• Феликс всё больше включался в работу отцовской фирмы. Еще пятнадцатилетним гимназистом он после занятий мчался в контору отца. Тот постепенно посвящал его во все свои многообразные дела. Он стал знакомить его со своими деловыми партнерами, он брал его в свои поездки к поставщикам, рассказывал ему о качестве и стоимости древесины, он звал его на обсуждение проектов домов с архитектором и ответственным за строительство, он брал его на участки и объяснял, почему здесь подходит тот или иной проект. Под конец он посвятил Феликса в финансовое состояние фирмы. К концу учебы в гимназии Феликс свободно ориентировался во всех аспектах деятельности фирмы. Он заслужил уважение сотрудников отца своими дельными вопросами, а иногда и предложениями, спокойствием, уважительным отношением и заинтересованностью в работе. После окончания гимназии у Петра Феликсовича был большой соблазн оставить его при себе, но он понимал, что молодому человеку нужно систематическое профессиональное образование и что ему нужно повидать мир. Он решил отправить Феликса в двухгодичную поездку по Европе. Было решено, что он поедет в Германию на год. Там он прослушает курс в Тарандтской лесной академии в Дрездене и в лесной академии в Эверсвальде в маркграфстве Бранденбург, затем отправится в Вену на полгода и познакомится с работой мебельных фирм «Братья Тонет» и «Яков и Иосиф Кон», получивших на Всемирной выставке в Париже в 1878 году золотые медали за венскую мебель. Еще полгода отец разрешил ему попутешествовать по Италии и, затем, посетить Париж. В Германию он поедет через Польшу. В Варшаве он встретится и познакомится с членами семьи Журавских. Жив был младший брат Петра Феликсовича, Франтишек. У него было несколько детей, двоюродных братьев и сестер Феликса. Старшая сестра Петра уже умерла, но остались ее дети и внуки. Петр Феликсович очень хотел, чтобы его дети укрепили семейные связи и не забывали своего родства с польской шляхтой. Он считал, что это может быть им очень полезно. Когда Аннушка с Игнатием планировали медовый месяц, он был рад, что они посетят Варшаву, но этого не произошло и он возлагал большие надежды на Феликса.
• Варшава поразила его сына. Это был первый город, который он увидел после Тобольска. Разница была столь впечатляющей, что он не мог опомниться. После одноэтажного деревянного городка, где и на центральный улицах не везде были деревянные дорожки для пешеходов, он попал в город с каменными многоэтажными домами, мощеными улицами, тротуарами. Кроме пролёток, карет, на улице было много автомобилей. Семья Журавских жила в трёхэтажном особняке, окруженном парком. У Франтишка было пятеро детей - два сына и три дочери. Все, кроме самой младшей, вышли замуж и женились. Младшей дочери, Ольге, было двадцать два года, но она не спешила замуж. Она закончила курсы медсестер и работала в больнице. Феликс, которому недавно исполнилось восемнадцать, был очарован своей кузиной, её самостоятельностью, которая удивительным образом сочеталась с женственностью.
• Родственники прекрасно приняли Феликса, много расспрашивали его о жизни в Сибири, об их семейном предприятии, возили его по Варшаве, пригласили его на ежегодный бал, который устраивался в дворянском собрании, представили его в свете. Все были к нему внимательны, расспрашивали об отце, говорили о нем с большим уважением. Две недели пролетели незаметно. Прощаясь с Ольгой, он смущаясь поцеловал её в щёку и задержал её руку в своей: «Через два года я вернусь, вы будете меня ждать?» «Два года – это очень много, всё может измениться» «Во мне не изменится ничего. Могу я вам писать?» Она посмотрела на него мягко: «Я буду ждать ваших писем» Он уезжал с грустью. Но скоро новые заботы и впечатления оттеснили это сентиментальное настроение.
