Б. Мельник. Часть третья, раздел двенадцатый. Перевод с польского Т.Цыркуновой.
Месяцы 1943 года одарили жителей Телехан множеством происшествий. Некоторые из них имели сенсационный характер.
Как-то уже после прибытия литовского отряда в местечко, разнеслась весть о том, что ночью на лесной вырубке неподалёку от сожжённой деревни Красница разбился советский самолёт. Оказалось, что прилетел он с «Большой Земли» с обеспечением для партизан. Улетая, зацепился за верхушки деревьев и упал на землю сильно по- вреждённым. Партизаны оставили в самолете людей, которые погибли в катастрофе и ушли в пущу, унося доставленное им обеспечение. Телеханские жандармы в сопровождении полиции и большой группы литовских солдат на место катастрофы прибыли около полудня. В сильно повреждённом самолёте кроме нескольких трупов они ничего не нашли. Партизаны опередили немцев и у жертв катастрофы забрали оружие, документы и все личные вещи. На всякий случай жандармы приказали полицейским досконально проверить одежду покойных. Когда стали обыскивать одного из двоих, казавшихся мёртвыми, пилотов, труп неожиданно застонал. Оказалось, что партизаны приняли тяжело раненного пилота за мёртвого. Так советский раненный летчик стал единственным трофеем немецкой экспедиции в Красницу.
Все ещё живого юношу жандармы привезли в Телеханы. Лечил его немецкий врач на территории жандармерии. Переводчица Струневская говорила, что Ваня, так как лётчик утверждал, что именно так его зовут, через месяц стал самостоятельно передвигаться. Люди терялись в догадках, какую же цель преследуют немцы, проявляя такую заботу о лечении советского лётчика.
Настоящее удивление вызвал тот факт, что в определённое время Ваня начал свободно выходить на улицы местечка. Был он коммуникабельным, легко завязывал отношения с людьми. Разговаривал о чём угодно, но щекотливых вопросов ловко избегал.
Вскоре после того, как немцы позволили лётчику свободно передвигаться по местечку, он снял комнату у какого-то одинокого человека. Немцы, очевидно, прекратили его содержать, и он стал работать на пилораме, выполняя там тяжёлую работу по переноске брёвен.
Люди так и не поняв, какая тайна покрывает такое отношение немцев к советскому и не лишь бы какому юноше, в конце концов, привыкли к нему. Невысокий и плотный блондин Ваня, всегда доброжелательный и улыбающийся, одетый в какие-то подаренные ему тряпки, вскоре перестал вызывать интерес к себе и стал серым незаметным человечком.
***
Как только люди перестали интересоваться личностью Вани, который свалился к ним буквально с неба, местные сенсации получили свежую подпитку. В кругах местечковой, ныне в условиях оккупации, Бог знает, какой интеллигенции, эту новую сенсацию люди рассказывали друг другу с красными пятнами румянца на щёках. Эту сенсацию произвело происшествие в семье Пищиков. Хотя они сами разожгли этот очаг сплетен, тем не менее, очень желали бы, чтобы всё осталось в глубокой семейной тайне.
Вот в доме Пищиков неожиданно появился Альберт, жених их дочери Баськи. До начала войны он служил в Пружанах, как польский офицер. С сентября 1939 года слух о нём пропал. Внезапно он появился с фальшивыми документами представителя какой-то немецкой фирмы, торгующей лесом для нужд Третьего Рейха.
Оказалось, что после уничтожения его части немцами и поражения Польши, он добрался до Бельгии, где связался с местным движением сопротивления. В этих ненормальных, полных опасностей условиях, сердце Альберта не слышало голоса разума. Он решил любой ценой жениться на любимой Баське. Поскольку он был уроженцем Познани и вырос в окружении немецких колонистов, то в совершенстве владел их языком. Раздобыл соответствующие фальшивые документы и отправился в сумасшедшее путешествие из Бельгии в Телеханы.
Счастье ему сопутствовало. Проехал всю оккупированную немцами Европу и грязный, небритый, но безгранично счастливый, смог обнять самую дорогую ему девушку. Баська тоже не находила себе места от счастья. Смеялась и плакала попеременно, не обращая внимания на демонстративное огорчение мамуси. Она позволяла жениху целовать лицо и руки, отвечая на все его поцелуи. Старый Пищик, не скрывая волнения, расцеловал Альберта, как сына, в обе щеки. Выражал большую радость и долго обнимал его, похлопывая по плечу. Грозно буркнул на свою половину, когда та запротестовала против поручения мужа, чтобы служанка Тося приготовила для гостя ванну. Пищик не отказал также себе в удовольствии, чтобы пригласить соседа, бывшего некогда у него практикантом, а потом и коллегой по адвокатской практике, моего дядю Стефана.
Вымытый и накормленный Альберт рассказывал о своих головоломных приключениях от начала войны до сегодняшнего дня. Жена Пищика демонстративно не поддерживала компанию. Она закрылась в другой комнате и делала вид, что читает какой-то ро- ман. Ещё до начала войны она не скрывала своей неприязни к Альберту. Для неё он не был кандидатом в мужья её дочери. Молодой офицер без имения, голодранец, хлыст. По её мнению, Баська давно уже должна была выйти замуж за человека богатого, с положением, и намного старше её. Жена Пищика даже имела на примете конкретного вдовца из Пинска.
Когда разговор перешёл в определённое русло и Альберт объявил, что его единственным и самым горячим желанием является женитьба на Баське, хотя бы прямо сейчас, жена Пищика, находившаяся в этот момент в другой комнате при закрытой двери, и как будто читающая роман, впала в дикую истерику. Она упала на пол, уткнулась головой и плечами в ковёр, разрыдалась и кричала, что не позволит обидеть свою единственную дочь. Она не допустит, чтобы её единственная дочь вышла замуж украдкой, как вор, без свадебного платья и фаты, без гостей и свадьбы. Свадьба Баськи должна ослепить все Телеханы, да что там Телеханы, всю околицу. Об этой свадьбе люди должны будут долго говорить и с большим удивлением. Нет, она не позволит так обидеть своего ребёнка.
Это артистическое выступление любящей мамуськи буквально парализовало всех присутствующих. Пищик и Альберт не могли выдавить из себя ни одного слова. Баська превратилась в соляной столб, казалось, что она вот-вот упадёт в обморок. Самым стойким оказался дядя Стефан, который через минуту остолбенения поднялся с кресла и молча вышел.
Тем временем жена Пищика снова подняла крик, почему Бог наказал её такой дочерью, даже не пытающуюся спасать мать, которая через минуту может умереть. И тогда Баська потеряла сознание. Спасал её Альберт, спасали отец и служанка Тося. Баська приходила на короткое время в себя и опять теряла сознание. Тогда Пищик приказал служанке бежать как можно скорее за фельдшером Драмовичем, который жил неподалёку.
Тем временем мамуся Баськи, которой наскучило выступление на ковре, уселась на диван и там стала плакать, громко причитая и выражая всю свою печаль.
Фельдшер Драмович наконец-то довёл Баську до такого состояния, что девушка, хотя и была бледная, как полотно, уселась в кресло и плача, могла как-то разговаривать.
Тогда в действие опять вступила жена Пищика. Всхлипывая, голосом, не терпящим возражений, приказала фельдшеру сесть. Она должна ему рассказать, какой позор свалился на её дом. Да, она не допустит этой женитьбы, которая унизит всё семейство Пищиков! Если же её дочь, её ребёнок по крови и плоти не послушает свою мать, которая желает ей только добра, то она проклянёт свою дочь, её детей и внуков. А сама умрёт от отчаяния и стыда. Или Баська подчинится материнской воле, или пусть будет проклята. Навсегда. Тогда Баська опять потеряла сознание. Альберт громко плакал, как малый ребенок, Драмович спасал девушку, а Пищик, ломая руки, сказал, что если бы ему было куда уйти, то он бы оставил этот ад раз и навсегда. Только очень жаль ему своего ребёнка. День, полный плача и сердечной боли закончился тем, что Альберт после длившихся до позднего вечера безрезультатных разговоров, переночевал в доме моего дяди. Утром после душераздирающего про- щания с Баськой, он уехал на поезде узкоколейной железной дороги
в Ивацевичи. Об Альберте больше никогда никто ничего не слышал.
Эту трагедию двух молодых людей все комментировали по-разному. Мужчины, в основном, ограничивались удивлением от сумасшедшей авантюры и отваги Альберта, женщины посвящали своё время сочувствию несчастной Баське. Были, однако, и такие, а к ним относились и мои родители, которые сердечно сочувствовали обоим моло- дым, одновременно осуждая неслыханный эгоизм жены Пищика.
