Пролог
Близилось июльское полнолуние 2020 года. Чем оно интересно? Чтобы узнать, следует обратиться к одной стародавней легенде; она тянется с глубины веков и вплоть до нашего времени. Правда, вначале потребуется вернутся немного назад…
Итак, начнём. В глубокой чащобе костромских дремучих лесов стоит таинственная избушка; она напоминает небезызвестное сказочное строение, с единственным исключением – у неё не наблюдается курьих ножек. Мрачноватый домишко представляется почерневшим, обветшавшим и покосившимся на правую строну; он небольшой, не превышающий шестнадцати метров квадратных, и выполнен из тоненьких брёвен, друг за другом уложенных в «чаши». Крыша соломенная. Из всего, что соотносится с современной цивилизацией, в фасадном окошке крест-накрест установлены прозрачные стёкла. Дверь хлипкая, неплотно прикрытая. Сквозь узкую щель, образованную неровным прихлопом, пробивается мерцающий свет; он излучается играющим рыженьким пламенем.
Идут седьмые июньские лунные сутки. Прямо посередине невзрачного помещения виден квадратный стол. В его центральной части помещается хрустальный светящийся шар; вокруг него в беспорядке рассыпаются другие магические предметы. С трёх сторон восседает по одному человеку; среди них прослеживаются двое взрослых мужчин да низкорослый ребёнок. Напротив крохотного окна, у противоположной стены, располагается выложенный из камня открытый камин. Внутри него горит неяркий огонь, в чугунном котле готовится вонючее зелье. Подле колдует невысокая, отлично сложённая женщина.
- Лапка чёрной вороны, ядовитый змеиный зуб, - перечисляет она забрасываемые ингредиенты, - лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, - делает она многозначительный вывод.
Странноватая особа является настоящей хозяйкой убогого лесного жилища. Она считается весьма привлекательной, по миловидной внешности навряд ли достигла тридцать пять лет. Бедовица (а именно так её называют обычные люди) не обладает высоким ростом, но из-за естественной худобы смотрится немного повыше. Эффектная грудь, изящная талия, широкая ягодичная область – все они выделяются сквозь чёрное кружевное платье. Оно спускается до голой земли и прикрывает совсем не обутые стопы. Смуглое лицо рисуется не в меру красивым, дышит природной живостью и излучает небывалую энергетику, наполненную притягательной магией. На нём преобладают следующие отличительные черты: большие глаза, чёрные и бесстрастные, передающие ритуальный экстаз; белая гладкая кожа, сравнимая с мраморной статуей; коралловые губы, сосредоточенно выпяченные вперёд; аккуратненький нос, по капризному чуточку вздёрнутый; шикарные, как у жгучей брюнетки, волнистые волосы, извивающиеся, словно готовые к атаке голодные змеи. Иллюзия отнюдь не обманчивая: временами они, и правда, превращаются в озлобленных гадин и шипят на сидящих за столом незнакомых гостей, наполненных тревожным, каким-то сверхъестественным, ожиданием. Не вызывает ни малых сомнений, что перед собравшимися личностями выступает натуральная лесная колдунья; понятно, она ведёт уединённый, отдалённо покинутый, образ жизни.
Наконец чудодейственное зелье готово, и самодельным черпаком выводится в отдельный объём. Красивая ведьма неспешно подходит к столу, водит над хрустальным шаром зловещим половником и начинает зачитывать нетипичное заклинание:
- Гость явись, иллюзия растворись, дверь мироздания немедленно отворись!
Далее, бормоча неведомые слова и превратив холодные очи в яркие угольки, Бедовица медленно поливает приготовленный состав на круглую сферу. Та шипуче дымиться и озаряет невзрачную каморку неестественным светом вселенской проекции. Двое взрослых мужчин и маленький мальчик, как зачарованные, смотрят на впечатлительный вид; ни один из них не издаёт ни малого звука. Объятые сверхъестественным ужасом и торжественной немотой, гости взирают на открывшийся пред ними таинственный вид, не в силах сдвинуться с места и вымолвить разумное слово. Зачумлённое помещение, где изо всей иной мебели присутствуют лишь прикреплённые по стенам кустарные полки, освещается каминным огнём; он придаёт гораздо больше безвольного страха да чувственной отрешённости. Пока они, зачумлённые, наблюдают, стремительно сменяются эпохальные вехи.
Первое, что им представилось, как на предельной, едва ли не сверхкосмической скорости к девственной планете Земля мчится небывалый по размерам разрушительный планетоид. Вот он находится в непосредственной близости, вот устремляется к трагичному столкновению, вот роковой удар приходится по касательной… Хотя лобовой атаки и не случилось, но мощь её оказалась настолько огромной, что сместила чуть в сторону незримую небесную ось. Космический путник рассыпался на многие миллионы осколков, а захватив с собою малую толику внутренней мантии, отрикошетил во внеземное пространство. Вторым показалось, как хаотичное многообразие, разбросанное скопление, сформировалось в естественный спутник, названный впоследствии, конечно, Луной. Третьим, возвращаясь к начальному мирозданию, в краткости перелистнулись сменявшиеся эпохи. Четвёртым показана высадка на Землю инопланетного корабля, на котором и прибыли первые поселенцы. Пятым продемонстрировалось, как создавалось несколько успешных цивилизаций, как изначальная погибла из-за страшного столкновения и как остальные истреблялись одним и тем же чудовищным способом. Что же он собой представлял? На полную Луну обезумевшие земляне жестоко изничтожали друг друга, а выжившие начинали воссоздаваться с нуля и повторялись циклически.
Словно голос за кадром, комментировала Бедовица увиденное явление:
- Вселенная вовсе не бесконечна. Она представляет немыслимый живой организм, где всякая галактика, звёздная система, отдельная планета и другие образования исполняют строго конкретные функции – точно так же, как у людей их жизненно важные органы. Хотя структура и считается в общем неописуемой, отчасти необъяснимой, но она обладает единым мыслительным разумом; он скрывается во множестве отдельных субстанций, где каждая личность несёт сугубо определённую роль. Как раз для маленькой частички вселенского мегамозга и создавалась третья солнечная планета. Любой механизм должен работать бесперебойно, периодически обновляясь. Итак, четыре с половиной миллиарда лет назад планетоид, названый Тейя, послался Высшим разумом, чтобы столкнуться с Землёй и образовать естественный спутник, наименованный привычной Луной. Он служит пространственно-временным порталом, заключающим немаловажную Вселенскую миссию. Чтобы сказать какую, необходимо рассмотреть постепенное заселение разумными существами. Посланные тем самым единым мозгом, они прибыли в совсем небольшом количестве, но быстро размножились и построили приемлемую цивилизацию. Постепенно развиваясь, человеческая деятельность достигла неразрешимых пределов, когда возможно беспрепятственно бороздить необъятные просторы космического пространства. ТАКОЕ не допускается! И тут вступает в работу Луна. Действуя по соответственным циклам и выходя на конкретную точку, каждые десять тысяч лет естественный спутник открывает потусторонний портал. Через него устремлялись негативные, до крайности отрицательные, энергии. Они будоражат земные умы, а сумасшедшие люди сами собой истребляют друг друга, оставляя в живых лишь крохотный социум, необходимый к повторному воссозданию. Поскольку аналогичных Миров существует великое множество, мизерная потеря вселенского разума приравнивается к обыкновенной замене отмирающих клеток. Она проводится со всеми разумными существами, в зависимости от уровня умственного развития, и с конкретной периодичностью. На Земле обновляемый срок установлен на каждые десять тысяч лет. Вот и сейчас, пришло то самое время, когда вот-вот откроется тот пространственно-временной коридор и когда, в момент кровавого полнолуния, устремятся на Землю тёмные, злобно энергетические, потоки. Всего за три коротеньких дня они оборвут людское существование и, успокоенные, вернутся обратно. Как вы всё правильно поняли, передние авангарды успешно проникли – и… поэтому вы здесь сейчас и находитесь.
Глава I. Таинственный незнакомец
Одной неделей раньше…
Идут вторые лунные сутки. Глухая ночь. По тёмному переулку районного центра (условно!) Райково, что находится в глубине Центральной России, пробирается трое людей; все они одеты в однотипное чёрное одеяние. У всех прослеживается одна отличительная примета – узкий глазной разрез. Настороженным видом они походят на японских шпионов-ниндзя, пришедших из средних веков, убогих и серых. Хотя ни один из них и не имеет двуручных мечей, но они вооружаются: один – автоматом системы Калашникова; двое других – пистолетами Макарова и «Тульского Токарева». Они останавливаются у представительного коттеджа, двухэтажного и продолговатого, и начинают шептаться.
- Действуем строго по изначальному плану, - распоряжается первый, что выделяется автоматическим видом оружия, - «мочим» тупоголовых охранников, родителей богатеньких выставляем по стенке, хорошенько запугиваем и забираем их малолетнюю дочку – и только нас тут и видели, хи-хи! Потом спокойно требуем немаленький выкуп.
- Но почему нам, к примеру, не выкрасть её из школы или же, скажем, во время пути? -спросил второй, выделявшийся массивной фигурой. - Зачем усложнять? Если уж мы попадём сейчас в дом, почему не забрать хозяйские денежки сразу? А-а, Кент?.. Что толкового ты ответишь?
- Я, Боров, всегда поражался твоим способностям к логическим размышлениям, - отвечал усмехавшийся автоматчик; он нервно трясся от нестерпимого смеха. - Как, подумай, мы сможем «срубить» большую валюту, если все наличные сбережения они сохранят в Сбербанке? Ты что, желаешь рискнуть и проехаться вместе с ними до полицейского отделения? Правильно, нет. Поэтому дочкин захват – это наиболее разумное, что сумеем мы предпринять. Провернуть же отнюдь не плёвое дельце необходимо в их доме, потому что до школы она сопровождается двумя вооружёнными горе-громилами – не будешь же с ними стреляться на глазах у огромной толпы? Теперь вот тёмная ночь, а она успешно скроет все наши следы. Ну, всё, хватит ужо трепаться. Пошли.
Они двинулись вдоль двухметрового железобетонного ограждения, приближаясь к закрытым воротам. Третий (что всё время молчит) несёт на себе объёмную дорожную сумку; она заполняется подручными инструментами. Не доходя пяти метров, все (раз!) и одновременно остановились.
- Давай сюда лестницу, - полушёпотом командует Кент.
Послушный сообщник понятливо покивал и достал затребованный предмет. Плетённая деревянно-веревочная конструкция легко зацепилась за верхнее окончание и, готовая, свесилась вниз. Один за другим, все трое перелезли на суверенную территорию. Последним поднимался сподручный носильщик, упакованный тяжёлой поклажей. Когда он поднялся наверх, старший преступной группы разумно распорядился:
- Перекинь сюда лестницу, не то мало ли что?..
Несложное указание немедленно выполнилось, и последний бандит спустился на землю.
- Дальше действуем, как раньше договорились, - продолжил шептаться тот, что выглядел главным, - вы идёте в сторожевую охранку, разбираетесь там, не забываете про злющих собак; я же проследую в благоустроенный особняк, и исключу вероятные призывы о помощи. Всем всё понятно?
Молчаливый кивок двух голов возвестил, что перечисленные подробности прослушаны не единожды. Распределив прямые обязанности, каждый двинулся заниматься означенным делом: Боров с молчаливым товарищем – в сторону одноэтажной кирпичной постройки, приткнувшейся прямо к воротам; матёрый предводитель – к видневшемуся из-за садовых деревьев двухэтажному дому-коттеджу, протянутому, больше обычного удлинённому. Двое подельников достигли назначенной цели немного быстрее и остановились дожидаться условленного сигнала. Первая автоматная очередь планировалась, как призыв к всеобщему действию. То загородное строение устанавливалось на отдалённом отшибе, поэтому быстрого полицейского реагирования ждать явно не приходилось. Преступники чувствовали себя вчистую уверенными. Но! Первичные планы спутались внезапным появлением двух доберманов-пинчеров; они считаются безжалостными убийцами. Ненадолго остановились напротив. Поскрипели «стальными» зубами, озлобленно порычали – подготовились к активной атаке. Какими бы не считались бандиты неустрашимыми, при виде агрессивно настроенных псов, кровь в жилах невольно «похолодела», а тела сковало непроизвольным мышечным спазмом.
Их главный в то время подходил к основному входу, ведшему внутрь импозантного дома. Кирпичная постройка раскинулась на общей площади двадцать на сорок пять метров. В правом крыле, расположенном по ходу въездного пространства, нижнюю часть занимал просторный гараж; в нём поставлялось две иномарки недешёвого производства. Подъездные пути устилались дорожной плиткой; длина их не превышала тридцать пять метров, а по краям разбивались красивые цветочные клумбы. Остальная часть приусадебного участка заполнялась фруктовыми деревьями и хвойными насаждениями.
Кенту оставалось дойти до стеклянных дверей, установленных посередине особняка, не более метров пяти, когда от дежурной сторожки послышались пистолетные выстрелы, перемежавшиеся с лаем собак да человеческим вскриком боли.
- Тьфу, чёрт! - выругался безликий вожак и помчался бегом, потому как на втором этаже зажёгся электрический свет, возвещавший, что бдительные хозяева уже потревожены.
Пока он осатанело нёсся, невезучие соучастники принимали собачий бой. Нападение случилось стремительным, и прежде чем кто-то произвёл предупредительный выстрел, оба оказались больно укушены, а который слабее сбит с ног. Борову удалось устоять, подставив под злобные зубы левую руку. Второй подельник извивался как уж, пытаясь не дать разъярённому доберману-пинчеру вцепиться в бандитское горло. Пистолет он, защитный, естественно, потерял и с каждым укусом терял сейчас часточку бренной плоти. Более сильный сподвижник, дав острым клыкам вцепиться в менее боеспособную руку, выдержал первый натиск и остался твёрдо стоять, удерживая безотказный ТТ. Терпя неимоверную боль, он приблизил стволовое отверстие к звериному уху и нажал спусковой крючок – в один миг оборвал жизнь преданного хранителя. Единственное, что тот сделал перед трагичной кончиной, мёртвой хваткой вцепился в укушенную конечность. Нестерпимый крик боли: «У-у-у!» - вырвался у непрошенного на территорию преступного гостя.
С огромным трудом удалось разомкнуть смертельно застывшие челюсти, сломав, какая являлась подвижной. Освободившись, он устремился на помощь другому бандиту, положение коего виделось, ой! как плачевным. С трудом отбиваясь от беспощадного зверя, он подверг неловкие руки жестокому истязанию. На момент, когда приблизился большой сотоварищ, его конечности являлись изрядно искусанными, вовсю окровавленными. От жутких страданий освободил хладнокровный выстрел второго подельника, произведённый в неугомонную животную голову. Однако то были не все испытания, уготованные нерасторопным бандитам. На громкий лай да звуки стрельбы из охранной сторожки повыскакивали двое громил и помчались на скорую выручку верным питомцам. Заранее оголили заряженное оружие, готовясь вступить в кровопролитную перестрелку… Но! НЕЧТО заставило замереть на месте и тех и других.
Прямо навстречу двигался незнакомый субъект, одетый в чёрный кожаный плащ и подобную широкополую шляпу. Лицо его, незримое, надёжно скрывалось – разглядеть его не представлялось возможным. В принципе, безликая одежда не вызвала бы особых, никому из них не нужных, иллюзий, если бы не одно престранное обстоятельство… Необычное Существо не шло, а словно парило над ровно окошенной почвой, оставляя до нижнего подола не меньше полметра. Когда разделявшее расстояние сократилось до четырёх, более массивный охранник, не достигший тридцатилетнего возраста и одетый в недорогой, но строгий костюм, с дрожью промолвил:
- Ты ещё кто такой? Что за чудеса нам, диковинные, показываешь?
- Это не наш, - машинально выдавил Боров, наставляя прославленное оружие.
В тот момент Странный Тип резко раскинул худые руки, создал воздушное колебание, пошатнувшее стоявших людей, и застыл в том принятом положении; он словно бы выжидал, что предпримут вооруженные люди. Те не заставили долго ждать, а все вместе открыли прицельный огонь. Что странно? Выпущенные пули, не достигая назначенной цели, натыкались на невидимую преграду, и, колеблясь вверх-вниз, поочередно все останавливались, и замирали в необъяснимой прострации. Так продолжалось, пока боевой запас весь полностью не растратился и пока стрелявшие противники не остановились в тупой нерешительности.
Незнакомый Пришелец резко взмахнул короткими ручками, собрал растраченные боезаряды в единый комок и направил его на одного из охранников. Внушительная телесная дырка отчётливо возвестила, что случилось меткое попадание. Перед тем как безвольно упасть, убитый мужчина потрогал повреждённое место свободной рукой и, ничего не понявший, рухнул словно подкошенный. Он ещё не коснулся подстриженной травки, а глаза его, безжизненные, смертельно потухли. Остальные трое, оставшиеся в живых, обратили внимание, что в момент смертельного взмаха рукава плаща остаются пустыми, как будто в них отсутствовали людские конечности. Неведение оставалось недолгим, потому как Страшное Существо двинулось к большому бандиту. Приблизившись почти вплотную, медленно извлекло костлявую руку – продело в правую прорезь нагрудных карманов. Согнуло короткие пальцы, как ловят маленький мячик, и воткнуло их в преступную рожу, пробив черепную коробку едва-едва не насквозь. Повертев (вщик, вщик) внутри, Одинокий Странник несколькими рывками извлёк наружу серое вещество, разбрасывая его по близлежащей округе.
Пока Таинственный Незнакомец проводил идентичную операцию со вторым, убитым им, человеком, те двое, что оставались живыми, не дожидаясь печальной участи, бросились наутёк. Искусанный бандит бежал, словно не чувствуя израненных повреждений. Остатний охранник успел отбежать всего-навсего двадцать метров, а его догнал бесхозный пистолет его же напарника. Он вонзился сталистым дулом в черепную коробку, в районе затылочной кости. Мужчина, сражённый, упал как будто не стаивал. Страшное Существо приблизилось сзади, расковыряло вонзённым оружием костное основание, образовало кровяную дыру и основательно вычистило внутри. Из необычной, в основе недружелюбной, четвёрки в живых оставался один. Держа перед собою изгрызенные ручонки, молчаливый бандит улепетывал так быстро-шустро, точно его догоняли все воскресшие Служители Преисподней. Хотя если учитывать мистические способности Странного Типа, то он мало чем от них отличался.
Обогнув придомовую территорию по дальнюю сторону, очумелый преступник остановился. Стараясь отдышаться, прислушался к незримой погоне. Постарался определить, как далеко успел оторваться. Вокруг было тихо, если не считать испуганных криков, раздававшихся изнутри жилого строения, – Кент исправно исполнял возложенную часть коварного, отчасти жестокого, плана. Беспрепятственно, через незапертый вход, проникнув вовнутрь (зачем запирать, когда существует круглосуточная охрана), он отправился на верхний этаж; в элитных домах там обычно располагаются спальные помещения. Без труда обнаружив родительский угол, бесцеремонно ввалился. Там уж зажёгся электрический свет, а разбуженные хозяева в суматохе по-быстрому одевались, чтобы спуститься вниз и разобраться, в чём дело.
Проникшему отморозку представились сорокапятилетний мужчина и двадцатидевятилетняя женщина. Возмущённый хозяин выделялся внушительной силой – он моментально оказался под чётким прицелом «калашникова». Раз! Прозвучал условленный выстрел, направленный в бок. Тот стушевался и беззвучно присел на мягкой кровати, не рискуя двигаться с места. Худощавая супруга, отмеченная шикарной фигурой, истерично воскликнула, но после хоро-о-ошего удара прикладом сразу затихла, мгновенно лишившись сознания. Хозяин, истинный джентльмен, попытался дёрнуться, чтобы напасть на матёрого выродка, но его остановил гневный, едва ли не яростный окрик:
- Даже не думай! Мёртвый, ты ни жене, ни маленькой девочке уже не поможешь! Умрёшь ты – придётся и их убивать.
Пророческие слова произносились, подкреплённые уверенной угрозой автоматного выстрела. Униженный владелец ожесточённо дышал, раздувая широкие ноздри, но противоречить говорившему злодею отнюдь не решался; он прекрасно понимал, какие последуют бесцеремонные разбирательства. Кент между делом чуть-чуть отдалился и, не спуская с прицела богатого бизнесмена, достал из чёрного балахона стальные наручники. Он бросил их на смятое одеяло, не забывая разъяснить, для чего они применяются:
- Продень браслеты через нижнюю трубку и пристегни одним концом руку безвольной жёнушки, а другим крепись сам. Я хотя б успокоюсь, что Вы не наделаете непредвиденных глупостей и не подвергнете вашу дочку излишней опасности.
Поручение выглядело простым и не требовало особых инструкций. Укрощённый хозяин перетащил бесчувственную супругу к отопительной батарее и медленно, словно раздумывая, обездвижил и её и себя. Когда на мужском запястье защелкнулась рабочая часть второго кольца, с улицы, прямо из-под окна, послышался душещипательный крик. Кровь похолодела в жилах у каждого, и даже у прожжённого злодея, матёрого выродка. Он машинально перекрестился. Нетрудно догадаться, кричал молчаливый сообщник. Парой минут назад прямо перед ним возник Таинственный Незнакомец. Не особенно церемонясь, пробил ему худыми пальцами обе глазницы, а удерживая внутри, потащил к остальным покойникам. Бандит ещё был живой, когда его, вместе с подхваченным по дороге мёртвым охранником, кинули в общую кучу. Он оказался сверху. Страшное Существо костлявой ладонью, точно пиратской саблей, разрубило незрячий череп. Освобождённая кровища хлынула багряным фонтаном, заливая травянистую почву, Странного Типа и состоявшихся мертвецов.
