведь он же бросит меня. Кому я с этим бельмом нужна то буду? У меня же одна дорога сейчас. Только под поезд!». И видно было по глазам, по поведению, что не доедет она до дома. И я уже жалеть начал, что по-доброму к ней отнесся. Итак сделал больше, чем от меня служба требовала. Это, как голодной собаке кусок хлеба бросить. Хрен потом отстанет. В глаза будет смотреть и мучить тебя. А тут еще мне сразу в два голоса наперебой в оба уха нашептывать стали.
В одно ухо бес с издевкой и провокационными нотками: «Ну, что брат поиграл в добродетель и хватит. Гони эту курву вон, да побыстрей. Я же тебя хорошо понимаю. Скормил ей пару бутербродов, печать на бумажку поставил и ходи потом неделю, думай про себя какой ты хороший и отзывчатый. Любой бы на твоем месте не заморачивался, сделал, что закон требует и до свидания. А так повод есть человеком себя ощутить. Только враки все это. Ненастоящая это помощь. Вот если бы ты из сейфа достал свою зарплату, что вчера получил, да ей бы отдал без всякой расписки. Тогда да, поверил бы в твою человечность. А так, сам понимаешь».
Ангел в другое ухо: «Помоги несчастной, помоги! Каждый из нас может в беду попасть. И ты вспомни: сколько раз тебя, добрые люди, по жизни выручали и все бескорыстно. Не поможешь и тебе перестанут. Все взаимосвязано в этом мире. Помоги. Бог все видит. Он не оставит тебя своей милостью».
Задумался я. Как бы и без этих советчиков своя голова на плечах имеется. Я тоже знаю: когда вот душа твоя вся открыта и беззащитна и тянет тебя на доброе дело, то нужно делать его без оглядки, без всяких условий. Это такое чувство, когда за себя уже не беспокоишься, а исход дела перекладываешь на внешние справедливые силы, в которые веришь безусловно. Раньше я так и жил, но вот работа следователя, она совершенно на иных принципах построена – никаких аксиом.
В результате я отдал ей все деньги, что у меня были. Примерно столько же сколько у нее украли. Для чистоты эксперимента не взял расписки и не «пробивал» ее адреса места жительства и места работы. На словах мы договорились о том, что она приезжает домой. Мужу говорит, что операцию отложили и ничего более. Потом едет к своим родственникам, собирает сумму, что взяла у меня, и мы дальше работаем по делу. При этом ей я объяснил, что моя семья также нуждается в моей зарплате и ждет ее.
В условленное время потерпевшая не явилась. Не явилась и потом. Пропала.
До настоящего времени об этом случае я никому не рассказывал. Стыдно было. Я бы эту историю не рассказал и сейчас, если бы не маленькое «но».
Вскоре после того, как я так непростительно для своей должности «лоханулся» с потерпевшей, бог или судьба, не знаю как правильнее, вдвойне возместила мои убытки. Нет, я не нашел клад и никто не подкинул мне денег в виде взятки незаметно в карман. Все произошло также немного путано и неоднозначно, как и при искушении. Иногда бывают такие случаи в нашей работе, да и вообще в жизни.
О той несчастной иногда думаю: «Уж не мошенница ли она? Знала ли, когда брала деньги, что не вернет их?»