Я ПОМНЮ СВОИ ЗВЁЗДНЫЕ ЭТАПЫ…
Начало смены всегда немножко напряженное и в рамках правил. Ощущение строгости чувствуется на каждом шагу. Воспитатели с самого начала пытаются создать картинку идеальной дисциплины и идеальной лояльности со стороны своих воспитанников.
Пионеры, ещё не обтёртые лагерной обыденностью, неукоснительно соблюдают все “правила игры” лагерной администрации, и стараются не попадать на вид, дабы не попасть изначально в списки самых плохих и неблагонадежных.
Эта излишняя суровость лагерного режима наводит на весьма тревожные и печальные мысли. А что, если эта палочная порука ожидает тебя на протяжении всей смены?
И как-то не комфортно от мысли, что весь твой отдых – это будет сплошная муштра, сплошной апартеид и принудиловка.
Единственное облегчение – это рассказы уже “бывалых” пионеров, прошедших через лагерные “горнила”, дающих хоть какую-то надежду, на более – менее благоприятное времяприбывание.
День, другой и ты и сам убеждаешься, что не так страшен волк, как его малюют.
Главное с первых дней проявить лояльность к начальствующему составу, а там и все твои последующие недочёты, уже не так будут колоть глаз, и не будут, уж таким уж заметным, больным бельмом на глазу.
На линейке всё в строгом регламенте лагерной эстетики. Прямая линия строя, третья грудь товарища, всё строго по росту, отдача чести, произношение девиза, взгляд на флагшток, все команды, как по канонам военного времени….
Но это всё, более показушно, чем в реалиях…
Но, а как ещё укреплять дух пионера, если не поучительными примерами, что были
в духе того советского времени.
И ничего в этом, в общем-то, негативного нет…
Патриотизм – это не самое пагубное, в стране, прошедшей этапы тяжелых испытаний революционных процессов и войн. Молодежь должна была закалять свою волю,
в вечной борьбе с заклятым врагом – везде сущим и проклятым империализмом.
Пионеры ещё пока не совсем расторопные, сбивают шаг, наступают друг другу на пятки, теряются, их откровенно мандражирует на каждом повороте…
Это хорошо тем, кто попался в смену со знакомыми тебе уже ребятами…
Им, конечно же, веселей справляться с “тяготами и невзгодами” начальной стадии.
Они быстрее привыкают, обтираются, и их начальная жизнь новой смены – всего лишь, банальное продолжение уже пройденного материала.
Мелкие копошатся в песочке возле своей площадки, возле своих корпусов…
Играют в бадминтон, классируют на прыгалках, а воспитательница, как заботливая квочка, следит за своими цыплятами, то и дело, подбадривая их, заставляя привыкать их к своей новой “мамочке”…
А те, как послушные суетятся, галдят, и радуются, что у них такая заботливая
и внимательная наставница.
А у средних суета посерьезней этих. Дежурные метут возле корпуса и веранды, поднимая пыль, чуть ли не до верхушек деревьев.
Кто-то льет из леек воду на подметенные участки, дабы сбить пыль, а кто-то окучивает ближайший периметр отведённой территории, собирая по округе мусор.
И все заняты, и все при деле, а как иначе?
Лагерный регламент – святая святых, так в уставе пионерском прописано!
А у первого и вторых отрядов, там всё, как у настоящих взрослых…
Одни суетятся по хозяйственной части, а остальные все в заботах по привлекательности к противоположному полу.
Пацаны принаряжают “джинсуху”, надраивают расчёски, да заправляют “кепари”,
а девчата обследуют весь вечер родные косметички, обцеловывая алыми губищами свои зеркала почти до дыр.
Там всё серьёзно. Тайны, интриги, измены, обиды, зависть и всё такое…
Всё, как в самых лучших, закрученных, лагерных блокбастерах…
Со всеми втекающими и вытекающими.
Солнышко потихоньку садится. Кто-то с четвертого бежит ракетой мимо линейки сломя голову, с красной повязкой на руке, шпарит мимо второго отряда, и далее мимо рощи, а там по мостику, аж пыль столбом…
Мостик, аж заходил ходуном от этого ретивого бегуна. Дежурный скорее всего по столовой, или смену побежал закрывать к въездным воротам лагеря.