• В Лесных академиях он был прилежным и заинтересованным студентом. Еще в Сибири он много разговаривал со специалистом по лесному хозяйству, которого отец взял в фирму. Но тема разговоров касалась, как правило, разных видов древесины, её качества и пригодности для разных целей: строительства домов, тротуаров, подсобных помещений, производства мебели. Были и перспективные планы, связанные с ожидаемым началом строительства Транссибирской железнодорожной магистрали. Ожидалось увеличение потребности в дополнительной древесине для шпал, для производства вагонов. Но на занятиях в Лесных академиях большой упор делался на принцип «устойчивого лесопользования». Лес был достоянием государства и частных владельцев. И тем, и другим лес приносил существенный доход, но вырубки должны производиться таким образом, чтобы давать лесу, как целому организму, воспроизводить себя в разумные сроки и сохранить свою флору и фауну. Это осуществлялось путем постепенного изымания государством лесных массивов из частного пользования и создания разветвленного профессионального лесного управления. Его работа регулировалась специальным кодексом поведения, и его работники определяли свою деятельность, как бескорыстное служение в общественных интересах, избегая краткосрочных интересов. Феликс, так же, как и его отец, питавший любовь к лесу, был заинтересованным слушателем, активно задавал вопросы и часто беседовал с профессором после лекций. Переполненный новыми впечатлениями, он почти каждый вечер писал письма Ольге, рассказывая ей о самом интересном, что произошло за день. Ответы Ольги приходили не так часто, но всегда были милыми, заинтересованными и участливыми. Феликс писал также и отцу и получал от того дельные советы. Наcтало время ехать в Вену. Феликс отлично сдал экзамены по прослушанным курсам и всеми мыслями устремился в Вену. О ней он много слышал от отца, о Венской опере, концертах, балах. Он надеялся, что сможет сочетать учебу с развлекательным и познавательным времяпровождением.
• Вена, ее широкие улицы, дворцы, парки, опера, потрясли его. Он влюбился в Вену сразу же. Этому способствовали также две знаменитые и конкурирующие фирмы, производящие венскую, облегченную, изящную мебель «Братья Тонет» и «Яков и Иосиф Кон». Последняя фирма занималась поставкой в Россию венской мебели. У неё в Европейской части Росии были свои фабрики, представительства и магазины. Феликсу хотелось познакомиться с процессом получения гнутой мебели. В главной конторе фирмы Кона его встретили приветливо. На встрече с представителем правления фирмы Феликс рассказал о предприятии в Тобольске, его обширных связях и возможностях. Не смотря на свою молодость, он вызывал уважение и симпатию своими знаниями, интеллигентностью и заинтересованностью в продвижении интересов фирмы. Ему предложили прослушать курс в училище при фирме Кона и работу на несколько месяцев на фабрике, с ознакомительной целью. Оплата была скромная, но Феликса это не волновало и он с энтузиазмом принялся за изучение технологического процесса изготовления гнутой мебели. Занятия по дизайну и изготовлению мебели были особенно увлекательными. Его восхищал сам процесс превращения дерева в изящные, эстетичные предметы обихода. Чувство красоты было всегда отличительной чертой Феликса. Он любил изящные вещи и одежду и ему хотелось воплотить мечту отца о большом мебельном предприятии, предлагающем покупателям добротную и, в то же время, изысканную мебель. Одержимый этой идеей, Феликс придирчиво разглядывал мебель везде, в доме родственников, кафе, даже в театрах. Венские изящные стулья и столики приводили его в восторг. Он гладил их бархатистую поверхность почти вожделенно. Курс в училище захватывал его. У него уже были знания, почерпнутые в академиях о природе деревьев, составе, структуре, разновидностях разных сортов древесины, их твёрдости, сопротивляемости насекомым, погоде, влаге. Здесь же он изучал технологии высушивания древесины, разные виды обработки, выявление и использование индивидуальной структуры разных сортов дерева, тепловые и химические обработки, приводящие к изменению цвета и формы древесины. К концу своего срока пребывания в Вене он знал досконально весь технологический процесс. Имел представление не только о необходимых станках, инструментах, клеях, тканях, но и посетил фирмы всё это производящие и договорился о возможных поставках в Тобольск. Он считал, что мебель с резным декором также будет иметь спрос. Он раздобыл массу эскизов для резной мебели. Будучи хорошим рисовальщиком, он зарисовывал в подробностях многочисленные элементы декора. «Такого одержимого человека я ещё не встречал, - сказал ему профессор, - впечатление, что вас больше ничего не интересует». Но его интересовало еще многое. Он был на премьере «Волшебной флейты» Моцарта в Опере, дирижировал сам композитор, посетил, в качестве гостя, ежегодный придворный венский бал, оркестром на котором дирижировал маэстро Иоганн Штраус. Его впечатлили новые движения в искусстве и, в частности, в прикладном, сецессия. Оформление входов в дома с витражными карнизами, оформление внутренних лестниц, дверей, оконных проемов, украшение зданий мозаикой и лепным декором. Это всё было близко по духу венскому стилю в мебели с её изогнутыми мягкими формами, её изысканностью и изяществом. Ему нравилась и живопись Климта, вдохновителя этого движения, её декоративность, мозаичность, изнеженность. В нём поднималось доселе неизвестное чувство своей приобщенности к европейскому миру. Когда-то Игнатий рассказывал ему те или иные свои впечатления о Европе, но всё нужно было прочувствовать самому. Самому ходить по улицам, самому видеть лица спокойных, улыбающихся людей, заходить в кафе, пропитанные ароматом кофе, выбирать пирожное по своему вкусу, садиться за изящный маленький столик, слушать тихую музыку или негромкие голоса посетителей. Это витавшее в воздухе благополучие невозможно передать словами, нужно в нём быть. Всё это было так далеко от Сибири, тайги, городка, затерянного в ней, с немногочисленными деревянными тротуарами, как достижением цивилизации. В душе Феликс был идеалистом и подвижником. Ему хотелось принести этот мир в свой родной городок. И еще он постоянно возвращался мыслями к Ольге. Он писал ей восхищенные письма, рассказывая о своих занятиях, знакомствах, посещениях оперы, музеев. В конце он не уставал повторять, что думает о ней, скучает и ждет встречи. Он чувствовал с нею какое-то родство. Это был первый человек и первая женщина, в которой он испытывал потребность. Он еще не знал, как назвать это чувство и можно ли назвать это любовью, но он знал определенно, что не хочет её потерять. Их переписка продолжалась и Ольга всё больше была посвящена в его дела и мысли. Её замечания, высказывания были ему близки. Иногда, она подмечала то, что ускользало от его внимания, что давало новое направление его мыслям, помогало ему. Эта связь, не физическая, а духовная, крепла с каждым письмом. Он попросил Ольгу прислать свою фотографию и поставил её на письменный стол. Что бы он ни делал, чем бы ни занимался, он посматривал на нее, как бы ища поддержки и одобрения. Он стал испытывать какое-то физическое томление по ней, почти страдание. И, однажды, набравшись смелости, он написал ей, что мечтает и хочет, чтобы она разделила с ним его жизнь. Он писал о своих опасениях, связанных с совсем другими, непривычными для неё , условиями жизни, окружения, языка. Она не ответила на прямой вопрос, но между строк он многое понял. Она писала о своих занятиях и среди них, что вот уже пол года учит русский язык. Это заставило его просто трепетать. Эта женщина готова бросить устроенную жизнь, семью, европейский город и отправиться в неизвестность, в холод, в место ссылки её родственников. И всё это ради него. Его сердце было полно любви, обожания и благодарности. Он написал письмо отцу и признался, что хочет просить руки своей кузины. Отец в ответном письме убеждал его подумать, прежде, чем решаться на этот шаг. Ольга старше него на четыре года, она привыкла к столичной жизни с её удобствами, светским время провождением. Он предостерегал от поспешных поступков и напоминал, что они были знакомы всего две недели. Переписка между отцом и сыном продолжалась какое-то время и, наконец, Феликс получил письмо с его благословением. Петр также написал письмо брату Франтишку.
• Феликс приехал из Вены в Варшаву и официально попросил руки Ольги. Франтишек, подготовленный к этому событию братом, тщетно пытался уберечь дочь от опрометчивого, по его мнению, решения: «Это добровольная ссылка!, - негодовал он, - ты будешь лишена элементарных удобств, тебе не с кем будет общаться. Почему ты собираешься всю жизнь нести этот крест?, - он сел к столу и опустил голову на руки. «Я люблю его» «Я что, больше никогда не увижу тебя? Боже мой, это на краю света... Без языка, без близких... Как ты себе это представляешь?» «Я уже говорю по-русски» «Каким образом?, - он посмотрел на неё скептически. «Я учу его уже более полугода. А сейчас я общаюсь со Стефанией. Она знает русский и говорит, что у меня почти нет акцента» «Боже, там православные, а ты католичка...» «Там много католиков, ссыльных поляков, украинцев. Есть костёл» «У тебя на всё есть ответ. Ты была такой разумной всегда, а сейчас просто голову потеряла» «Папа, я хочу выйти замуж за Феликса», - тихо сказала Ольга опустив голову. «Ну что ж, - тяжело вздохнул Франтишек, - если ты так непреклонна, мне остается только благословить тебя» «Спасибо, папа, - она кинулась ему на шею, - не беспокойся обо мне. Я так счастлива!» Когда Феликс приехал, на семейном совете было решено заключить брак через пять месяцев, которые Феликс проведет в Италии, как было договорено ранее с его отцом. В Варшаве будут идти приготовления к свадьбе. После свадьбы молодые отправятся на несколько недель в Париж, вернутся для прощания с родственниками в Варшаву, а затем отбудут в Россию.
