Другая бабушка, мать моего отца, рассказывала случай из своей послевоенной жизни.
В совхоз привезли новые мешки. Женщины стали потихоньку подменять новые мешки на старые, которые приносили из дома. Потом мешки красили «лушными пёрышками» (шелухой от лука, сваренной в большой посуде) и шили юбки.
Вот в такой- то юбке бабушка и полезла однажды в совхозный коровник за навозом.
Навоз был бесценным сырьем. Его смешивали с соломой, делали кизяки и зимой топили печь. Однажды, в детстве, я видела, как их делают: в жаркий летний день на свободном месте разложили навоз в виде большого блина, сверху насыпали мякины и соломы, трое молодых мужчин, засучив штаны до колен, босиком, стали ходить по кругу, втаптывая солому в навоз. Когда смесь была готова, блин порезали штыковой лопатой на кирпичи и оставили сохнуть на солнце. После того, как кизяки подсохнут, их укладывают в штабель.
И двор вокруг фермы, и забор вокруг двора назывались одним словом- калда. Забор сооружался из невысоких кольев, соединенных между собой поперечными перекладинами в два ряда. В детстве, слегка нагнувшись, мы легко пролезали между перекладинами. А взрослому человеку ничего не стоило и перепрыгнуть. Бабушка стала перелезать через калду, зацепилась подолом за кол и повисла. Стала дергать изо всех сил, чтобы порвать юбку, но она не рвалась, новая мешковина была крепкой. Вот тогда бабушка и пожалела о старой юбке. Ну и натерпелась же страху! Если сторож поймает, стыда не оберешься, а то и оштрафуют, в лучшем случае. Но бабушка была молодая, шустрая, сумела снять себя с кола и уйти незамеченной.
Воровали? Да. А что делать, если работали за «колышки», а вместо денег облигации давали.
04. 03. 2020