Б.Мельник. Часть третья, раздел одиннадцатый. Перевод с польского Т.Цыркуновой.
Суровая зима 1943 года принесла немцам гигантское поражение под Сталинградом. Лживая фашистская пропаганда уже не могла назвать манёвром или «переходом на улучшенные позиции» факт пленения русскими фельдмаршала фон Паулюса вместе с его трёхсоттысячной армией. Оккупационные газеты пестрели от фотографий вагонов со стеллажами трупов замёрзших немецких солдат. Короткие комментарии под снимками говорили, что единственной причиной такого поражения были господствующие там морозы.
Однако русские вместо того, чтобы точно так же замёрзнуть, добились великой победы.
Эта действительно очень морозная зима на своём пике начала, однако, медленно уступать место предвесне. Люди, угнетённые тяжестью опасностей, грозивших им со стороны оккупантов, больше интересовались всё-таки огромным поражением немцев под Сталинградом, чем пробуждающейся к жизни Матерью Природой.
В какой-то день на предвесне жившая у нас с ребёнком Вера решила проведать свои Выгонощи. Она вышла из дома ещё до рассвета, а возвратилась только вечером. Была страшно измучена. Оказалось, что на дороге лежали снежные сугробы, через которые женщина была вынуждена перебираться. А снег был мокрый, тяжёлый, сверху обледеневший. Вера проваливалась в него так глубоко, что почти до крови стёрла кожу на своих обнажённых бедрах. Полешучки зимой носили сразу по несколько длинных и тёплых юбок, но под ними ноги обёртывали шерстяными онучами не выше, чем до колен. Когда Вера уже немного отошла и съела миску горячего супа, она взяла на руки свою маленькую Шурку, которая до этого сидела на коленях у Мундзи. Прижимая к себе ребёнка и плача, она рассказывала о судьбе своих земляков, которые из-за отсутствия других возможностей оставались на зиму в сожжённой деревне.
В результате выполненной немцами акции усмирения Выгонощи были страшно изувечены. Немцы застрелили несколько десятков жителей деревни, в основном, молодых, убегавших от эсэсовцев. От пожара удалось спасти только несколько домов. Сейчас в каждом из них в страшной тесноте размещалось по несколько семей. Остальные семьи зимовали в землянках.
Вследствие таких тяжёлых условий жизни от истощения и болезней умерло много людей. Главным образом стариков и детей.
Во время очень суровой и снежной зимы сожжённую деревню замело огромными снежными сугробами. Деревенское кладбище было засыпано горами снега и стало недоступным. Случалось, что матери, потерявшие своих детей, сами слабые или больные, во вре- мя зимы хоронили своих умерших детей в снегу возле землянок.
Вера сказала, что если бы мои родители не дали ей крыши над головой, то и она была бы вынуждена зимовать в землянке, которую ещё надо было бы самой выкопать, и неизвестно, что произошло бы с ней и с её маленькой Шуркой.
–«Ну, что же – вздохнула Вера в конце разговора – Господь Бог позволил мне и моему ребёнку выжить, спасибо Ему за это».
–«Верка, дорогая…» – мама двумя руками прижала к себе голову женщины.
***
Всё увеличивающиеся дни приближающейся весны 1943 года проходили в страхе перед немцами, а наступающие после них ночи – в страхе перед распоясавшимися бандами грабителей. Людям всё больше докучал недостаток таких основных товаров, как соль, керосин, мыло, спички. Кроме этого людей уничтожали распространившиеся болезни, особенно в деревнях. Причина этого была в полном отсутствии средств для поддержания гигиены.
В те дни, наполненные неуверенностью в завтрашнем дне и страхом, единственным утешением для людей стали новости с фронта, о которых сообщалось в редко доходивших газетах. Согласно этим новостям непобедимая немецкая армия сопротивляясь, всегда занимала более упорядоченные позиции. Однако для людей, читавших эти новости, всё это означало только одно. Немецкие войска терпят поражение за поражением.
Это же касалось и их положения в оккупированном тылу, вдали от фронта. Там немцам становилось всё труднее поддерживать хотя бы какой-нибудь порядок. Так же было и на телеханской земле. В прошедшую зиму немцы с помощью латышских войск и отрядов советского генерала Власова, который вместе со своей армией перешёл на сторону немцев, проводили в околичных лесах мощные акции с целью ликвидации партизанских отрядов. В этих акциях участвовал и латышский отряд из Телехан.
Эффект от проведения этой акции был мизерный, поскольку немцы всё хуже владели обстановкой. Кроме постоянного уничтожения партизан, и то, главным образом латышами, люди постоянно приносили вести о разбитых немецких гарнизонах, о постоянном параличе железнодорожного транспорта. Партизаны в доступных для них местах всё чаще взрывали идущие на восток воинские эшелоны. Это было тем ощутимей для оккупантов, что в значительной степени затрудняло доставку на фронт боеприпасов, вооружения и новых дивизий.
Как рассказывали железнодорожники, немцы ввели бесовский метод охраны железнодорожного транспорта. Паровозы толкали перед собой одну или две открытые платформы, на которых находились несколько десятков евреев, взятых для этих целей из концлагерей. Если бы поезд наехал на мину, то первыми погибли бы евреи, а оставшиеся вагоны могли уцелеть.
Кроме этого, отныне каждый наиболее ценный эшелон в своём составе имел два локомотива. Один из них находился спереди состава, а другой цепляли к последнему вагону. Если партизаны повреждали пути или поезд наезжал на мину, задний локомотив должен был возвратиться с уцелевшими вагонами на станцию с места партизанской засады.
В этой ситуации партизаны поменяли тактику. Они стали использовать мины, которые взрывались вручную только при походе поезда, или же на неохраняемых участках железной дороги уничтожали шпалы и рельсы. Всё чаще на железнодорожных станциях происходили успешные диверсии партизан.
Это привело к тому, что на железнодорожных узлах оккупанты вынуждены были держать значительные охранные отряды.
С этой целью латышский отряд из Телехан был переведён в Лунинец, где находилась большая узловая железнодорожная станция, постоянно страдавшая от диверсий партизан.
Прошло несколько дней после отъезда из Телехан латышей, и вместо них в местечке появился большой отряд литовцев. В оккупированной Литве немцы также создали воинские литовские отряды. Литовцы, так же как и латыши, были одеты в немецкие мундиры. Любопытно, что большинство солдат имели длинные волосы, заколотые на затылке полукруглым густым гребнем.
Литовцы разместились в использовавшихся и латышами зданиях школы и гмины, пребывание в местечке начали с укрепления своей усадьбы. Из толстых деревянных брёвен они построили два мощных бункера. Соединили их между собой и зданиями сетью окопов.
Литовские охранники имели во время уроков много работы, поскольку, во время перемен, несмотря на суровый запрет, неуёмные мальчишки постоянно залазили в окопы, пытаясь заглянуть в бункеры. Охранники, крича на них, употребляли всегда одни и те же, непонятные детворе слова. Мы были уверены, что они ругаются по-литовски. Не понимая значения этих слов, суетная школьная детвора повторяла услышанные предложения.
Как-то по улице мимо школы проходила пани Гилисова, жена телеханского литовца. Она хорошо знала литовский язык. Услышав крики школьной детворы, от удивления остановилась. Очевидно, эти повторения литовских ругательств были слишком перчёнными. Литовские солдаты не относились к местным людям с симпатией. Они сидели в своей крепости и на улицу без крайней нужды не выходили. В отличие от латышей, не искали контактов с местными людьми. В отношении к ним были холодны, смотрели на всех сверху вниз, почти с презрением. Как-то трое подвыпивших литовцев решили на улице у курьера района Баргелля отобрать велосипед. Когда тот решительно запротестовал против такого явного грабежа, его сильно
избили. Он был вынужден больше недели лечиться от побоев.
Немецкий комендант местечка провёл следствие. В Ганцевичах состоялась пародия суда. Ни один волос не упал с головы литовцев. Литовцы, в отличие от латышей, очень не желали встреч с партизанами. Они не выезжали в леса, сидели в своем укреплённом логове. С самого начала своего пребывания литовцы производили залпы из орудия. Снаряды с сильным воем пролетали над местечком и взрывались в лесу, где-то за недействующей уже смолокурней. Этот слепой бессмысленный обстрел леса литовцы осуществляли, вероятно, для демонстрации мощности своего вооружения. Все их дела сводились к ночным постам, охранявшим мельницу и пилораму, а также к ночному патрулированию на улицах местечка.