И здесь, о чудо, тётка Маня, как никогда, полностью разделила мнение моей мамы. Когда закончила говорить об этом, то погрузилась в глубокое размышление. В конце оживилась и заявила, что в таких условиях она своей Мурочке тоже не позволила бы выходить замуж. Только сейчас она поняла жену Пищика! Ведь та хотела добра своему ребёнку! Однако, несмотря на это, и Баську и Альберта, ей очень жаль…
***
Идущие своим чередом дни постепенно развеяли дым местечковой сенсации в семье Пищиков. Людям всё больше докучал недостаток основных товаров, таких, как соль, керосин или мыло. За годы войны одежда и обувь тоже износились, а о приобретении новых вещей не могло быть и речи. Многие семьи остались без своих вещей из-за ночных грабителей.
В этих условиях столяру Лавренчику и портному Косовскому, которые в Телеханах перед войной были единственными христи- анскими ремесленниками, пришла в голову прекрасная идея. Они стали производить сезонную обувь на приближающиеся тёплые месяцы года. Совместными усилиями ремесленники создали модель деревянных шлёпанцев, которые должны были заменить сандалии. Они предназначались и мужчинам, и женщинам, и детям. Основой этой обуви служила толстая осиновая подошва, вырезанная вместе с каблучком, разделённая на две части на уровне пальцев стопы. Эти обе части соединял между собой кожаный поясок, который позволял свободно сгибать стопу во время ходьбы. Сандалии, которым кто-то дал название «деревяшки», крепились на ногах при помощи кожаных ремешков.
Оба производителя деревянных сандалий трудились в поте лица. Заказов было столько, что люди стояли в очереди. На деревянных тротуарах Телехан всё чаще был слышен стук осиновых сандалий. Поскольку весна сорок третьего года очень быстро победила суровую зиму, обладатели «деревяшек» праздновали в них святую Великую Ночь. В тот год Пасха была очень поздняя. Католическая
–перед маем, а православная – уже в мае.
Праздник Великой Ночи вынудил литовских солдат покинуть свою крепость.
В течение всей Великой Недели они в полном вооружении маленькими группками ходили от дома к дому, вежливо прося о продаже им яиц на праздник. Спрашивали также и о самогоне.
Местные люди, зная о негативном отношении литовцев к ним, удивлялись такой внезапной перемене. Однако когда было добыто достаточное количество самогона и яиц на праздник, солдаты опять стали полностью игнорировать местное население. Превратились в обычных оккупантов.
Как только прошли католические праздники, ночью в начале мая
Телеханы были разбужены мощными залпами. Это партизаны атаковали мельницу и пилораму, охраняемые литовцами. В результате превосходящего огня партизан литовские посты были вынуждены отойти. В итоге получасовой битвы обе стороны остались удовлетворёнными. Литовцы были довольны тем, что не понесли урона в живой силе, а партизаны радовались тому, что им удалось достичь своей цели, так как оба объекта были ими полностью сожжены. Местечко осветила луна пожара, которую затмило только утро наступающего дня первого мая. Телеханские жители поняли, что таким образом партизаны отметили праздник трудового народа – 1-ое Мая. Немецкий комендант Телехан был в ярости. Вызвал к себе командира литовской части. Струневская, переводчица из жандармерии рассказывала, что крики и брань немца были слышны во всем здании. Ругался и оскорблял литовцев последними словами. Было ясно, что за такую хозяйственную потерю комендант получил не-
мало выговоров от своих руководителей из Пинска.
Месяцем позже, в ночной стычке с партизанами погиб литовский солдат. Во время обхода своей территории литовцы заметили на крыльце здания района какие-то людские силуэты. Пока они раздумывали, с крыльца раздались выстрелы. Солдаты упали на землю, открыв огонь по партизанам. Один из солдат бросил гранату в направлении стрелявших. Это прекратило стрельбу. Партизаны убежали, исчезнув в одном из огородов. Тогда литовец, который с помощью гранаты прекратил стрельбу, обнаружил, что его товарищ мёртв. Пуля попала в лицо, прямо под каской.
Когда наступил день, многие люди приходили посмотреть на место стычки. От здания района через улицу до огорода тянулись пятна запёкшейся крови. Деревянные ступеньки крыльца были повреждены. Очевидно, граната не имела значительной убойной силы, так как, взорвавшись совсем близко от партизан, смогла только ранить их. Они не получили тяжёлых ран, поскольку смогли собственными усилиями преодолеть забор, которым был ограждён огород.
Погребение солдата сопровождала мша. Вывезенного большевиками в ссылку органиста заменил игравший на органе литовский солдат. Ксёндз Тарногурский не сопровождал тело солдата на место захоронения, но солдата сопровождал почётный караул. После троекратного салюта над свеженасыпанной могилой короткую речь сказал участвовавший в погребении офицер. Местные зеваки, толпой сопровождавшие тело убитого, удивлялись тому, что многие солдаты плакали над могилой своего товарища.
Литовцам в Телеханах не везло. Правда, смертельных жертв больше не было, но также не было и никаких успехов. В этой ситуации партизаны стали вести себя всё активнее, нанося немцам всё более болезненные поражения. В связи с частыми нападениями на поезда узкоколейной железной дороги, ведущей в Ивацевичи, и постоянным разрушением железнодорожных путей, немцы прекратили использование дороги. Поезда после почти тридцатилетнего применения бездействовали.
Для немцев утрата этого вида транспорта означала полный хозяйственный крах Телеханского района. У них уже не было возможности вывозить даже жалкие крохи добра, награбленного у местного населения. Для оккупантов местечко стало жалким бастионом, затерявшимся в глубине полесских лесов.
Зато гражданскому населению всё больше стали докучать разномастные грабители, которые всегда старались выдавать себя за партизан. Бандиты часто вообще не применяли оружие. Одни из них вламывались в дома с обрезами винтовок, другие – с топорами или с вилами, а третьи просто с палками. По ночам на хуторах и на периферии местечка вламывались в дома, грабили людей, забирали имущество и пропадали в окрестных деревнях.
Грабители с лицами, завязанными тряпками, забирали всё, что попадало в их лапы. Отчаявшиеся люди старались использовать любые, самые хитроумные способы, чтобы спрятать своё имущество, однако грабители часто с применением грубой физической силы вынуждали показывать места хранения предметов или продуктов.
Многие жертвы ограблений рассказывали, что в одной банде грабителями руководит какая-то бабища. Баба была неслыханно вульгарна с лица и часто била кулаками ограбленных людей. Кроме этого, всегда была прекрасно осведомлена, что где спрятано, и чего надо искать. Видимо, она пользовалась доносами каких-то мерзавцев, которые потом слизывали с её лап остатки награбленного добра.
Бабища эта обладала удивительным умением находить любые, самые хитроумно устроенные тайники, в которых люди старались спрятать своё добро. В одном из хуторов, дочь хозяина которого должна была вскоре выйти замуж, грабительница потребовала отдать ей приготовленный на свадьбу самогон. Клятвам хозяина в том, что самогона ещё в доме нет, она не поверила. Поиск длился долго, пока, наконец, банка с самогоном не была вытянута этой мегерой в стойле из-под навоза, на котором стояли две коровы.
***
Лето постепенно шло к концу, когда в Телеханах взорвалась новая сенсация. Во время пьянки с немцами был арестован участвовавший в ней бургомистр Радкевич. В состоянии полного алкогольного опьянения самогоном он признался своим немецким собутыльникам, что на самом деле является партизаном. Ну что же, кто-то из немцев был более трезв…
В таких трагических для бургомистра обстоятельствах стало ясно, почему немцы постоянно терпели поражение во всех своих начинаниях.
Жена бургомистра, узнав о поступке мужа, хотела убежать в лес. К сожалению, она была поймана немцами.
Мы с братом были случайными свидетелями этого. Под вечер мы увидели жену Радкевича, которая в сопровождении трёх незнакомых нам мужчин быстро шла в сторону железной дороги. Один из них с очевидным усилием тащил большой чемодан. Это было удивительно для нас. Для чего идти с чемоданом на станцию, если поезда не ходят.
Прошло несколько десятков минут, и мы увидели жандармов, которые с автоматами в руках бежали в направлении станции. Прошло ещё полчаса, и на улице появилась крестьянская подвода. Она ехала со стороны станции. За возницей лежал чемодан жены Радкевича, а сама она сидела, склонившись, на конце воза. Подводу сопровождали идущие пешком немцы.
После допросов, которые длились несколько дней, супругов расстреляли.