Со скончавшимся молчуном проделалась аналогичная операция: его серое вещество разлетелось по всей обширной усадьбе. Закончив с очередным убиенным, Одинокий Странник направился во внутреннее пространство. Кент как раз собирался прощаться с поверженными владельцами и отправляться за маленькой девочкой. Он выговаривал последние наставления:
- Значит, так, любезный хозяин, завтра днём ты идёшь в местный банк и заказываешь двести тысяч американской валюты. Дожидаешься прибытия денежных средств и звонишь мне по этому номеру, - он бросил на кроватное одеяло скомканный бумажный листочек; убедившись, что поняли его правильно, закоренелый преступник продолжил: - Дальше получишь инструкции, куда и чего передать. Да и!.. Не вздумай обратиться в «ментовку»: живую дочку ты больше уже не увидишь. Надеюсь, это понятно?
Лёгкий кивок головы яснее-ясного подтвердил, что последнее указание осмысленно верно. Удовлетворённо ощерившись (что надёжно скрывалось за чёрной повязкой), Кент снова напутствовал:
- Тогда – раз мы всё здесь отлично поняли – я иду забираю девчонку; мы спокойно уходим, и все остаются нетронутыми… за исключением – пардон! – ваших собак и охранников, которые – как я понял – оказались «вааще» несговорчивыми.
Безрассудному отморозку даже в голову не могло прийти, что с неоднократно проинструктированными подельниками случилось чего-то неладное, – досадные случайности исключались совсем. Он очень удивился, когда, выходя из родительской комнаты, в конце пространного коридора увидел плывшее по воздуху Страшное Существо. Внешне оно походило на обезличенного мужчину; кожаный наряд обагрялся кровавой жидкостью.
- Ты ещё что за удивительное чудовище? - опешил смущённый бандит, но вскинуть автоматическое оружие всё-таки не забыл.
Ответа не последовало, сближение не замедлилось. Между противными сторонами оставалось не более пяти метров, когда Кент решился произвести целенаправленный выстрел. За первым последовал второй, а дальше и третий – за неполные семь секунд расстрелялся весь магазин. Незнакомый Пришелец на время замедлился, проводя необъяснимую процедуру: во-первых, остановил все выпущенные заряды; во-вторых, закрутил их в один массивный кокон; в-третьих, метнул его в возникшего на пути недружелюбного недруга. Прозорливый преступник чего-то такое предчувствовал и в тот критичный момент, когда метательное орудие практически подлетело, уклонился немного в сторонку – метнулся к спальной родительской комнате. Треск разбивавшейся кладки оглушительно возвестил, что удар случился неслабым и что в кирпичной стенке пробилась сквозная дырка. Сообразительный главарь здравомысляще рассудил, что конфликтовать ему явно не «по зубам», и ни секунды не думая, устремился к внутрикомнатному окошку. Разбив нетолстые стёкла, сиганул на вольную улицу.
Приземлился он не очень удачно: правая нога болезненно подвернулась. Не обращая внимания на жгучую боль, очумевший мужчина, хромая, помчался к забору. В тревожных мыслях сидело одно: «Добраться до спасительной лестницы». Пока он отчаянно улепётывал, Страшное Существо неторопливо заплыло в комнату, где к батарейной трубе оставались пристегнутыми два человека. Недоумённый мужчина орал, призывая на помощь. Оно приблизилось едва не вплотную и воткнуло ладонные пальцы в верхнее темя. Раздирая, как волчий капкан, Таинственный Незнакомец освободил главный нейронный узел, «по-резкому» выдрал и целиковый отбросил наружу. Ничем не отличную операцию он проделал и с бесчувственной женщиной. Когда вскрывалась бездумная голова, она невольно открыла большие глаза… Наполнив их сверхъестественным ужасом, непонимающе посмотрела на то бесчувственное чудовище.
Закончив с пристёгнутыми хозяевами, безликий убийца отправился вдоль по длинному коридору; он вознамерился преследовать сбежавшего из коттеджа отъявленного преступника. Минуя детскую комнату, Одинокий Странник остановился, собрал воздушный вихрь и с его помощью распахнул непрочную деревянную дверцу. Медленно подплывая, оглядел десятилетнюю кроху, а убедившись, что та не проснулась, двинулся восвояси, по одному ему известному направлению.
Кенту посчастливилось удачно перелезть через высокий забор. Подволакивая повреждённую ногу, он кинулся прочь. Куда? Подальше от мрачного дома, поближе к оставленной неподалёку подспорной машине. Какая же, большая, ждала его неприятность, когда он приблизился к автомобильному средству и когда увидел Странного Типа. С громкими криками заковылял на городскую окраину, чтобы заручиться спасительной помощью. На счастье, прямо по ходу возник дежурный экипаж ДПС. Их растерянным взорам предстало невиданное явление – парение над землёй невзрачного человека. Наступало ранее утро, и он стремительно удалялся.
Глава II. Мрачная сущность
В ту же ночь, но уже во Владимире…
На законсервированной стройплощадке посиживают трое мужчин; никто из них не выделяется приглядной наружностью. Они находятся в недоделанной комнатке, квадратной и маленькой. Оконные проёмы пустуют, повсюду сквозит уличный свежий ветер. Посередине горит неяркий костер. Вокруг него и располагаются невзрачные личности. Они сидят на следующих предметах: кто – на старом автомобильном кресле; кто – на бетонной плите; кто – просто на расстеленной на голом полу замызганной тряпке.
Первый [к нему обращаются (чисто!) Бугор] выглядит более развитым; рост невысокий, но тренированно коренастый; овальная физиономия изрядно осунулась; неприятная кожа почернела да пробилась въевшимися морщинами; нос кажется большеватым, на конце крючковатым; голубые глаза играют жизненным блеском (единственное, что не утратило тяги к земному существованию); лысоватая голова отсвечивает мерцающим бликом; сорокалетний возраст варьируется к пятидесяти пяти. Прикрывается он давно не стиранной джинсовой курткой да ей подобными брюками; из обуви располагает лишь пляжными сланцами.
Справа восседает высокий, худой мужчина, достигший сорокавосьмилетнего возраста. Внешность его нисколько не примечательная: отвратная рожа, сморщенная и вытянутая; серо-зелёные зенки, давно потухшие и ввалившиеся вовнутрь; кривой да выпуклый нос; беззубый, по-старчески шамкающий, роток; редкие, сально прилипшие, волосы. Одет он в поношенную одежду: клетчатую рубашку, длинную и фланелевую; чёрные, с белой расцветкой, трико, прорванные во многих местах; убогие кроссовки, обозначенные грязноватым оттенком. Откликается на прозвище Ротозей.
Третий имеет преступное «погоняло» Бекас и считается, среди прочих, наиболее привлекательным. Он ютится здесь последние две недели. Когда появился, представился как лицо, уклонившееся от отправки в «места не столь отдаленные». Молодой человек, едва ли он достиг тридцатилетнего возраста, не обозначен высоким ростом, отличается щуплым телосложением; округлое лицо сплошь покрыто рябыми веснушками, а книзу сужается в треугольную форму; тёмно-карие очи излучают необузданный позитив, не исключающий звериную хитрость да неуёмные мыслительные процессы; нос представляется маленьким, а на конце расширяется под вид переспелой вишенки; уши ровные, лопоухо торчащие по разные стороны; ярко-рыжие волосы острижены коротко и, нечёсаные, топорщатся на полтора сантиметра; корявые пальцы и тыльные ладонные части украшаются многочисленными наколками, подтверждающими авторитетную принадлежность к преступному миру. В отличии от двух других, одевается злодейский негодник сносно, если не респектабельно: в чёрную лоснящуюся рубашку; приличную куртку, изготовленная из натуральной телячьей кожи; синие, едва ли не новые джинсы; отличные «казаки».
Итак, три разноликие личности собрались во второй лунный день июня 2020 года во Владимирском захолустье. Как и водится в вечернее время, они употребляли алкогольные жидкости и рассуждали о неудавшейся жизни.
- Скажи, Бекас, за что тебя ищут? - спросил его первый. - Что такого страшного ты совершил? Ты живешь с нами добрые две недели, а истинную историю так и не рассказал.
- Ты, что ли, прокурор, чтобы я перед тобою в чём-то покаялся? - грубовато отчеканил молодой человек, заедая колбасной вырезкой очередную спиртную дозу. - Или, может, ты «ментовский стукач»? Чего тогда прикажешь с тобой поделать? Поверь, меньше знаешь – крепче спишь.
- Да чего ты… сразу, - огорчился любопытный мужчина, скорчив небритую рожу; он придал себе обиженный вид, - я так спросил… чисто по-человечески, чтобы чутка посочувствовать. Ну, а ты сразу в зандры полез.
- Ежели так, тогда расскажу, - смягчившимся тоном промолвил Бекас, - не прошло ещё месяца, как я «откинулся» «апосля» недолгой отсидки и как вернулся в родимую землю. Ни родных, ни близких, ни места, где б «перекантоваться», у меня, естественно, не было. Сначала я хотел вести нормальную жизнь, и даже подыскивал несложную работёнку. Потратил ни много ни мало, а ровно неделю. Постепенно выданные в лагере скупые финансы «исполнили мне романсы» и я остался на «голых бобах». Хорошо сейчас тёплое лето и можно отсыпаться прямо на улице; но вот с едой насущной обстояло сложнее. Один день я кое-как прожил, но голод не тётка, и он погнал меня на злостное преступление. Я отправился за город, в дачный поселок, где забрался в первый же неказистый домишко. Приятно удивился представленному внутри пищевому многообразию, а главное, успокоительным жидкостям. Не мешкая, я принялся насыщаться. Постепенно, набравшись вино-водочной эйфории, погрузился в спокойные, «ва-а-аще» безмятежные, сновидения, намереваясь продолжить блаженное пиршество прямо с утра. Я прожил под кайфом три дня, не испытывая тяжёлой нужды и ни в чём себе не отказывая. Впрочем, я упустил из виду немаловажное обстоятельство – выходные, «…мать его», дни! Субботним утречком, когда я не отошёл ещё от пятничного застолья, на дачу заявился матёрый хозяин. Он выказал мне явное недовольство, короче, «обсквернословил» в неприличной да матерной форме. Вроде стерпеть и согласиться с правдивыми доводами? Но нет! С упрямого бодуна я замочил языкастого «ублюдка» его же ножом. Хорошо ещё, он заявился один, не то пришлось бы «кончить» всех, кто с ним ни приехал. Не ожидая от мёртвого тела предательских провокаций, я спокойно обследовал многочисленные карманы и нашёл там десять тысяч рублей да кредитную карту; на ней неразумный дурак-человек умудрился нацарапать пин-код. Для меня случилась неслыханная удача! Разумно предположив, что заимствованные вещи покойному мужичку без надобности, я завладел нечаянно свалившимся богатым наследством. Пока не обнаружили изрезанный труп, поспешил к ближайшему банкомату и обналичил нежданную выручку. Получилось двести тысяч рублей – на них сейчас и гуляем. Сами прикиньте: отпечатки пальцев, оставленные в той дачной избушке, да банковские камеры рано или поздно наведут на мой отчётливый след. Поэтому я не сильно спешу появиться на людях.
- Оно и понятно, - согласился Бугор, разливая очередную дозу хорошенькой водочки. - Мы с товарищем очень рады, что для временного убежища ты выбрал именно наше скупое пристанище. Мы уж который день живём без забот, без хлопот. Верно я говорю, Ротозей?
- Да! - буркнул пьяным голосом тот, к кому обращался простецкий вопрос. - Всё зашибись.
- Ну, а вы?.. Давно тут обосновались? - поинтересовался Бекас. - Сколько здесь безлюдная стройка? Я сейчас к чему?.. Мне интересно: на какой примерный срок мы сможем укрыться в недостроенном доме?
- Мы здесь находимся последние пару месяцев, - разъяснил словоохотный бомжеватый мужчина, - раньше жили в одном из подвалов, но по весне нас оттуда настойчиво «попросили». Поскитались немного по улицам – ладно тепло, а то бы замёрзли. Второго товарища я знаю давно. Он сопровождает меня везде, практически неотступно: вдвоём выживать значительно легче. Ничейную стройку мы заприметили в конечном апреле. Вначале кантовались в деревянной сторожке, брошенной снаружи, у окружного забора. Наверное, она когда-то служила недолгой времянкой, а далее не использовалась. Так мы и перебивались, кто чем подаст, пока не обнаглели вконец и здесь не обжились.
- Да! - резким кивком подтвердил неразговорчивый человек.
Оба других собеседника устремили на однословного «бомжишку» негодовавшие взоры, но сразу всё поняли и просто-напросто махнули рукой. Бугор совсем уж собрался продолжить душевные излияния, как (вдруг!) всех троих охватило необъяснимое суеверное чувство. Похожее случается, когда находишься в тёмной комнате и остаёшься там не один. Невидимая, наполненная жутью, вибрация распространялась по всему окружному пространству; она заставила протрезветь даже пьяного Ротозея. Все трое застыли, где и сидели, не в силах пошевелиться: неописуемый ужас сковал подвижные члены, не позволяя расслабиться. Внезапно! В соседней комнате послышалось какое-то неясное шевеление, как будто зашуршало женское платье, а неёмкое помещение наполнилось неким сверхъестественным дуновением. Лёгкий, чуть ощутимый, свист сопровождал то странноватое движение воздушных потоков. Сначала они следовали друг за другом, проходили в одном направлении, затем резко метались в сторону одну, а следом в другую, двигась хаотично. Все трое присутствовавших людей отчётливо наблюдали пространственные перемещения; они походили на невидимые, но осязаемые субстанции – на бестелесные призраки.
Мужчины сидели ни живы ни мертвы, не в силах объяснить диковинное явление. По их напряжённым спинам разгуливал ледяной холодок, сопровождаемый мириадами неисчислимых мурашек. Никто не отваживался промолвить ни слова, молча созерцая, что происходит перед испуганным взором. Телесные мышцы настолько сковались от жуткого страха, насколько они не могли дрожать, застыв в неподвижных, до крайности неестественных, позах. Воздушные течения тем временем прекратились, зато подозрительное шуршание становилось всё чётче; оно походило, как будто некто медленно, не касаясь бетонного пола, двигался к непривлекательным элементам.
- Что это может быть? - отважился молодой мужчина на сообразный вопрос. - Что у вас тут происходит?
- Понятия не имею, - заплетавшимся языком (не столько от алкогольного спазма, сколько от дикого ужаса) промолвил Бугор, - я сам подобное наблюдаю впервые. Мне кажется, или кто-то сюда идёт?
- Ага, - усмехнулся недовольный Бекас, - и двигается так тихо, что под вражескими шагами не слышится даже повсюду разбросанный гравий.
Разъяснений толковых он получить не успел, так как жутковатый ответ представился сам собой. Резко! Точно из ниоткуда, в дверном проёме, соединившим две смежные комнаты, возникло Призрачное Видение, накрытое белоснежной матерчатой тканью. Одеяние представлялось сплошным – без прорезей для глаз и дыхательных органов; оно плотно облегало худощавое тело, выделяя лишь плечи и голову; нижний край поднимался, над полом, сантиметров примерно на сорок – он полностью скрывал незримые ноги.
- Тебе чего? - срывавшимся голосом спросил отпетый преступник, в отличии от остальных не потерявший присутствия духа. - Ты кто вообще такой?
Ни на один из резонных вопросов ответ не последовал; напротив, Неизвестная Дама, медленно и молча плывя, отодвинулась от входного проёма и неожиданно замерла – предоставила обозреть субтильную сущность. Она как будто о чём-то раздумывала. Неловкая тишина значительно затянулась. Остальные участники тупого молчания понемногу освоились и потихоньку задвигались, чтобы размять неловко застылые члены. Неразговорчивый Ротозей (как не покажется странным?) подал простуженный голос первым.
- Может, ты выпить хочешь? - сказал он, наполняя личную стопку креплённым напитком. - Сейчас мы тебе оформим.
Когда жидкостный край приблизился к верху, бомжеватый мужчина привстал с расстеленной тряпки и, пошатываясь, направился в сторону Неведомой Сущности. Та зависла в единственном положении и совершенно не двигалась. Человечий отброс неспешно приблизился и протянул стеклянную ёмкость.
- На-ка вот… выпей, - сопроводил он доброжелательный жест простым изречением, - сразу станет намного легче, а возмо-о-ожно, и даже отпустит.
Что имел Ротозей в виду навсегда останется неизвестным, потому как Метафизическая Субстанция резким движением пробила в матерчатой ткани круглую дырку и извлекла наружу худую левую руку. Мёртвой хваткой вцепилась в протянутое запястье. Легко, без видимых усилий, заставив несильный локоть согнуться, Странное Существо приблизило «бомжовское» тело едва не вплотную. Повторив недавний фокус, но с правой рукой, «расщеперенными» пальцами загнало её в голову сердобольного пьяницы – прямо через кадык. Пошевелила какое-то время внутри и по отдельным частичкам извлекла наружу серое вещество, бесцельно раскинув по недоделанной комнате.
- Ты чего здесь творишь? - заорал Бекас, вскакивая на обе ноги и резко отпрыгивая назад (всё помещение, не исключая белой материи, залилось ротозеевской кровью – она багровым фонтаном била из растерзанной шеи).
Бугор словно окаменел, с глупым выражением и остекленевшими глазами глядя на всё, что перед ними творится. Он замер, как статуя, предоставив решить печальную участь суровой судьбе.
- Пошли вы все на «хер» со странными заморочками! - крикнул закоренелый преступник и бросился к противоположному дверному проёму.
Бомжеватые приятели специально облюбовали проходное жилище, чтобы, в случае непредвиденных обстоятельств, своевременно «отойти». «Не сильно им помогло!» - размышлял матёрый убийца, по-быстрому продвигаясь по узкому коридору на выход. «Надо успеть надёжно укрыться», - продолжал он прокручивать возможные варианты, интенсивно перебирая ногами по каменистому полу. Внезапно! Оказавшись у спасительной двери, он столкнулся ещё с одним неизвестным и чуть не лишился, от страха, сознания.
Призрачное Видение аккурат отрывало первую «бомжовскую» голову и, опустошённую, выбрасывало на улицу. Перед ним оставался последний, полусидевший на бетонной плите, человек. Почувствовав, что следующим в жестокой расправе окажется именно он, тот медленно приходил в себя и неумышленно перебирал и теми и другими конечностями. Бугор передвинул «пятую точку» сначала вдоль по сиденью, а следом прямо по полу, стараясь отдалиться от страшного чудища как можно подальше. Мрачная Сущность, видимо, к чему-то такому была готова. Отбросив бездыханное ротозейское тело, она настойчиво приблизилась к очередной беспомощной жертве. И без того жуткий вид стал просто ужасен! Белый балахон, забрызганный свежей кровью, колыхался словно на сильном ветру; худые руки раскинуты в обе стороны; воздушная оболочка как будто кипела… не хватало лишь замогильного злобного крика. Да, оно предпочитало орудовать молча, нагнетая гораздо больше загадочной жути.
- За что? - предчувствуя близкий конец, Бугор набрался смелости и подал охрипший голос. - Что я плохого сделал, чтобы сейчас умирать?
Вместо немедленного ответа, две худенькие ручонки приблизились к безрассудной башке и ухватились в районе ушей. На несколько секунд и тот и другая безмолвно застыли.
- Пощади, а? - скрипучим голосом взмолился ополоумевший бомж; непроизвольно он закрыл обрюзгшие веки и приготовился мучительно умирать.
Таинственная Незнакомка ничего ему не ответила, а не торопясь приподняла за лысую голову. Когда дрожавшие ноги чуть оторвались от пола, незримая личность медленно, но уверенно провернула гладкий череп по полному кругу. Чтобы попутно не двигалось свободно свисавшее тело, через окровавленную белую ткань коленом прижала к кирпичной стене. Как только лицевая часть сравнялась с левой ключичной областью, раздался непривлекательный треск, возвещавший о переломанном позвоночнике. Последовал ещё один оборот, потом второй, а дальше и третий, пока «открученная» башка не отделилась от жалкого туловища. Багровый фонтан отчётливо возвестил, что жизнь очередного владимирского бомжа безвременно прекратилась. Неведомая Сущность, обагряясь кровавым потоком, повторила привычную процедуру – освободила внутренний череп от серого, давно прогнившего вещества.
Пока она занималась, Бекас, увидев незваного гостя, мгновенно отпрянул назад; понятно, он уж даже не представлял, чего ещё, жуткого, ожидать. Уф! Улицезрев, что визави испуган нискольким не меньше, он озадачился нормальным вопросом:
- Ты кто такой, чёрт тебя побери?
Тот мало чем отличался от новых знакомых: выглядел как обыкновенный российский бродяга; носил потрёпанные, пахнувшие смрадом одежды; давно уж казался старше достигнутых лет. Бомжеватый мужчина не выделялся высоким ростом; коренастая фигура предполагала немалую силу, не растраченную в беспробудных попойках; обрюзглая физиономия густо поросла всклокоченной бородой, и рыжей, и кучерявой; хитрые серые зенки указывали на вороватую сущность убогой натуры; косматый волосяной покров едва ли разнился от зарослей лицевых. Увидев чужого, нечаянно ёкнул. Похоже, он привык к оборотам и более сложным, потому как моментально подавил любые волнения и добродушно представился.
- Друзья зовут меня Кореш, - признался он откровенно.
- Ну, а недруги? - ухмыльнулся опасный преступник.
- Что, что? - не сразу тот понял, что от него хотят.
- Как называют враги? - настаивал (зачем-то?) бывалый сиделец.
- Эти-то? - заметил новоявленный посетитель, пропитанный страшной вонью. - Эти не зовут, а попросту бьют.
- Ясно. Здесь ты чего?
- Иду навестить Бугра да неразлучного Ротозея, - уточнился Кореш поспешно, без всякого недоверия.
- Я бы не посоветовал, - резко отрезал Бекас, моментально припомнив, почему он здесь оказался, - там сейчас – та-а-акое! – творится… Так что я бы на твоем месте побыстрее отсюда убрался, - высказался громко, а чуть слышно добавил: - Да и на собственном тоже…
И тут! В конце пространного коридора возникло Призрачное Видение, сплошь окровавленное, – и… оно стремительно приближалось.