Пацаны с третьего, рубят в волейбол, а девчата, усевшись на лавках, напротив, наблюдают за пацанами, о чем-то перешептывают, хихикая от случая к случаю.
Скорее всего, обсуждают своих женихов.
Кто-то на скорую футбол на поле затеял. Крики, будто финал чемпионата мира,
не иначе….
Носятся, как угарелые, в надежде по быстрее влепить обидчику гол, пока горн на ужин не затрубил.
Наш вожак в окружении двух вожачек с четвертого и третьего, идет красавец, петушком так и приковыливает…
А те довольные, типа…
Такой ухажер, так их курочек обжимает…
Те, аж мокрые от напряжения и "экстаза"….
Серёжа - наш, любовный альфонс, не иначе…
Важный, деловитый, ну, прямо один неотразимый "жених" на деревне.
Ну, прям Ален Делон, если бы не кучерявый чуб и не нос крючком…
Татьяна с третьего, на него с насмешкой посматривает, внутри, как бы иронизируя…
Что на неё то, он как раз и не тянет. Рылом не вышел, да и не по делу нагловат.
Да и Татьяна, красавица, каких в городе днём с огнём, как говориться…
Таких цариц ещё и поискать…
Как же с замиранием в сердце, пацаны всегда на неё лицезрели…
Одни глаза чего стоят. Огромные, как тарелки и чёрные, чёрные брови!
А какая прическа! А шея, а руки, плечи, талия, а ножки….
Мама - не горюй!!! А загар какой!!!
Короче пролетал тот Серёжа, как фанера над Парижем, относительно жеманных видов на неё! Она им просто играла, как с деревенским простачком, а тот и рад, уши развесил…
Неудачник – одним словом! Слабак! И так ему и надо было! – думал я.
Уж больно не хотелось, чтобы он мою любимую Танюшку охомутал.
Я злился жутко, когда тот, что либо пытался, относительно неё вытворить эдакое.
Я её очень обожал и любил, хотя и был на лет шесть или семь моложе.
Она жила в нашем дворе и являлась истинным украшением нашего местного “ланшафта”.
А её младшая сестрёнка Людочка, была в моём отряде и была мне вроде, как названной сестрёнкой, моей подшефной, как бы…
Я её тоже очень любил, но так, чисто по братски….
Красота у неё тоже была аховской, но немножко другая, и женихи за ней тоже ходили ходуном, что мне, кстати, тоже не очень нравилось. И ревновал я её не хуже, чем она ко мне других девчат. Да… было, что вспомнить…
А старый воспитатель – Аркадий Иванович, уставший от детской суеты за день, даёт наставления в палате при выключенном свете…
Ходит, как заводной туда-сюда, взад – вперёд, как Кутузов, читает нотации, как должен себя вести в отряде каждый воспитанный пионер…
Наслаждается порученной ему “жандармерией”, по полной…
Полицай, тоже мне...
А в комнатке возле выхода, его ожидает незабвенная пассия - Марья Семёновна,
в старой, выцвевшей ночнушке. Дожидается своего доблестного рыцаря “меча и орала”…
Своего разлюбезного и распузатого Дон Кихота. Радуется за него, всё переживает….
Как бы он там не сбился, и не наговорил чего лишнего, от стопки на ночь выпитого…
Уж мы то, не дураки, видим, как он в раскачку ходит, из глаз хмельную слезу вышибает в свои то шестьдесят три, хотя по виду ему уже и все восемьдесят дашь…
Не пойму, зачем набирать в лагерь таких замшелых старичил…
Ну, да ладно….
Мы его то, в основном видели лишь перед сном, а то и вовсе, он куда-то пропадал со своей пассией, и мы его не видели целыми днями….
Всю основную деятельность на себе несли в основном наши вожаки, да их непосредственные подчинённые, главные докладчики и стукачи, как мы их любовно называли…
Женя Широков и Игорь Самарин например – наши незабвенные “передовики – комсомольцы”.