Вскоре, вырванные у бургомистра признания каким-то образом дошли до публичной известности. Оказалось, Радкевич готовил партизанскую акцию захвата Телехан. Зная все тайны немецких укреплений, партизаны могли захватить их приготовленными за- ранее средствами. В захваченном местечке должны были показательно расстреляны все немцы, чёрные полицейские и все лица, которых партизаны признали бы немецкими коллаборационистами.
Долго и тщательно подготовленный партизанский план утонул в алкогольных наклонностях Радкевича.
После такого фатального падения бургомистра в партизаны из Телехан ушли люди. В местечке никто не допускал, что эти люди могут иметь что-то общее с подпольной организацией. В лес ушёл электрик Белоблоцкий с четырьмя членами семьи. В своё время немцы привлекали его к работе над какими-то своими инсталляциями при строительстве укреплений вокруг жандармерии и возле дома Перовского.
Телеханы оставила в панике и семья Петрасов. Дочь мелкого владельца хутора Петраса работала в жандармерии уборщицей. На другой день после ареста бургомистра полицейский заметил, как она спускается с чердака. На вопрос о том, что она там делала, он получил какой-то невразумительный ответ. Этот ответ не удовлетворил его любопытства, и он с товарищами взобрался на чердак. Там над кабинетом коменданта они обнаружили ещё не совсем готовое мощное взрывное приспособление.
Очевидно, Геля Петрас не была глупой девушкой, так как после того, как полицейский почти поймал её на месте преступления, сбежала, спасая свою жизнь. Вместе с Гелей в лесу оказались и её родители, и её младший брат Адась, с которым я учился в одном классе. Адась, по прозвищу «Сухота» после школьной молитвы во время окрика «Хайль Гитлер!» был единственным ребёнком в классе, поднимавшим руку вверх в гитлеровском приветствии. А был он, как оказалось, только маленьким конспиратором.
В это же время людей в местечке парализовала новость, что в лес убежал также некий Николай Дегтярик. Телеханский многоликий индивидуум в одном лице, бандит и грабитель, перед войной коммунист, а ныне немецкий подхалим и доноситель.
Однако настоящей сенсацией для населения местечка, а также тяжёлым шоком для немцев был уход в лес доктора Михетко вместе с женой. Михетко появился в Телеханах почти год тому назад, поменявшись местами с доктором Божко, который таким способом возвратился в Барановичи. Новый доктор приехал вместе с женой, красивой блондинкой. Михетко был прекрасным доктором, а среди местных людей выделялся как человек необычайно симпатичный, учтивый и культурный.
Людям не нравилось в нём только то, что с первых дней пребывания в Телеханах, он связался с немцами. Это легко ему удалось, так как его жена бегло говорила по-немецки. Оба стали постоянными участниками немецких водочных возлияний. Люди удивлялись выдержке Михетко, так как он совершенно не ревновал свою красивую жену, которая таким явным способом одаряла ласками жандармов. Часто бывало, чего люди не одобряли, что жена Михетко ночевала у немецких администраторов в доме Перовских. В какой-то день жена Михетко заболела тифом, и расстроенный, растерянный муж отвёз её на подводе в больницу, которая находилась за местечком и за каналом Огинского. Немцы, которые были приятелями жены Михетко, очень огорчились из-за её болезни. Один из них даже пожелал навестить её в больнице. Выбил эту идею из его головы муж Михетко. Как доктор, категорически отсоветовал ему наносить такой визит, поскольку тиф – это болезнь очень заразная.
После этих слов ни одному из немцев, дрожавших о собственной шкуре, не пришло в голову проведать жену Михетко в больнице.
Только через два дня грохнула в местечке новость, что чета Михетко никогда не добралась до больницы. Стало явью то, что оба они были хорошо замаскированными партизанскими агентами, находившимися в самом логове оккупантов Телехан. Немцы ужаснулись. Ведь жена Михетко, так же хорошо, как и они сами, знала все тайники их крепости. Оба толстяка, жившие в доме Перовских, поспешно покинули свою крепость и переселились в жандармерию, которую спешно начали перестраивать.
Происшествие с Михетко случилось вскоре после того, как из Телехан были переведены литовцы в какую-то другую местность. В местечке осталась небольшая группа укрывшихся в укреплённой жандармерии перепуганных немцев и отдел дрожащих чёрных полицейских.
Несмотря на такую выгодную для партизан ситуацию, они практически не появлялись в местечке, даже по ночам. Зато настоящим наказанием для людей стали банды грабителей, которые расплодились до устрашающих количеств. С наступлением сумерек таскались они по местечку с чувством полной безнаказанности. Грабежи часто сопровождались избиением людей. С наступлением дня банды исчезали, скрываясь в ближайших хуторах и деревнях.
Т. Цыркунова «Наши Телеханы»
В книге моего отца Лукашевича Гавриила Корнеевича «Пока мы живы…», изданной в 2010-м году в Минске, в издательстве «Мон литера» имеется отдельная глава, посвящённая событиям, описанным Богданом Мельником в этом разделе.
В главе подробно описаны события, происходившие в Телеханах именно в то время, о котором повествует и Богдан Мельник. Правда, рассказывается в ней всё происходившее совершенно под иным углом зрения. Впрочем, чтобы не затягивать объяснения, привожу эту главу из книги моего отца полностью.
Провал
С 16 сентября 1942 года примерно по 25 октября 1942 года вторая партизанская группа 112-го партизанского отряда под командо- ванием Качарина Геннадия Иосифовича из лагеря в урочище Добро- рацкая передислоцировалась в леса, расположенные возле деревни Вулька Обровская, где находилась рядом с партизанским отрядом
№113 под командованием лейтенанта Куликова Василия Ивановича. Здесь она перешла в подчинение десантников капитана Топкина Иосифа Филипповича. Командир группы Качарин Геннадий Иосифович был назначен комиссаром группы, а командиром стал лейтенант Красной Армии Артёменко Макар Григорьевич. Комиссара группы Криваля Андрея Васильевича назначили начальником разведки. С этого времени группа стала самостоятельным диверсионным отрядом. Регулярно от десантников получала сводки Совинформбюро и другие сведения с Большой земли, в недостаточном количестве, но всё-таки снабжалась взрывчаткой, минами, боеприпасами.
Положение партизан второй группы 112-го отряда, связанных теперь с десантниками, стабилизировалось. 7 октября 1942 года отряд из-под деревни Вулька Обровская перебазировался в Вядские болота, где на острове Борин поселился лагерем.
В момент перехода к отряду присоединилась Выгонощанская партизанская группа в составе одиннадцати человек, вооружённых винтовками и станковым пулемётом воздушного охлаждения. Лагерь был окончательно построен 9 декабря 1942 года. С присоединением выгонощанских партизан в отряде образовались четыре группы, тогда отделения называли группой, а взводов в то время не было. Прошло несколько дней, и в отряд прибыли пять евреев – Китаевич Шлёма с братом и сестрой Ольгой, Рубаха и Мария Злато. Все имена и отчества этих прибывших людей не были мне известны. Вслед за ними пришли Чирко Семен Родионович и Смотров Михаил Тихонович. К концу декабря в отряде было шестьдесят партизан.
За время базирования партизанской группы Качарина – Артёменко в Телеханских лесах наладилась связь с местным населением. Почти во всех ближайших и в некоторых отдалённых деревнях были подобраны связные. Начальник разведки Криваль Андрей Васильевич подобрал связных в деревнях Телеханского района: Святая Воля, Великая Гать, Долгая, Вулька Телеханская, Сомино, Краи, Гутка, Речки, Рудня, а также в деревнях Логишинского района: Липники, Валище и др.
В райцентре Телеханы партизаны связались с агрономом сельскохозяйственного управления Абрамчуком Иваном Марковичем. Семья его проживала в деревне Сомино, куда он часто наведывался, чтобы проведать родных. Навещая семью, он передавал необходимую партизанам информацию. Целью командования отряда было: заполучить своих людей непосредственно в полиции Телеханского гарнизона. Я предложил командованию попробовать связаться с полицейским Ланцем Василием Михайловичем, который до сожжения деревни Выгонощи был членом нашей подпольной группы. В то время все мои поручения по уничтожению телефонной связи, сожжению пяти мостов на грунтовых дорогах и устройстве на них засад, он выполнял добросовестно. Ушёл в полицию, как рассказывали мне его соседи, по настоянию своих родителей, осо- бенно настаивала на этом уходе его мать. Она сказала ему:
–«Прекрати по ночам ходить с этими бандитами, партизанами, а лучше ориентируйся на «Корделюков», они люди умные и сразу пошли за немцами. Твой двоюродный брат Полуянович Лука Евстафьевич с 1941 года служит в полиции, и ты тоже поступай в полицию».
«Корделюками» по-уличному называли Полуяновичей – активных пособников фашистских оккупантов.