- Что это?! - громко воскликнул вонючий мужчина, первым узрев необъяснимое чудо.
- Настоящая – «нехорошо твою маму»! – беда, - взвизгнул струхнувший Бекас, - где у вас можно надёжно укрыться?!
- Разве в подвале?.. - поразмыслил плохо пахнувший человек. - Там есть потайная комната и железная, вчистую прочная, дверь.
- Веди! - прикрикнул закоренелый преступник, торопя как словом, так и реальным делом (одарил мощным пинком под сухопарую задницу).
Тот недовольно поежился, но не замедлил воспользоваться неоднозначным советом: выскочил на улицу и забежал в соседнюю дверь. Бывший заключённый проследовал по пятам, практически неотступно, держась за засаленную жилетку. Предосторожность являлась просто необходимой, потому как они сбегали в почти кромешную темноту. Фонарный свет если чутка и пробивался, то только сквозь узенькие отверстия, установленные в качестве слуховых окошек. Мчались, запинаясь за разбросанные в беспорядке строительные предметы, периодически падали, но вновь поднимались; и тот и другой старались быстрее приблизиться к спасительной дверце. До неё оставалось чуть более половины пути, а сзади уж появилась незримая личность; словно лебедь по покойным волнам, она медленно, но верно плыла, неотвратимо нагоняя двоих беглецов. Вот до металлической створки осталось каких-то три метра, вот злодейский выродок увидел надёжную кладовую, вот грубо оттолкнул второго попутчика, вот, как бы прощаясь, презрительно «бросил»:
- Эх, и «вонючь» же ты, братец!..
Дождавшись, когда тот повалится на голую землю, он бросился дальше, уже нисколько не сомневаясь, что сможет пережить ту страшную ночь. Кровожадный преступник не знал, что Метафизическая Субстанция не согласилась со спасительным ходом мыслей. Когда Бекас уж потянул железную дверь, снабженную внутренним запорным засовом, она подняла костлявые руки и создала ураганное движение воздуха, – оно напрочь припёрло дверное препятствие. Чумной человек, как не старался тянуть рифлёную ручку, не смог отодвинуть насмерть прилипшую створку.
Нисколько не увеличив первичную скорость, Таинственная Незнакомка приблизилась к закоренелому негодяю. Левой рукой, извлечённой из-под тряпичной материи, осторожно ухватилась за вытянутую макушку. Впитав безразмерный ужас, что испытал смятенный мужчина, резко развернула к себе – чтобы лично запечатлеть перекошенное от страха молодое лицо. В то же мгновение указательный и средний палец (но правой руки) вонзились в обе глазницы; большой зацепился за верхнюю челюсть. Ещё живого, Неведомая Сущность поволокла его прочь, по пути зацепив (подобным же способом) и сильно пахнувшего бомжа.
Выбравшись на поверхность, Неизвестная Дама выдрала оба лица и начисто вычистила оголившиеся мозги. Застыла в спокойной позе. Зависнув на десять секунд, порезче вся дёрнулась – прилипшая кровь в мгновение отделилась. Она остановилась немного поодаль, повисела неисчислимыми каплями, а через крохотный миг вся разом, единым потоком, кинулась вниз. Призрачное Видение осталось в белоснежном, вообще очищенном, саване, ни много ни мало не окровавленном. Занимался рассвет, и Таинственная Незнакомка медленно задвигалась от страшного места.
Глава III. На следующее утро
Витя Горячев – озорной паренёк, житель районного центра Райково. Десятилетний мальчик, он только-только закончил четвёртый класс и готовится в пятый. Ростом и весом достигает пределов нормы; при худощавом телосложении, отличается высокой подвижностью и неуёмной энергией – не может подолгу сидеть на месте; выделяется непокладистым, отчасти задорным характером; отмечается незаурядными умственными способностями – всё схватывает практически на лету. За удивительную особенность «находить успешный выход из каждой затруднительной ситуации» во всех подростковых играх его выбирают непререкаемым главарём – предоставляют быть непревзойдённым и лидером, и кумиром. Витя охотно пользуется влиятельным, прочно устоявшимся, положением и сколотил устойчивую команду мелких единомышленников; она состоит из семерых типичных подростков. Все они занимают активную жизненную позицию и выделяются особым желанием к спортивным занятиям да развивающим упражнениям. Применяют их исключительно для собственного оздоровления и ни в коем случае не к унижению слабых; наоборот, нередко и он, и верные спутники выступают в качестве защитников униженных и угнетаемых школьников.
В летнее время Горячев с друзьями много времени проводят на излюбленной спортплощадке, изредка убегают на безымянную речку – снимают накопленную усталость. Вот и вчера, после очередного купания, он вернулся домой в двадцать два вечера (ему строго указано папой) и сразу же завалился в кровать. Поскольку ежедневно ему перепадало сообразное количество карманного капитала, постольку ужинать проворный ребёнок предпочитал со сверстниками на улице; они получали не просто приятное насыщение, но и немалое моральное удовольствие.
Во второй лунный день он проснулся раньше обычного и долго лежал, обливаясь холодным потом; он оказался не в силах пошевелиться. Хотя давно уже рассвело, но пережитый во сне кровавый кошмар никак не растворялся в возбуждённом, исстрадавшемся за ночь, мозгу. Напуганный парнишка всё помнил более чем отчётливо, как будто ужасная картина в живую стояла перед глазами. А! Снился ему Таинственный Незнакомец, одетый в удлинённый кожаный плащ, широкополую шляпу; тот, словно Чёрный Ангел, парил над бренной землей, жестоко расправляясь с людьми и очищая их от серого вещества. Всё представлялось настолько явственно, насколько недоумённый ребенок никак не оправлялся от жутких волнений, просмотренных страшных мгновений. «Что бы это могло означать? - не покидала неприятная мысль. - Приснится же, «блин», такое?»
От тревожных раздумий оторвал вошедший отец. Как и обычно, он зашёл в половине седьмого утра, чтобы разбудить спящего мальчика перед уходом на службу. Капитан Горячев Павел Сергеевич служил в местном полицейском участке и с младенческих лет приучал единственного ребёнка к дневному, строго установленному, режиму. Пускай в глубине души и не хотелось излишне «строжничать», но так-таки приходилось: десятилетнего мальчика он воспитывал сам, без помощи матери, трагически погибшей при родах. С тех пор они ютились вдвоём, успешно справляясь с любыми невзгодами. Правда, на первых порах, чтобы закончить заочное обучение, ответственный родитель нанимал заботливую сиделку. Если остановиться на личностном описании, можно увидеть молодого мужчину, достигшего тридцатилетнего возраста; приятная наружность подчёркивалась средним ростом да коренастой комплекцией; мужественное лицо считалось по-мужски привлекательным и представлялось формой худощаво-продолговатой; гладкая кожа выделялась по-цыгански смугловатым оттенком; высокий лоб подчёркивался строгими надбровными дугами; прямой, явно аристократический, нос и карие, уверенные в себе глаза выдавали человека дисциплинированного, отважного, по-умному просветлённого; узкие, широкие губы передавали лисиную хитрость; волевой подборок говорил о несгибаемой воли; ровные округлые уши чуть отступали и вообще не скрывались за тёмно-русыми волосами, уложенными в аккуратную короткую стрижку. Как и всегда, он облачился в гражданское одеяние; оно включало серую рубашку, с короткими рукавами и грудными карманами, удобные чёрные джинсы и коричневые кожаные сандалии.
По устоявшейся традиции, торопливый родитель забежал ненадолго в детскую комнатку, имевшую размеры шесть метров квадратных, и очень удивился, увидев сына уже не спавшим.
- Ты случайно не заболел? - спросил отец первое, что пришло нечаянно в голову. - Что-то ты очень неважно выглядишь – наверное, перекупался вчера? Дай-ка я посмотрю: не поднялась ли случайно температура?
Встревоженный мужчина прислонился губами к сыновьему лбу и почувствовал наличие холодного пота да лёгкую дрожь, колотившую неокрепшее тело.
- Тебе, и вправду, сейчас нездоровиться, - заметил рачительный родственник, чуть отстраняясь и деловито нахмуриваясь, - может, вызвать врача? Скажу-ка я сердобольной соседке, чтобы она ответственно проследила.
Жили они в пятиэтажном доме (конструкции застойных времен), в трёхкомнатной квартире, расположенной на втором этаже. В ней было всё, необходимое для нормальной человеческой жизни: просторный зал, две спальные комнаты, приличная кухня, раздельный санузел. В смежных двухкомнатных помещениях проживала пожилая старушка Агафьева Агрипина Евлампиевна; она достигла восьмидесятилетнего возраста, казалась высохшей, отвратительной да морщинистой, и вызывала отвратные ощущения. Но?.. Делать нечего, и время от времени, когда возникала нужда, к ней приходилось обращаться за действенной помощью; она ни разу не отказала, относясь к ближайшим соседям, словно к родным. Услышав отцовское предложение, недовольный ребёнок укоризненно сморщился и убеждённо ему возразил:
- Нет! Не надо. Я прекрасно себя чувствую, просто мне приснился несносный кошмар. Сейчас встану, позавтракаю, и будет нормально. Когда выйду на улицу, сразу всё позабудется.
- Чтобы не снились страшные сны, гулять-то бы надо поменьше, - нашёлся сметливый родитель, что противопоставить сыновьему утверждению, - посидишь денёк, другой дома, отдохнёшь от сумасшедших игрищ да неуёмных друзей и, глядишь, придёшь в норму.
- И опять я отвечу – твёрдое нет, - возразил убеждённый ребёнок, - я договорился и не нарушу данного обещания.
- Что ж, возразить тебе нечего, - задорно ухмыляясь, промолвил лукавый отец, а направляясь на выход и хлопая дверью, для приличия бросил: - Может, всё-таки Агрипина Евлампиевна?
- Иди уж… - полушёпотом ухмыльнулся маленький Витя, спрыгивая со смятой кровати.
Он быстро собрался, выпил чашку тёплого чая (овсяную кашу спустил в унитаз, что проделывал едва ли не каждое утро), просмотрел несколько иностранных мультиков и беззаботно устремился на долгую гулянку. Понятное дело, все ночные переживания к тому моменту просто-напросто улетучились.
Беспечное положение никак не касалось ответственного отца. Выйдя из дома в прекрасном расположении духа, он (едва пришёл на работу) озадачился невиданной суетой. Являясь оперуполномоченным в звании капитана, он просто обязан был выяснить: что именно приключилось и почему случился небывалый ажиотаж? Как оказалось, внимание задействованных сотрудников приковалось к одному человеку, проходившему по криминальным учетам; он имел преступное прозвище Кент, а в действительности являлся Кентюриным Максимом Ивановичем. Уже под утро, его, одетого в странное одеяние, косившее под японского ниндзя, доставили дежурным экипажем ГИБДД; тот выехал на тревожный вызов, поступивший от богатого бизнесмена. Как только началась вчерашняя бойня, встревоженный хозяин, едва проснувшись и долго не разбираясь, моментально отзвонился в окружную полицию. Пока добросовестные гаишники (больше послать было некого) в течении двух часов добирались с отдалённого районного края (где оформляли сложное ДТП), в элитном коттедже всё было кончено; а основному виновнику страшного лиходейства удалось раствориться в предутренней дымке. Оперативная группа, точно так же вернувшаяся с полуночного вызова, выдвинулась на место и оказалась, ну! просто шокирована. Слава Богу, удалось обнаружить мирно спящую девятилетнюю девочку; они ничего не подозревала и не знала, каким жестоким мукам подверглись замученные родители. Естественно! К захваченному горе-преступнику возникло немало насущных вопросов; все они требовали хотя бы какие-то внятные разъяснения. Поэтому вокруг негодной личности столпился весь оперативный состав немноголюдного отделения. Человек тот, напуганный, трясся от жуткого страха, слабо осознавая, что именно вокруг него происходит. Он точно только-только вырвался из Дьявольской Преисподней и ещё не отошёл от пережитых им неимоверных мгновений.
В обыденном существовании Кентюрин являл собою представителя сильного пола, имевшего средний рост и обладавшего неслабой фигурой. Достигнув двадцатипятилетнего возраста, он успел побывать в «местах не столь отдаленных», осужденный к трём годам тюремного заключения (за совершение неоднократных и грабежей, и разбоев); там же пришлось пройти «школу для выживания» и сделаться безжалостным и жестоким. Во внешних характеристиках можно выделить вовсе непривлекательные черты: злобная физиономия кажется круглой, но книзу изрядно сужается; смуглая кожа не выглядит гладкой, а выделяется глубокими порами, как будто от оспы; серо-оливковые глаза горят ожесточённой решимостью, но и не исключают природную хитрость; у переносицы нос худой, зато к концу расширяется, превращаясь в приплюснутую картошину; губы широкие, тонкие, еле заметные (они выдают человека и вредного, и полностью беспринципного); уши хотя и большие, но плотно прижаты, похожи на чёртовы; светло-русые волосы острижены коротко и топорщатся коротеньким «ёжиком».
К настоящему времени с него содрали безликую маску, и он сидит как потерянный, не отдавая рациональный отчёт, что попался при совершении особо-тяжкого преступления и что выйти «сухим из воды» теперь уже не получится. Молодой человек находится под впечатлением от увиденной им жуткой картины. На задаваемые вопросы твердит единственное: «Спасите меня, пожалуйста, от страшного монстра». Из-за безумного страха Максим забыл про повреждённую ногу и сидит, не обращая внимания на распухшую область у правой лодыжки.
Оперативная группа находилась на месте кровавого происшествия (где проводилась документированная фиксация), поэтому личный состав (весь остальной) обладал поверхностной информацией. Хотя и из неё уже следовало, что случилось нечто невероятное: бесчеловечное, жестокое, кровожадное, едва ли не зверское. Полусумасшедший Кентюрин (до разбирательства) поместился во временный «обезьянник», оперативные же сотрудники (все, в полном составе) проследовали на каждодневное совещание. Сегодняшняя повестка посвящалась ни с чем не сравнимому преступлению; на нём поставилась единственная задача – в кратчайшие сроки разобраться со всем происшедшим. Горячеву поручили разговорить задержанного преступника.
Получив понятные указания, Павел отправился в дежурную часть, забрал несостоявшегося бандита и повёл его в кабинет; он наметил пообщаться в привычной, для откровенных бесед, обстановке. Они остались вдвоём; внутренняя и наружная двери поплотнее прикрылись, образовав промеж себя коротенький коридорчик. Предосторожность отнюдь не лишняя, не позволяющая подслушать. Первым делом подследственный был пристёгнут подручным наручником – тот намертво крепился к кирпичной стене. Получив немалое преимущество, расторопный оперативник уселся за письменный стол, открыл протокол допроса (покамест свидетеля) и принялся за аккуратные записи.
Прикованный злодей сидел неподвижно, безвольным взглядом смотря себе по;д ноги; он дрожал как тот осиновый лист и съёжился, как будто стояло не жаркое лето, а поздняя, холодная осень. Размашистым, неаккуратно неровным, почерком внеслись анкетные данные, а после состоялось знакомство более близкое. Для его осуществления районный сыщик привстал с рабочего места. Не зная детальных подробностей, полицейский зада;лся нормальной целью: разузнать всё из первых уст. Чтобы расположить к правдивому разговору, маститый оперативник (поскольку телесные повреждения уже наблюдались), с помощью внушительной силы и дополнительных болезненных ощущений, решил заручиться (у бывшего заключённого) полным, едва ли не беспрекословным доверием. Намотав на обе ладони шерстяные шарфы, при;нялся предполагаемого убийцу систематично постукивать. Пришлось нанести не менее тридцати ударов, прежде чем Кентюрин болезненно застонал и прежде чем не напомнил, что ничто человеческое ему не чуждо. Он заявил, что всё осознал и что готов сотрудничать с правоохранительными структурами самым активным образом.
Павел, нанеся (для верности) пару несильных затрещин, закончил первичную пытку и, довольный, заметил, что не образовал ни свежего синяка, ни дополнительной ссадины. Освободившись от лишних одёжных предметов, оперативный сотрудник проследовал за письменный стол, удобно уселся и приготовился сосредоточенно слушать. Испытуемый оппонент уже не дрожал, но продолжал сидеть неуклюже, трусливо вжавшись, словно боялся (нет!) не полицейского произвола, а опасности какой-то иной, более серьёзной, неотвратимо смертельной. Весь вид его, зашуганный, говорил, что пришлось ему столкнуться с чем-то неизвестным, неведомым нормальному восприятию; глубокий, задумчивый взгляд не выражал ничего, помимо закоренелого суеверия. Взглянув в остекленевшие преступные зенки, Павел непроизвольно вздрогнул: он распознал ту страшную сущность, что привиделась тому невзрачному человеку. Она как будто б застыла внутри, в далёкой нейронной бездне. Не отдавая разумный отчёт, встревоженный сыщик недоумённо заёрзал. Попутно охватился мучительной тягой: побыстрее закончить то странное дело.
- Задавайте Ваши вопросы, - промолвил задержанный негодяй.
- Что ж, раз ты готов, - непроизвольно вздрогнув, сказал полицейский, - давай рассказывай: как ты сегодняшней ночью истреблял целую, уважаемую в районе, семью?
- Не «гони», начальник, тупую пургу, - возразил бывалый преступник, - никого я не убивал, и, кстати, даже не собирался. Да, соглашусь, я шёл с братками в элитный дом, чтобы взять в заложники богатую дочку. Скажу честно, я так её и не видел, а сам шальные ноги еле-еле успел унести. Там – ТАКОЕ! – стало твориться, что, не приведи Господи, ещё бы разок увидеть.
- Не понял? - искренне признался озадаченный сыщик, скривившись в презрительной мине. - То есть ты хочешь «прогнать», что пришёл свершать злодейское дело, но ничего не успел, что кто-то, вместо тебя, уничтожил всех беззащитных жильцов и что ты сам чуть не сделался объектом ужасного посягательства. Так, что ли, следует понимать твои утверждения?
- Именно! - выпучивая ополоумевшие глаза и пытаясь согнать остекленевшее выражение, выпятил Кентюрин нижнюю челюсть да подался немного вперёд. - Как вы меня не поймёте?! В городе происходит что-то жутковатое, сверхъестественно странное, а вы пытаетесь навесить мне чужую вину! - проголосил убедительно, громко, а понизившись до сиплого полушёпота, чуть слышно продолжил: - Да я, если честно, и сам готов просить упрятать меня за металлическую решётку, и увезти куда подальше, и спрятать от неизвестного существа. Оно, заметь, свободно летает по воздуху и умеет останавливать смертельные пули.
- Что за глупости несусветные ты несёшь? - встрепенулся бывалый оперативник, недоверчиво глядя на плутоватого собеседника. - У тебя чего, от страха, пред праведным наказанием, совсем, что ли, в тупоголовой башке помутилось? Понимаю, сознаваться не очень-то хочется, но чтобы придумать откровенную ересь – это я встречаю впервые, хотя повидал, поверь-ка, немало. Возвращаясь к началу! Ты будешь мне говорить или опять поупражняться с шарфами? Не сомневайся, от «ненапряжных» упражнений я вовсе не устаю и могу «мутузить» без передыху, пока ты чётко не осознаешь, что отпираться бесполезно, неразумно бессмысленно. Тебя взяли в одежде, перепачканной невысохшей кровью, застигли в непосредственной близости от страшного преступления, а сейчас найдут прямые улики. Так что, пока я не перешёл к «откровенным методикам», хорошенько подумай, поразмысли о недвусмысленном положении да искренней беседой подтверди готовность сотрудничать – раскаяться в совершённом деянии. Может, и срок заключения сумеешь скостить?
- Ладно, - выказывая нервозное напряжение, выдвинул логичную версию несостоявшийся горе-бандит, - а «своих» тоже я замочил?
- Чего? - не понял Горячев насмешливого подвоха.
- А-а… - растянуто промолвил отпетый негодник, презрительно улыбаясь, - тебя не потрудились поставить в известность об истинных обстоятельствах. Так вот, «дорогой» мой, послушай… Когда я проник в коттеджные помещения, успел лишь приковать обоих родителей к отопительной батарее. Я совсем уж хотел отправиться в детскую комнатушку, как увидел – НЕЧТО! – странное, неподвластное нормальному осознанью, явленье. Нисколько не рассуждал – что, зачем, откуда, куда? – а сиганул в оконный проём. Упав на твёрдую землю, подвернул хорошенько правую ногу, - убедительный рассказчик заголил изрядную опухоль, - хромая, поспешил быстрее убраться. Пока тащился, по пути наткнулся на мёртвых товарищей, сложенных вместе с охранниками в одну кровавую кучу. Я неудачно упал, и знаешь, что рассмотрел?
- Нет, - не скрывая удивлённого выражения, полюбопытствовал задумчивый сыщик, - и что конкретно?
- Их черепа оказались вскрытыми, - обоих собеседников передёрнуло, - а мозг, начисто вычищенным. Ты как думаешь: обыкновенному человеку – тако-о-ое! – под силу?
- Даже не знаю? - выразил оперативный сотрудник критичное недоверие; он одарил лукавого прохвоста пронзительным взглядом и сморщился от представленной жути.
- Я же видел собственными глазами, а попутно основательно перепачкался. Так что те кровавые пятна – что ты наблюдаешь на забрызганных шмотках – принадлежат, скорее, моим несчастным подельникам, но никак не убитым хозяевам, а тем более их маленькой дочке; её я, короче, и мельком не видел. И потом, я бы мог от вас улизнуть, но – нет же! – сам выбежал на дорогу и сдался ко времени подоспевшим гаишникам; они, кстати, тоже видели парившее чудище и так же, как и я, потеряли дар речи, способность рационально оценивать ситуацию.