Всё, что видят или слышат в общем кругу общения, тут же вечером вожаку на стол, для тщательного анализа. Из таких вот “товарищчей” и вырастали в будущем “настоящие” чекисты, будущие Вали Котики и Павлики Морозовы.
А с виду вроде парни то, не сказать, что не порядочные…
Свойские, компанейские, а нет, а душонка то, как бы и с гнильцой…
За то, у девчонок их персоналии котируются, как за продвинутых и козырных парней…
А что, девкам то надо, лишь бы дружил, целовал, да прижимал покрепче…
Ну, а если и ещё, что-нибудь сморозит, будет, что и подружкам на зависть перед сном рассказать…
Я то не раз слышал, как девчонки шепчутся…
Раз зашел в кусточки возле туалета…. и понаслышался….
Стоят деловые, курят в кусточках за “тубзиком”, меня не замечают и режут на живую правду матку…
Игорь сволочь теперь с Танюхой! – режет одна.
А чо, Таньке то…
Она "оторва" прожженная… - режет другая.
Никого мимо себя не пропускает...
Она баба взрослая, у неё там одними поцелуями не обходится….
Они по ночам с Игорем на пляж бегают…
Так, что Ирине и Лене вряд ли, что после неё перепадет…
Да и нужны они ему больно…
Танька всё умеет, как баба….
Так проймёт, что Игорёк ваш, цуциком возле неё после целый день бегает,
а Ирка локти кусает, как дурочка.
Да она и Богмулика прижала нашего…
Богма, как дурачок, то к ней, то к своей Анечке…
А Анечка, корова нехоженая, к нему липнет, вся уже слезами изошла от ревности,
а как ножки раскинуть, так девочку начинает из себя строить…
Что, он дурак, что ли?
Ну, не даешь – отвали!
Танюха – другое дело…
А потом ходит целый день нюни пускает, Серёжа её не любит…
Корова – одно слово!
С такой толстой жопой, а ещё целочку из себя строит, честной хочет показаться…
А Сереже это и на хрен не надо, он с армии пришел, ему баба нужна, а не плачущая корова….
А как тебе Женька?
Широков, что ли?
Да... не рыба, не мясо…
Целоваться-то, и то толком не умеет…
Брынчит там, что-то на своей балалайке…
Его ждешь, может он, обнимет там, пощемит, прижмёт….
А нет, как дурачок, брынчит себе там о своем…
Посидела я раз с ним….
Кроме двух поцелуев за всю ночь…
Вон Юрка Олейников, пацан ….
Хоть и дурачком прикидывается, а так схватит иной раз за….
И изойдёшься….
Да и целуется классно….
За ним вон, кто только не бегает…
И Ленка, и Ирка...
Я стоял, всё это слушал…
Во внутрях всё клокотало и исходилось…
Всё-таки приятно, когда девки о тебе такие лести, да вслух…
Короче наслушался я тогда, кто здесь авторитет, кто заядлый лавелас…
Кто размазня, кто “нюня”, а кто полный профан….
И понял, как же колдует по своему природа…
Девки, это не воспитанные в доску девочки…
Это уже вполне зрелые “самки”, это уже в полном смысле, вполне заточенные тёлки…
Только дай знак, и они покажут тебе, где раки зимуют…
Это пока мы там о “небесных ласточках” мечтаем, они там всю ночь до утра поллюциями истекают…
Им ручки их похотливые всю ночь покоя не дают…
Так и провоцируют их на “приключения”…
Я то думаю, почему это наш Сереженька, почти три ночи смывался раньше, положенного по режиму…
Оставлял за себя Женька и Игоря, чтобы они нас спать, типа укладывали….
А сам бегал, ещё с двумя корешами-вожатыми с третьего и четвертого, Нинку Богданову отжаривать, повариху со столовки…
Та баба плотная, сбитая….
Такую нахрапом не возьмёшь…
Так они втроем её спаивали, спаивали, а той хоть бы хны…
Та даже без вопросов “ставни” свои раскрыла, давайте-ка типа хлопчики,
не подведите…
Даже подруг приглашать не стала, сама всех троих и оприходовала, ага, одним разом.
