- Федь...Федя, да проснись что ли... Господи, не добудишься никак... Федя, проснись.
- Ааа... Ты чего, Зин?
- Я-то ничего, а вот ты чего-то стонешь и стонешь... Батюшки, да ты же весь горишь...
- Чего?.. Горю?.. Где?..
- Успокойся, Феденька. Температура у тебя. Не иначе - все тридцать восемь. Горишь, вон, весь. Господи. Надо тебе аспиринчику дать. Щас-щас.
Зина включила свет и занялась поисками аспирина.
- Ну и куда он делся? - возмущалась она, не найдя аспирин среди лекарств, которые она держала в тумбочке. - Вот ведь: как надо, и не найдёшь. Пойду-ка, гляну в сумочке, может, туда положила? Я щас, Федя.
Через несколько минут Зина вернулась в спальню и подала Фёдору две таблетки аспирина.
- Держи, Феденька. Пей сразу обе. Клади в рот и...держи-ка бокал с водой.
- Да я сразу две...
- Ты, Федя, не думай о таблетках, а пей воду, будто пить сильно захотел: они и пролетят... Ну как?
- Пролетели...
- Ты, милый дружок, чего так стонал? Приснилось что-то?
- Ага. Чёрный ворон. Здоровый такой. Больше, наверно, полметра. Страшный.
- И чего он делал?
- Мы с тобой вроде, на диване, который в зале, сидим, а он, окаянный, пристроился в кресле. Я ему, значит, "Кыш", а он ноль внимания. Я тогда схватил что-то...штуку какую-то - не помню что - и швырнул в него, а он хоть бы хны. Тогда я схватил откуда-то взявшуюся морковку и снова в него швырнул. Попал прямо в грудь ему, а он опять никакого внимания не обратил, только, вроде, недовольно глянул на меня. Тогда я не выдержал, встал и погнал его из кресла. Ворон-то в прихожую, а я за ним. В прихожей последнее время стоят мои резиновые сапоги, так он залез в один сапог и пялится на меня страшным глазом. Я...я дверь в подъезд распахнул, схватил сапог вместе с вороном и ворона-то, проклятого, из сапога вывалил на площадку. И скорее хотел дверь-то закрыть, а до конца захлопнуть её никак не получается, потому что этот гад между коробкой и дверью просунул кончик крыла. Дверь-то и не закрывается до конца. Тогда я, как хлопну дверь-то, а ворону неприятно, должно быть, стало. Смотрю, кончик крыла почти исчез. Я тогда ещё раз хлопнул дверью, она и закрылась.
- А дальше что? - нетерпеливо спросила Зина.
- Дальше?.. Так...ты меня разбудила.
- Болезнь это, Феденька, к тебе приходила. Хорошо, что ты этого гада выбросил из квартиры, а то...а то... Ладно. Ты сейчас, давай-ка, усни, пропотей, а к утру посмотрим, что там будет. Я тебя щас ещё чем-нибудь накрою. Жар из тебя надо выгонять. Щас бы температуру измерить, да градусника нет. Дала, дура, неделю назад соседке, кому-то там температуру проверить, а она, наверное, и забыла, что чужую вещь надо возвращать. Больше она у меня никогда ничего не получит. Дай человеку, а потом ходи да проси: "Отдай, ради Христа. Чтоб те".
- Зин, а как же ты? Вдруг это грипп, тогда и ты заболеешь. Может, в зале на диване поспишь?
- Ладно уж, жалельщик. Если это грипп, то я тоже уже того... Спи, давай. Время всего четыре.
Через некоторое время Фёдор уснул и завёл "шарманку". "Ох, - думала Зина, - теперь не скоро удастся заснуть. Ишь, как боровок мой хрюкает. Где же это тебя, дружок, продуло? Это, наверное, когда ты снег возле подъезда ворочал. Поди-ка, вспотел, а ветер, вон, какой был - вот и продуло. Сколько раз говорила, что у нас молодёжи на это дело девать некуда, а ты мне: "Да им, Зина, поди, некогда. Они же: кто работает, кто учится - когда им". Вот те и когда! Заболеешь - никому не нужен будешь... У Катьки варенье малиновое есть. Надо будет сходить завтра к ней. Господи, хоть бы не грипп. Сколь людей, вон, передают, болеют".
Осторожно высвободив руку из под одеяла, Зина потрогала лоб Фёдора. "Кажись, прохладным стал, и, вроде бы, вспотел малость", - определила Зина и незаметно уснула.
Проснувшись, она глянула на часы: "Семь почти, - прошептала Зина, - а темно-то, как ночью. Чёртова зима. Надо вставать да Федьке чего-нибудь приготовить".
Пока Зина думала над тем, что приготовить Фёдору на завтрак, затрещал дверной звонок.
- Кого это с утра пораньше разбирает? - проворчала она и, не спеша, пошла к входной двери. Звонок затрещал с новой силой и более настойчиво и гораздо продолжительнее. - Щас! - крикнула Зина и, открыв дверь, увидела соседку.