- Ладно, допустим, - помрачнев, словно безжизненный камень, допытывался сомнительный полицейский, - тогда объясни мне не очень понятную вещь: как ты умудрился споткнуться о сваленные в кучу убитые трупы? Их-то ты как не заметил?
- Я уже пояснял, - вздрогнул похолодевший рассказчик, вспоминая ужасные события канувшей ночи, - что не вовремя повредился, а учитывая невиданную способность жуткого существа «парить над землёй», я ковылял и постоянно оглядывался назад – вот и не заметил непредвиденное препятствие. Чего там зря говорить, тебя бы на моё место – я поглядел бы, как повел себя ты? - Несмотря на нервное напряжение и сверхъестественный ужас, Кентюрин лихорадочно рассмеялся (он представил дотошного сыщика в одинаковой ситуации).
Время приближалось к обеду. С жуткого осмотра вернулась оперативная группа; она посвятила фиксации доказательной базы едва ли не восемь часов. К их возвращению закончили расспрашивать сотрудников ДПС, которые и задержали ночного преступника, и доставили в районное отделение. Их несвязные показания мало чем отличались от редкой небывальщины, что поведал лихой уголовник. Ни тот ни другой никак не находили рационального объяснения: почему они не стреляли по удалявшемуся злодею?
Собирая воедино представленные улики, непривлекательно выходило, что либо завёлся некий маниакальный убийца, изобретательный и жестокий, либо какой-никакой Потусторонний Демон поднялся из Дьявольской Преисподней и забирает души бедовых грешников. Павел, получив настойчивое задание «представить от Кентюрина более-менее разумное объяснение», понял, что занимается им вплотную и с работы никуда не уходит. Возвращались забытые времена начала «двухтысячных». Застать их молодому оперативнику, в силу незрелого возраста, так и не посчастливилось, зато выдалась уникальная возможность испытать их невиданную нагрузку сейчас.
Витя в тот день, едва повстречав хороших друзей, моментально забыл о полуночном кошмаре и провёл свободное время в наивной беспечности, спортивных играх и всяческих детских забавах. Домой он вернулся, как было назначено, ровно в двадцать два вечера и очень удивился, застав, вместо рачительного отца, нелюбимую соседку Агрипину Евлампиевну. Она потребовала от бойкого мальчугана, чтобы он отправлялся спать; а тот, между прочим, собирался проделать всё то же самое, но без ненужных напоминаний. Понятное дело, он очень намаялся и, наигравшись с озорными товарищами, валился с ног от непомерной, хотя и приятной усталости. Как только детская голова коснулась мягкой подушки, Горячев-младший уснул крепким мальчишеским сном.
Глава IV. Нападение на полицейский участок
Весь день Павлу пришлось общаться с Кентюриным, но ничего нового тот так и не сообщил. Кем жуткий ирод являлся, где именно проживал и откуда в провинциальном городе взялся, оставалось неразрешимой загадкой. Часовые стрелки давно перевалили ночную отметку «двенадцать», а добросовестный сыщик все ещё находился в рабочем пространстве, беседуя с несостоявшимся вымогателем. Он и сам уж не понимал, что бы дополнительно выведать у убеждённого человека, но вышестоящее руководство настаивало на продолжении проникновенной, вовсе не задушевной, беседы.
В то же время вернулась с ночного выезда очередная оперативная группа. В районном отделе, за исключением любознательного оперативника и подопечного выродка (он был совсем не против оказаться под защитой вооружённых людей) оставалось семь человек дежурившей смены. Если остановиться на конструктивных особенностях, кирпичное здание представлялось старенькой двухэтажной постройкой; оно имело железную крышу, сведённую под правильный конус. По зауженному фасаду справа, слева и далее, по окружности, примыкавшая территория огораживалась забором, частично металлическим, а частью дощатым. Входная дверь являла пуленепробиваемую защиту и обладала установленным на человеческом росте стеклянным глазком; на тёмное время суток она закрывалась на внутреннюю задвижку. Само строение продолговатое, включает подвальные помещения; в них содержаться административно-задержанные правонарушители и заключённые под стражу преступники.
Впустив выездную бригаду, оперативный дежурный вернулся в коронное кресло. Майор полиции Верестов Сергей Александрович разменял сорок семь лет и мог уходить на целиком заслуженный отдых. Сотрудником он слыл ответственным, отзывчивым, вследствие чего и удостоился самостоятельной должности; на ней сверх твёрдой решимости, необходимо обладать и человеческим состраданием, и многолетним действительным опытом. Говоря о худощавом телосложении, выделяются следующие особенности: высокий рост, привлекательная наружность, чуть вытянутое лицо, всё время сосредоточенное, серо-карие очи, костлявый нос да впалые щёки.
Основным помощником ему придан совсем молодой сержант, едва достигший двадцатилетнего возраста. Буреев Дмитрий Иванович начал служебную деятельность патрульно-постовым полицейским; он был зачислен сразу после срочной военной службы. За быструю сообразительность, природную смекалку и неуёмную тягу к практическим знаниям его перевели на участок нелёгкий, требовавший немалой внимательности; вместе с основным дежурным он держал под контролем оперативную районную обстановку. Не выделяясь высоким ростом, коренастый парень имел подтянутую фигуру и приятное, овальной формы, лицо; оно отличалось неестественно бледной кожей, голубыми глазами, задорными и игривыми, ястребиным носом, улыбчивыми губами. В настоящее время он заканчивал высшее юридическое образование и готовился стать кадровым офицером.
Недолгое уединение нарушил придирчивый следователь, прибывший с очередного деятельного осмотра. Тридцатисемилетний Маркин Игорь Сергеевич достигнул звание майора юстиции, являлся опытным крючкотвором и заканчивал второй десятилетний период. Представлял он мужчину среднего роста, казался излишне полным, непривлекательно несуразным; круглая физиономия выделялось пухлыми щеками, румяными и масляными, да аккуратно подстриженными усами; серые глаза светились практичным разумом, пытливыми мыслительными процессами и немаленьким жизненным опытом. Вошедший сотрудник стал разъяснять, какие основные мероприятия посчастливилось провести.
- Приехали мы на место, - говорил он, слегка подбочениваясь, - заходим в тот злачный дом, а там всё залито свежей кровью. Проворные медики прибыли немногим пораньше и стояли поблизости: по понятным причинам внутрь зайти они не решались. Я их спрашиваю, что, мол, случилось, а они, типа, сам отправляйся и посмотри. На однозначный ответ возразить оказалось нечего, и я – ну, ты же меня знаешь, я парень не промах – не выясняя особых подробностей – но не забыв оголить заряженный пистолет – направился напрямую в убогие помещения. Захожу в жилую избу, а там все внутренние предметы – стены, мебель и бытовая техника – запачканы багряной кровищей, как будто происходила ужасная бойня. С участием, как минимум, десяти человек! На самом деле случилось совсем по-иному. Я сразу же понял несостоятельную ошибочность, как только увидел полупьяного, дико обезумевшего, хозяина. Сжимая кухонный нож, он ухватил несчастную супругу за дранные космы и, безумно орущую, таскал по липкому, кровавому полу. Проклятый ублюдок успел уже нанести несколько колото-резаных ран, непроникающих, неглубоких, но всё же кровоточивших. Зрелище представлялось словами неописуемое.
- И как вы его усмирили? - поинтересовался Сергей Александрович. - Как я понимаю, он находился в глубоком «неадеквате» и в любую секунду мог просто-напросто кого-то зарезать?
- Так же подумал и я, - продолжал предусмотрительный следователь, - поэтому не замедлил направить на него взведённую «пушку» и взять его на ствольный прицел.
- И он, естественно, испугался и сразу же подчинился? - ухмыльнулся недоверчивый Верестов.
- Напротив, - не согласился прямой очевидец, - он закрылся окровавленным телом и наставил острое лезвие прямо ей в глаз. «Только попробуй двинуться с места! - заорал он как бешенный, относя последнюю реплику лично ко мне. - И ты увидишь, как позорная шлюха умрёт. Она, блудливая «сучка», мне отвратительно изменила – и это наше семейное дело. Если вы все сейчас спокойно уйдёте, я её чуть-чуть проучу – да в общем и только. Убивать покамест не собираюсь». Нетрудно понять, положение дел, предложенное зловредным пропойцем, меня не устроило, и я решился на кардинально другие условия. Дескать, если отпустишь несчастную девушку, то – возмо-о-ожно! – останешься на свободе. В противном случае я ничегошеньки не сумею поделать. Так что, пожалуйста, не очень усугубляй, а отпусти бедовую жёнушку да начинай-ка по-быстрому успокаиваться. «Несчастную девушку?! - заорал тот словно бы резанный. - Значит, шалава паскудная таскается по всем мужикам, и она же несчастная?! За изменнические проделки убить её мало!» Я вроде бы согласился, продолжая оттягивать критичное время, и заверил его – сказал, дескать, преступление её столь великое, что она непременно должна умереть. Попутно предложил подумать про себя самого: мол, понравиться ли тебе сидеть за неё, скажем, лет эдак десять? Пока я его заговаривал, пронырливый опер расквасил оконные стёкла; озверевший придурок нечаянно обернулся… В ту же секунду я крикнул: «Садись!» Окровавленная супруга, глядевшая на меня с безумной надеждой, моментально с успехом исполнила. Всё прошло, как и планировалось, рьяный дебошир инстинктивно направил ножевое лезвие прямо в женино око, но там была воздушная пустота. Она нисколько не воспрепятствовала дальнейшему продвижению, пока широкий клинок не вонзился – по ньютоновским постулатам – в бычью шею жестокого мстителя. Будь низкорослая жёнушка немного повыше – ему бы удалось избежать непоправимых последствий; но – так получилось – зрительный орган находился как раз напротив сонной артерии. И без того обагрённое помещение забрызгалось свежей кровью, фонтаном бившей из повреждённого места. Хорошо я стоял далеко, находясь у кухонного порога, и в мгновение ока успел покинуть ту жуткую комнату. Дальше всё просто: супругу, изрядно порезанную, погрузили на «скорую помощь» и отправили полечиться; мужика убиенного упаковали в трупный мешок и отправили в морг; мы спокойно завершили всё следственное мероприятие. Женщина оказалась спасённой, преступник рьяный наказал себя сам – оставалось всё правильно дооформить.
Закончив «задушевный» рассказ, Маркин передал дежурному весь собранный материал; сам он отправился в кабинет, чтобы составить подробный отчёт. Сергей Александрович открыл первичные документы и, как только служебное помещение окончательно опустело, погрузился в детальное изучение.
Он читал последние десять минут, как (вдруг!) его привлёк необычный звук, раздававшийся то ли сверху, то ли сбоку от полицейского здания; так бывает, когда ненавязчиво постукивают либо по внешним стенам, либо по верхней крыше. Оторвавшись от увлечённого чтения, дежурный невольно похолодел и пристально вслушался в происходившую обстановку. Посмотрев на экранное обозрение (видеокамеры, окружавшие по периметру), ничего необычного (вроде бы?) не увидел. На прилегавшей территории не наблюдалось ни постороннего движения, не виделось ни малого колыхания. Однако не покидало некое ощущение, что должно случиться чего-то жуткое, воистину страшное. Чтобы хоть как-то себя успокоить, настороженный мужчина привстал с удобного кресла и туда-сюда-обратно прошёлся вдоль неширокого помещения; он надеялся разогнать застылую кровь и легонько отвлечься. Он вышел в смежное отделение, где неизменный помощник исследовал материалы административного производства и фиксировал их в многочисленных журналах служебного производства; не забывался и персональный компьютер.
- Ты ничего не слышал? - спросил его Верестов, отрывая от кропотливой работы. - Как будто к нам кто-то стучится?
- Посмотри по видеокамерам, - лаконично заметил молодцеватый сотрудник, проявляя лёгкое недовольство (что отвлекают от основного занятия), - и сразу всё прояснится: пришёл ли к нам кто или же нет?
- Полагаешь, я не проделывал то же самое, - раздражённо буркнул маститый сотрудник, - и не догадался их внимательно просмотреть? К тебе же я обратился, потому как у меня возникли не очень хорошее подозрение. Вот опять…
Служивый майор поднял указательный палец, приглашая внимательно слушать. Оба они напряглись. И тут до них донеслось легонькое постукиванье.
- Что это может быть? - не в силах сдержать суеверного страха, перекосился неприятной гримасой оторопелый сержант.
Дежурный ничего не успел ответить, так как отвлёкся непродолжительным, но настойчивым стуком, прозвучавшим в железную дверь. Верестов вернулся на личное место и вгляделся в экран видеокамеры, установленной с переднего входа. Снаружи спокойно постаивал мужской силуэт, облачённый в потрёпанный плащ, чёрный и кожаный, да и широкополую шляпу. Нажав на кнопку селекторной связи, оперативный дежурный поинтересовался об истинных целях, приведших к ним позднего посетителя:
- Уважаемый, Вам чего? И… пожалуйста, назовитесь.
В ответ не последовало ни кроткого звука: Таинственный Незнакомец предпочёл по-тихому отмолчаться. Он стоял, и не двигаясь, и не молвя ни малого слова. Непроизвольно пробежала лёгкая дрожь, заколотившая сильное туловище; оторопелый майор чуть стушевался, не представляя, что следует делать. Ежели пришедший мужчина ничего ему не ответил, ещё не означает, как будто замыслилось чего-то недоброе. Он мог оказаться немым, а нелепые предчувствия никак не способствовали исполнению основных дежурных обязанностей; они, между прочим, направлены на скорую, непременно корректную, помощь. Так или иначе, но исполнительный офицер обязан был выяснить, что хочет ночной посетитель.
- Дима, - обратился он к загруженному помощнику, заполнявшему неисчислимые документы, - пойдём посмотрим?.. К нам кто-то странный пришёл.
Тот состроил сердитую мину; но, делать нечего, он находился в непосредственном подчинении и должен действовать, сообразно начальственным указаниям. Нехотя встав, молодой человек постарался казаться непринуждённым и любезно согласился сопровождать прямого руководителя:
- Пошли… куда нам теперь деваться?
Вдвоём, двигаясь друг за другом (один напряжённой, какой-то лисьей, походкой, второй, скорее, разочарованно), они приблизились к входному проёму. Верестов примкнул зоркий глаз к стеклянному окуляру, намереваясь разглядеть загадочное лицо, истинное обличье. Уличного освещения у фасадной части (почему-то?) не предусматривалось. Справа и слева фонари осветительные висели, но они направлялись на проезжую часть, а у входа их не было. Поэтому всегда сохранялся существенный полумрак, скрывавший подошедшие личности. Он не считался значимым, когда задействовалась уличная видеокамера, снабжённая ночным, истинно тёмным, видением; но сейчас всё выглядело полностью по-иному. Итак, приблизив настороженный взор к округленькому отверстию, озадаченный майор сам лично увидел, что перед железной дверью никто уже не стоит. Крохотный глазок охватывал лишь недалёкое расстояние – в непосредственной близости никого не увиделось. Облегченно вздохнув, предполагая, что избавился от злополучного наваждения, Сергей Александрович машинально промолвил:
- Неужели ушёл? Лучше бы так, а то мне что-то вид его, мрачный, не сильно понравился.
- Что? - не понял второй сотрудник, державший основную руку на поясной кобуре; он готовился в любую секунду выхватить табельное оружие.
- Посетитель жутковатый вроде ушёл?.. - сделал робкое предположение старослужащий офицер; он медленно подвинул прочный запор, чтобы открыть железную дверь. - Всё равно надо выйти и осмотреться, заодно пройтись по кругу и точно установить, что доносились за странные звуки.
Недовольный помощник, спешивший вернуться к документальному заполнению, не предъявил озвученных возражений, стараясь быстрее закончить ненужную процедуру. «Сам, что ли, не мог посмотреть?» - строил недовольные гримасы позади прямого руководителя. Пока он паясничал, стальная преграда освободилась от мощной задвижки, и появилась хорошая возможность выйти наружу. Верестов не замедлил ею воспользоваться, увлекая и негодующего «помдежа». Он уже сделал уверенный шаг, уже одной ногой очутился под установленным сверху внушительным козырьком, уже посмотрел направо, уже направился успокоенный налево, как (вдруг!) откуда-то сверху спустился Таинственный Незнакомец; он завис на расстоянии сорока сантиметров, на небольшом возвышении, примерно в метре от полицейского. На какое-то время оба замерли в немом ожидании, друг оставаясь напротив другого. Молодой человек, шедший немного сзади, не ожидал тревожной заминки и не замедлил неспешной походки; естественно, он столкнулся с застывшим майором, не специально придав стоячей фигуре колебательное движение, подавшее послушное туловище строго вперед. Входная дверь открылась пошире, а Странный Тип извлёк наружу тощую руку, вооружённую изрядно заржавевшим серпом. Мощным ударом, произведённым справа налево, отделил верхнюю макушку от костного основания – одним движением серое вещество отсоединилось от жизненно-важных органов, прекратив импульсную подачу нейронных сигналов.
Как следовало из внешнего состояния убийственного орудия, оно давно не точилось и столько же не использовалось. Невзрачные вроде качества? Они не помешали прочной стали и уверенному замаху сделали поганое дело: ровным разрезом черепная коробка разделилась на две неравные части. Отсечённая маковка сразу не покатилась, а продолжала несколько секунд держаться в положенном месте. Постепенно, под действием кровяного напора, верхняя половинка медленно съехала на левую руку: разрез здесь располагался несколько ниже, чем верхнее окончание. Оголённые жилы разбрызгали вокруг багровую жидкость, находившуюся под сильным давлением. Зрелый полицейский майор, так и не осознав, что с ним действительно приключилось, плавно опустился на оба колена и, продолжая бить кровавым фонтаном, завалился на асфальтированную поверхность.
Плащ Страшного Существа оказался уж весь окровавлен, когда внезапно возник другой, следовавший за первым, сотрудник. Едва он лично улицезрел, что случилось со старшим товарищем (продолжая удерживать правую руку на пистолетном хранилище), в одно мгновение извлёк наружу табельное оружие и наставил на Одинокого Странника.
- Стой, проклятая мразь! - крикнул он неизвестному, для большего убеждения передернув закрытый затвор. - И подними-ка ручонки «шелудивые» выше, чтобы непременно их видеть!
Таинственный Незнакомец не спешил исполнить понятное приказание, застыв нечеловеческим призраком. Сержанту полиции видеть (подобное!) ни разу не приходилось, и никто его не инструктировал, как следует поступать. Видя, как умирает недавний руководитель, убитый жестоко, и на его же глазах, Буреев наполнился паническим ужасом; он приготовился вот-вот лишиться сознания. Последнее, что промелькнуло во взбудораженной голове, – безликий злодей не собирается подчиняться. Поэтому он беспорядочно, раз за разом, стрельнул, в упор расстреливая то злобное существо.
Он истратил все восемь патронов, а безликий противник даже не шелохнулся. И вот! Затворная задержка заклинилась, возвещая, что обороняться-то, в сущности, нечем. Помощнику дежурного представился уникальный шанс воочию увидеть бесцельный результат недавнего нападения; тот мистический ужас, что возник перед опешившим взором, заставил волосы короткие все дружно зашевелиться, а спинная кожа покрылась мириадами холодных мурашек. Что же ему не посчастливилось лично улицезреть? Выпущенные пули застыли на некотором расстоянии от верхнего одеяния и, не падая вниз, вращались по некому жуткому, не поддававшемуся пониманию, кругу; они словно оказались в невидимом барабане, группируясь всё ближе и ближе, пока не слились в один, единый, заряд. «Боть»! Очевидно, Таинственный Незнакомец изменил первоначальные планы, так как страшное орудие разом свалилось на бренную землю. Тяжёлая кожаная пола заколыхалась от резкого взмаха худощавой руки, и точно в полицейскую голову полетело сельскохозяйственное орудие, вдруг ставшее смертоносным. Недаром Буреев много свободного времени уделял физической подготовке и рукопашному бою: он заметил резкое телодвижение, мастерски среагировал и наклонить натренированный корпус назад, избежав опасного столкновения. Резко вернувшись в исходное положение, отработанным манером сделал пару шагов вперёд, по ходу сжал правый кулак и посильнее двинул в солнечное сплетение. Дмитрий удивился (нет!), попросту очумел, когда наткнулся на непробиваемую, хотя и невидимую преграду. Нестерпимая боль пронзила закалённого, подготовленного во многих схватках, сотрудника…
Казаков Пётр Васильевич служил в райковском отделении и состоял на должности участкового. Молодой лейтенант, он едва окончил высшее учебное заведение и приступил к исполнению нелёгких, но нужных обязанностей. Обладая высоким ростом да накачанным торсом, полицейский пользовался уважением не только у сослуживцев, но и у лиц криминального образа жизни (мало кому хотелось вступать с ним в личную схватку); вытянутое большое лицо, уверенный взгляд каре-зеленоватых глаз, всегда нахмуренный лоб – все они лишний раз подтверждали, что иметь с ним дело стоит исключительно в дружественной манере; особенно отмечались повышенная выносливость, аналитический склад ума и убедительная способность (одним лишь взглядом «охлаждались» любые проказники) . В тот злополучный день он заступил на суточное дежурство. Молодой человек находился в кабинет №1 и, склонившись над собранными материалами, предавался легонькой дрёме; он и не знал, каким жестоким неприятностям подвергается их полицейское отделение.
Из сладкого забытья вывели пистолетные выстрелы, прозвучавшие в шаговой близости. Участковое помещение располагалось напротив дежурной части, в паре с половиной метров от главного входа. Встрепенувшись, словно облитый холодной водой, он выхватил табельное оружие и, снаряжённый, помчался наружу. Кабинетное пространство он покидал, как раз когда Одинокий Странник запускал метательное орудие, намереваясь снести у расторопного помощника полголовы. Как известно, он промахнулся и брошенный «снаряд» проследовал мимо, обнаружив другую жертву; оно воткнулось Казакову в правую руку, сжимавшую заряженный пистолет. Онемевшие пальцы мгновенно разжались, выпуская защитительное оружие; оно шлёпнулось на гладкий, ровно забетонированный, пол, издав характерный, гулко металлический, звук. Полицейский, вскрикнув от нестерпимой боли, попытался избавиться от опасного, ржавевшего годами предмета. Едва он извлёк его из поражённой руки, как тем же мигом и понял, что поступил до крайности опрометчиво. Почему? Кровавый фонтан возвестил о повреждённой артерии.