Командир поручил начальнику разведки Кривалю А.В. и мне связаться с В.М. Ланцем. Я попросил надёжных людей передать ему, чтобы в условленный день и час он пришёл к нам на свидание в урочище Лысая Гора, которое находится в лесу вблизи Телехан, на восточном берегу канала Огинского. Мы ждали его в течение целого дня, так как думали, что, может быть, какие-то обстоятельства на службе в полиции мешают ему придти вовремя на назначенную встречу. К вечеру нам стало ясно, что он не придёт и не сообщит о причине своего нежелания увидеть нас.
Мы поняли, что этот человек ушёл в полицию добровольно и не желает больше работать с партизанами. И ещё для нас стало очевидным то, что в полиции он работает осознанно, а в подпольную группу попал случайно. Особой активности он в полиции не проявлял, поэтому мы и не выдали его фашистам. Установить через него связь с полицейским гарнизоном в Телеханах не удалось.
Во время бегства фашистских оккупантов 23 января 1944 года из Телехан на запад, с ними ушли и Ланец В.М., и Полуянович Л.Е. Сведений о том, что с двоюродными братьями – чёрными полицейскими – произошло в дальнейшем, после войны, в деревню Выгонощи не поступало.
Таким образом, первая попытка наладить связь непосредственно в Телеханском немецком гарнизоне не увенчалась успехом.
Под воздействием успехов Красной Армии на фронтах партизаны окрепли духом. Создавшаяся политическая атмосфера благоприятно отразилась на мышлении всего населения, проживавшего на оккупированной территории. Большинство населения поняло, что приход Красной Армии не за горами. Изменилась в известной степени и сама партизанская жизнь.
Вскоре произошла встреча с несколькими моими хорошими знакомыми из деревни Вулька Телеханская, с которыми я был связан ещё в сентябре 1942 года. Эти люди потребовали от меня посодействовать их вступлению в партизанский отряд. Сказали мне, что над ними нависла угроза, так как их активно вербуют для вступления в ряды полицейских. В случае отказа от вступления в полицию, их отправят на каторжные работы в Германию. Я ответил, что без решения командования принять их немедленно в отряд не имею права, но доложу об их просьбе сразу же по возвращению. Вернувшись в партизанский отряд, я обратился к командиру Артёменко М.Г. и комиссару Качарину Г.И., и в беседе с ними дал положительную характеристику людям, которых достаточно хорошо знал. Передал их просьбу о принятии в партизанский отряд. Они пригласили начальника разведки Криваля А.В., чтобы посоветоваться ещё и с ним. А мне ответили в таком плане, что как местный житель я должен хорошо знать своих людей и могу сам посылать надёжных людей в полицию. Пусть там они получат хорошее оружие, обмундирование, ознакомятся с общей обстановкой и настроениями в полиции, изучат людей, которых в нужный момент можно будет привлечь на нашу сторону.
А самым главным было для нас – это своевременное получение точных сведений о планируемых акциях против партизан или мирного населения. После этого согласования с руководством отряда мною были посланы в полицию из деревни Вулька Телеханская: Мялик Григорий Ильич, Кринко Николай Николаевич, Мялик Николай Адамович и Струневский Василий Васильевич. Из деревни Выгонощи был направлен в полицию Полуянович Василий Антонович, сын бывшего подпольщика, члена Коммунистической партии Западной Белоруссии. Полученные ими сведения должны были поступать в наш партизанский отряд через связного Мялика Владимира Николаевича, который работал в Телеханском лесозаводе. Он должен был передавать полученную из полиции информацию двум адресатам: на хутор Юркевичу Григорию Кузьмичу или в деревню Долгая Козику Николаю Ефимовичу.
Перед посланными в полицию людьми на первых порах ставилась задача заслужить необходимое доверие у немцев и давать партизанам сведения по интересующим партизан вопросам.
До разгрома фашистской армии Паулюса под Сталинградом главным критерием размещения партизанских отрядов и их лагерей было удаление в наиболее укромные места. Победа в битве под Сталинградом стала переломным моментом и в сознании партизан. После разгрома немцев в Сталинграде, партизанские лагеря строились там, где были более выгодные исходные позиции и лучшая манёвренность, где можно было быстрее получать сведения от связных из населённых пунктов и вражеских гарнизонов. Партизанские лагеря стали размещаться в местах, откуда можно было быстрее и удобнее добираться до объектов для проведения диверсий и боев. В первую очередь это были железные, шоссейные и грунтовые дороги.
После разгрома фашистской армии под Сталинградом и других успехов по освобождению оккупированных районов нашей Родины, партизаны стали ещё более активными. Усилили разъяснительную работу среди местного населения всеми доступными в то время средствами: проведением устной пропаганды, распространением рукописных листовок со сводками Совинформбюро, вынесением приговоров и приведением их в исполнение предателям Родины, особенно рьяно сотрудничавшим с немцами. Кое-какую информа- цию о событиях на фронтах население получало и из лживой немецкой печати.
Правда об идущей кровопролитной войне сыграла свою положительную роль. Большинство населения стало отчётливо понимать, что Красная Армия в недалёком будущем очистит полностью нашу землю от фашистских поработителей. Та часть населения, так или иначе ставшая на ложный путь сотрудничества с захватчиками, призадумалась о своей дальнейшей судьбе, о том, что скоро придется за всё содеянное отвечать. Перед ними остро встал вопрос о спасении собственной жизни. Прежде других опомнились полицейские, которые случайно попали в полицию, по не- домыслию, и ещё не успели совершить каких-либо преступлений по отношению к собственному народу, не успели запятнать свои руки кровью. Они старались уходить в партизаны, прихватив как можно больше оружия, чтобы искупить свою вину перед Родиной. Партизанские ряды численно возрастали и за счёт бежавших из концентрационных лагерей военнопленных, людей, не желавших ехать на работы в Германию, людей, которым угрожала опасность со стороны немцев и т.д.
Шёл быстрый рост партизанских отрядов, которые зимовали в данной местности, кроме того, стали возвращаться отряды, ушедшие осенью 1942 года на восток. В конце февраля 1943 года возвратился партизанский отряд имени Н.А. Щорса. Проделана была большая агентурная работа. Наши люди постепенно были засланы во все гарнизоны Телеханского района. После этого отряд под командованием Артёменко – вторая группа 112-го партизанского отряда – поставил перед собой задачу разгромить фашистский гарнизон в районном центре Телеханы.
Подготовительная работа по разгрому Телеханского гарнизона была поручена начальнику разведки отряда Кривалю Андрею Васильевичу.
В начале операции подготовительная работа шла медленно. Как-то сразу она не ладилась, всё затягивалось, не клеилось. Как впоследствии оказалось, какое было начало этой неудавшейся операции, таким же оказался и её конец. Командование отряда приняло решение в помощь А.В. Кривалю подключить Лобановича Алексея Лукьяновича и меня. С полицейскими Телеханского гарнизона Струневским Василием Васильевичем и Кринко Николаем Николаевичем, которые мною были засланы в гарнизон, мы встречались неоднократно возле моста у деревни Вулька-Телеханская. Другим местом встречи был хутор Юркевича Григория Кузьмича. На этот хутор приходил и наш связной Мялик Владимир Николаевич. Две ночи ночевали мы с Лобановичем А.Л. на хуторе отца Струневского В.В. В беседах с нашими связными было установле- но, что абсолютное большинство полицейских готово перейти на сторону партизан и выполнить любое их задание.
За это время нами было установлено, в каких домах в Телеханах размещается жандармерия, где находится полицейский участок, какие дома занимает литовская часть, где в ночное время стоят посты, каким путём лучше всего подойти к объектам. Уточнён численный состав жандармов, полицейских и литовцев, выяснено, сколько полицейских готовы перейти на сторону партизан, и уточнены многие другие сведения. На прощание, я ещё раз попросил связных быть осторожными, не допустить какой-либо оплошности. За три дня до намеченной операции десантник из отряда Топкина И.Ф. лейтенант Петр Першин возле Вульковского озера встретился с начальником Телеханского района подпольщиком Александром Владимировичем Радкевичем. На этой встрече были обсуждены все вопросы по разгрому гарнизона и установлена дата проведения этой операции – 13 июня 1943 года. На повозке они приехали в Телеханы на квартиру А.В. Радкевича, где Першин прожил два дня. Соседям было сказано, что к Радкевичам приехал близкий родственник. В течение этого времени все организационные вопросы по разгрому Телеханского гарнизона были решены. Подтверждена была и окончательная дата нападения – 13 июня 1943 года.