- Зин, родная, выручи, ради Христа, - чуть не плача, пролепетала соседка. - Внучек захворал. Горит, прямо, весь, а у меня градусника, как на зло нет. Одолжи, пожалуйста, очень прошу.
- Градусник, говоришь? У меня Федя тоже горячий, как...энтот, лежит, а я не могу ему температуру измерить, потому что ты неделю не можешь мне мой градусник вернуть. Извини, но у меня их не так много, как ты, наверное, думаешь.
- Как?.. Разве я тебе градусник не вернула? Прости, ради Бога, Зин...прости. Только я его что-то не нашла, хотя искала везде...
- Значит, плохо искала. Я чем по-твоему буду температуру Феде измерять, а? Где хошь, там и ищи градусник, а мне мой верни немедленно. У меня муж болеет, а я из-за тебя не могу у него температуру проверить!
- Оой, я, кажется, его Насте дала на днях, а вернула она его мне или нет - не помню. Я сейчас к ней сбегаю.
- Это к какой Насте?
- К Скориковой.
- Ну и куда ты сейчас попрёшься? Она живёт чёрт те где. С ума-то не сходи. Через час аптека откроется. Не забудь про меня.
- Не забуду, Зин...ей Богу, не забуду... Ладно. Пойду я... Извини.
- Чего теперь, - сказала примирительно Зина и закрыла дверь.
- Зин, чего там? - спросил, выглянув из спальни, Фёдор.
- Ты чего это поднялся? Может, ты, дядя Фёдор уже выздоровел?.. Как самочувствие?
- Вроде, ничего, пролепетал Фёдор, - жить можно.
- Можно-то, оно, может, и можно... Закрой глаза.
- Зачем, Зин?
- Закрой глаза. Ну как? В глазницах жжёт...ну...горячо?
- Есть маленько.
- Понятно. Я тебе таблетку дам, и полежишь...
- Зин, бока уже болят.
- Поболят да и перестанут. Выпьешь таблетку аспирина и полежишь минут двадцать, а потом хоть на голове стой.
- Ладно, давай.
Зина открыла тумбочку и застыла: почти на самом видном месте лежал градусник.
- Господи, - прошептала Зина. - Откуда ты только взялся? Я же тебя полночи искала.
- Чего там, Зин? - спросил Фёдор.
- Чего-чего... Градусник нашёлся. Держи таблетку. Запей водой и ложись... минут...
- На двадцать... Помню я, Зин.
- Господи, и чего теперь делать? Чёртов градусник! Чтоб тебя! - чуть не плача, сказала Зина.
- Зин, чего градусник-то?
- Ничего, Федя. Накройся потеплее и, чтобы двадцать минут нос не высовывал.
- Зин, чего я париться-то буду? Полежать могу, а уж под одеяло...
- Ладно, поступай, как хочешь... Чего мне с градусником делать?
- Ничего - лежит и пусть лежит, - сказал Фёдор.
- Ну да... В восемь соседка пойдёт в аптеку. Я ей сказала, чтобы она мне купила градусник. Стыд-то какой! А потом ещё к Насте съездит: вот уж будет... Господи... Ой...ой...ой!
- Ты чего, Зин? - увидев, как Зина валится на кровать, - испуганным голосом спросил Фёдор. - Сердце что ль? Налить чего-то?
- Кар...кар...- еле слышно прошептала Зина.
- А! Корвалол. Щас, Зина, щас, минутку, - заверил супругу Фёдор и, открыв тумбочку, схватил пузырёк с корвалолом. - Щас...щас...- шептал он, наливая в бокал лекарство. Затем, разбавив его водой, подал жене. - Пей, Зина...и водичкой запей, - сказал дрожащим голосом не на шутку перепуганный Фёдор, помогая при этом супруге выпить лекарство и воду. Через несколько минут он поинтересовался, как Зина себя чувствует.
- Охх... Вроде, полегчало, - прошептала Зина. - Вот ведь...и тебе не даю полежать.
- Да ладно, належусь ещё.
Вдруг совершенно неожиданно затрещал дверной звонок.
- Федь, сходи, пожалуйста, - попросила Зина, вытирая, навернувшиеся на глаза слёзы.
Меж тем звонок трещал, как сумасшедший. Сунув ноги в тапки, Фёдор поспешил к входной двери.
- Иду, иду! - кричал он, открывая дверь.
У двери стояла соседка.
- Вот, - сказала она и протянула к Фёдору руку.
- Что это? - спросил Фёдор.
- Градусник.
- Спасибо, - пролепетал Фёдор. - Зина в магазин ушла, извините, - зачем-то соврал он.
- А вы ничего...неплохо выглядите. Выздоравливайте...Федя.
- Спасибо. Всего вам доброго, - сказал Фёдор, закрывая дверь.
- Кто там? - спросила Зина, когда Фёдор вернулся в спальню.
- Соседка. Градусник принесла. Сказала, что в шкафчике нашла. извинилась за доставленные неудобства, - снова соврал Фёдор.
"Ладно, - подумал он, - бабы потом между собой разберутся... Даа...а ведь дело-то пахнет керосином... Ох, и попадёт мне..."