В тот же самый момент Таинственный Незнакомец впивался худыми пальцами в сержанта полиции, протыкая глазные впадины и хватаясь за верхнюю челюсть; он вырвал лицевую основу, освобождая серое вещество. Погрузив в черепную коробку костлявую длань, за несколько раз он начисто вычистил присутствие мозга, разбросав его по окружному асфальту. Пока он зловеще орудовал, участковый пытался пережать хлеставшую рану, надеясь уберечься от полной потери живительной жидкости. Благодаря практичным попыткам, кровяное давление существенно ослабело, но продолжало струиться обильным потоком – участковый оказался полностью непригодным для отражения нападения. А зря! Странный Тип, продолжая свободно парить, неспешно плыл в его «предсмертную» сторону и не выказывал ни внешнего волнения, ни милосердного сострадания. Поравнявшись с упавшим орудием, поднял его с бетонной поверхности и приблизился к полицейскому на расстояние, равное полуметру. Мрачное Существо на несколько секунд замерло;, склонив широкополую шляпу, и не давая увидеть лицо.
Одновременно! В середине пространного коридора показался дежурный о;пер, чуть раньше разбивавший оконную раму (в жилище семейного дебошира). Воронов Евгений Романович – тридцатипятилетний старший оперуполномоченный, находящийся в специальном звании майора полиции. Не достигнув высокого роста, он представляется плотным, спортивно подкованным; круглое, лишь книзу чуть вытянутое, лицо обладает гладкой и смуглой кожей; чёрные глаза (в тон коротеньким волосам) излучают проницательный ум, рациональную рассудительность и просто немереный опыт. В отличии от остальных сослуживцев, одетых в полицейскую форму, сыскной сотрудник выделяется гражданской одеждой; она состоит из следующих предметов: коротко-рукавной серой рубашки, синих матерчатых брюк, поясного ремня, с заполненной кобурой, и прочных гладкокожих туфлей. Завидев в коридорном начале неописуемое явление, Воронов, сбегавший стремительно вниз, попытался резко остановиться – засеменил ногами и быстро, и неуклюже, спешно стараясь придать себе обратное направление.
Опираясь на долговременный опыт, неглупый оперативник отчётливо понял, что происходит нечто невероятное, неподвластное, нестандартное. Поэтому он заспешил вернуться назад, чтобы укрыться за дальним кирпичным углом. Скрыться незамеченным? Всё равно бы не получилось. Пришлось попутно выхватывать служебный «макаров». Наставив в пол-оборота на Одинокого Странника, произвести прицельно направленный выстрел. Тот словно бы ответного нападения ожидал и резво выкинул вперёд худую ручонку; смертоносная пуля остановилась точно перед ладонью. Сделав возвратный замах, Таинственный Незнакомец направил исходный заряд обратно в стрелявшего. Продолговатый металл попал аккурат промеж расширенных глаз, поставив в майорской жизни нелепую точку.
Мрачное Существо ловко перехватило сельскохозяйственный серп – переместило его в другую ладонь. Казаков взглянул на мирный (вроде?) предмет горемычным, явно предсмертным, взором; он прекрасно осознавал, что ржавое орудие не просто демонстрируется всеобщему обозрению. Короткий замах, хлёсткий удар и чавкнувший звук отчётливо возвестили, что черепная основа разделилась на две неравные части. Возвратным движением толкнув за верхнюю часть, бездушный убийца сумел убедиться, что отсечённый мозг отходит от мёртвого тела. Продолжая сжимать располосованную конечность, участковый забрызгивал округу собственной кровью и валился на голое бетонированное покрытие. Таинственный Незнакомец, не останавливаясь на достигнутом, словно потусторонний лебедь, поплыл к убитому сыщику. Тот распластался в конце коридора, не достигнув спасительной лестничной клетки всего каких-то полметра.
Чуть раньше в кабинете Горячева услышали пистолетные выстрелы, и оба собеседника (раз!) сразу насторожились. От взгляда и того и другого украдкой не ускользнуло, как каждый невольно вздрогнул.
- Часто у вас, в участке, да в усиленно охраняемом, отвязно стреляют? - дрожа, осведомился отпетый преступник; он покручивал железным наручником, как будто исследуя предельную прочность.
- Нет, - возразил полицейский задумчиво и озадаченно посмотрел на плотно закрытые двери, - при мне, по крайней мере, впервые. Неверное, чего-то случилось? Надо сбегать проверить.
- С ума ты, что ли, сошёл?! - закричал отъявленный негодяй, выпучивая большие глаза. - Ты разве не понимаешь, что к вам летающий парень изволит нагрянуть и что сейчас он мочит твоих же «ментовских» товарищей! - он сделал лицо просящим, каким-то молитвенным, и заискивающе продолжил: - Слышь, «братан», отпусти, а? Заодно и себя и остальных избавишь от дьявольских неприятностей. Не знаю почему, но он мне явно «симпатизирует» и хочет доделать, чего у него не получилось вчера.
- Не понимаю?.. - не поверил заправский оперативник. - С чего ты взял, что кому-то понадобился именно ты? Сейчас мы всё разузнаем.
Согласно установленной служебной инструкции, он прихватил ключи от наручников (которые свободно лежали на полированной плоскости), достал из металлического сейфа табельное оружие и выбежал в «отделовский» коридор.
Таинственный Незнакомец склонился над мёртвым майором и привычным движением выдрал безжизненное лицо, оголяя внутренний череп. Упокоенное сердце уже не билось, поэтому кровавое давление брызнуло всего один раз, после чего распространилось неспешным, но плотным потоком. Заученными движениями Одинокий Странник вычистил нейронное вещество, разбрасывая его по окровавленному коридору участка. Он так увлёкся любимым занятием, что вовсе и не заметил, как по лестничной клетке крадётся толстенький следователь. Услышав, что завязалась нецелевая стрельба, он, действуя по установленному регламенту, осторожно продвигался на выручку сослуживцам. Осмотрительный мужчина немного замешкался, потому как поставил в прямую известность «о совершённом на полицейский участок вооружённом налёте» ответственного от руководства. Тот занимался тщательной проверкой наружных нарядов и принял тревожную информацию по сотовой связи. Итак, закончив с передачей неординарных сведений, ответственный сотрудник выдвинулся к основному событию.
Он медленно крался по неширокой лестнице, когда прямо перед растерянным взором предстала невиданная картина. Как же она представилась? Странный Тип, одетый в кожаный плащ и обезличенный широкополой шляпой, склонился над мёртвым оперуполномоченным; худенькой ручонкой, выставленной из бокового кармана удлинённой полы, он скрупулёзно вычищал внутреннюю черепную коробку. Опытный следователь повидал в продолжительной службе всякого-разного, но (такое!), что он сейчас наблюдал, не поддавалось никакому нормальному пониманию. Маркин стихийно замер, его едва не стошнило. С большим трудом получилось взять себя снова в руки и наставить на жуткого изувера заряженное оружие. Прицелился в середину широких полей.
Мрачное Существо настолько усердно предавалось отвратительному занятию, насколько совсем упустило из виду тот важный момент. Прозвучал целенаправленный выстрел, попавший в верхнюю тулью, не причинив Странному Типу существенного вреда. Игорь Сергеевич являлся живым человеком и, нажимая курковый спуск, рука его, толстая, чуточку дрогнула – он смазал успешное попадание. Таинственный Незнакомец резко оборотился и медленно выпрямился. Плавно перешёл в немое сближение. Застучавшие по невидимой преграде девятимиллиметровые пули отчётливо возвестили, что он вполне осознал допущенную оплошность и достойно подготовился к любому противоборству. Они ещё не сблизились, а основной магазин весь, полностью, опустел. Трясшимися пальцами отстрелявший мужчина закопошился в поясной кобуре, пытаясь нащупать внутри запасной. И тут! Прямо пред ним предстал Одинокий Странник; он выставил наружу другую, едва не детскую, руку, сжимавшую ржавый металлический серп. Полицейский разглядел приблизившееся лицо, и глаза его, одичалые, округлились до небывалых размеров. Становилось очевидно: он кого-то узнал… Вот, правда, сказать ничего не успел, потому как поразился отработанным до автомата хлёстким ударом; он отделил верхнюю черепную часть от шейного основания, чем избавил от кропотливой работы, направленной на ручное удаление нейронного вещества. Освобождённая телесная жидкость, под мощным давлением, хлынула наружу высоким фонтаном, превращая полицейское отделение в сплошное кровавое месиво.
Таинственный Незнакомец, избавившись от следующего препятствия, продолжил движение по ведомственному участку; он направился прямиком в сторону оперативного кабинета, где находился не устранённый накануне отпетый преступник. Наверное, существовал некий неписаный кодекс, что все убойные процедуры необходимо доводить до конца. Оказавшись на втором этаже, в соединительном коридоре, в пяти метрах, едва ли не прямо перед собой, Мрачное Существо увидело бежавшего капитана Горячева. Не представляя, что раньше случилось внизу, тот действовал наиболее хладнокровно. Полицейский резко остановился, наставил на странноватого незнакомца заранее приготовленный пистолет и грозно скомандовал:
- Подними-ка повыше поганые руки и двигайся к стенке, не то я вынужден буду стрелять.
Но тот его словно не слышал. ОНО (по-другому не скажешь!) медленно приближалось, извлекая наружу ставшее грозным простое орудие. Представил обозреть внезапно возникшему неприятелю. Сам Одинокий Странник так и прятал внешнюю личность за широко раскинутой шляпой, не позволяя себя опознать. А ещё! Он продолжал подплывать на неестественном возвышении, что не осталось неотмеченным маститым сотрудником. В нём поселись некая душевная неуверенность и внутреннее смятение. «Это что ещё за «херня»?» - подумал он про себя, наблюдая за необычным явлением.
- Последний раз говорю – стой! - не очень уверенно гаркнул Горячев; он постарался придать себе уверенных ноток, что получилось из ряда вон плохо, выдавая немалое нервное напряжение. - Или я открываю смертельный огонь!
Буквально одновременно, в крохотном закутке, располагавшемся ниже (куда попадаешь, минуя второй этаж), оставленный в одиночестве, Кентюрин лихорадочно думал, как бы освободиться от железных браслетов, накрепко приковавших к кирпичной стене. «Вот гад, «бэть», «ментовский»! - выкрикивал мысленно, отнеся бранную реплику к недавнему собеседнику. - Взял и не оставил ключи. Сам побежал, дурной, погибать, да и меня здесь оставил на уготованную кончину». Лихорадочно рассуждая, он глянул на письменный стол, установленный в полуметре, и заприметил продолговатую железную скрепку. «Вот что мне больше всех нужно, - подумал он, оценивая возникшие приличные шансы, - но как мне её достать? Рукой я, точно, не дотянусь». Для пущей уверенности он всё же попробовал: поднялся со стула и вытянул вперёд свободную руку. До спасительного предмета оставалось каких-нибудь пять сантиметров, когда другая конечность чётко дала понять, что сцепное устройство является прочным.
Мгновенно оценив реальную перспективу, несостоявшийся похититель избавился от ботинка, изогнулся, что позавидовал бы любой акробат, и правым носком уверенно коснулся желаемой скрепки. Резким возвратным движением смахнул её со стола, попав напрямую под стул, на коем сидел. Поднять спасительную вещицу труда не составило. «Можно, конечно, попробовать отомкнуть нехитрый замок?.. - подумывал отъявленный уголовник. - Нет, уйдёт какое-то время, которого не имеется; в значит, орудовать надо совсем по-другому». Отодвинув длинный конец от общего основания, Максим получил игловидный штырёк, снабжённый удобненькой ручкой. Загнав его промеж сжимавших зубцов, легко разомкнул простой механизм. Резко сдёрнув освободившуюся накладку, задержанный злоумышленник наконец-то, счастливый, успешно освободился.
В то же мгновение раздались пистолетные выстрелы. Горячев, не дожидаясь от Странного Типа возможного понимания, убеждённо подумал, что окровавленный серп приготовлен к внезапному нападению; он открыл прицельный огонь, одну за другой, выпуская все, до единой, смертоносные пули. Страшное Существо нисколько не расслаблялось и приготовилось к любому повороту случайных событий. Как и раньше, ОНО выставило впереди невидимый щит, спокойно остановивший убийственные заряды.
Таинственный Незнакомец не стал экспериментировать с единым снарядом, а позволил отдельным предметам, не достигнув выбранной цели, попадать на половое покрытие. Наверное, ему понравилось отделять человеческий мозг вместе с верхушкой черепа – это намного проще, менее проблематично, а главное, не требует дополнительного внимания. Пока полицейский вёл беспрестанный огонь, Одинокий Странник продолжал целенаправленное сближение и очутился от потенциальной жертвы (по окончанию патронов) не больше чем в метре. Вот он завёл костлявую руку, вот замахнулся смертельным серпом, вот вознамерился нанести последний Павлов удар – и… внезапно остановился, словно почувствовал нечто необъяснимое. Оперативный сотрудник покрепче зажмурился, ожидая страшного окончания… Странный Тип (впервые со времени появления) издал громогласный, наполненный жутью, крик; он походил на тысячу хищных зверей, когда они сливаются в единственном рыке, мощном и продолжительном. Кирпичные стены немного пошевелились, как будто давая понять, что долговременно они не продержатся. Впрочем, основной воздушный поток направился на стоявшего человека, отбросив его подальше, в конец коридора, к несущей стене; тот больно ударился о прочную штукатурку. Воздействие было сильным, и стукнутый офицер лишился сознания.
Освободившись от металлического браслета, спешивший преступник как раз прихватывал скинутый на пол тяжёлый ботинок. Услышав нечеловеческий крик, раздавшийся словно из Дьявольской Преисподней, невольно вжал голову в плечи, отбросил неодетый предмет и, не исключая непривлекательных матюгов, полушёпотом выдал:
- Ну его, на «хер», лихую «мусарню».
Не медля ни дополнительного мгновенья, он неловко запрыгнул на стол, приставленный к пластиковому окошку, открыл широкую створку и перебрался на пластмассовый подоконник, готовый незамедлительно ринуться вниз. Хотя закоренелый негодник и находился на этаже (ну, как бы?) на первом, но фактически (поскольку земля здесь шла под пологий уклон) оказался на порядочном возвышении. Разве никчёмная мелочь смогла бы остановить трусливого человека? Конечно же, нет. Осенив себя крестным знамением, как был, спрыгнул вниз, упав на асфальтированную дорожку. Он совершенно забыл про повреждённую ногу и вспомнил об ней не раньше, чем почувствовал острую боль. Редкое дело, неприятные ощущения не помешали помчаться к окружному забору; единственно, они заставляли немного прихрамывать. Воспользовавшись, что задняя часть являлась дощатой, он без затруднений перебрался на вольную сторону и устремился скорее прочь, подальше удаляясь от жуткого здания.
Ночи летом короткие и на улице занимался багряный рассвет. Таинственный Незнакомец выглянул через оконный проём, освобождённый умчавшимся беглецом, определил последнее направление и неспешно двинулся следом, словно чёрный лебедь плывя над грешной землёй. В ту роковую ночь выжили одни «подвальные» люди: подозреваемые в совершении преступлений, административно задержанные, охранявшие конвоиры – да разве оперуполномоченный Павел Горячев, не тронутый по неизвестной причине.
Глава V. Нечаянная встреча
Коняев Андрей Геннадьевич замещал должность заместителя начальника полиции по охране общественного порядка и дослужился до звания подполковника; понятно, при сорокасемилетнем возрасте, он обладал, в организации служебной деятельности, неисчерпаемым опытом. Среди подчинённых влиятельный руководитель пользовался абсолютным авторитетом и имел непререкаемо безграничную власть; то есть любое его указание никогда не оспаривалось, а выполнялось и точно, и в срок. Солидного положения он достиг и многолетней, и кропотливой работой; довелось ему побывать и в многочисленных переделках. При том что внешне мужчина не выглядел примечательным: высокий рост отмечался тщедушным телосложением и не считался физически развитым; худое, продолговатой формы, лицо всегда представлялось сосредоточенным и выделялось гладкой и смуглой кожей; серые, немного зауженные глаза наполнялись пытливым умом, особенной проницательностью и твёрдыми убеждениями; остренький нос и худощавые, плотно прижатые губы выдавали звериную хитрость, высокую жёсткость; иссиня-чёрные волосы укладывались по-офицерски аккуратной причёской.
В текущие сутки он заступил дежурить ответственным от полицейского руководства. Согласно установленного регламента, в половине двенадцатого поехал проверить расставленные наряды. Получив от Маркина небывалое сообщение, что «совершается вооруженное нападение», озадаченный подполковник уточнил «находятся ли нападающие отморозки снаружи или уже внутри», после чего скоординировал оперативные процедуры. Слыл он начальником опытным, тактически грамотным, поэтому, выяснив что пистолетная стрельба раздаётся внутри, разумно предположил: «Навряд ли беспрецедентный налёт под силу всего одному человеку; а значит, орудует организованная преступная группа, которая первым делом захватит оружейную кладовую. Оценив реальные риски, Коняев не бросился, сломя голову, на верную смерть; нет, он доложил о неслыханном вероломстве в областные структуры и принялся ожидать серьёзного подкрепления. Перед грядущим рассветом (когда местные сотрудники сконцентрировались немного поодаль) городскую тишину разорвал громогласный крик тысячи глоток (то ли звериных, а то ли и демонических?); они словно слились воедино и походили на раскатистый рык, вырывавшийся из Дьявольской Преисподней. Простые полицейские стали судорожно креститься; да и у сурового подполковника правая рука непреднамеренно потянулась ко лбу – и только усилием несгибаемой воли он удержался от проявления непозволительной слабости. Через полтора часа показался региональный ОМОН. Вместе с ними практичный начальник проследовал к наголову разбитому кровавому отделению.
На улице вовсю рассвело, а время перевалило за часовую отметку «пяти», когда появилось уже ненужное подкрепление; даже не заходя вовнутрь, становилось больше чем очевидно, что вряд ли кого-то застанут живым. В любом случае специально обученные бойцы работали согласно установленных правил: во-первых, окружили наружный периметр; во-вторых, постепенно проникли внутрь; в-третьих, рассредоточились по чётким канонам военного дела. Никто из штурмовавших спецназовцем не тешился напрасной надеждой, что обнаружится хоть какой-то сравнимый порядок; они представляли растерзанного дежурного, оставленного на голом асфальте, и ожидали чего-то подобного. Сплошная уверенность не уберегла их жутких, едва ли не отвратительных ощущений, какие охватывали любого, кто оказался в эпицентре жестокой бойни. Здесь было чего ужаснуться! Всюду валялись окровавленные, отделенные друг от друга, людские останки; и полы и стены обильно обагрялись невысохшей кровью; повсеместно наблюдались частички человечьего мозга; вокруг стояла неимоверная вонь, затхлая и едкая, гнилая и нестерпимая. Многие, и видавшие виды, сотрудники опустошили чувствительные желудки от оставшейся, не переваренной с вечера, пищи; они добавили в общий тлетворный состав ещё и рвотные массы. Всем им сразу же захотелось на уличный воздух.
Изо всех сотрудников лишь Коняев не мог себе позволить ни маленькой слабости. Окружив себя стойкими, по возможности немолодыми, бойцами, он обследовал подведомственные помещения вплоть до последнего кабинета. На верхнем этаже обнаружили Горячева, так и лежавшего без сознания.
- Один, кажется, жив?! - крикнул один из омоновцев сопровождавшему подполковнику; проверяя пульс, он приложил два пальца к сонной артерии.
Андрей Геннадьевич поспешил к выжившему сотруднику и лично убедился в правдивости изречения.
- Несите его вниз, сразу на выход, - распорядился он, обратившись к двум подоспевшим сотрудникам, - там, наверное, «скорая» уже прибыла;.
- Не надо, - промолвил очнувшийся капитан, - я в полном порядке, - сказал, трогая повреждённую голову; он обнаружил лопнувший кожный покров да тонкую струйку крови.
Коняеву кто-то сунул толстый платок, и его приложили к рассечённому месту. Чтобы усилить тампонный эффект пришлось увеличить его парочкой в чём-то похожих. У приспособленных омоновцев нашёлся стандартный бинт, и он моментально превратился в тугую повязку. Когда с первой помощью успешно покончили, влиятельный подполковник помог простому офицеру подняться и сопроводил его к личному рабочему кабинету; тот располагался рядом, за особенным ответвлением. Оставив детальное изучение профессиональным спецназовцам, заместитель начальника заторопился выяснить: что именно приключилось во вверенном отделе внутренних дел? Как только они остались вдвоём, он обратился к выжившему в ужасной мясорубке раненому оперативнику:
- Так, а теперь, капитан, расскажи-ка мне поподробнее: что здесь случилось и кому, вообще – такое! – под силу?
Оперуполномоченный, склонив бедовую голову, на некоторое время задумался (словно соображая, с чего бы ему начать?), а победив нахлынувшее смущение, твёрдым голосом заявил:
- Можете считать меня сумасшедшим, но, по-моему, ночные гаишники да несостоявшийся вымогатель сказали нам правду. По нашему городу действительно ходит нечто – ТАКОЕ! – что неподвластно нормальному восприятию; а главное, его совершенно невозможно убить: пистолетные пули от него отлетают, точно от металлической сковородки. Мы, товарищ подполковник, находимся в полной заднице, и как с ужасным явлением бороться – я просто не представляю. От одного его громогласного рыка я отлетел на несколько метров назад и ударился так оглушительно, что – как Вы сами изволили видеть – надолго лишился сознания.