Телеханский гарнизон состоял на тот момент из сорока семи жандармов и тридцати семи полицейских. Жандармерия находилась в деревянном здании районной больницы на улице Первомайская, в ста пятидесяти метрах от моста на Огинском канале. Помещение снаружи охранялось полицейским постом. Внутри помещения у телефона постоянно дежурил жандарм, к которому в любое время суток полицейские могли приходить и докладывать любые сведения. С противоположной стороны улицы Первомайская, на расстоянии двухсот пятидесяти метров от моста размещался полицейский участок в деревянном помещении управления водной коммуникацией Огинского канала, где перед войной располагался райком партии. У помещения полицейского участка тоже стоял пост. Районная больница находилась на южной стороне улицы, а полицейский участок – на северной стороне, расстояние между ними было около ста метров. Из полицейских тридцать один человек был к тому времени на стороне партизан.
Литовская часть, численностью двести человек располагалась в помещении бывшей волости (гмины) и в школе, приблизительно в семистах метрах от жандармерии, а от канала Огинского она была на расстоянии четыреста метров. Литовцы занимали ещё несколько жилых домиков на улицах Семнадцатого сентября и на улице Пушкина. Личный состав Телеханского гарнизона был вооружён стрелковым оружием.
Наш отряд для выполнения данной операции мог послать семьдесят пять партизан, вооружённых четырьмя ручными пулемётами, одним станковым пулемётом, ротным миномётом, двумя автоматами и винтовками. Соотношение сил было не в пользу партизан. Задуманная операция была рискованной, и в то же время заманчивой. Расчёт был основан на внезапности и решительности действий партизан.
Главная роль в предстоящих событиях отведена была секретарю полиции Дулько Василию Тихоновичу. Именно он в ночь с 13 на 14 июня должен был поставить на все посты надёжных людей, обеспечить партизан паролем и выслать связных из числа полицейских на встречу подходящим к Телеханам партизанам. Полицейские должны были забрать всё оружие, которое стояло в «козлах», и ликвидировать тех полицейских, которые были на стороне фашистов. После того, как партизаны входили в посёлок, они должны были разделиться на три группы. Одна группа, вооружённая двумя пулемётами, совместно с полицейскими должна была забросать жандармерию гранатами через окна.
Вторая группа партизан, тоже вооружённая двумя пулемётами, должна была отрезать литовцев, если бы они захотели оказать помощь жандармам. Командир литовской воинской части был в курсе, что готовится операция по разгрому жандармерии и полицейского участка. Он был на стороне партизан, но со своими подчинёнными соответствующей подготовительной работы не проводил. Его подчинённые вели коммерческую деятельность с отрядом Женьки Макаревича (Евгения Георгиевича Макаревича, после гибели которого, отряд стал называться отрядом имени Макаревича). Они активно обменивали патроны, гранаты на самогон и сало. Надо полагать, что литовцы держали бы нейтралитет.
Третья группа партизан, у которой оставались два автомата и станковый пулемёт, должна была действовать совместно с полицейскими в зависимости от складывавшейся обстановки. Кроме партизан, для проведения операции должны были быть привлечены связные и подпольщики в качестве проводников, которые хорошо знали посёлок – местные жители Телехан и Вульки-Телеханской.
Всех деталей проведения намечаемой операции я, как командир отделения, не знал. Конкретные задания командиры отделений должны были получить от командования на исходном рубеже, в лесу, в урочище под названием Лысая Гора, за Огинским каналом. Партизаны должны были войти в Телеханы, форсировав Огинский канал напротив улицы Первомайская. Жандармерия и полицейский участок находились на расстоянии ста пятидесяти – двухсот метров от канала, то есть совсем близко, добраться до них было бы для партизан минутным делом.
К проведению нападения на гарнизон привлекались подпольщики Дегтярик Николай Яковлевич и Абрамчук Иван Маркович. Когда подготовка к разгрому Телеханского гарнизона была практически закончена, командир нашего отдельного диверсионного отряда Артёменко М.Г. неожиданно получил приказ командира Брестского соединения Сикорского С.И. о ликвидации диверсионного отряда, как самостоятельно действующей боевой единицы. Намечаемую операцию по разгрому Телеханского гарнизона было приказано временно отложить, и заняться реорганизацией партизанских групп. Личный состав присоединялся к отряду имени В.М. Молотова, командиром которого в то время был А.П. Чертков. По собственному желанию части личного состава отряда можно было перейти к десантникам.
На территорию Телеханского и Коссовского районов стали прибывать партизаны из восточных областей республики. Почти одновременно с С.И. Сикорским в Брестскую область прибыл и полковник Линьков Г.М., с целью сменить командира десантников И.Ф.Топкина. Линьков Г.М. имел право для укрепления отряда десантников взять по несколько человек из отрядов, которые ранее были подчинены десантникам.
На личный состав отряда М.Г. Артёменко появился и ещё один претендент – отряд имени Александра Фёдоровича Баруцкого Пинского соединения, при котором формировался будущий руководящий аппарат Телеханского района во главе с секретарем райкома Хацкевичем Андреем Антоновичем. Этому отряду тоже нужны были партизаны, жители Телеханского района, которых впоследствии можно было бы использовать на работе в партийных и советских органах района.
Началась делёжка партизан. Командир отряда М.Г.Артёменко, начальник разведки А.В.Криваль, старшина отряда Юрченко С.И. и ещё около двадцати человек ушли к десантникам Г.М.Линькова. Все остальные партизаны вместе с комиссаром Г.И. Качариным ушли к А.П.Черткову в лагерь, расположенный за деревней Корочин Коссовского района. Немного позже, уже из нашего отряда имени В.М. Молотова несколько человек ушли в отряд имени А.Ф. Баруцкого. Таким образом, активный диверсионный отряд расформировали. Партизаны остались партизанами и их боевые задачи остались прежними, но…
Но вернёмся опять к рассказу о Телеханском гарнизоне. Подпольщики и полицейские, засланные партизанами с целью разложения полицейского гарнизона и проведения соответствующей агитационной работы внутри воинской части литовцев, с нетерпением ждали назначенного дня 13 июня, когда партизаны нападут на гарнизон и разгромят жандармов и предателей Родины.
Прошёл намеченный день, прошёл второй и третий… Подпольщики и полицейские, знавшие намеченную дату, не получив от партизан никаких сведений об отсрочке операции, оказались в неопределённом, скорее даже растерянном, положении. Им никто ничего не объяснил, они не могли понять, что же произошло. Люди стали беспокоиться, хорошо понимая, что вечных секретов не бывает. Они сами стали искать связь с партизанами. Связались с отрядом имени А.Ф.Баруцкого, при котором находился Телеханский подпольный райком партии, и предложили провести намеченную операцию. Там они получили отрицательный ответ: в отряде было всего только тридцать восемь вооружённых партизан. Провести такую масштабную операцию им было не под силу.
В наиболее сложном положении оказался секретарь полиции Дулько Василий Тихонович, ведь в намеченной операции ему отводилась главная роль. Он очень переживал, и это его состояние заметили близкие люди. Тесть его Войтенко Андрей стал интере- соваться, почему Дулько так подавлен, не заболел ли? Несколько раз спрашивал, что случилось, и Дулько рассказал тестю о своих проблемах. Войтенко успокоил зятя, сказал, что выход из создавшегося положения есть. Рассказал о том, что лично давно уже связан с партизанским отрядом Женьки Макаревича, для партизан которого, он у литовцев за самогон выменивал патроны и гранаты. Сказал, что немедленно сообщит в отряд о сложившейся обстановке. Партизаны Макаревича в Дрогичинском районе уже не один полицейский участок разгромили, опыт проведения подобных операций у них есть.
Войтенко предложил подключить к этой операции коменданта полиции Борисевича Николая (Колончук Зиновий Николаевич сообщил мне, что Борисевича звали Василием – моё примечание - Т.Цыркунова), с тестем которого, Лозюком Александром, он был в хороших сосед- ских взаимоотношениях. Борисевич Василий уже один раз встречался с партизанами на еврейском кладбище. Он тоже хорошо понимал, что скоро придётся держать ответ за свои поступки перед советской властью. Предложил зятю вечером пойти на квартиру Александра Лозюка и там вчетвером собраться, чтобы осторожно проверить настроение и мнение о предстоящей операции Василия Борисевича. Может быть, и он перейдёт на сторону партизан.
Вечером в доме Александра Лозюка произошла встреча, на которой присутствовали Андрей Войтенко, Василий Дулько и Василий Борисевич. Не обошлось без самогона, одну бутылку принёс А.Войтенко, а другую выставил радушный хозяин А.Лозюк. Разговор за выпивкой шел оживлённо, даже весело, шутили, смеялись, вспоминали разные смешные случаи из довоенной жизни. Настроение у всех было приподнятое. И вместо того, чтобы прощупать мнение Борисевича насчёт планируемой операции, В.Дулько даже не заметил, как проговорился. В.Борисевич сразу понял, что во главе готовящихся событий стоит начальник района А.В.Радкевич, а В.Дулько является непосредственным её исполнителем, запомнил он и несколько фамилий, задействованных в предстоящей операции, подпольщиков. От полученной важной информации В.Борисевич мгновенно протрезвел. Скоро весёлый ужин закончился, все разошлись по домам, а В. Борисевич, руки которого к тому времени уже были запятнаны кровью советских людей, сразу же побежал с докладом об опасности в жандармерию. Он хотел получить там санкцию на арест секретаря полиции В.Т.Дулько. В этот же вечер на улице В.Т.Дулько был арестован В.Борисевичем и доставлен в жандармерию. Утром следующего дня был арестован А.В.Радкевич и несколько полицейских, имена которых В.Борисевич узнал на переговорах. У Радкевича была ещё до ареста возможность уйти в партизаны, но он понадеялся на свои документы, выданные ему вышестоящим немецким начальством.
Рассчитывал, что без санкции гебитскомиссара, его не тронут.
Жена Радкевича, зная о грозящей мужу опасности, благополучно ушла из Телехан, но за ней немцами была срочно организована погоня, и она вскоре была задержана немцами и полицейскими с овчаркой во ржи на хуторе Богдановича. Она была посажена в камеру. Предпринятая попытка спасти её не увенчалась успехом. В камеру передавали ей буханку хлеба, в которой был запечен поддельный ключ от дверей её камеры. Хлеб немцы разрезали ножом, и ключ был обнаружен. Женщина была беременна, и вскоре после допросов с пристрастием и пыток, преждевременно родила в камере ребёнка, мальчика. Несмотря на это, её расстреляли вместе с новорождённым. Арестованные Александр Владимирович Радкевич, Василий Тихонович Дулько, Алешко Иван Иванович и случайно попавший к ним Собко Степан Григорьевич, о котором есть отдельный рассказ в главе «Возмездие», были отправлены с большим обозом, состояв- шим из двадцати подвод, под усиленной охраной в Ганцевичи для проведения следствия. На дороге Выгонощи – Раздяловичи в урочище Песчаница при попытке к бегству Василий Тихонович Дулько был убит, одновременно были расстреляны Алешко Иван Иванович и Собко Степан Григорьевич. Конвоиры, видимо, боялись второй попытки бегства оставшимися арестованными, и решили, что будет лучше заранее их расстрелять, чем потом отвечать за них, если тем удастся скрыться в лесу. Александр Владимирович Радкевич был доставлен в Ганцевичи. Его, как начальника района, в дороге сопровождающие побоялись сами расстрелять. Он был подвергнут допросам, пыткам в Ганцевичах, но никого не выдал. Там же Радкевич Александр Владимирович был расстрелян.
В Телеханах были ещё расстреляны полицейские Рак Алексей Петрович, бывший участником планируемой акции, и полицейский Ян Перовский, бывший директор Телеханской школы. Принимал ли он участие в планируемой операции, мне не удалось установить, но расстрелян он был по обвинению за связь с партизанами. Расстрелян немцами был и отец Собко Степана – Григорий, по местному прозвищу «Полька». Расстрел этот был произведён около здания клуба. После провала задуманной операции из Телехан ушли в партизаны связные и подпольщики: Дегтярик Николай Яковлевич со своей семьей – в отряд имени В.М.Молотова; Войтенко Андрей и Гладун Григорий – в отряд имени А.Ф.Баруцкого; Абрамчук Иван
Маркович – в отряд Женьки Макаревича.
23 июня 1943 года ушли в отряд имени А.Ф. Баруцкого, посланные ранее мною в полицию Мялик Григорий Ильич с семьёй, затем Мялик Николай Адамович, Струневский Василий Васильевич и Кринко Николай Николаевич. Несколько дней спустя, в наш отряд прибыл Полуянович Василий Антонович. Не дождавшись никаких указаний из партизанского отряда, он решил оставить службу в Озаричском гарнизоне и самостоятельно уйти в партизаны. Где находился наш отряд в то время, он не знал, ему известна была только территориальная зона деятельности отряда.
Не дожидаясь возможных осложнений, он направился в эту зону. В деревне Глинная его задержал наш разведчик Головчик Александр Кондратьевич. Головчик А.К. начал расспрашивать полицейского, как тот попал в партизанскую зону. На вопросы раз- ведчика В.А.Полуянович ответил, что он ищет партизанский отряд имени В.М. Молотова, в котором находится командир отделения Лукашевич Гавриил Корнеевич, направивший его на службу в Озаричский гарнизон. Все вопросы можно задать ему. Вечером того же дня В.А.Полуянович вместе с нашим разведчиком были уже в отряде. В тот вечер я был дежурным по лагерю. После короткой беседы с начальником особого отдела В.А.Полуяновича приказали запереть в арестантской землянке под стражу.
Утром я доложил о работе В.А. Полуяновича в полиции по заданию партизанской разведки командиру отряда А.П.Черткову. Все недоразумения были выяснены, и В.А. Полуянович, освобождённый из-под стражи, был определён в моё отделение.
Надеть честному советскому человеку форму фашистского чёрного полицейского, взять в руки оружие от своего заклятого врага, и выполнять его приказы было очень не просто. Это хорошо понимали люди, засылаемые нами в стан врага, и надо сказать,
что далеко не каждого могли мы уговорить на такой поступок. Мы объясняли людям, что эта работа необходима для скорейшей победы над врагом, что полученные ими сведения стоят жизни многих десятков и сотен людей, что значимость этой подпольной работы порою превосходит многие наши боевые действия. Зачастую все наши попытки послать человека на работу в чёрную полицию, все наши уговоры, были тщетными. Люди предпочитали любую, самую опасную работу в партизанском отряде, соглашались жить в тяжелейших бытовых условиях партизанского лагеря, только, что- бы не идти работать в полицию. Так, Мялик Иван Адамович категорически отказался идти работать в полицию, просил давать ему самые трудные задания, говорил, что для него гораздо лучше будет попасть на каторжные работы в Германию, чем идти в подчинение немцам и надевать чёрную форму предателя Родины. Он остался в партизанском отряде имени А.Ф. Баруцкого.
Засылаемым в стан врага людям нужно было долго доказывать необходимость такого шага, многократно говорить, что это важно для самого существования партизанских отрядов. Ведь полученная таким путём информация не раз спасала партизан от внезапного нападения немецких карателей, особенно в начале партизанского движения.
Все наши доказательства и убеждения базировались только на честном слове партизан и патриотизме людей, которые решались на такой шаг. Вести какие-то записи о людях, засланных в полицию партизанами, категорически запрещалось, впрочем, как и ведение личных дневников или любой иной документации. Всё базировалось только на личном доверии, и если разведчик, направивший партизана в полицию, погибал в бою, то все его связи автоматически терялись, и много труда и усилий приходилось прикладывать служащему в полиции партизану, чтобы восстановить утраченную связь с родным партизанским отрядом. Это обстоятельство тоже не способствовало пополнению рядов чёрных полицейских партизанскими разведчиками.
Многим людям, служившим в полиции, уже после окончания войны, приходилось доказывать компетентным органам, что они шли в полицию по заданию партизан, и я часто давал им справки, удостоверяющие их правоту. С того мгновения, как человек надевал чёрную полицейскую форму, в глазах всех честных людей он становился предателем Родины, не мог же он вывесить на шее табличку с соответствующими объяснениями.
Самое страшное для этих людей было то, что такой человек мог попасть под пули партизан того же отряда, на который он добросовестно работал, передавая отряду необходимую информацию. Если же он попадал в плен к партизанам другого отряда, то доказать документально, кем он являлся в действительности, было невозможно, так как отряды часто меняли место своего расположения, быстро маневрируя в соответствии с требованиями боевой обстановки и задачами, которые ставило перед отрядом командование. Люди, работавшие в чёрной полиции по заданию партизан, заслуживают полного признания своих заслуг и огромной благодарности от нашего Отечества.
Думая о проваленной операции по разгрому Телеханского гарнизона, всякий раз не могу я избавиться от чувства глубокой досады, что всё так отвратительно сложилось. Долгое время после окончания войны в окрестных деревнях, да и в самих Телеханах, люди всё ещё обсуждали эту неудавшуюся попытку разгрома.
Я далёк от мысли о том, что при осуществлении намечавшейся операции по разгрому Телеханского гарнизона наш отряд не понёс бы потерь больше, чем это произошло из-за провала операции. Но жертвы были бы оправданы боевой операцией, и торжествовали бы победу мы, а не наши враги. До сих пор не даёт мне покоя эта проваленная операция.
По моему глубокому убеждению, этот провал операции был ошибкой командира Брестского партизанского соединения С.И. Сикорского, а также и полковника Г.М. Линькова, прибывшего возглавить группу десантников. Нельзя в этом провале оправдывать и командование партизанской группой М.Г.Артёменко 112-го партизанского отряда, которое не сумело или не смогло доказать Сикорскому и Линькову, что операцию ни в коем случае откладывать нельзя.
О Линькове, как о человеке, среди партизан ходили самые нелестные отзывы. Этот человек не считался ни с чьим мнением, предпочитал не церемониться ни с боевыми соратниками, ни с местным населением. Впечатление о Линькове среди белорусских партизан осталось самое тяжёлое.
Лично меня, как активного участника подготовки этой проваленной операции, успокаивает только то, что все пять человек, посланные по моему приказу в полицию, после провала, живыми и здоровыми прибыли в партизанские отряды и продолжали вооружённую борьбу с врагом до полной победы. Больше вступать в полицию они не желали, ни под каким предлогом, а воевали с врагом открыто.
Не всем из них, к сожалению, было суждено дожить до дня Победы. Так, Полуянович В.А. дожил до освобождения Белоруссии войсками Советской Армии, был призван в её ряды, вместе с частями Советской Армии воевал, и погиб на фронте на территории Германии. А Кринко Н.Н. и Мялик В.Н. погибли в боях с бандами бульбашей, украинских «самостийников», сразу после окончания войны. Мялик В.Н. похоронен на кладбище в городском посёлке Телеханы. Бывший десантник лейтенант Пётр Першин тоже не дожил до Победы, он погиб и похоронен в посёлке Святица Ляховичского района. Его фамилией начинается список погибших и захороненных в этом месте. Так кто же на самом деле виновен в провале хорошо спланированной и полностью подготовленной операции по разгрому Телеханского гарнизона?
Ответ на этот вопрос напрашивается сам собой, но оставляю право окончательного выбора ответа на этот вопрос тому, кто читает сейчас эти горькие строки». Конец главы «Провал».
В газете «Комсомольская правда» от 18.03.2010 года была напечатана статья об известном партизанском командире – Корже Василии Захаровиче. Авторы статьи: Людмила Селицкая и Вячеслав Селеменев, директор Национального архива Беларуси.
Привожу раздел из этой статьи: «Доносы в Москву»:
В мае 1943 года Коржа вызвали в Москву, где в то время располагались Белорусский штаб партизанского движения во главе с Петром Калининым и Центральный штаб партизанского движения во главе с Пантелеймоном Пономаренко.
С Калининым разговор получился вроде толковый, уважительный. А вот с Пономаренко – сплошные недоговорки да намёки. Слушая их, Василий Захарович понял: кто-то наябедничал, преподнёс информацию превратно, в нужном для себя свете.
Сегодня уже можно назвать тех, кто не просто наушничал – строчил длинные доносы на Коржа. В Национальном архиве Беларуси недавно нашлись два любопытных документа. Первый написан на имя Пономаренко 1 ноября 1942 года командиром ди- версионно-разведывательного отряда Линьковым. Линьков, получивший 20 января 1943 года звание Героя Советского Союза, был заброшен в белорусские леса из Москвы. В отличие от Коржа предпочитал не церемониться ни с боевыми соратниками, ни с местным населением. В своих мемуарах «Война в тылу врага» описал, как за несогласие с его решением лично расстрелял командира партизанского отряда имени Кирова К.Нищенкова.
– «Корж не понимает основных положений т. Сталина о задачах партизанского движения – рапортует Линьков, – массовое партизанское движение он понимает сугубо механически. Он просто собирает массы из деревни в лес, и получается просто деревня, перенесённая в другое место. У него совершенно нет никакой борьбы за насаждение дисциплины».
А вот донесение от 14 июля 1943 года командира партизанской бригады Василия Васильева: «В деревне Хворостово, откуда сам родом Корж, создана партизанская группа, и во главе этой группы были поставлены им его родственники. Все они вошли в партизанскую группу без оружия. Корж очень часто заезжал к попу этой деревни и пьянствовал». Конец цитаты из газеты «Комсомольская правда».
И таких мерзких несправедливых доносов было несколько десятков, но не об этом речь. Меня очень удивил тот факт, что мнение моего отца, высказанное в этой главе много лет тому назад о Г.М.Линькове (Льдове) почти дословно совпало с мнением авторов современной статьи в «Комсомолке». Ведь мой отец написал свои мемуары примерно в девяностых годах двадцатого века, только изданы они были гораздо позже. И такое удивительное совпадение его рассказа и мнения автора современной статьи в газете «Комсомольская правда» свидетельствуют об одном: так оно и было на самом деле.
Продолжаю этот раздел воспоминаниями ветерана Великой Отечественной войны,
жителя Телехан Колончука Зиновия Николаевича
(моя литературная обработка):
«В телеханской жандармерии на улице Первомайская во время войны работала уборщицей красивая девушка. Звали её Ирина, фамилия – Петрас. У девушки был младший брат, звали его Вацлавом, он был ещё школьником. В момент описываемых событий ему было лет семь-восемь. Когда Ирина стала работать на немцев, местное население было недовольно этим фактом. Девушка была привлекательная и нравилась многим телеханским парням. Они стали прилюдно оскорблять её, обижать грязными намёками. Ирина молча сносила все обиды, терпела, не отвечала на эти оскорбления. Никто в посёлке не знал, что она была связана с партизанами и работала у немцев по заданию партизанского командования.
Младший брат этой девушки – Вацлав – тоже вёл себя «верноподданнически» по отношению к «новой» власти. В школе он исправно поднимал руку в фашистском приветствии при всяком удобном случае, не обращая внимания на насмешки одноклассников.
В какой-то момент, я не могу припомнить это время точно, но помню, что дело шло уже к освобождению Телехан, возникла сенсационная новость, которая с быстротой молнии облетела местечко и взбудоражила перепуганное население. Оказалось, что Ирина Петрас сумела тайно подложить две партизанские мины в жандармерии. Каким-то образом ей удалось принести две мины. Одну мину она поставила на чердаке жандармерии, прямо над кабинетом коменданта. А вторую мину она отнесла в оружейный склад, в тот кабинет, где немцы хранили своё оружие и патроны. Когда Ирина находилась в оружейном складе, это заметил кто-то из полицейских и заподозрил неладное. Он вошёл в склад, увидел девушку, и между ними началась потасовка. Девушка кричала, что к ней пристают. На крик Ирины выбежал из кабинета немецкий жандарм, и, не разбираясь, кто прав, кто виноват, с размаха ударил полицейского по лицу:
–«Оставь девушку в покое! Не приставай к ней!»
Пока полицейский оправдывался, а немец вникал в суть инцидента, Ирина вырвалась из рук полицейского и убежала домой. Её родственники, наверное, были предупреждены заранее о том, что им надо будет уходить. Вся семья девушки сразу же убежала в лес. А в это время в жандармерии немцы и их приспешники провели тотальный обыск. Обнаружили обе мины. Одна из мин сработала, но сильного взрыва не произошло, был только небольшой пожар, который быстро погасили.
Семье лесника Владислава Петраса – отца Ирины, удалось спастись. К сожалению, он погиб в 1944 году от рук неизвестных бандитов.
Вот как это произошло.
В июле 1944 года вскоре после освобождения Телехан я был призван военкоматом для прохождения воинской службы. Я только что стал совершеннолетним. На фронт меня не отправили, а направили на обучение воинскому делу.
Подготовленных людей катастрофически не хватало – фронт постоянно требовал подпитки, война ещё бушевала на огромных западных территориях, там шли кровопролитные бои. А в наших местах тоже свирепствовали оставшиеся банды бандеровцев, которые, как стаи саранчи, налетали, в основном, по ночам на местечки, деревни, грабили, убивали людей, и скрывались с наступлением дня в непроходимых лесах, устраивая там тайные «схроны». Отсиживались, а
потом опять вершили свои чёрные дела. Многие банды не задерживались долго на одном месте, постоянно меняли место расположения.
В органах НКВД был огромный дефицит кадров. Они несли большие потери ежедневно. Руководство НКВД обратилось в военкомат с просьбой отобрать активных местных ребят, которые хорошо знают леса, урочища, и направить их на службу в НКВД. Вот таким путем я и попал в НКВД. Приняли мы присягу и ещё не обстрелянные, неопытные, приступили к работе.
Вскоре после призыва меня и ещё двух человек из нашего взвода послали, как разведчиков, на дорогу между деревнями Вулькой-Телеханской и Сомино понаблюдать в засаде, вдруг кто-то остался в живых от разбитой банды и ушёл незаметно в лес.
Утром ещё до рассвета мы ушли на место. Заходить на хутора нам было категорически запрещено. Голод донимал нас всё больше и больше. Не выдержали мы, пошли на хутор. Встретили там девушку. Попросили у неё что-нибудь поесть. Она сказала, что ничего съестного в доме нет. Один из нас троих был более опытным, во время войны был в партизанском отряде. Он и обнаружил в доме кувшин с кислым молоком. Попили мы молока, два бойца остались в доме, они прилегли отдохнуть, а я залез на чердак. С высоты наблюдал за подходами к дому. Очень хотелось курить, решил спуститься с чердака и хоть из опавшей листвы скрутить себе папиросу. Только слез я с чердака, вижу: идут к хутору трое бандеровцев. Поднял я своих и как только подошли они поближе, мы их и связали. Доставили бандеровцев в отдел НВКД, чтобы сдать их. Местный милиционер, кажется, что это был Иван Лукашевич сказал нам:
–«Молодцы, ребята, только начали служить, а уже заработали медали за поимку бандитов!»
Только никаких медалей нам за ликвидацию банды не дали, получили награды за эту операцию только наши руководители. Такова проза жизни.
Помню, что в конце 1944 года в наших краях появилась крупная банда. Их было триста шестьдесят человек, в основном, это были уроженцы Ровенской и Волынской областей. Нас послали на ликвидацию этой огромной банды. Шли мы за ними многие десятки километров, спали от усталости на ходу. Эта погоня длилась не один и не два дня. Неделями мы не спали, на ходу падали. Наконец настигли банду в районе Гощи. Завязались тяжёлые кровопролитные бои. Нам удалось расколоть банду на три части, каждая из которых ушла по своему маршруту. Одна часть банды ушла по направлению к Ивацевичам, другая – по дороге Логишин – Пинск, а третья ушла по дороге к деревне Гортоль, с намерением оторваться от нас и затаиться затем где-нибудь в непроходимых выгонощанских болотах.
В районе деревни Вулька-Телеханская были очень длительные тяжёлые бои с бандеровцами. И они, и мы, были хорошо вооружены. Хватало и у них, и у нас и пулемётов, и немецких автоматов, и винтовок, я не говорю уже о патронах.
Много бандеровцев было там уничтожено, но и наших бойцов полегло немало. На местах боев мы видели только следы крови, своих раненых и убитых бандеровцы не оставляли, всегда уносили с собой.
В 1992 году в Телеханы приезжали из Украины родственники погибших под Вулькой-Телеханской бандеровцев. Они расспрашивали старожилов, искали места захоронения, но ничего обнаружить не смогли, так ни с чем и уехали.
Особенно тяжёлым и изнурительным для нас был декабрь 1944 года. Бои были ежедневными, походы изматывающими, приходилось преследовать банду по мокрому снегу, а обувь у нас была жалкая, сапоги промокали, ноги мёрзли. Все походы были пешими, так как в лесу на повозках делать нечего. Мы несли в руках и оружие с патронами, и провиант, и воду, и своих раненых. Часто на ходу проваливались в сон, будили друг друга, падали, поднимались, и опять шли, шли, шли… Мне казалось, что эти походы по лесам не закончатся никогда…
Я воевал в войсках НКВД с 15 июля 1944 года до конца декабря того же года. В начале декабря, числа я не помню, получил очень тяжёлое ранение разрывной пулей. Рана была большая, приблизительно размером двенадцать на четырнадцать сантиметров. Лечился в телеханской районной больнице длительное время. После выписки оставался дома для последующей реабилитации после тяжёлого ранения. Группы инвалидности мне не дали, пришлось ещё служить. Рана мучила меня долгие годы, мокла, болела, не давала спать по ночам.
А дома тоже была тревожная обстановка. Многие местные жители были напрямую связаны с бандитами. Помогали им одеждой и продуктами.
Так, соседка отца Анны Михайловны по хутору Савчиха (Богданович) была связана с бандой бандеровцев или с бандой «Аковцев». Так мы называли банду польских националистов, сокращённо от первых букв – Армия Крайова. Они прибыли в наши края из-под Гродно, надеясь организовать мощное сопротивление советской власти. Мы между собой называли их ещё и вербовщиками, так как они пытались завербовать польское население, которое в то время было ещё довольно-таки многочисленным, в свои ряды.
Трое из них носили польскую форму. Следует сказать, что поддержки у местного населения они не получили, наоборот, люди сами сообщали в НКВД об их появлении. Однако в любом стаде найдется «паршивая овца». Так было и на этот раз. Этой пресловутой «паршивой овцой» оказалась Савчиха. Она и направила часть бандитов ко мне.
Было это всё в том же 1944-ом. Только стемнело, как к нашему дому подошли двое мужчин, увидели жену моего покойного брата и попросили у неё разрешения переночевать в доме. Жена брата сказала им:
–«Идите к властям за разрешением, без него я пустить вас переночевать не могу».
Они спросили:
–«У вас есть хлопец?» Анна Михайловна ответила, что он редко ночует дома. Зиновия Николаевича в это время дома не было. Мужчины ушли, а жена брата осторожно выглянула в окно и увидела, что за огородом стояли ещё пятеро вооружённых бандитов.
К сожалению, ушли они не в лес, а к леснику Владиславу Петрасу, тому самому Петрасу, дочь которого Ирина работала в жандармерии уборщицей, а на самом деле была партизанской связной».
На этом месте я должна прервать воспоминания Колончука Зиновия Николаевича, чтобы дать необходимые пояснения.
Как следует из рассказа Зиновия Николаевича Колончука в повествовании Богдана Мельника опять встретились нам неточности. Так, девушку, работавшую в жандармерии, звали не Гелой, а Ириной, а её малолетнего брата звали не Адасем, а Вацлавом.
В 2015-ом году Вацлав Петрас вместе с внуком приезжал в Телеханы, чтобы встретиться с Колончуком Зиновием Николаевичем и расспросить его о своём погибшем от рук бандитов отце. В настоящее время семья Вацлава Владиславовича Петраса проживает в Калининграде. Зиновий Николаевич встретился с братом Ирины Петрас, тем самым бывшим школьником Вацлавом Петрасом. Он рассказал Вацлаву Владиславовичу всё, что знал о его отце.
Вот и ещё одна причудливая мозаика сложилась самым удивительным образом, соединилось прошлое и настоящее, ещё одна человеческая судьба прояснилась до самого трагического конца.
А рассказ Богдана Мельника о смелой и умной уборщице из телеханской жандармерии времён Великой Отечественной войны получил неожиданное продолжение.
Ирина Петрас после своего благополучного ухода в лес, находилась в одном из партизанских отрядов. Позже её семья возвратилась из леса в Телеханы, а Ирина осталась там. В партизанском отряде Ирина вышла замуж за того человека, от которого раньше получала задания. После окончания Великой Отечественной войны Ирина Владиславовна и её семья проживали в Калининграде, там она и умерла.
Прошло какое-то время после беседы с Вацлавом Петрасом, и Зиновий Николаевич получил от него письмо. С согласия Зиновия Николаевича Колончука привожу текст письма почти полностью:
«Здравствуйте, уважаемый Зиновий Николаевич!
Спасибо Вам большое за Ваш рассказ о моей сестре Ирине и об отце. Я согласен с Вами, что отца убили враги советской власти. Но покушение было совершено не только с целью уничтожить отца, но и с целью уничтожения всей семьи. Почему я так думаю? Когда я услышал, что к нам кто-то вошёл, я спрятался в спальню к отцу. Мне было стыдно, что у нас дома у сестры родился незаконнорожденный ребенок. В этот момент я подумал, что к нам пришли любопытные соседи. Но когда я услышал, что вошедшие люди спросили:
–«Хозяин дома?» – и двинулись к отцу в спальню, захватив по дороге коптилку, я решил вернуться в комнату к матери.
Но не тут-то было. Второй бандит положил мне руку на плечо и пытался затолкнуть в комнату отца. Сделал это так, что я ощутил опасность, извернулся и побежал вон из дома. Мне показалось, что в проходе между домами стоит человек. Я побежал через огород и прижался к стенке сарая. И тут я услышал пять выстрелов. Я решил, что бандиты всех убили, но через минуту они пробежали возле меня. Их было трое. Зачем они хотели убить меня, мать? Я очень долго думал, что это предатели, но когда Вы рассказали о вербовщиках, я понял,что это были сторонники Армии Крайовой. Они были и против фашистов и против коммунистов. Вот почему они хотели уничтожить всю семью». Конец ссылки на часть письма сына лесника Петраса.