• Феликс писал восхищенные и полные любви письма из Италии. Он должен был посетить Милан, Ассизы, Флоренцию, Рим и, возможно, Неаполь. В этой поездке было особое очарование. Вся она была окрашена любовью к Ольге и ожиданием счастья. Он писал ей каждый день. Его письма стали своеобразным дневником, в них были его мысли, чувства, переживания по поводу увиденного и по поводу предстоящего в их совместной жизни. Он открывал новый для него мир и Ольга была рядом с ним. Его восхитил Кафедральный собор в Милане с его ажурным декором в стиле поздней, «пламенеющей» готики. Он подробно изучал его в течение недели, а вечерами посещал Оперный театр. Премьера «Фальстафа» Верди, которой дирижировал Артуро Тосканини, любовь публики к своему состарившемуся обожаемому композитору, те овации, которые ему устроили, тот подъем, который царил в зале остались в его памяти навсегда.
• Поездку в Ассизы он спланировал сам. Он любил Св. Франциска с детства. Этот добрый святой, друг детей, животных и птиц был ему особенно близок. Его самоотверженность, стремление прийти на помощь сирым и отверженным волновали воображение Феликса. Будучи по природе добрым и отзывчивым человеком, он стремился хоть в чем-то походить на любимого святого. Побывать в Ассизах было его давней и, казалось, несбыточной мечтой. И, вот он здесь. Феликс бродил по каменистым, с крутыми лестницами, улочкам и представлял, что здесь проходил, одетый в ветхую одежду, Франциск, спешащий на помощь обездоленным беднякам, или потерявшим человеческий облик прокаженным, или ненавидящим всех преступникам. Святой видел в этих людях только страждущих. И это отношение чудодейственным образом делало их лучше и счастливее. Феликс искал часовню Дамиана, которую Франциск восстановил собственными руками и к которой собиралась вся его растущая братия и часовню Порциункулы, к которой он велел отнести себя, чувствуя приближение смерти. Они обе оказались «погребенными» под внушительными храмами, построенными в 16-17вв. Над всей округой довлел монастырь францисканского ордена Сакро Конвенто и Базилика Св. Франциска. Феликс был удручен и разочарован, он не ожидал такой мощи, такой помпезности. Все его идиллические мысли и переживания были разрушены этими тяжеловесными, утверждающими значимость ордена, стенами. Это впечатление было скрашено чудесными фресками в церквах. Он не мог оторваться от Джотто и Андреа де Бартоли в церкви Сан Франческо. Обилие скульптур, витражей, фресок, золотого декора, картин впечатляло, но это всё было так далеко от бессребреника, скитальца, живущего, по законам Евангелия, подаяниями, Франциска. Со смешенными чувствами Феликс оставлял этот городок и такие же чувства и впечатления были в его письме к Ольге.
• Следующей целью была шумная, яркая, полная светом, людьми Флоренция. Собор Санта Мария дель Фьоре, ворота Джиберти Баптистерия Сан Джовани, мост Понте Векио, наполненные сокровищами галереи Уффици и Палатинской галереи, церкви, отягощенные шедеврами живописи и скульптуры... Обилие красоты и зримое присутствие человеческого гения потрясало. Феликс ходил по улицам, заходил в церкви, музеи, дворцы и в душе его вместе с восторгом и восхищением творениями рук человеческих появлялось чувство горечи. В его воображении то и дело всплывали улицы, гимназия, дворянское собрание городка, в котором он родился. Он понимал, что нигде, никогда он не увидит такой красоты и такого совершенства. Ему было горько.
• Он провел во Флоренции почти два месяца и не мог насытиться впечатлениями. Они сменяли друг друга. Город сиял, искрился, дружелюбно раскрываясь перед ним. Кафе были гостеприимны, народ приветлив, ароматы кофе неслись по улицам. Но расставаться пришлось и он направился в Рим.
• Рим влек его давно. Прочитав еще в гимназии «Историю Рима» выдающегося немецкого историка Теодора Моммзена, он был навсегда покорен той мощью, энергией, которая исходила от Древнего Рима, завоёвывавшего народы, но и несущего им цивилизацию. Вся история этого государства была проникнута героическим духом.
• Впечатления длительной поездки по Европе, особенно по Италии, стали вызывать какую-то внутреннюю тревогу. В письмах к Ольге былой радостный тон постепенно сменился скрытым тревожно-напряженным. В его душе росло беспокойство. Его стала тревожить мысль, которую он старательно гнал от себя, но которая возвращалась, о своей ответственности перед Ольгой, которую он вырывает из этого мира и переносит в дикость и глушь. После долгих колебаний он, наконец, решился написать ей о своих сомнениях. В пароксизме честности он даже стал убеждать её в абсурдности этой затеи. Пока он писал письмо он страдал. Ожидание ответа было наполнено облегчением и страхом. Облегчением от того, что он решился рассказать о своих мучительных сомнениях и страхом, что она согласится с его доводами. В нем продолжали бороться два чувства, желание быть с Ольгой и страх, что он разрушит её жизнь.
• Ответа долго не было. Ожидание было мучительным. Он решил, что она оставила его и ощущение самой тяжелой потери в жизни неотступно следовало за ним. Он боялся, что она неправильно поняла его и сочтет это письмо его отступлением от прежних намерений, изменением чувства к ней. Терзаемый противоречивыми желаниями сохранить её для себя и от себя, он ждал её ответа.
• Наконец, пришло письмо. Феликс открывал его, внутренне готовясь к любому ответу. Ольга спрашивала его о работе, рассказывала о подготовке к свадьбе. Письмо было написано на русском языке, ясным правильным почерком Ольги. По вопросам, которые она задавала, он понял, что она получила его письмо. Она ни словом не упомянула о его сомнениях, она ни в чем не убеждала и ничего не объясняла. Она даже не писала о своей любви, но всё письмо было проникнуто таким доверием, теплотой и пониманием, что было убедительней любых слов и признаний. Феликс еще раз восхитился этой необыкновенной женщиной, ее благородством, тактом, нежностью. Воспрянув духом, он стал искать свадебные подарки невесте. Он обошел множество ювелирных магазинов и, наконец, нашел то, что, как ему казалось, должно ей понравиться. Это был изящный золотой браслет с несколькими крупными бриллиантами, вставленными в филигранную оправу. Флорентийские ювелиры славились своими изделиями, лучшими в Европе, но этот браслет был совершенно уникальным, в нем было сочетание и старины, и современности. Он должен был смотреться восхитительно на изящной и, в то же время, сильной руке Ольги. Он также хотел привезти что-нибудь красивое матери, он помнил слезы в ее глазах в момент прощания и слабые движения её руки, когда она перекрестила его. Ему всё детство недоставало её ласки. Она была нежна с сестрой, но с ним была сдержанна. Она крестила его, но никогда не целовала на ночь и, однажды, он не выдержал и горько плакал, уткнувшись в одеяло. Няня, которая пришла, проверить все ли в порядке, услышала его рыдания. Отец пришел, сел к нему на кровать, обнял его осторожно, поцеловал в лоб и тихонько на ушко спросил: «Тебе что-то приснилось? Что-то не очень хорошее?» Рыдания усилились и мальчик замотал головой. «Так, что же, мой хороший?» Отец стал гладить его по руке: «Успокойся, расскажи мне» Постепенно он затих и лежал с широко раскрытыми глазами. «Что, мой мальчик?» Феликс повернул лицо к отцу и глядя ему в глаза прошептал: «Мама меня никогда не целует» Он до сих пор помнил, как страдание залило лицо отца. «Аню она целует, а меня нет, - он повернулся лицом к стене. Отец молчал, потом тихо сказал: «Аня – девочка, с нею, правда, более нежны» «Но ты же меня целуешь, а она нет, никогда, - со вздохом сказал он. Отец встал, постоял, потом наклонился к нему, легонько потрепал его по плечу: «Не думай об этом. Она любит тебя» Он еще постоял и ушел. Феликс долго не мог заснуть и всё думал: «Ну почему же это так? Если любит, то почему так?» Это было так давно, лет пятнадцать назад, но Феликс иногда вспоминал ту ночь и то щемящее чувство одиночества. С возрастом у него появились другие интересы, друзья. Ему старались дать хорошее образование, он бывал в обществе, работа в фирме отца увлекала его. Мать всегда была с ним спокойна, со слабой улыбкой на лице. Постепенно он привык к таким отношениям, но внутри у него всегда была потребность в любви и когда он нашел отклик в Ольге для него это было, как награда, за годы ожидания.
• Матери он решил подарить брошь. Она носила броши с платьями, накидками, шалями. Он купил брошь для шали с искусной резьбой по золоту. Переплетающийся растительный орнамент в стиле модерн создавал игру света на поверхности броши. К ней он купил прекрасную шелковую шаль, любимого матерью, темно бирюзового цвета.
• Подумал, конечно, и об отце, но решил, что для того, его знания, те связи, что он установил, адреса поставщиков, письма к нему от владельцев фирм с предложениями, наконец, эскизы, рисунки – всё это будет лучшим подарком.