- Но почему ты выжил? - выразил резонный интерес вышестоящий начальник; он вперил в говорившего человека проницательный взгляд. - Судя по остальным, у кровожадного выродка нет никакого желания оставлять кого-то в живых, а основной его целью является освобождение бренных тел от «надоевшего» мозга, - он неприлично острил. - Так почему ОНО не убило тебя? Может, ты его знаешь?
Предположение казалось настолько естественным, насколько контуженный сыщик склонился к аналогичной мысли и молча перебирал возможные варианты. Рассуждение вроде логичное? Однако полицейский никак не находил рациональный ответ; ни о ком из знакомых, кто мог бы обладать сверхъестественными способностями, достоверная информация так и не прояснилась.
- На ум никто не приходит, - выдал он после пятиминутного размышления, - ТАКОЕ мне пришлось увидеть впервые.
- Возможно?.. - как бы согласился высокий начальник. - Всё равно, Горячев, я убежден, что ты и происходящая жуть как-то взаимосвязаны, то есть разгадку конечную необходимо искать конкретно через тебя.
***
В то утро Витя Горячев просыпался, как и накануне, в холодном поту, отчётливо помня, что снилось кошмарной ночью. Отца дома не было, на кухне же хлопотала вредненькая соседка. Сообразительный мальчик вычислил её по шаркавшим звукам старческих ног; они еле-еле передвигались в соседнем пространстве и перемежались с недовольным, по-старушичьи кряхтевшим брюзжанием. Находясь под «закошмарившим» впечатлением, вспотевший ребёнок долго не мог собраться и вылезти из промокшей кровати; он надеялся, что жуткие страхи рассеются сами собой. Они передавали немыслимую резню, происшедшую в полицейском участке; она отчётливо стояла перед десятилетним взором, никак не желая избавить от жуткого наваждения.
Из глубокой задумчивости его вывела Агрипина Евлампиевна; она зашла сообщить, что пора вставать и что завтрак, давно готовый, стоит на столе. Выполняя родительские инструкции (тот позвонил ей с утренней рани), она пришла будить подопечного мальчугана ровно в половине седьмого. Увидела, что Витя не спит, а внимательно изучая, уставился в незримую точку на потолке. Скрипучим голосом ехидная старушенция молвила:
- Давай, Пострелёнок, - так она его всегда называла, - вставай, умывайся да быстренько отправляйся позавтракать. Ты спросишь: почему опять нет дома отца? Как и всегда, у них, там, в полицейской конторе, какой-то аврал, и он опять останется на внеурочной работе… что-то у них случилось неимоверно серьёзное? Так что ты снова поступаешь в моё старушечье ведение, а как ты знаешь – со мной шутки плохи. Поэтому сейчас быстро – в ванну, а затем – марш на кухню.
Спорить с престарелой особой всё одно бесполезно, тем более что они оба недолюбливали друг друга. По той же причине не захотелось с ней делиться ночными кошмарами. Был бы дома родной отец, испуганный сын, возможно бы, и открылся; но откровенничать со вредной старухой, нет! – простите покорно. Он сам решил побороться с необъяснимыми страхами – без чьей-либо помощи. Резко стряхнув тревожную тягу, сковавшую не очень окрепшую психику, бойкий проказник спустился с кровати и устремился на кухню; чувствовалось, там дымились свежие блинчики. Что-что, а готовить у бабушки получалось! Умяв зараз не меньше десятка, проворный мальчик успешно насытился. Одновременно он избавился от «лишнего груза» и через полчаса практически ничего не помнил; лишь смутное воспоминание продолжало удерживать глубинное подсознание, не отпуская, до конца, мальчишечьи мысли.
Быстро расправившись со вкусненьким завтраком, Горячев устремился на улицу, чтобы встретиться с неразлучными дружками-приятелями. Запретов категоричных не поступало, и исполнительная старушка не стала никак воспрепятствовать. Единственное, ей захотелось выяснить, стоит ли готовить к обеду первое блюдо.
- Ты есть днём заявишься, - прошамкала она беззубыми челюстями, - или, как всегда, останешься мыкаться? Ежели так, я не буду утруждаться ненужной готовкой.
- Вы рассуждаете правильно, бабушка, - ответил самоуверенный мальчик, обувая новёхонькие кроссовки, - я сегодня останусь у доброго друга, хи-хи, - промурлыкал он тихо.
Остальная одежда, соответственно времени, составляла серую футболку да чёрные трико с белыми лампасами, по внешним бокам. Облачённый в простеньком одеянии, мальчуган выходил из душноватой квартиры. Его уличная команда, по обыкновению многочисленная, к концу июня значительно поредела: верные товарищи отправились, кто в летние лагеря, кто к деревенским «пращурам», а кто и в родительские отпуска, в основном на Чёрное море. В городской округе оставались лишь два пацана; они и проводили с Витей свободное время, а его у них случалось предостаточно много – с раннего утра и до позднего вечера. Первым делом юный проказник отправился к Борцову Ивану, жившему в соседнем подъезде той же пятиэтажки. Жуткий любитель поспать, тот находился ещё в кровати, так как правила в их доме являлись намного менее строгими. Жалостливые родители не старались вырастить из сына кого-то особенного, а предоставляли ему самому распоряжаться собой, по детскому усмотрению. Занятые «предки» (оно и понятно) ушли уже на работу, и стоило большого труда дозвониться до лучшего друга. Наконец, после десяти минут усердных звонков да барабанных стуков, послышались полусонные, но и бранчливые причитания; они изливались из крайне недовольного хлопца.
- Хватит бурчать! - крикнул Виктор сквозь металлическую преграду. - Открывай уже!.. Впускай меня внутрь. Опять, наверное, просидел в компьютерных играх до самого до утра.
Едва он договорил, дважды щёлкнул дверной замок, и железная створка поспешно открылась. Навстречу предстал полусонный ребёнок, достигший примерного возраста; он активно пытался протереть карие, хорошенечко заспанные глаза. По росту второй парнишка казался чуть выше и значительно превышал в физической силе – выделялся излишне крупными формами (однако, в отличии от Горячева, характером тот выдался и мягким, и добрым, и абсолютно покладистым); круглая физиономия напоминала добродушного Мишку (медведя из старого мультика); пышные щёки, обильно усыпанные веснушками, маленький, не выпиравший особо, нос и пухлые губы – все они выдавали натуру уравновешенную, склонную к спокойному образу жизни. Непонятно за что (по каким отличительным признакам?), он считался для Вити одним из лучших друзей. Действительно, в каких крутых переделкам не приходилось участвовать, на небольшого, но сильного человечка всегда полагались как на себя, не опасаясь, что в трудную минуту он бросит либо предаст. Вот и сейчас, верный мальчишеской дружбе, он, оставаясь в одних синих семейных трусах и белой, но сильно застиранной майке, стоял, готовый к любым приключениям.
- Опять, что ли, играл в бездумные «танчики»? - ёрничал Виктор, разглядывая изрядно потрёпанный вид.
- Было дело, - не оспорил второй ребенок выдвинутое предположение, - ничего не могу поделать: сяду играть – не могу оторваться. Не прикасаться к «компу» совсем? Этого я не могу.
- Я могу посоветовать, сам знаешь, одно, - заключил рачительный посетитель, - надо заниматься или лёгким бегом, или тяжёлыми приседаниями. И вот тогда!.. Охота ко всяким «стрелялкам» – она пропадёт.
Приветствие посчитали законченным, и дружные ребята направились в детскую комнату. Гостеприимный хозяин, окончательно избавившись от захватившего сна, поспешно оделся, чтобы отправиться на ежедневный прогулочный променад. Удобное одеяние мало чем разнилось от Витиного; оно включало спортивные трико, синие да широкие, и клетчатую рубаху, с короткими рукавами и объёмными грудными карманами (в один из них удобно помещался сотовый телефончик). Облачившись, голодный парнишка прошёл на кухню и с аппетитом умял питательный завтрак. Горячев, естественно, отказался, памятуя, что только-только откушал вкусные старушечьи блинчики. Когда крупный мальчик допивал горячий утренний чай, в квартиру опять постучали.
На пороге стоял их третий друг-одногодка, запыхавшийся от быстрого бега. Кощеев Алёша, их слишком худой одноклассник, выглядел несколько несуразно; однако он не жаловался на нехватку физической силы и, как и все остальные сверстники, спокойно проделывал атлетические приёмы и турниковые упражнения. Понятное дело, тот отмечался нетипичными признаками: лицо его, вытянутое, не виделось привлекательным, но и не выглядело излишне отталкивавшим; голубые глаза лихорадочно бегали, как бы предупреждая, что торопливый обладатель вечно куда-то спешит и что боится туда опоздать; ноздреватый нос выпирал гораздо больше чем надо, проявляя чрезмерное любопытство; губы широкие, всегда плотно сжатые, выдавали излишнюю обидчивость, коварную мстительность; кудрявые блондинистые волосы остригались по нижние мочки и прикрывали лопоухие, широко торчавшие, локаторы-уши. Оделся он, как и другие товарищи, в серое, сплошное, без рисунка, трико, белую футболку и однотонные ей кроссовки; с левой ноздри свисала зелёная, неприятного вида, сопля, что делом считалось всецело нормальным. Опрятные друзья давно смирились с отвратной особенностью и не сильно на ней заострялись, лишь изредка напоминая в детских язвительных шуточках.
- Вы слышали невероятную новость? - выкрикнул он, едва переступая порог. - В полицейском участке сегодняшней ночью перебили дежурных сотрудников.
- Как? - ненамеренно вздрогнул Горячев, вспоминая ночной кошмар. - Там же находился мой папа?
Непроизвольная тревога пересилила всё остальное, и Витя, достав из трико простецкий мобильник, попытался связаться с отцом. Гудки надсадные шли, но ответа не следовало. После третьего срыва встревоженный мальчик не на шутку разнервничался, прокручивая страшные картины безумного наваждения. Он отчётливо помнил, что Таинственный Незнакомец не убил, во сне, Горячева-старшего, а лишь отбросил его к стене. С другой стороны, не могло же всё соответствовать досконально, и возбуждённый мозг чего-то просто не понял, ну, или показал совсем по-иному. Находясь в необъяснимом смущении, предупредительный парень хотел уж было бежать в районное отделение, чтобы воочию убедиться в той страшной трагедии, – и даже направился к двери; но тут… заботливый родитель сам перезвонил на детский мобильник и обозначил, что всё у него в порядке.
- Сынок, ты звонил? - первое, что послышалось во включённом динамике.
- Да, - подтвердил поуспокоенный мальчик, остановившись у входа и отпустив дверную ручку, на которую собирался давить, - я прознал о ночном происшествии и захотелось узнать, всё ли с тобой нормально.
- Не переживай особенно, Витя, - убедительно заверил рациональный отец, стараясь не посвящать его во все ужасные события трагической ночи, - свалилось много срочной работы, и мне, очевидно, придётся основательно задержаться – пока мы со всем здесь не разберёмся. Ты уже большой и должен справиться сам. Кушать тебе приготовит Агрипина Евлампиевна: я с ней сегодня договорился. Ну всё, мне сейчас некогда, а если что будет нужно – звони.
Непродолжительный разговор враз оборвался, потому как спешивший родитель отключился от сотовой связи. Ему предстояло разобраться: как ко всему случившемуся причастен преступник Кентюрин, благополучно покинувший «оперской» кабинет? Теперь его требовалось срочно найти и вернуть, негодного, в районное отделение. Неоспоримое указание поступило от высшего руководства, то есть нельзя было ни есть, ни пить и не спать, пока оно не будет исполнено. Не отдыхая вторые сутки, усердный оперативник продолжал оставаться в строю, смутно предполагая, когда же закончатся его рабочие будни.
Обеспокоенный сын, уточнив, что с последним родным человеком ничего не случилось, сам решил произвести коротенькое расследование. С помощью верных друзей он вознамерился прояснить одну существенную деталь; она мучила после ужасной вести, какую принёс сопливый товарищ. Положив потухший мобильник в карман, он вернулся на кухню, где оставались другие мальчишки и, насупившись, сурово спросил:
- Никто из вас не слыхал: в нашем городе не случилось чего похожего, как с полицейским участком?
- Нет, - хором ответили и тот и другой, - мы же всё время оставались с тобой, и всяко бы ты знал то же самое, что и мы.
- Ладно, Толстый, - он обратился к Борцову, - заканчивай набивать свой непомерный желудок, и пошли со мной проверим одно секретное место.
Второй раз повторять не потребовалось: послушный мальчишка одним глотком допил поостывший чай и бросил чашку в посудомойную раковину, предоставив вымыть кому-нибудь из родителей. Все трое устремились наружу, следуя за действенным предводителем. Тот, не спуская сосредоточенной мимики, отправился по направлению загородного коттеджа, пять минут назад отчётливо всплывавшего в детской памяти. Подбежав к протяжённому двухэтажному дому, начавшему череду кровавых событий, и он, и верные спутники обнаружили, что внешний вход надёжно закрыт и опечатан прокурорской печатью. «Ха-ха!» - они посмеялись. Для смекалистых пацанов затруднительное (вроде бы?) положение ничего не значило: они непременно желали проникнуть внутрь и исследовать всё воочию.
- Закрыто, - прервал Алёха недолгие размышления, - наверное, нет никого, и попасть мы туда не сумеем.
- Интересно, Кощей, - перебил его Витя, называя пацанским прозвищем и озаряясь хитрой ребячьей ухмылкой, - когда нас что-нибудь останавливало?
- Никогда, - подтвердил и сильный попутчик, подойдя к двухметровому забору да пытаясь допрыгнуть до верху (естественно, в силу маленького ростка, так нечего и не получилось).
- Ладно, хватит заниматься ерундовой фигнёй, - промолвил Горячев, избирая обратное направление и удаляясь от входного проёма, - я там, по пути, заметил хорошую доску – айда её заберём!
Небыстрой пробежкой они вернулись метров на триста, где, и действительно, возле дорожной обочины, скрываясь в траве, лежал деревянный материал, доходивший до двух с половиной метров. Издав торжественный клич, Виктор поднял подсобный предмет и с помощью остальных участников дотащил его к высокой преграде. Приставил к бетонной конструкции примерно до половины – это одним концом; другой упёрся в каменистую почву.
- Делай как я! - крикнул он, отбегая чуть в сторону, чтобы выбрать короткий разбег.
- А если там злые собаки? - поинтересовался сопливый пацан, «хмыздая» болезненной носопыркой; он заставил первого бегуна остановиться у края трамплина.
- Вот зачем ты сейчас сказал? - выругался он грубо, не позабыв про парочку крепких словечек. - Ты сбил мою скорость. Думаешь, я тупой? Забрался б наверх и обязательно осмотрелся: есть ли там кто или же нет? Всё, теперь молчите и не мешайте мне прыгать.
Он повторил первоначальный манёвр, отбежав метров на пять, на полминуты остановился, примеряясь к привычному упражнению, и побежал к подручной ступеньке. Легко доскочил до верхнего края, сделал мощный толчок, ухватился за верхний край, выполнил силовой приём и подтянулся наверх. Напористый шкет мог бы с лёгкостью перескочить на заграждённую территорию, но, памятуя о предупреждении худого товарища, завис в недвижимом положении, озираясь по внутренним сторонам. Так длилось не дольше минуты, после чего проворный мальчик, небрежно бросив: «Ничего тут страшного нет», спрыгнул на суверенную землю. Следом перемахнул товарищ сильный, а закончил сопливый, наиболее осторожный.
Они оказались в том самом месте, где днём ранее трое преступников стремились на страшное преступление. Как водится, они пониже пригнулись к земле, опасаясь, что их случайно увидят. Короткими перебежками (то привставая, то останавливаясь, то вновь прижимаясь) сплочённые дети помчались к кирпичной сторожке; они задумали убедиться, что дополнительных неприятностей не предвидится и что бдительная охрана отсутствует. По мере приближения им попадались ужасные следы невероятной трагедии. Горячев следовал по какому-то, известному ему одному, маршруту, как бы заведомо зная, куда необходимо выдерживать конечное направление. В результате достигли кровавого отпечатка, где, общей кучей, складировались растерзанные покойники – двое охранников и столько же атаковавших бандитов. Что происходило именно так, а вовсе не по-другому, свидетельствовало багряное «пятнище» да разбросанные по округе мелкие кусочки мозгов; два трупика доберманов-пинчеров так и продолжали лежать тут же, неподалёку. Человеческие тела отправили в судебную экспертизу, животных предпочли оставить как есть, не посчитав, что они заслуживают людского внимания.
Два непривычных друга, едва увидев кровавое месиво, активно освободились от принятой пищи, чем добавили дополнительных неприятных запахов. Горячев на удивление никак не отреагировал; он молча стоял – оценивал приснившийся поединок. Во взбудораженной памяти настойчиво всплывали пережитые кошмары, ночные видения. Пока всё, что снилось в ту страшную ночь, соответствовало суровой действительности, полностью подтверждалось. Ужасные картины вставали одна за другой, погружая юного отпрыска в глубокомысленную задумчивость.
Из детского оцепенения вырвали два товарища; они основательно поочистились и выразили правильное желание побыстрее покинуть то жуткое место. Первым, как всегда, подал разумный голос Кощеев.
- Слушай, Брат, - проговорил он охрипшим говором, называя пацанского предводителя заслуженным прозвищем, - пошли отсюда подальше: чего-то мне здесь не нравится.
- Да, - согласился и второй участник детского трио, - давай уберёмся со стрёмного дома, не то… как бы чего не вышло?
- Нет, - твёрдо заявил неумолимый главарь, не единым мускулом не выказывая тревожных переживаний, - надо посмотреть ещё кое-что.
Уверенный, что вряд ли кто попадётся, мальчик смелой походкой отправился к стеклянному входу. Неотступным спутникам волей-неволей пришлось пристроиться следом. Как верные псы, они шли за более решительным другом, стараясь не отставать. Предположения Горячева оказались верными: через незапертую прозрачную дверь они беспрепятственно проникли внутрь опустевшего здания. Виктор не стал утруждаться осмотром нижнего этажа, разумно предполагая, что ничего интересного обнаружить не посчастливится; нет, решительным шагом он направился к закруглённой лестнице, ведшей на верхние помещения.
- Живут же люди!.. - выразил общее мнение худосочный товарищ, зачарованным взглядом озирая всё внутреннее убранство.
Брат презрительно усмехнулся: он никогда не питал «несостоятельной» зависти, довольствуясь, чем посылала всецело справедливая жизнь. Потихоньку они поднялись. О, ужас! В конце приличного коридора заметили сквозную дыру. В остальном всё выглядело чистым и не вызывало негативных эмоций, пока не очутились возле хозяйской комнаты; в ней так же, как и на улице, всё окружавшее пространство (и потолок, и полы, и стены) заливались невысохшей кровью, остатками серого вещества и рвотными массами полицейских сотрудников, проводивших подробный осмотр.
Мальчишки оказались намного крепче и только поморщились, никак по-иному не выказав душевных переживаний. Они смело шагнули внутрь страшного помещения, следуя за отчаянным вожаком. И тот и другой привыкли, что Витя никогда ничего не делает просто так, поэтому два друга уверенно шагали за третьим, как неотвязные тени старясь повторять всякое невольное действие.
Вдруг! В коридорном пространстве чего-то зашевелилось; так бывает, когда кто-то медленно и молча крадётся. В пацанских сердцах мгновенно похолодело, а в висках настойчиво застучало; они обернулись к входному проёму, замерев от жутковатого ужаса. «Что это, «блин»?» - колотило в каждом из них, наполняя нестерпимым, леденящим душу, кошмаром. Зловещие шаги не стихали, а, напротив, настойчиво приближались. В похожие моменты, в современных ужастиках, начинает звучать (бум… бум-бум, бум… бум-бум) тревожная музыка, но в настоящем случае пугавшей аранжировки совсем не потребовалось: трое верных товарищей и так едва не описались. Испуганные глаза настолько расширились, насколько можно дивиться, как они, округлённые, не повыскакивали наружу. Потрясённые парни, конечно бы, заорали, активно призывая на помощь, но в пересохших глотках всё как-то сковалось, и изнутри не вырывалось ни малого звука. В неестественном, практически беспомощном, состоянии их и застал матёрый преступник, украдкой подбиравшийся к родительской комнате.
Кентюрин, удачно покинувший полицейское отделение, так же как любознательные мальчишки, выискивал кошмарную причину в первичном источнике. Сначала он вознамерился просто-напросто трусливо сбежать и мчался, не разбирая дороги, пока не понял, что удачливо оторвался и что его никто не преследует. Полчаса потребовалось, чтоб основательно отдышаться и чуточку успокоиться. Затем он почувствовал суточный голод и подумал: «Неплохо бы подкрепиться». Закончив питательные процессы, несостоявшийся похититель (уж ближе к обеду) направился в элитный коттедж, где и планировал то тяжкое преступление. Каким же мужчина вдруг стал удивлённым, когда услышал детские голоса да настороженные шаги, едва ступавшие по бетонному полу. Неудивительно, он покрался выяснить, что в окровавленном особняке понадобилось трём маленьким сорванцам. Вдохновлённый назойливой мыслью, он осторожно приблизился к спальной комнате; из неё, днём ранее, трусливый злоумышленник улепётывал, не жалея подвёрнутой ножки.