А потом сама же и смеялась над ними на кухне весь день, перед девками…
Мол, доходяги, по разу только и смогли….
За то, гонору на всю “Ардатовскую”!
Я тогда на кухне в наряде был, так всё слышал…
Как бедный Витя худосочный пощады у неё на коленях просил, чтобы та его с утра,
да к себе в отряд отпустила, а то его из лагеря уберут за нарушение режима…
Так, та его “псом” и прозвала, за то, что все её приказы выполнял безукоризненно…
А Богма, только на первые две минуты и был способен, а потом, как эпилепсик вырубался и спал – хрен добудишься!
Один только каратист за них троих и отработал, и то, после так ни разу в столовке и не появился….
Еду ему пионеры в корпус носили…
Тоже мне, чемпион – вырубала местных поварих!
Короче много чего интересного ходило тогда по лагерным устам.
Там и Валюша-медсестра тоже, говорят не святая была, и Элла Павловна с шестого, тоже не прочь с вожатыми, кой, куда ночью на речку сволынить….
Это что…
Мы на спор несколько раз к девчатам ночью в койки залазили…
Только ненадолго.
Конечно же, договаривались об этом заранее.
Спорили, кто больше всего в женском корпусе продержится.
Многих воспитатели выцепили, да за уши оттянули.
Девки сами поднимали переполох, то ли от страха, то ли от зависти…
Короче палили нас всех под чистую.
Я наверное, один из всех, кто продержался больше всего, хотя девки и знали,
что я нахожусь в их корпусе.
Просто меня они, как-то принимали и всё тут.
Да и Светка Малышева лежала тут же у входа. Она меня и пригрела, хотя у нас ней не было ничего общего.
И что она согласилась именно меня пригреть.
Помню только прошептала, чтобы я лежал тихо и не приставал.
А я ведь чувствовал, как ей было приятно, что я с ней.
Помню, она так учащенно дышала, особенно, когда я к ней плотнее прижимался…
Мы с ней помню, лежали, так...часа два под шерстяным одеялом, как селёдки в банке.
Иногда вспоминаю все эти моменты, и всего начинает просто колотить….
Там главное, чтобы тебя сосед справа не сдал, и пресловутая вожачка за ухо,
за порог не выставила…
А потом ещё и на линейке не дай Бог эти, и без того уже надоевшие разборки на тему:
“Как вы, уважаемый пионер Олейников, до такой глупости докатились?!”
Как? Как?
Вот так и докатился! Юноши мы уже, разве вы не знали?
Нам уже всё любопытно, и всё интересно!
Прибежал, как-то к нам на поляну Садовничий Борис…
Ребя! Айда! Там, по моему наша вожачка с Лариской из четвертого в нашем душе моются!У меня там дырка потайная есть!
Айда! Позырим, они там бритые или нет!
И всё! А что тут скажете ещё делать!
Мы то, кроме карт с голыми тётками, больше ничего в жизни и не видели!
Ну и рванули туда!
Дырка маленькая, а всё равно хоть что-то, да увидеть можно…
Так мы и не поняли, правда, бритые они были или нет….
Всё мелькает перед глазами, стоишь, задыхаешься, да каждый ещё своей очереди ожидает…
Весь только перенервничаешь…
Да ещё хочется, не дай Бог, не засветиться…
А тут ещё и новая “котовасия”!
Сзади наши вожатые, как специально подошли…
Видно тоже знали эту тайну…
Короче наваляли нам "люлей", дали поджопников и летели мы, как метеориты, обгоняя друг друга, проклиная всё, на чем свет стоит.
А те, воспользовавшись ситуацией, сами обозревали прелести своих напарниц и коллег…
В общем, весело было, что не говори.
Помню, были мы на Комсомольском заливе…
Шли просто на экскурсию, и конечно же, никто не знал, что вожатая разрешит купаться…
Девчонки были все, как специально, без купальников.
Жара была, помню неимоверная…
Солнце палило нещадно.
Как только Светлана сказала, что можно искупаться, все, как один стали раздеваться и сбрасывать с себя одежду…
Но мальчикам то, какая разница, кто в чём…
А вот у девочек возникли трудности…
Купальники то были не у всех…
Короче решили разделиться. Мальчики влево за камыши, девочки вправо.
Но те кто, поглупее, и по зеленее, сразу побежали в воду…
А мы нет…
Наша "шатья-братья" решила за девочками подсмотреть…
Пробравшись через камыши, мы проникли в “святая святых”, в пределах дозволенного разумеется…
О-о! Это было что-то!
Шикарное зрелище...
Танька в розовых трусиках без верхней части, помню меня тронула, аж до самого седьмого каления!
И Ленка, и Светка, и Маринка, с набукшими, как бильярдные шары грудками, уже достаточно взрослыми, чтобы их мысленно лелеять и обозревать...
Плескались в прохладной, речной воде, совершенно не подозревая, что всевидящее око уже довлеет над ними, и лицезрея, уже испытывает отнюдь не юношеский позывы…
Уже не помню кому тогда пришла в голову та, спонтанная и глупая идея.
Дождаться пока девчонки выжмут свои трусики и развесят их на прибрежных ивах,
а затем незаметно стырить парочку из них, а потом, потешаться и рассказывать
всем в лагере, что мы исторически свершили…
Короче стырили парочку трусиков на свою голову.
Так, какой же начался переполох!
Девки плакали навзрыд, поняв, что пацаны видели их раздетыми!
Такая паника и истерика! А никто с пацанов не желал сознаваться в содеянном.
Я выбросил Светкины трусы, помню со страху в ближайшее болото, лишь бы мне за них, вожатые статью воровскую не пришили…
Это всё должно было дойти до директора, но, слава Богу, вожатая скумекала, что регламент не располагал экскурсию к купанию, и за это можно было ей хорошенько схлопотать…
Короче замяли это дело, ну, а мы, помню, струхнули не на шутку, откровенно говоря…
А самое, что не выходит у меня из головы, это последний наш поход, перед прощальным костром…
Где-то далеко за лесом, где-то в далекой донской степи, мы, как цыгане, остановились помню табором на ночёвку….
Костерок, жареная картошка…
Зорька такая томно фиолетово-розовая….
Пацаны, девчонки…
Всё так загадочно и романтично…
Все гуляют парами, кто-то сидит у костра, кто поёт песни, нежно прижимаясь друг
к другу…
И наш вожатый Богма, повел свою зазнобушку Анечку к преклоненному одру…
Та уже и не сопротивлялась, даже не показывала искусственно и виду, что против…
Пошла, смирно, робко и покорно…
Под белы рученьки…
И тут уж, наш Богма сиял, словно заревом…
Аня, наконец, решилась напоследок отдать ему “всё и вся”, и отыграть, тем самым утеряные “девиденды”, за текущий, холостой и бесполезный месяц.
Видели мы, как шарахались кусты в разные стороны, и эти дурацкие её стоны, которые и не обязательно, так было наглядно исполнять.
Но, дело молодое, как говориться…
Не знаю, сложилось ли у них, что-то на личном фронте, или не сложилось в дальнейшем…
Больше в том лагере, я с тех пор, так ни разу и не бывал…
Училище, работа и всё такое…
До сих пор вспоминаю каждую черточку, каждую деталь той лагерной, беззаботной жизни, и всё нахожу, что-то постоянно новенькое…
Новые моменты, новые имена, новые эпизоды, которые навечно, словно нитью незримой связаны с моим “боевым” и мальчишечьем прошлым…
И тот лагерь, что на сказочной реке Медведице и зовётся “Салютом”, и всех тех, кто прошел со мной те яркие и незабываемые дни и смены, моих становлений и юношеских начинаний моей вечной молодости, и моей вечной памяти о том, о советском, родном и близком.
Всех тех, кого неловким образом помянул - прошу простить. Все вы для меня остались навсегда только в лучшем свете, и мне вас дорогие мои уже больше никогда не забыть. Всем вам только хорошего желаю. От всего сердца... зуб даю!!!
Всем моим самым близким друзьям и соратникам легендарного п/л "Салют"– посвящается!
2020г.