Увидев в комнате троих пацанов, он ринулся с намереньем захватить хоть кого-нибудь одного, чтобы подвергнуть подробному, по сути обстоятельному, допросу. Всполошённые мальчишки, улицезрев незнакомого, одетого во всё чёрное, дядьку, пронзительно (а-я-а!) завизжали и бросились к распахнутому окошку. Выглянув вниз, они, к огорчению, уяснили, что спрыгнуть вниз никак не получится, – и развернулись навстречу непривлекательной участи. Внезапно! Сделав всего-навсего пару шагов, неугомонный преступник резко остановился, как будто наткнулся на невидимую преграду. От испуга и столкновения отпружинил назад, распластавшись в кровавой лужице. В следующий миг он встретился очумелым взглядом с остекленевшим взором Горячева; тот словно погрузился в гипнотический транс, необъяснимое забытьё. Почувствовав то холодившее ощущение, что и днём раньше, и нынешней ночью, Кентюрин резко вскочил и, не разбирая дороги, бросился наутёк.
- Брат, ты чего? - теребил его за плечи Борцов, пытаясь вывести из странного помрачнения. - Ты в порядке?
Ему никогда не приходилось видеть проворного друга в очумелом бездействии, и не знай Иван его раньше – он бы устремился вслед за «утёкшим» бандитом. Говоря о Кощееве, тот вообще застыл без движения, обливаясь обильными слёзками да срамными густыми соплями.
Глава VI. Четвертые лунные сутки
Постепенно Витя пришёл в себя, однако мальчишеский мозг, осознавая, чему он стал невольным свидетелем, всё более погружался в глубокие размышления. «Что это, «блин», такое? - думал он лихорадочно, сопоставляя ночные кошмары и странное поведение. - Откуда на меня чего навалилось? Сначала немыслимые убийства, теперь вот некая невидимая стена? Что это всё означает?» С невесёлыми мыслями Горячев провел оставшуюся часть дня, не выказывая ни малого интереса к любым развлечениям. После нежданной встречи проворные пацаны поспешно покинули злачную территорию; они перебрались по веревочной лестнице, которую забыл в спешке бежавший трусливый бандит. Двое мальчишек, следуя за задумчивым предводителем, отправились на привычную спортплощадку, разбитую на школьном дворе; на ней и находились до раннего вечера. Расходились и в угрюмом, и в подавленном настроении, так и не найдя тем жутким явлениям, что творились последнее пару дней, объяснительную разгадку.
Виктор вернулся, как и обычно, в десять вечерних часов. На кухне хлопотала участливая соседка, заканчивая приготовление нехитрого ужина. Можно сказать, для неё большое удовольствие – исполнить неприхотливую просьбу отважного полицейского, охранявшего благополучное спокойствие обыкновенных городских обывателей. Хотя еда и являлась вкусной, но угрюмый ребёнок поел без всякого аппетита; правда, кушал он сравнительно долго: ему (страсть!) как не хотелось отправляться в тёмную комнату, где снова замучают ночные кошмары. Угнетённый парнишка вообще бы никуда сегодня не уходил, но через сорок минут Агрипина Евлампиевна скрипучим голосом, так ему уже надоевшим, язвительно настояла:
- Ты чего, Пострелёнок, ешь словно в последний раз? Ну-ка давай-ка быстрее да отправляйся в кровать: твой отец дал строгие указания, чтобы в половине одиннадцатого ты оказался в постели.
- Но я ещё не наелся, - протестовал смышлёный пройдоха, наполняя детский желудок уже через силу.
Дивное дело, пусть кривая старуха и была ему отвратительна, но почему-то нынешним вечером он не хотел лишаться её противного общества. «Лишь бы подольше не засыпать», - подумывал рациональный ребёнок, прокручивая мучительные события, какие пришлось пережить за последние двое суток.
- Нет, - возразила уверенная старушка, нахмурив и без того морщинистый лоб, - ты отправляешься спать – и это не обсуждается!
Лёгким шлепком она подтолкнула подопечного отрока, напоминая, что ничего не может быть вечно. Витя не сумел её ничем возразить, а, понурый, поплёлся в пустынную комнату. На улице совсем потемнело, и стоило неимоверного усилия воли, чтобы заставить себя выключить успокоительный свет. Спать? Нет уж, дудки, – простите. Он продолжал лежать и хлопать тупыми зенками, ни в коем случае не позволяя себе уснуть. Пришлось применить немыслимый труд, дожидаясь, пока неторопливая старушенция покинет жилое пространство. Уходя, она заглянула в детскую комнатёнку, дабы убедиться, что порученный заботам строптивый юнец не занимается чем-нибудь непристойным: не смотрит телевизор, не играет в компьютер, не «сидит» в телефоне. Удостоверившись, что всё протекает, как и поручено, она удовлетворённо кивнула и шаркавшей походкой направилась к выходу.
Как только захлопнулась громкая дверь (сегодня уж очень?!), взволнованный парень резво вскочил и щёлкнул электрическим выключателем. Прыгнул обратно, в нагретое ложе. Окутался. Замер. Он давно себя убедил – сегодняшней ночью ни за что не уснёт. Тем более что неокрепшая психика находилась в состоянии сильного возбуждения и наполнялась совсем не детскими страхами. Какое-то время зачумлённый мальчик лежал, прислушиваясь к малейшему шороху; он невольно вздрагивал каждый раз, когда раздавался какой-нибудь подозрительный шум, не находивший разумного объяснения. «Скорее бы светлое утро, - проговаривал он в помутившемся разуме, выпучивая и так-то большие глаза, - там будет легче. Днём ОНО, - подразумевалось Мрачное Существо, - не приходит, а единственно, тёмной ночью».
Пусть и не созревшим умом, но Горячев отчётливо понимал, что Одинокий Странник как-то связан с его ночными кошмарами и что именно он запускает тот ужасающий механизм, какой уносит жизни ни в чём не повинных людей. Ещё он прекрасно осознавал, что расскажи он кому-то из взрослых – его сочтут сумасшедшим, и надолго отправят в безвылазную психушку. А та-а-ам?.. Говори им не говори, но доказать ничего не получится; да и от таинственного страшилища они не избавятся, а дьявольский прихвостень так и будет тиранить, так и продолжит их убивать. Поэтому ответственный Виктор решил противодействовать зловещему проявлению сам лично, собственными силёнками.
Терзаемый жуткими размышлениями, мальчик незаметно, раз от раза смыкая «тяжёлые» веки, погрузился в тревожные сновидения. Едва уставший мозг обволокся томительной негой, дыхание значительно участилось, а тело неестественно задрожало. Случилось новое потрясение. И было ему ужасное объяснение: закалённый организм активно сопротивлялся и сумасшедше боролся. Против чего? Юному мальчугану тотчас приснилось: во-первых, как в каком-то, незнакомом раньше, сарае висит то жуткое одеяние, в какое облачается Таинственный Незнакомец; во-вторых, как рядом, на дощатой стене, располагается заржавленный серп; в-третьих, как оба они его манят, требуя немедленного присутствия. Невероятным усилием воли натренированный мальчик смог вырваться из страшного сна! Обливаясь холодным потом, какое-то время безвольно лежал на кровати; он уставился в одну, выбранную им, точку на потолке. Ещё дважды ретивый подросток боролся с неведомой силой, пока не решил, что оставаться в тёплой постели глупо, бездумно, да очень опасно, и пока окончательно не спрыгнул с кровати, и пока, включив домашний компьютер, не принялся играть в различные игры. Так короталось время до наступления спасительного рассвета. Лишь ранним утром, сморённый усталостью, мальчишка забылся тревожными сновиденьями.
***
В то время, когда Горячев-младший боролся с Потусторонними Силами, преступник Кентюрин направлялся к закадычному другу, селившемуся на отдалённой окраине. Ютился тот в хорошенечко покосившейся хижине; она больше чем явно свидетельствовала, что внешний вид и общая прочность не заботят нерадивого хозяина – вовсе нисколько. Приблизившись к хилой избёнке, Максим осмотрелся по всем сторонам, приблизился к квадратненькому оконцу и осторожно поскрёб одними ногтями. Внутри горело неяркое освещение и слышались «согретые» хмельными напитками негромкие голоса. На легонький шум, созданный неожидаемым гостем, вышел массивный хозяин. Он грозным голосом крикнул:
- Кого «нелёгкая» принесла? Если чего пустое, то лучше проваливай, не то выйду и «бошку» тупую сверну. Всё ли прекрасно понял?..
Злобный мужчина не успел договорить недружеское напутствие, потому как прервал его не менее грубый окрик.
- Большой! - распорядился несостоявшийся похититель маленькой девочки. - Открывай – это я!.. Кент.
Названное имя, очевидно, являлось известным, потому как внутренние шаги быстро засеменили к дверному проёму, отодвигая хлипкий запор. Перед преступным посетителем предстал громадный мужчина, вежливо позволивший проследовать внутрь. Иглютин Михаил Владиславович – бывший тяжелоатлет, по окончании спортивной карьеры безнравственно спившийся. До тридцати пяти лет он проживал в центральной столице, где, беспробудно пьянствуя, погряз в несоразмерных долгах и вынужденно загнал трёхкомнатную квартиру, располагавшуюся в одном из элитных районов Москвы. Оставшихся денег хватило на неказистый домишко, кое-как сохранившийся в глубокой провинции; его помогли отыскать пронырливые риелторы, занимавшиеся урегулированием кредитно-проблемных вопросов. В настоящее время ему исполнилось сорок шесть лет и вид он приобрёл уныло-печальный. Продолжая обладать неимоверной силой, тело его виделось значительно исхудалым, а пропита;я физиономия покрылась глубокими старческими морщинами; рост стремился к высокому и продолжал внушать невольное уважение; квадратное лицо обрюзгло осунулось, приобрело звероподобную форму; серо-голубые глаза давно уж потухли (ещё лет десять назад) и вообще не выражали былого величия; гориллообразная голова основательно облысела, лоснилась широким затылком и переходила в широкую, едва ли не бычью шею. Наружная одежда отличалась синим, рвано облезлым трико, жёлтой, изрядно застиранной майкой и чёрными сланцами. Теперь опустившийся горе-спортсмен раболепствовал перед провинциальным злодеем, не в силах ему хоть в чём-нибудь отказать.
Вдвоём они вошли в крохотную избушку, состоявшую всего из одной комнаты. Посередине устанавливалась давно не белённая русская печь; она делила внутренние помещения на отдельные кухню и комнату. Из мебели имелось два стола, полуразвалившаяся кровать, некое подобие топчана да пара убогих стульев. Помимо алкоголика хозяина, в покосившейся хижине находилась грязненькая сожительница (из разряда местных любителей выпить) да загостившийся (более месяца) её родной брат, опущенный полубомж.
Варнаева Кира Петровна достигла сорокадевятилетнего возраста, но выглядела на все шестьдесят: некогда красивую внешность сгубила пагубная привычка. Дорасти она смогла всего до среднего роста и не отличалась складным телосложением; отнюдь не гладкая кожа отвратно обрюзгла и испещрялась множеством крупных, старивших тело, морщин; пухлые формы указывали на наличие неизлечимых заболеваний, а вовсе не на чрезмерный избыток питания; лицо, вообще обрюзгшее, выглядело просто ужасно и покрывалось язвенными прыщами; впалые глаза, утратив былое великолепие, превратились в злобные звериные зенки; синюшный нос на конце распух да превратился в созревшую «сливу»; треснутые губы ввалились в беззубый рот и полностью обесцветились; короткие волосы, некогда тёмные, основательно поседели и торчали скупыми клочками. Из неприглядной одежды отмечались дырявый многоцветный халат да синие, сплошь поблёкшие сланцы.
Третий персонаж необычного трио представлялся Варнаевым Иннокентием Петровичем, или попросту Кешей. Он являлся настоящим отбросом общества, утратившим к нормальной жизни всяческий интерес; единственное, что его занимало, – постоянное употребление вино-водочных жидкостей. Неказистое подобие человека перевалило пятидесятитрёхлетний рубеж, но, как и родная сестра, выглядело гораздо старше полного возраста; рост казался высоким, сгорбленно худощавым; морщинистое лицо не отражало никакой привлекательности (от слова «совсем») и выглядело безобразным, напоминавшим верного служителя Преисподней, или простого чёрта (для полного сходства не хватало чёрного пятачка да аккуратненьких рожек); нос представлялся большим, похожим на гнилую картошину; голова оставалась всклоченной, давненько нечёсаной, и красовалась поседевшими патлами; похожая борода застилала нижнюю часть прочерневшей физиономии. Невзирая на тёплое время года, оделся знатный «бомжара» в засаленную фуфайку, серую и дырявую, и однотонные, по-зимнему утеплённые шаровары; на немытых ногах наблюдались «просившие каши» кожаные полусапожки.
Все трое излучали непревзойдённую вонь. Вошедший уголовник поначалу закашлялся, а потом подкатило и неприятное ощущение, перераставшее в скопившийся ком; он заставлял постоянно отхаркивать «першившую» слизь. Кое-как, через великую душевную силу (поскольку в неприглядных притонах любой разговор заводится через алкогольную дегустацию) Кентюрин выставил на общий стол продолговатую пол-литровку, заполненную сорокаградусной водкой.
- Ну и «запашина» у вас?.. - выразил нежданный посетитель первичные ощущения; далее, обратился к смутившемуся хозяину, как будто не спросил, а поставил в прямую известность: - Большой, я перекантуюсь у вас какое-то время, а то меня «мусарня» местная ищет и нужно чутка отсидеться.
- Что-то случилось? - недоверчиво уточнился Иглютин, выставляя четвёртую стопку; в противовес другой посуде, она присутствовала в полном наличии.
- Да, - неохотно признался матёрый преступник, отводя взволнованный взгляд, - замыслил одну «делюгу», но что-то пошло не так – и вот теперь приходится «ударяться в бега»! Ты как, не против, если я пересижу здесь пару-тройку деньков?
Максим вынул из-за пазухи ещё одну водочную бутылку и поспешил приставить к «поставленной» таре.
- Что ж… живи, человек ежели ты хороший, - согласился гостеприимный хозяин, округляя довольные зенки; он наполнился приятным ощущением от удачного вечера.
Получив логичное одобрение, Кент (чтобы заглушить тот гнилостный запах) выпил сразу, подряд, под запал, три стопки крепкой холодной водки и заел резковатым солёным огурчиком; его он извлёк из литровой банки, заблаговременно прихваченной на закуску. Приятный алкоголь мгновенно распространился в застылой крови; он устранил тошнотворные ощущения, возникшие от царившего вокруг ужасного смрада. Когда вновь прибывший участник освоился в затхлых условиях, он разрядил неловкое напряжение и поддержал обыденный разговор.
- Ты, Большой, хотя бы телевизор допотопный, что ли, купил?.. - промолвил он, улыбаясь от полупьяного состояния. - Не то скукотища у вас, сплошная, а так, глядишь, музыку какую послушали.
- У нас есть миниатюрный приёмник, - захлопотала услужливая хозяйка, наслышанная о злобном характере бандита-молодчика.
Она достала маленькое устройство, работавшее на пальчиковых батарейках, и поставила его на середину стола. Ввиду портативных размеров, звук, издаваемый с помощью крохотного динамика, едва слышался, но уже одно его присутствие заставляло расслабиться и чувствовать себя гораздо свободнее.
- Давай наливай, а иначе уйду, - рассмеявшись, пошутил опьяневший Кентюрин; он начинал испытывать далеко не слабенький голод.
Тут же сорокоградусная жидкость разлилась по гранённым стопкам, и, махом опустошив предложенную посуду, Максим суровым голосом предложил:
- Хозяйка, сбегай купи чего-то пожрать, денег наличных я тебе проспонсирую.
Он достал пятисотенную купюру и протянул некому подобию женщины. Она лётом умчалась выполнять несложное приказание, направляясь в ночной магазин. Вернулась минут через сорок и принесла питательные продукты: скалку «Любительской» колбасы, две банки шпротов, куриный паштет, две буханки хлеба, дешёвый сыр и дополнительную банку солёных огурчиков. Хмельное распитие пошло в более дружеской обстановке… Вдруг! Кентюрин напрягся. Ему показалось, из пристроенного двора, используемого исключительно в качестве жилищного туалета, послышался подозрительный шум; он походил на осторожную поступь.
- Кто это у вас… там? - осведомился Максим, покрываясь холодным потом и моментально трезвея.
- Никого, - неуверенно ответил смущённый хозяин; он старался понять, что именно напугало авторитетного гостя, - может, вездесущие мыши?
- Какие, «на…», мыши? - запротестовал испуганный посетитель, вдыхая чаще обычного. - Летом они убегают в чистое поле и по затхлым избам не лезут.
- Тогда, возможно, кроты? - предположила Варнаева, невзначай пожимая плечами.
Едва она досказала, странный звук повторился, привлекая настороженное внимание уже и всех остальных. В действительности он походил, как будто по двору осторожным шагом передвигается крадущийся человек.
- Вы слышите? - прошептал похолодевший Кентюрин. - У вас дворовая пристройка, вообще, запирается?
- Да, - недоумённо нахмурившись, припомнил Иглютин, - только я не вспомню, когда её последний раз запирал – должно быть, и позабыл?
- Так сходи, Большой, посмотри, - выдал неоспоримое заключение влиятельный посетитель; постепенно он справился с нахлынувшим страхом и приобрёл обычное, злобно серьёзное, выражение, - дом твой, а значит, тебе и следует разбираться.
Бывший тяжелоатлет, как «подоённый» телёнок, справившись со странными чувствами, ранее незнакомыми, уверенным шагом поплёлся в указанном направлении.
- Не забудь потом запереть! - прикрикнул Максим, едва за ушедшим хозяином захлопнулась дощатая дверь.
И тут! С тыльной постройки послышался оглушительный, наполненный ужасом, визг, точно резали безумную животину. Оставшиеся люди, не сговариваясь, все враз передёрнулись, как пробегает электрический ток. Кент, помимо прочего, подскочил словно ужаленный и метнулся к квадратному окошечку, ударом ноги вышибая оконную раму. Проём не оказался широким и не позволил выскочить на улицу единственным махом. Замешкавшись среди разрушенной рамы, через пару секунд Кентюрин услышал, как возвратился уходивший с проверкой расторопный хозяин. В руках он нёс трёхцветную кошку, испачканную в человеческих нечистотах, и увлеченно смеялся:
- Вот кто стал источником никчёмных волнений – всего-навсего пугливая животина. Она запуталась в разложенной на земле рыболовной сети, потому-то мне и попалась.
Рачительный дядька увидел застрявшего в оконном проёме матёрого уголовника и, естественно, удивился:
- Чего у вас здесь случилось?
Вопрос считался прямым, вполне справедливым, и требовал искреннего ответа. Ни секунды не думая, несостоявшийся беглец озлобленно оправдался:
- Я думал, что «менты поганые» нас окружают, и решил, от греха подальше, по-быстрому скрыться. Вы меня извините, но в тюрячку промозглую не очень-то хочется. Рама что? Заклеите плотной плёнкой – сейчас тепло и никто не замёрзнет.
Простое объяснение устроило всех. Кеше Варнаеву?.. Тому и вообще было всё безразлично. Выпив «для снятия стресса» последнюю стопку, он погрузился в непродолжительный, но крепкий сон изрядно опьяневшего человека. Остальные участники допили хмельные остатки и также забылись тревожными, а где-то унылыми, сновидениями.
***
Той же ночью, пока маленький мальчик боролся со сном, а жестокий бандит пытался обмануть неприветливую злодейку-судьбу, в многоквартирном доме, где селился Витя Горячев, происходили странные, ежели и не ужасные вещи. Его квартира располагалась в среднем, по счёту третьем, подъезде. В тот волевой момент, когда он вырвал себя из первого «погружения», стали твориться неописуемые события.
В первом случае проявилась квартира соседняя, примыкавшая смежно. Почитаемый хозяин Сараев Герман Иванович являлся мужчиной среднего роста и достигнул тридцатипятилетнего возраста. Работал он на местном комбинате текстильной направленности и занимал там должность помощника мастера. Ответственный работник, пускай и не обладая внушительными размерами, выделялся немаленькой силой; он не являлся красивым, хотя и не лишался мужской привлекательности. В любом случае он заполучил себе в жёны обаятельную ткачиху. Случилось счастливое бракосочетание лет эдак тринадцать назад. Сейчас дородная женщина приблизилась к определённому возрасту, когда женская красота начинает стремительно увядать, – ей только-только исполнилось тридцать три года. Екатерина Васильевна по невысокому росту равнялась худосочному мужу. С ними жил ещё общий сын, которому вот-вот должно исполниться четырнадцать лет. Серёжа (так звали ершистого мальчика) кое-как закончил обучаться в классе седьмом и готовился продолжить в восьмом.
В тот вечер муж пришёл пьяный и, поругавшись со сварливой супругой, отправился спать. Униженная женщина до тёмного времени печально проплакала, а запозднившийся сын побыстрее отужинал и, не выясняя удручённой причины, укрылся в собственной комнате. Часовые стрелки уверенно устремлялись к полуночи, а Екатерина всё предавалась невесёлому настроению. Она предполагала, что у неверного мужа случилась очередная любовница и что он уделяет ей гораздо больше внимания. Если бы пригласить к ним, в то время, специалистов, изучающих эзотерическую направленность, они бы установили, что отрицательная энергия основательно стала зашкаливать. Наконец, справившись с ненавистными чувствами, хозяйка квартиры, выругавшись злобными матюгами на изменника мужа, решила идти отдыхать. Едва она открыла входную дверь, ведшую в супружеские покои, пьяный избранник непроизвольно зашевелился, как будто (НЕКТО!) посторонний передвигал его по двуспальной кровати.
- Ещё и выпендривается, «гнилая скотина», - язвила раздражённая женщина, посылая в воздушное пространство всю ярую злость, какая скопилась в ней тёплым июньским вечером.
В тот же миг безвольный мужчина поднялся и, уставившись пустыми белками, словно бездумный зомби, вытянул вперёд корявые руки и медленно задвигался, выражая намерения, вовсе не благодушные.
- Ты что, совсем озверел? - пролепетала Катя, отстраняясь к дверному проёму.
Она хотела выйти наружу и отправиться в соседнюю комнату, где спокойно посапывал уставший ребёнок, предоставив общее пространство полоумному мужу, в его единоличное пользование; но… очумелый супруг широко замахнулся и резким ударом, сжатым кулаком, разбил женин нос, свернув его в сторону. Испытав невыразимую боль, она дико-визгливо воскликнула и получила повторный тычок. Нижняя челюсть свернулась направо, возвестив о двойном переломе. Из соседней комнаты выскочил встревоженный мальчик, разбуженный пронзительным криком. Увидев окровавленную родительницу, он бросился на бешенного отца, пытаясь отстранить от измученной, по сути беспомощной, женщины. Едва решительный парнишка приблизился, увидел вместо глаз белёсые склеры; он мгновенно опешил и замер на месте, не в силах куда-то подвинуться. Обалделый отец достал откуда-то кухонный нож и по самую рукоятку всадил его неокрепшему сыну в детскую печень. Мгновенно выдернул обагрённый клинок назад. Непонятным, возможно потусторонним, чутьём безумный мужчина сумел распознать, что от раненого чада дополнительной опасности впоследствии не предвидится. Он наклонился к упавшей жене и, несмотря на истеричные крики, медленно отпилил оравшую голову. Держа жутковатый трофей за рыжие волосы, направился на внешний балкон. Ненадолго застыл. Сбросил женскую голову вниз. Озверело воскликнул! Неспешным движением перерезал личное горло, заливая округу фонтаном ударившей крови. Перекинулся через низенькие перила и, завалившись, плюхнулся вниз.
Нечто похожее происходило с противоположной стороны многоквартирного дома. В сравнимой квартире ютилось семейство старых пенсионеров. Они прожили долгую несчастливую жизнь, вырастили двоих детей, помогли им устроиться в жизни и вдвоём доживали неудавшийся век, находясь в постоянных и склоках, и ругани. Они считались разными по характеру, но, ввиду огромной социальной ответственности, терпели друг друга из-за совместных детей; они-то и удержали их от своевременного развода. Потом пообвыклись и продолжали терпеть постоянные нападки, не имея возможности разъехаться по разным «углам». Корягин Иосиф Георгиевич достиг шестидесятисемилетнего возраста и выглядел худощавым, «высушенным» тяжёлым трудом; лицо его, старческое (так же как и у полноватой супруги Марии Ивановны, на год моложе его) испещрялось многочисленными морщинами, глубоко засевшими в шершавую кожу; потухшие глаза (и той и другого), помимо взаимной ненависти, ничего другого не выражали. Поэтому оба предпочитали находиться порознь – каждый в собственной комнате, встречаясь лишь в общей кухне, где всякий раз случалась словесная перепалка.
Не стал особенным исключением и тот спокойно начавшийся вечер. Поспорив из-за продуктов питания (они хранились раздельно), уличили друг друга в нахальном хищении и долго-долго ругались. Шумный скандал затянулся, и время уверенно приблизилось к полуночному. Вдруг! Обозлённая женщина схватила широкий нож и воткнула его в неприкрытое горло опостылевшего супруга. Поворачивая мужнину голову по часовому кругу, она прокручивала её, пока та не повисла на кожно-мышечных продолжениях. Неторопливым движением отпилила и бросила на половое покрытие. К кульминационному моменту всё кухонное помещение залилось липкой багряной влагой. Поскользнувшись на влажном полу, престарелая женщина грузно упала… непроизвольно воткнула острое лезвие в собственное правое око, уперев его ручкой в напольную плитку.
Под утро истекавший кровью четырнадцатилетний юнец, барахтаясь в скользком бесформенном месиве, добрался до мобильного телефона и отзвонился в службу спасения – сообщил о приключившимся с ним ужасном несчастье.
Глава VII. Ребячьи сомнения
В пять часов и десять минут Павел Горячев, обеспокоенный чудовищным происшествием, случившимся в одном из жилищ (их же пятиэтажного дома!), выехал с целью фиксации страшных событий. Первым делом, переживая за сына, не преминул он посетить и собственную квартиру. Заглянув в его отдельную комнату, убедился, что непоправимого ничего не случилось и что тот мирно посапывает на детской кроватке. Единственное, что всё-таки поразило, – оставленный в работе сыновий компьютер. Выключив сетевое питание, успокоенный мужчина осторожно покинул бытовые пределы и отправился к остальным сослуживцам, чтобы продолжить расследовать неимоверные обстоятельства, ставшие, впрочем, до жути обычными.
Перво-наперво, ещё до прибытия следственной опергруппы, выжившего мальчишку увезли в региональную хирургию, дабы оказать там всестороннюю помощь. Теперь вот последовательно изучали родительские останки, находившиеся прямо под их квартирными окнами. Вся ближняя местность обильно пропиталась свежей человеческой кровью. Немногие сотрудники смогли спокойно смотреть на открывшуюся их взорам немыслимую картину. От распространяемой в округе гнилостной вони у некоторых, наиболее молодых, закружилась непривыкшая голова; они почувствовали, как ровная почва вдруг закачалась у них под ногами. Однако, делать нечего, служба есть служба. Превозмогая тошнотворные ощущения, полицейские принялись за основную работу.
Пачкаясь в скользкой, назойливо липкой, крови, ответственные сотрудники осмотрели всё очень внимательно, после чего убрали и мёртвое мужнино тело, и отрезанную женину голову – отправили на судебное вскрытие. Ещё не закончили, а из дальнего подъезда прибежала запыхавшаяся старушка; он сообщила ещё одну трагичную новость. Получалось, престарелые супруги-соседи полночи ругались, а сейчас не открывают квартирные двери, хотя она назойливо звонила «раз двадцать!». Как бдительная женщина ответственно поясняла, поначалу ситуация показалась ей вроде нормальной (мало ли, устали или крепко уснули?); но сейчас, увидев, что именно случилось с семьёй супругов Сараевых, она немало забеспокоилась, справедливо переживая: не произошло ли нечто подобное и с давней подругой? Входную дверь ломали чуть менее получаса. Открывшийся вид представился немыслимым, да просто ужасным.
Детальное изучение значительно затянулось. Приходилось сопоставлять два разных события, имевшие похожие признаки: изувеченные трупы, немыслимое количество багровой кровищи. Как ни старайся, остаться чистеньким, вовсе не перепачкаться, не получилось ни у кого – ни у одного из заходивших в квартиры. Вылетавшие из-под обуви кровяные капли, как специально, обязательно липли к носимой одежде. К семи утра все участвовавшие исследователи перемазались тлетворными выделениями; помимо всего остального, они излучали невыносимую, обжигавшую дыхание, вонь.
***
Как и в обычные дни, Агрипина Евлампиевна разбудила соседского мальчика в шесть часов и тридцать минут. Велела ему хорошенечко умываться и отправляться на кухню, где дымился свежеприготовленный завтрак. Умаявшийся ребёнок поспал всего пару часов, а соответственно, вставал с немаленькой неохотой. Он твёрдо решил никому, о мучивших страхах, ничего не рассказывать, а разобраться во всём самолично. Поэтому приходилось держаться избранной тактики, чтобы раньше времени не раскрыться и чтобы (не дай-то Бог!) не угодить в психиатрическую лечебницу. Вставая, он, по обычаю, приблизился к пластиковому окошку и глянул на подоконную улицу. Что довелось ему лицезреть, заставило разом похолодеть… Как раз, когда он выглядывал, словно по чьему-то зловещему наущению, мимо проносили обезглавленный труп соседки Сараевой. Вид её казался настолько обезображенным, что непривычного пацанёнка едва не стошнило, – спасли как закалённый характер, так и чьё-то неведомое, если не сверхъестественное влияние. «Тьфу, «блин»! - он неприветливо выругался. Оно и понятно, и так плохой аппетит испортился окончательно. Тут ещё с кухни раздался язвительный голос зловредной соседки:
- Пострелёнок, а ну иди завтракать, не то сейчас всё остынет. И давай поторапливайся: мне сидеть с тобой нет никакого желания – хватает дел собственных. Если бы не твой почтенный отец, я бы с тобой ни за что связалась – такой капризный ребёнок?..
Выражение недовольства являлось закономерным, и бойкий мальчонка давно уж привык к немного нестандартному обращению; однако он никогда не упускал удобного случая, чтобы и самому не подколоть ехидную женщину. Вот и сейчас, задетый проказник откликнулся по-детски колючей репликой:
- Я сыт вчерашними блинчиками! Интересно, где Вы их только взяли? Я всю ночь просидел в туалете! Специально, наверное, хотите меня отравить!
Едва он закончил, дверная створка со крипом раскрылась и на пороге, словно седая смерть, возникла сгорбленная старуха. Сморщив уродливое лицо, она скрипучим голосом проворчала:
- Такая, значит, твоя благодарность?.. Я тут хожу за тобой, бужу «кажин» день, готовлю питательный завтрак – а он ещё недоволен! Где, скажите мне, видано, чтобы добрые люди так плохо себя вели? Э-эх, Пострелёнок… вожусь я тут только по просьбе твоего уважаемого отца, а так бы ноги моей рядом не было. Всё, кончай припираться – и марш по-быстрому завтракать!
Она ещё не договорила, а уже отчётливо защёлкал дверной замок. Горячев-старший, красный от впитавшейся крови и белый от пережитых волнений, вошёл едва не бегом – чтобы переодеться и наспех попить горячего чая. Проницательная старушка поняла его без всяческих слов и, шаркая, заспешила на кухню; она принялась хлопотать с приготовлением чудодейственного напитка. Сообразив, что занятой родитель пришёл ненадолго, пытливый ребёнок быстро оделся и проследовал следом за вредной бабкой; ему не терпелось узнать: что произошло сегодняшней ночью? Для себя он отметил, что раз ему ничего не известно, значит, в настоящем случае обошлось без его прямого участия и, значит, с неведомой силой можно успешно бороться.
В тот день им подали любимые творожные сырники, но и отец и сын поели совершенно без аппетита. Ядовитая соседка, не понимая истинную причину, строила противные рожицы; она корявила и так-то непривлекательное лицо. Плутоватый мальчишка решился выведать о страшных событиях, которые разбирала оперативная группа и которые произошли в их собственном доме.
- Папа, - заговорил любопытный Витя, для вида активно водя челюстями, - я видел, как мимо наших окошек пронесли убитую женщину; особенно выделялось полное отсутствие головы – у нас что, случилось чего-то страшное?
- Да, сынок, - неохотно ответил благоразумный родитель, не желавший ставить того в прямую известность; он уже переоделся в чистое одеяние и морщился от жутких воспоминаний, - на нашем этаже, сразу в двух квартирах, произошли неимоверные происшествия: и в первой, и во второй жестоко убиты все члены семьи. Выжить удалось одному четырнадцатилетнему мальчику. Ты сам-то как, ничего подозрительного не слышал? Хотя како-о-е там… ты, наверное, спал и беззаботно, и крепко?
За время короткого отцовского монолога озабоченный сын несколько раз панически дёрнулся: к нему возвращалось то мерзкое ощущение, что он является живым носителем Неведомой Сущности. Опытный сыщик заметил непроизвольные колебания, но, поскольку сильно спешил, не придал им особенного значения – списал на неокрепшую детскую психику. Неугомонный же ребёнок нисколько не унимался; за последние несколько дней он привык к смертям и к более страшным и стремился выудить побольше значимой информации.
- Их убивал один человек или же люди разные? - озадачился смышлёный мальчишка.
Поставленный в логичный тупик, оперативник задумался; он поразмыслил, что озвученный факт никем пока не рассматривался и что одному десятилетнему пацану (почему-то?) пришла разумная мысль. Не найдясь, чего бы ответить, смятенный родитель изрядно засомневался:
- Даже не знаю, что бы сказать? Последние преступления выглядят так необычно, что делать какие-то прогнозные выводы пока ещё рано. Я сам нахожусь в слепом неведении, некомпетентном незнании, - он натянуто улыбнулся и попытался успокоить до крайности любопытного сына: - Но ты не переживай: мы обязательно со всем разберёмся и непременно того зловещего гада накажем. Каким бы он не являлся хитроумным преступником, всё равно от справедливой расплаты никуда не уйдёт и получит по причитающимся… по всем ужасным заслугам.
Закончив завтракать, Павел поднялся уж было из-за стола, чтобы отправиться нести нелёгкую службу, как Витя остановил его серьёзным вопросом, требовавшем обязательного ответа:
- Папа, а правда, что перебили половину полицейского отделения и что только ты сумел в той кровавой бойне выжить?
- Откуда ты знаешь? - опешил недоумённый родитель. - Я тебе, кажется, ничего не рассказывал?..
Неосторожный мальчишка понял, что машинально проговорился; но отступать было поздно: возникла срочная необходимость искать приемлемый выход. Как водится, юный мозг особенно не зацикливается и моментально подсказывает разумное объяснение. Ничуть не смутившись, Витя выдвинул правдоподобную версию:
- Да об этом все сейчас говорят! Ну так что, правда то или сущие враки?
- Давай немного потом, - ответил добросовестный сыщик, продвигаясь на выход, - мне пока некогда – много авральной работы. Поговорим немного позднее, - сказал он громко, а хлопая дверью, чуть слышно добавил: - Когда я сам во всём разберусь.
Горячев выходил, как раз когда в штатную «труповозку» загружали убитое тело. Пока он прыгал через лестничные ступеньки, не оставляло назойливое сомнение «по поводу сыновней осведомленности» и странного поведения Страшного Существа (когда тот посчитал возможным оставить его в живых – единственного из всех, попавшихся на пути). Едва оказался на улице, полицейский мгновенно обо всём позабыл, потому как вдумчивый мозг переключился совсем на иные моменты. Какие? Приближалось время утренней разнарядки, где нужно хоть чего-то сопоставимое доложить. Тревожился он напрасно: во всём мировом пространстве случилось (ТАКОЕ!), что становилось не до каких-то мелких, районных проблем.
В то жуткое утро оперативное совещание вёл Коняев Андрей Геннадьевич, что случалось разве тогда, когда начальника отдела срочно вызывали в управление области. Он выглядел крайне мрачно и держал напечатанный лист бумаги; в нём значился недобрый текст пришедшей радиограммы. Несмотря на жуткое содержание, он зачитывал суховатым речитативом и передавал заранее помеченные короткие вырезки:
- На протяжение последних трёх суток в четырёх городах нашей области, в нескольких регионах, точнее по всей стране повсеместно, участились случаи жестоких, одновременно необъяснимых, убийств. Идёт поголовное истребление, поэтому Министерство внутренних дел призывает к повышенной бдительности, а Федеральное Правительство вводит чрезвычайное положение. На усиление, лично к нам, выделяются войска специальных подразделений, в том числе СОБР, ОМОН и военный спецназ. После десяти часов вечера действует комендантский час, и все блуждающие, бесцельно гуляющие, доставляются в полицейский участок, - закончил с авторитетным посланием, а добавлял уже от себя: - Озвученную информацию необходимо довести до мирных граждан посредством телевизионной, а также радийной связи. Требуется исключить панические настрои да разбойное мародёрство.
Далее, перечислилось общее число растерзанных жертв и довелось до каждого офицера его конкретное назначение. Совещательный процесс продлился до десяти часов. К его окончанию по городскому округу уже расставились военные патрули, прибывшие на тяжёлой стрелковой технике. С предпринятым подходом ни скользкая мышь не должна бы проскочить незамеченной.
***
В то время, как загруженный отец отправился на утреннюю планёрку, Витя поспешил на встречу с двоими друзьями; с вечера они договорились собраться на школьной площадке. Поскольку Горячев немножечко задержался, остальные товарищи уж находились в положенном месте. Отдышавшись от быстрого бега, предводитель ребячьего коллектива одарил всех резонным вопросом:
- Вы слышали, что у нас, в жилом доме, сегодня случилось?
- Нет, - подтвердили хором несведущие приятели, - нам ничего не известно.
- В двух квартирах, на моём этаже, пока я боролся со сном, жестоко убиты две, чужие друг другу, семьи, - от проболтавшегося родителя Виктор узнал, что четырнадцатилетний Сараев пока ещё остаётся живой, но уточняться почему-то не стал.
- Да что ты такое, Брат, говоришь? - попытался Борцов выведать другие подробности. - И чего с ними случилось?
- Я и сам покамест, Толстый, не в курсе, - сморщился Горячев недовольной гримасой; он ничуть не меньше желал прояснить ужасные обстоятельства.
- Но как же, - удивился третий товарищ, по привычке «хмыздая» сопливеньким носом, - у тебя отец – полицейский? Он бы всяко тебе рассказал.
- Да? - раскраснелся Витя от внезапного гнева. - Ты в этом уверен? А то что он третий день не бывает дома – это, по-твоему, как? Я батю не видел почти три дня, и чем он сейчас занимается – мне неизвестно, от слова «вообще».
- Хорошо-хорошо, - закивал слабенький собеседник, видя разъярённого друга впервые; а ещё ему вспомнилось, как тот вчера одним взглядом остановил здорового дядьку, - чего сразу злиться? Я ничего не имею в виду, а просто хочется прояснить, что в нашем городе происходит – вот и все мои мысли.
- Да, Брат, - подтвердил Иван Алёхино утверждение, подмигнув плутоватым глазом, - чего ты сразу в «зандры» полез? Не знаешь – так и скажи, а чего орать-то на нас? Мы и без тебя напуганы сильно-сильно. Давайте лучше подумаем: что именно будем делать?
Предложение выглядело дельным, и трое верных друзей, насупив хмурые лица, принялись размышлять над непростым положением. Оставаться в задумчивом положении, для неугомонных ребят, явилось мучительной пыткой, и уже через двадцать минут они делились навязчивыми идеями. Кощеев первым нарушил гробовое молчание и, хлопнув себя по лбу, озадаченно произнёс:
- А что, если пришельцы какие высадились и поодиночке всех нас истребляют? В таком случае, мы все – как бывает в любом ужастике! – непременно погибнем.
- Брось, Кощей, нести ерунду, - осадил его сын полицейского, прояснившись, как будто его посетила здравомыслящая идея, - я долго думал, и вот чего пришло мне на ум… - он перешёл на заговорщицкий полушёпот, - прикинув нос к носу, я отчётливо понял, что все убийства как-то связаны лично со мной.
- Откуда сплошная уверенность, Брат? - заметил высокий товарищ.
- Потому, Толстый, - продолжал разъяснять главенствующий ребёнок, неприветливо хмурясь, - что оба дня – пока я вроде бы спал? – то яснее-ясного видел, как убивались сначала элитные жители, а затем полицейские. Только, смотрите, никому покуда ни слова!
- Нет, нет, - заверили другие приятели, преданно глядя в предводительские глаза.
- Тогда я продолжу, - говорил Горячев дальше, пытаясь доходчиво выразить сумбурные мысли, - сегодня ночью я решился не спать и в тёмное время активно боролся со сном; в результате мне пришлось всю ночь «просидеть» в компьютерных играх. Вам кто угодно расскажет – пусть даже мой родной батя – что в прошлые ночи убивал всех страшный, безликий дядька, одетый в кожаный плащ да широкую шляпу.
- Так, - кивнул Иван, подтверждая, что суть дела является для него понятной, - а кто приходил убивать сегодня?
- Его не видел никто! - заверил влиятельный паренёк, резво вставая на ноги и начиная ходить взад и вперед, туда и сюда; для солидности он заложил руки за; спину, - возьмусь предположить, что заявился НЕКТО другой, а главное, лично я ничего не видел. Значит!.. Я связан с неведомой силой, какая наводит немыслимый ужас, единственное, во сне. Вы-то что скажете?
- Возможно, ты прав, - с недоверием пожали плечами оба товарища, - одно непонятно: как оно нам поможет?
- Пока не знаю, но очень боюсь засыпать, - признался пацанский докладчик, делая умоляющее лицо, - мне так страшно и необычно, что я не хочу ни разу увидеть, как злой ужасный дядька убивает невинных людей. Вы мне поможете? Запомните: я вовсе не исключаю, что страшное чудовище посетит кого-то из вас. Так как?
- Но что мы-то, десятилетние дети, сумеем поделать? - настаивал крупный ребенок. - Разве мы сможем проникнуть к тебе во сны?
- Ты, Толстый, так ничего и не понял, - повысив грубоватый голос, возразил настойчивый Виктор, - не надо лезть ко мне в сновидения – достаточно не дать мне заснуть. Если я правильно понял – кто находится в непосредственной близости – Злая Сила не трогает, так что – кто останется рядом со мной – есть прекрасный шанс остаться в живых.
- Или быть убитым одним из первых, - еле слышно заметил Кощеев, не желая навлекать очередную вспышку гнева ребячьего предводителя.
Горячев прекрасно расслышал, что сказал сопливый товарищ, но посчитал его страхи вполне уместными и не выразил ответного порицания. Он молча ждал, когда хоть кто-то откликнется на необычную просьбу. Через пару минут, хорошенько обдумав и приняв соответственное решение, общую тишину нарушил Борцов; глазами он поглядел в глаза попавшего в беду задорного друга.
- Я согласен, - сказал он уверенным голосом, вставая и становясь напротив бедового компаньона, - как родители дома уснут, я потихонечку выберусь и прибуду в солидное подкрепление. Только не раньше одиннадцати часов, а может, и позже! Сможешь пока продержаться?
- Попробую, - согласился Горячев, прекрасно понимая, что по-иному никак не получится, - а ты как, Кощей… поддержишь? Хотя, нет, - его осенила очередная идея, и, не оставляя ни маленьких шансов, мальчишеский лидер внёс однозначные коррективы: - Дежурить будем поочередности: сегодня – Толстый, а завтра – ты.
Так спланировалась ночная вахта, способная уберечь неокрепшую детскую психику как от жутких кошмаров, так и сопутствующих ужасных событий (правда, по второму пункту вопрос оставался открытым). Остальную часть дня неуёмные ребята провели в спортивных тренировках и единоличных, безрезультатных пока, размышлениях; все они сводились к единственному: как им победить неведомого врага?
ПРОДОЛЖЕНИЕ: