Квартирка

КВАРТИРКА

Рассказ

Озарение
Сид побывал-таки на собрании адептов  магических сил и увидал там свою жену Дарью  – и не рядовым членом, как предполагал, а руководителем сообщества.
Комната, горящие, размноженные зеркалами свечи, а над большим круглым столом в центре медленно вращается и посверкивает огоньками приплюснутая сфера наподобие летающей тарелки. Средних лет женщина под вуалькой вещает утробным голосом:
- Мы есть дети космоса. Мы способны на всё неземное. В том числе – перемещаться в пространстве и времени…
Сидящие на стульях вдоль стен, вращают над головой руками и гудят, как шмели.
В дальнем углу, с окаменевшим лицом и прикусив губу, сутулится Сид. И можно было бы предположить без риска ошибиться: его озарило... Да, как он не догадался об этом раньше?!. Теперь-то ему понятно, отчего с ним происходят всяческие несуразности и срываются выгодные сделки. Дарья ему вредит. Но почему?
После собрания в сквере на скамье, выяснение отношений. Женщина тем же голосом, что и на собрании магов:
- Сидор…
Мужчина, перебивая, резко:
- Сорок семь лет как Сидор! И ни разу не чувствовал себя таким глупцом! Зачем ты позвала меня на ваше сборище? Увлеклась колдовством? На здоровье! Но я…
Женщина, в свою очередь, перебивает:
- Ты муж мой, и я хотела, чтобы мы были заодно.
Сидор иронично:
- Заодно? В каком смысле? Заодно перемещаться в пространстве и времени? Тебе сорок три, а ты… РЭН ТВ насмотрелась?  Ты же прекрасный врач. Зачем тебе этот балаган?
Дарья:
- А деньги?
Сид отмахивает рукой в сторону:
- Сама ж говорила, всех денег не загребёшь.
Дарья с укоризной:
- А если это моя отдушина?
Сид замирает:
- Я, стало быть, не…
Дарья кривит губы:
- Ты занят собой, Сид, только собой. А я хочу, чтобы заодно…
Сид раздражаясь:
- Заладила! Нет и двух одинаковых…
И вдруг опять замирает: Дарьи рядом уже нет. Он разглаживает пальцами брови, бормочет:
- Гипноз… гипноз? Не думал, что настолько подвержен я чужой воле…
И рассержено топает два раза правой ногой.

Развод без имущественных претензий
Сидор и Дарья сидят напротив служащей загса, через широкий стол. Та спрашивает и смотрит на Сидора, затем переводит взгляд на Дарью:
- Итак, Благовы, имущественных претензий друг к другу у вас нет?
Сидор вздыхает. Дарья молча кивает.
Служащая загса смотрит в компьютер, что-то там вписывает, включает принтер, подаёт клиентам по страничке:
- Жду вас ровно через месяц. Кто не явится, останется без свидетельства. Кроме того, есть время на размышление…
Опять в сквере, но на скамью не садятся, стоят друг против друга. Дарья:
- Зря, Сид, ты затеял развод. Ведь пожалеешь.
Сид:
- Ладно. Разбежимся… поразмышляем.
Дарья, поправляет ему галстук:
- А это зачем надел? Прямо как на приём.
Сидор, отступая на шаг:
- Ну-ну. Не надо только активничать этим месяцем, хорошо?
Дарья моргает – возможно, соображает, что имеется в виду.
- Хорошо, не буду.

Ключ
В офисе. Двое мужчин сидят за столами и третий, Сид, пристроился у окна на подоконнике.
Долговязый с курчавым чубом, говорит несколько гнусаво:
- Значит, тебя можно поздравить, дружок? Теперь ты свободен, аки птаха! -  Встаёт (столешница ему чуть выше коленей) и кланяется.
- Спасибо, Гарик, - кивает Сид.
Из-за другого стола возражает коротышка, он развалился на стуле и потому видна лишь его лысая голова:
- Свободен-то он свободен… только я вот не пойму: зачем было разводиться через загс? Через суд надо, раздел имущества и тэ пэ. Где будешь обитать?
Сид, подтянув правое колено к подбородку:
- Не беспокойся, лысёнок. У меня нашлась копеечка на однокомнатную. Квартирка – ква-ква! - И Сид подносит к губам кончики пальцев: -  Й-ю! В новой высотке. Ща пойду смотреть.
Долговязый с азартом:
- А нас возьмёшь?
Лысый коротышка окорачивает:
- Под ногами мешаться? Он нас пригласит на новоселье. Так, Сид? И ещё раз прошу тебя, Сид, не называй ты меня лысёнком. Я Витёк, разве ты не знаешь? И я тебя люблю как родного.
Сид торжественно:
- Так, друзья-коллеги и родственники, именно так: первая презентация в кафе, вторая – на квартире!
Он вынимает из кармана ключ, с вожделением рассматривает его.

Обживаемся
Сид открывает квартиру и, чуть помедлив, входит. Прикрывает за собой дверь. Скидывает башмаки. Идёт в носках по прихожей-холлу, заглядывает в кухню, вступает на носочках в комнату и оглядывает пустое паркетное пространство и поле ромашек по обоям. Затем семенит к окну. Из него прекрасный обзор – последовательно: речной, луговой, лесной просторы. И над всем этим – сияющее синевой небо, с маленькими облачками на горизонте.
Сид расплывается в улыбке.
Мобильник бряк-бряк. Сид поспешно давит на кнопку:
- Да, заносите. - Бегом в холл, распахивает дверь. Разъезжаются створки грузового лифта. Двое грузчиков с холодильником. Сид:
- За мной, господа. Ставьте вот сюда.
И так – пока кухня не заполняется мебелью. Последней вносят тахту – в комнату. Сид:
- Вот к этой стене.
Рабочие ставят, и какое-то время шумно дышат. Один, старший, протягивает хозяину визитку:
- Когда прикупите остальную мебель, звоните. В частном порядке, так сказать.
Сид сует картонку в карман рубашки. Спровадив рабочих, садится на тахту, задумывается. Но опять мобильник.
- Да, братцы, столик заказан. Ща буду.
Заглядывает в кухню. Подмигивает себе в зеркало шкафчика.

Замена чуба на корону
В кафе шумно, приходится кричать на ухо. Сид долговязому Гарику:
- По секрету, Пат, всему свету. Ведьма она, потому и убёг. Понятно? Она мне все последние сделки угробила. Я думал, что такое?! А это она!
Коротышка Витёк, набычив свой лысый череп:
- А зачем она это?
- Понятия не имею, - пожимает плечами Сид.
Долговязый Гарик:
- Не понимаешь?
Коротышка приблизил лысый череп:
- Нет.
Долговязый Гарик:
-  А я не к тебе, лысёнок, обращаюсь, – и Сиду: - Кто-то подзуживает, небось. На стороне. - Поворачивается к коротышке: - Так?
Тот уклончиво:
- Ребята… выпьем за свободу и независимость. Через две недели… - тыкает большим пальцем в плечо Сида, будто кнопку нажимает: - …вот сделку завершишь… и на квартире твоей соберёмся… и… Давайте не будем друг друга обижать. Я ведь просил не называть лысёнком...
- Да, - кивает Сид, - а то у меня в комнате одна тахта пока. Выпьем!
Все хором:
- Выпьем!
- За гадов ползучих!
- За коронавирус!
- За него родимого!
За соседним столиком мужик поворачивает большой нос, забранный медицинской маской:
- Это вы зря! За хамство положено наказывать.
- А тебе-то чего? – воинственно поправляет свой раскошный чуб долговязый Гарик. - Ты вон под марлей…
- Тихо-тихо! – встревает Сид. – Это у вас начнётся политика, а не медицина…
- Думаешь?..
- А чего думать, - поддакивает лысый Витёк.
И тут, как только что предсказано было Сидом, Большой Нос-Под Марлей хватает Длинного Гарика за чуб и даёт подножку, отчего Гарик прямиком валится на пол, оставляя в руке напавшего клок волос. Однако Сид пихает задиру в спину по направлению к выходу, там охрана, на удивление ловко,  подхватывает его и, используя инерцию в своих целях, благополучно вышибает возмутителя общественного спокойствия на свежий воздух, уже без марли на носу...
Лысый Витёк пристально разглядывает Долговязого Гарика.
- Ты чё, лысёнок? - задышливо спрашивает тот, отряхивая колени.
- Да вот и ты теперь, вижу, коронованный, - ехидничает тот в ответ.
И Сид, в подтверждение его, «лысёнка», слов, делает вид, что поправляет на голове Гарика что-то вроде короны, хотя по всему понятно, что он проверяет ласковым движением ладони отсутствие роскошного чуба. Гарик уклоняется:
- Да ладно! Вы ещё тут со своими прибамбасами!..

Супруга всё же активничает
Дарья с бригадой рабочих проникает в квартиру Сида.
Мастера наклеивают новые обои, после этого раскладывают какую-то рамку посреди комнаты, переносят на неё тахту и привинчивают.
Заложив ладони в карманы брюк, Дарья рассматривает фотообои.
Первый сюжет: грибы-боровики на солнечной опушке хвойного леса.
Второй: девушка на руках у мужчины – не то в обмороке, не то мертва.
Третий: памятники на могилках. Человек, повисший на дереве вверх ногами.
Четвёртый сюжет фантастический – инопланетные корабли ведут перестрелку цветными лучами на фоне голубой планеты.
Один из рабочих подаёт Дарье пульт, и она нажимает кнопку. Тахта бесшумно поворачивается изножьем к лесной опушке. Дарья, распустив на затылке  пучок чёрных своих волос по плечам, начинает делать пасы напротив каждой из стен. Она будто заряжает картины энергией своей магии – возможно, желая впечатлить рабочих... впрочем, изображённое на обоях становится выпуклым.
Тут она слышит что-то, подходит к открытой форточке, командует рабочим:
- Все на выход!

Что своевременно расслышала Дарья
Трое идут по улице, поют. Сид на мотив... кажется, «Гренады»:
- Свобода, свобода! Свобода моя. Не надо мне брода, не надо тебя…
Долговязый:
- Тратататататататата!
Коротышка:
- А дальше?
Долговязый:
- Трататататататататата.
Коротышка:
- Понял.
Сид:
- Свобо-ода, свобо-да, свобода моя!
Коротышка:
- Заело?
Долговязый:
- Трататата-а.
У подъезда новой высотки замолкают.
Долговязый:
- Ну так чего, пойдёшь?
Кортышка:
- Это что, вопрос на засыпку?
Долговязый сурово смотрит на коротышку:
- Слушай, Ташонок, уволю к чёрту. Кто здесь главный?
Коротышка:
- Не надо увольнений. Зачем? Ты главный. Командуй.
Сид:
- Ну, пошёл я. Короче, до завтра.
Коротышка:
- Ты забыл, у тебя отгулы.
Сид хлопает себя по лбу:
- А-а.
Долговязый:
- Ну, иди. Дозволяю. Но не забудь.
Сид оборачивается:
- Э?
Долговязый:
- Вообще. Держи в памяти всё, что имеешь на сегодняшний день.
Сид:
- А-а! Буду держать.
Коротышка:
- Понял?
Сид:
- Да! - Пошатываясь, идёт к парадному, распахивает дверь, его окликает коротышка:
- Когда всё наладишь, зови в гости.
Долговязый командирским тоном:
- Всё ясно?
Сид разводит руки, задом входит в парадное. Отдаёт салют консьержке. Та понимающе улыбается.
Долговязый и коротышка стоят у подъезда, вскинув кулаки – как в знак солидарности. Сид заходит в лифт, пристально рассматривает себя в зеркале:
- А чё, нормалёк.
Выходит из лифта, изумлённо смотрит на консьержку, запинается и шагает вверх по лестнице. Перед своей дверью, споткнувшись о резиновый коврик, падает на колени.
- Ну и ладно, - говорит сам себе. - Так даже удобнее.
Достав из кармана ключ, целует его и вставляет в замочную скважину.

«Не понял»
На кухне он достаёт из холодильника воображаемую бутылку пива, открывает её, щёлкнув при этом языком, пьёт и направляется в комнату:
- Хватит и вина тебе и пива… тебе уже хватит. А то чебука-ашечка схватит. Где  моё ложе? - Упирается взглядом в тахту посреди комнаты. Прищуривается, делает несколько жевательных движений челюстью... Подходит, толкает ложе ногой, оно как вкопанное.
Берётся за угол, желая подвинуть, но безрезультатно. Сид пятится к портфелю у двери, достаёт настоящую бутылку пива, откручивает пробку, пьёт. Ставит бутылку на пол, раскидывает руки в стороны и, подскочив к тахте, прыгает. Лежит некоторое время лицом вниз, затем переворачивается на спину. Видит новые обои, бессмысленно моргает:
- Не понял, - затем ресницы его смыкаются.

Сон?
Сид едет в машине с Дарьей.  У леса тормозит. Дарья остаётся у машины, а он, натянув на плечи лямки рюкзака и схватив корзину, ринулся чуть ли не бегом в лес. Пока не вылетел на солнечную полянку. Боровиков на ней столько, точно они имели цель заглушить рост травы. Сид счастливо улыбнулся и принялся  за сбор урожая. Он резал и резал, забыв о времени. Набил рюкзак, корзину и две большие сумки. С сожалением на лице покидает поляну.
Шёл, напевал-мурлыкал. Вдруг опахнула тревога, остановился, огляделся.
- Это что такое? Заблудился?
Вокруг бурелом, справа просвечивает болото.
Заморосил дождик.
Сид продирается сквозь чащобу. Отирает то и дело со лба пот. Ставит корзину и сумки за ствол упавшего дерева, затем перелезает сам.
Сидит, прислонившись к пню. Тупо взирает на падающие капли с ёлки. Встаёт, глядит на сумки и корзину с грибами, поворачивается, идёт от них прочь.
Опять и опять перебирается через упавшие стволы. Где-то пролазит снизу. Цепляется рюкзаком. Сбрасывает лямки с плеч. Ползёт. Сидится, прислонившись спиной к дереву.
В глазах рябит паника. Сид трясёт головой, поднимается. Достаёт из кармана коробок спичек, рассматривает, отправляет обратно в карман. Из другого кармана достаёт яблоко, откусывает и кладёт надкушенное в карман.
Замирает, резко разворачивается, подвёртывает пальцами уши в выбранном направлении и минуту слушает, приоткрыв рот. Срывается с места и бежит на услышанный звук.
Ноги уже едва подчиняются. Глаза не различают подробностей – окружающее мутно.  И неожиданно Сид упирается лбом в стену. Отшатывается. Поднимает глаза кверху. Вывороченный корень громадного дерева – стена из глины метров пяти вышиной. Сид поворачивает голову влево – та же картина, вправо – то же самое. Резко оборачивается – такая же картина и позади. Стены сомкнуты в квадратную клеть. Четыре громадных дерева развалились на все четыре стороны? Сид в охрипшем недоумении:
- Это как я сюда?!.
Он придирчиво осматривает прилегающие друг к другу стены и не находит в них никакой лазейки. Ноги подламываются, и он опускается на колени. И перед глазами возникает: он с Дарьей в загсе…
- Мы ж разошлись! – вскрикивает Сид. - Какие грибы?
А взгляд рыщет, упирается в кучу веток. Остервенело разбрасывает Сид их по сторонам.
- Лаз! Не помню!
Вползает в него и выползает с другой стороны, смахивает с лица мох, сосновые иглы, паутину, отплёвывается...
Вновь идёт, через залитую водой луговину.  Выбирается на едва заметную тропу, затем – к речке. Бросает в воду сухую ветку и ковыляет за ней, влекомой слабым течением. Затем трусит по песчаному просёлку. К нему возвращается самообладание и бодрость.
Машины на месте не оказалось. Как и Дарьи.

«Фу на вас!»
…просыпается в холодном поту. Фотообоев с бурелом уже нет.  Прежние цветочки… Опасливо выбирается из постели. Обходит тахту кругом, чешет скулу, надрывно вздыхает. Застывает перед зеркалом в ванной комнате. Проводит ладонью по щетине на щеке. Берёт с полочки бритвенный станок, крутит в пальцах и бросает назад в пластмассовый стакан.
В комнате находит взглядом початую бутылку пива, с жадностью пьёт. Скок-поскок на одной ноге – натягивает джинсы, рубаху навыпуск. Берёт из пиджака бумажник. До магазина спешащим шажком.
Возвращение размеренное – в одной руке банка с пивом, в другой большой раздутый пластиковый пакет. Раскладывает в холодильник продукты, пиво, водку.
- Ну вот… теперь… - фразу он не заканчивает, так как видит в проём комнатной двери, что тахта повернулась к стене, где на обоях запечатлён погост…
Сид подбегает к тахте и в ярости пинает её, стонет от боли, падает навзничь, массирует ушибленные пальцы.

Звонок:
- Ты там не загудел, случайно? – вкрадчивый голос Гарика.
- А то мы щас приедем, наведём лоск, - подхватывает Витёк.
- С чего это вы?.. У меня всё нормалёк.
- Смотри у нас!
Сид отключает мобильник, ложится на бок.
- Да ну вас!
Смотрит на стену:
- Непонятки сплошь... Фу на вас!

Опять сон?
Вечер. Багровый закат за окном.
Уже изрядно поддатый, Сид по-прежнему возлежит на тахте и рассматривает стену, где располагается окно и ещё два нарисованы. В нарисованных продолжение пейзажа из настоящего окна: река вдалеке, синий лес, небо с лиловыми облаками. Погост.

…идёт по тропе с пожилой женщиной. Она рассказывает спокойным голосом:
- Этот дом предназначался дочери, но его кто-то украл… Ловчила, сумел.
Сид думает про себя: «Я, что ли?» - Приостанавливается, шевелит пальцами рук. Женщина смотрит на него вопросительно.
Идут мучительно долго. Погост никак не приближается. Сид думает: «Не повернуть ли обратно?» - И глядит на женщину. Она ядовито выкрикивает:
- Я так и думала, что это вы!
Из глаз Сида брызгают слёзы, он падает на колени.
- Нет, нет! Зачем мне?!. Мне-то зачем?!.

Очнувшись, Сид видит на стене вместо погоста – ромашки. Тяжело подымается, шаркает на кухню. Наливает полстакана водки. Залпом выпивает. Открывает банку пива, делает глоток. Косится на проём в комнату:
Тахта в прежнем положении.
- Я чего-то не понимаю? Совсем тупой? Или… что? Но мне надоело!
Светает. Сид угрюмо спрашивает себя:
- В поход?.. Чего молчишь? В магазин? Или у меня есть ещё?..
Звонок мобильника. Голос  лысого коротышки:
- Докладываем. Звонила твоя прежняя. Только что…
Сид с недоумением:
- И чего… ей?
Голос Гарика:
- Изволили беспокоиться о твоём здоровье.
- Ещё позвонит, скажите: о’кэй.
Коротышка:
- Мы тебя ждём. Завтра.
Гарик:
- Очень ждём.
Сид:
- Да понял.

Дарья проверяет
Сид открывает дверь в квартиру, грохает сумкой о порог. Рычит:
- Поаккуратнее нельзя?!
Звонок телефона.
Сид смотрит не мобильник с интересом:
- А это ещё кто?
Нажимает приём.
Голос Дарьи:
- Ты там как, не заболел?
Сид раздражённо:
- А почему я должен заболеть?
- Ну, мало ли. Позвонила на работу, тебя там нет.
Сид озлобленно:
- Если звонила, должны были сообщить: я в отгулах.
Заглянул в комнату. Тахта повернулась к стене, где красовалась берёзовая аллейка, куда-то она вела: из шёлково-солнечного пространства – в лиловый сумрак.
Сев на край тахты, Сид глотает большими глотками пиво. Затем накатом запускает пустую бутылку к стене с берёзками.
- Поверяет она, ишь ты!
Валится на спину, закрывает глаза.

Очередное наваждение?
…идёт по аллее. Медленно, довольно долго, оглядывается вокруг и замечает, что у всех могилок одни и те же цветы – ромашки. Останавливается и смотрит назад – и там тоже колышутся ромашки. Помассировав веки, глядит опять. Ветер волнует море ромашек. Тропка приводит к двум рядом стоящим памятникам. На памятниках он узнаёт лица своего отца и матери. Материны губы зашевелились: ты давно нас не навещал. А мог бы, - добавляет отец. - Как так? – противится сознание Сида. - Был недавно совсем.
Тут мать с отцом вываливаются из своих  надгробий и превращаются в каких-то синюшных монстров. Они накидываются на Сида, валят его на землю, связывают и подвешивают за ноги на нижний сук дерева. И – исчезают.
А с памятников безучастно смотрят на своего подвешенного сына мать с отцом. Сид теряет сознание. Очнувшись, видит: рядом хлопочет старец.
- Ты кто? – удивляется Сид. Старец отвечает скрипучим голосом:
- Отшельник я.
 Сид поводит глазами: утлая хижина. Небольшой костерок. На треноге котелок с каким-то вонючим варевом. Отшельник скрипит:
- Сейчас мы тебя поправим, сынок.

 Очнулся, да ненадолго
…очнулся в своей комнате. Перед глазами – знакомые цветочки.
- Ну, и когда ягодки? - закрывает глаза Сид.

Идёт сражение инопланетных кораблей. От лазоревого (продолговатого) они отскакивают рикошетом и мчатся в сторону Луны. Чёрный (дискообразный), несмотря на габариты, уворачивается, как юркий стриж…
Внутри чёрного звездолёта (диска) – существа в серо-серебряных балахонах и непроницаемых чёрных шлемах. В другом, лазоревом (сигарообразном) – комбинезоны вишнёвого цвета, шлемы матово-белые, также непроницаемы.
На лазоревом. Спокойный голос:
- Уходим. Чего зря энергию расходовать. Или не наигрался?
- Нельзя уходить. Они высадятся вон на той планете... Как она у них – Землей называется?.. А это с их-то среднегалактической моралью… Загадят всё. Бардак разведут. Эксперименты свои дикие начнут проворачивать. Стыдно им не будет, поверь…
На чёрном («тарелке»):
- Что будем делать? У них лучшая система защиты… Может, на планетку спикируем? Включим хамелеона и всё… слиняем, пока нары не заставили обживать.
- Думаешь?
- А ничего другого не остаётся. Сколько можно кувыркаться! Одно проверенное средство – улизнуть к чёрту на кулички... Кстати, узнаем, что это у них означает  – «На кулички».
- У аборигенов?
- Ну.
- Ладно, полиглот, готовсь к мимикрии…

Сид пытается рассуждать
Сид с опаской обходит квартиру. Разговаривает сам с собой:
- А это  из какой оперы? Это ж фантастика!
Косится на фотообои.
- К этой стене меня ещё не поворачивало. Не-ет, я так не играю! Не-е, в самом деле, зачем забегать раньше времени?!
Зло глядит на пустую бутылку у стены:
- Опять в магазин?!. С вами точно денег на мебель не накопишь.
Шлёпает босиком на кухню, заглядывает в холодильник:
- Слава те!
Выхватывает початую бутылку водки, поспешно выливает в стакан, пьёт. Зажимает ладонью рот и – быстро к раковине. Минуту стоит не шелохнувшись. Опускает ладонь на стол рядом раковиной. Оглядывается.
- Нормально. Теперь хоть на северный полюс. Где мои носки? Ко мне! А джинсы? Кому сказал! Ну, хорошо. Пару минут подожду. Но не дольше.
Идёт в прихожую, из-под ладони осматривает вешалку. На ней висят  джинсы, под ней – башмаки с носками.
- То-то же. Ещё б немного и я вам показал бы, где раки зимуют.
Вечером, потягивая через соломинку коктейль из высокого бокала, он лежит лицом к стене с перестрелкой звездолётов, прищуривает то один глаз, то другой.
- Интересно, кто из них победил?
Посторонний голос в его голове зловеще произносит: «Скоро узнаешь». Сид в оторопи садится, озирается:
- Но-но, не очень-то! - И смотрит через стакан на настольную лампу в углу комнаты. - А вообще говоря, пора завязывать с этим питиём. Белочки мне только не хватало.
Ставит пустой стакан рядом с тахтой. Закидывает руки за голову.

Разборки инопланетян
Аэропорт. Паспортный контроль. Офицер, поглаживая себе лоб подушечками пальцев, долго разглядывает фото пассажира, затем подымает глаза на мужчину в сером костюме, медленно и печально даже произносит:
- Сидор Евгеньевич Благов. Фамилия-то какая приятная. Но вы тут, дорогой товарищ, как неживой, право… Что так? 
Сид делает лицо вопросительно-усмешливым, переворачивает кверху лежашие на стойке ладони.
Офицер:
- Не, в натуре, заменили б фото. Кто это вам нахлобучил такую мрачность на благородный лик? Извиняюсь, конечно, за комментарий… Планшет? И весь багаж?
Сид приподымает правую бровь и дёргает себя за мочку правого уха левой рукой:
- Багаж? Да так сказали: лети – разбирайся, а вечерком – возвращайся. Преимущество мобильной командировки. Прошвырнуться налегке.
Офицер протягивает документ, подмигивает:
- Что ж, разбирайтесь – возвращайтесь. Рифма. Что ж… На террориста вы не похож… Хм, опять рифма. Что-то из нас рифмы выпрыгивают, как чертенята из табакерки. Удачи.
Сид, подставляя под документ планшет в правой руке, левой козыряет:
- Спасибо, рифмоплёту от рифмоплёта.
Офицер:
- Лучше назовём себя куплетистами. Благо-звучнее.
Сид:
- На работе меня величают менеджер-везунчик.
Офицер:
- Тоже нормально. Везунчик-менеджер–артист-куплетист. Как у некоторых народностей – сто имён и все интересные, одно лучше другого… чего-нибудь да прибавляют к внешним данным.
Сид:
- Быть вам, милейший, большим начальником.
Офицер:
- Вашими бы устами да мёд пить.

В ночном небе, мигая малиново-влажными огоньками, плывёт лайнер. На борту Сид-«везунчик» постукивает клавишами ноутбука, оглядывается, встаёт из кресла. В проходе ему мешает пройти миловидная стюардесса с разносолами на тележке. И, развернувшись на каблуках, Сид направляется в хвостовую часть самолёта. В туалете, залепив пластырем датчик и глядя на воспрещающую табличку, он затягивается сигаретой. Неожиданно его швыряет о стенку лицом. Он успевает удивиться: «Ну, знаете!.. Так, что ли, теперь отучают от курения?!.»
Чёрная тарелка задевает лайнер, тот разваливается, хвостовая часть с оперением планирует на склон горы и скользит по нему, пока не останавливается. Всё это время Дарья, раскинув руки, летела рядом.
Тарелка накрывает своим подбрюшьем круглое озеро. Из-под неё ещё долго шипит вода и вырывается пар.
Лазоревый цилиндр ударяется о равнину, несколько раз отскакивает, как плоский камень от воды, и вспыхивает. Из корабля тут же выезжают несколько бронированных транспортов, похожих на больших мерцающих светляков, и мчатся в близлежащие горы. Едва они скрываются за одной из скал, цилиндр взрывается, и в небе разгорается зарево из разноцветных языков пламени.
Внутри тарелки, из-под которой всё ещё шипит пар, двое ведут диалог. Первый:
- Скурвились!
Второй:
- И новое оружие не помогло.
Первый:
- За нас само провидение.

Последствия разборок продолжительны
Сид очнулся. Различает перед собой что-то белое. Ощупывает. Удивляется:
- Унитаз?!. Как я так наклюкался?.. где, когда?!
Кое-как поднимается сначала в полусогнутое положение, затем выпрямляется. Кабинка покачнулась, Сид машинально цепляется за поручень:
- Ну что ещё?!.
Достаёт из нагрудного кармана ручку с фонариком, светит.
- Холодно-то как! Тихо как… - Проводит ладонью по лицу – о что-то липкое, подносит к носу. Светит в треснувшее зеркало – лицо в крови. Берёт салфетку, вытирает.
Толкает плечом дверь. И, охнув,  вываливается в снег. Лёжа на боку, бормочет:
- Здра-асте!
С трудом подымается на ноги, растирает пальцы рук, кончик носа, оглядывается.
«Боже, чуден твой промысел! Сплю, что ли?»
- А холодно, чёрт возьми! И это называется сон?! Как в кино прям!.. Выключите ваши каверзы, в конце-то концов! Надоело, хватит!
 Вокруг незнакомая местность в отблеске пламени из-за края обрыва и – лунного сияния с небес.
Мимо грохочет тележкой стюардесса, вращает фарфоровыми глазами, из расколотого черепа выпучиваются мозги. Едва не сшибает Сида с ног – он успевает отшатнуться. С тележки падает бутылка минералки. Стюардесса ловко подхватывает её. Сид заворожено глядит ей вслед. Девушка, оглянувшись, исчезает во мгле.
Сид вздрагивает от скрежета: хвостовая часть самолёта медленно  и нереально игрушечно сползает с уклона и пропадает за гранью видимого. Удаляющийся и затихающий грохот.
Тишина.
Спотыкаясь, Сид торопливо идёт прочь от края пропасти. Он бредёт  по твёрдому насту, вот ступил на дёрн и остановился.
- Это лучше, чем снег. Бр-р!
Начинает прыгать и размахивать руками, приседать.
- Да сколько можно? Это ваше кино!
Идёт дальше, еле двигая ногами, охватив руками плечи. Останавливается, озирается, обессилено садится на ствол поваленного дерева, роняет голову на грудь.
Поднимается солнце, начинает припекать: иней на древесине тает, испаряется.
Сид открывает глаза, глядит более-менее осмысленно – на окружающий ландшафт:
- Мама!.. Скажите мне всё же, куда я попал? Ведь это всё надо заслужить!.. За что в таком подарочном оформлении?!. - Лицо его выражает крайнее утомление, он будто хочет, чтоб кто-то, за ним наблюдающий, пожалел его.
Вскоре башмаки превратились в бесформенную обувку, то один соскакивает, то другой, костюм разодран. С трудом, падая и подымаясь, затем на четвереньках и ползком взбирается он на холм, обводит окрестности мутным взором.
Небольшая долина в окружении гор с шапками снега на макушках. Полёт далекой равнодушной птицы, движущиеся точки у горизонта…. Три… пять…восемь…
Сид зажмуривается, опять смотрит: точки неотвратимо приближаются. Над долиной, взрывая тишину, раздаётся звериный вой…  Сид вскакивает и вновь опускается на колени. В быстро приближающихся точках уже различимы волки. Клубы пара из пасти вожака. Слышен хруст сухих веток под его лапами.
Сид бежит, волки настигают. Дыхание зверя совсем близко. Под ногами Сида проваливается почва…
Дыхание – звук пыхтящей паровой машины. Сид ощупывает себя:
- Да что это такое, в самом деле?!. То на скалы бросают – прямо с облаков, то вообще под землю… А-а?!.
Морщится, растирает ушибы, делает несколько неуверенных шагов, глядит вверх, где в дыру видны несколько волчьих оскалов.
- Что, догнали?!. У, я вас!. Чё скалитесь?!. Смеются они! Я вам посмеюсь!
Головы волков исчезают.
Сид садится на корточки, отряхивает ладони, присматривается к полумраку.
Пещера размером с небольшой самолётный ангар. Посреди – штабель деревянного бруса. Прихрамывая, Сид подходит, машинально прикладывает к торцу одного бруса растопыренные пальцы.
Обходит штабель. У стен пещеры ящики, припорошены слоем пыли и трухи.
- А-а-у-у-у!  Хозяева! Вы где?!.
От оглушительного эха захлопывает уши ладонями.
Обследует ящики. В одном – судя по запаху – бензиновый движок. В другом – тиски, сварочный аппарат. В третьем – рабочая одежда, брезентовая роба. В четвертом – палатки. В пятом – ого! – оружие, автоматы и пистолеты с глушителями, в смазке, с коробками патронов. В пятом – матерчатые мешочки. Сид надрывает один, хватает горсть крупы, запихивает в рот. И только разжевав, понимает:
 - Гречка!
Нашлись и спички, и свечи.
Запалив сразу несколько штук и расставив их на каменных выступах (в пещере сразу становится уютней), вздыхает с облегчением:
- Волки боятся огня.
Прислушивается:
- Ушли или затаились?
Забирается в ящик с брезентовой робой, накрывается палаткой, опускает за собой деревянную крышку:
- Всё, господа!.. силы мои иссякли.
Снится незнакомый город. Шикарный отель, конференц-зал. Сид на трибуне, выступает, ему аплодируют, берут автографы, сэлфи, сидящая в ложе для почетных гостей женщина пунцовеет... Банкет.  Сверкает хрусталем шампанское. Собравшиеся за столом в дружном порыве поднимаются со своих мест и проникновенно, - так, что прошибает слеза – начинают выть.
Кто-то вещает:
- В их вое неуловимо переплетаются дикая жажда познаний с первобытной покорностью року, тревога за судьбу мировой цивилизации с обреченным одиночеством индивидуума…
Женщина в вечернем платье старательно подвывает.
Морщась от явного несоответствия  между взятой ею нотой и мощным общим хором, Сид делает ей знаки, чтобы прекратила выть. Подмигивает. И просыпается.
Сверху раздаётся вой.
Сид морщится:
- Это не бред помешанного, а самый, что ни на есть!.. Настоящий бедлам!.. Но кто та женщина? Тоже настоящая? Что ты по этому поводу думаешь?.. А что-то мне ничего по этому поводу не думается, брат ты мой…
Вой наверху затихает, как если бы удаляется.
- Так они меня что же – поджидали всё это время? У-у, какие!
Он лежит ещё некоторое время, прислушиваясь, потом осторожно приподнимается, ударяется головой. С раздражением:
- Были б мысли, как говорят, а подробности найдутся! Где я опять?
Вылезает из ящика.
- Ну, серые! Куда вы меня загнали?
Сид подходит к ящику с оружием.
- Жажду реванша! Кстати, чьё это логово? Террористы?
С воодушевленным, воинственным выражением лица Сид (он переодет уже в добротную рабочую одежду) шагает через равнину, за плечами у него рюкзак, автомат с оптикой, на поясе – сумка с запасными рожками и кобура с пистолетом.
Сдвигает кепи на затылок. Пред ним – чистота небесной синевы. Несколько минут Сид стоит над обрывом, жадно вдыхая.
Перед ним так же простирается красивейшая в своей суровой первозданности местность.
- Где бы я ни очутился – по воле рока, так сказать, но это явно не ад. А может, и волков никаких не? Как и стюардессы с тележкой… и вообще. Сон? А щас что?
Дёргает себя за мочку.
- Моё сознание генерирует что-то смутное… Почему?
Прямо у  границы плато и синего леса сгущаются облака.
- Можно предположить ущелье.
Справа до самого горизонта расстилается лесной массив, очерченный грядой гор со снежными вершинами в облаках. Слева – красуется настоящий сад из причудливых камней, расцвеченный зеленью лужаек и коричневатой листвой кустарников. Это в нескольких километрах заканчивается провалом, над которым струится и смазывает резкость видимой панорамы туман или пар.
- Очевидно, оттуда я пришёл ночью. Придётся проверить.
Сид начинает спускаться к ручью. Вдруг останавливается и смотрит назад.
- Они должны вернуться! Они вернутся, а значит, найдут меня. Но кто они? Даже если террористы… Ничего плохого я им не делал.
По земле тянется след от хвостовой части самолёта.
Сид приближается к краю ущелья и заглядывает вниз. Там узеньким ручейком стремительно мчится горная речка, у её ближнего берега в разброс останки самолёта…
- Теперь мы точно знаем – путь в цивильный мир в другой стороне. Это – без шуток – нормальный результат моего похода. Для полного успокоения мне осталось обследовать ещё три стороны света.

На обратном пути к логову ему подумалось.
- А если вправду террористы? Зачем же я туда иду?
И он повернул на девяносто градусов вправо – к сопкам, напоминавшие капониры для самолётов.
- Нет, действительно похожи. Разве я не служил в ВВС…
Тут у него отвисла челюсть… Из «капонира» выкатились три танкетки и умчались в сторону леса.
Сид приподнял ладонью нижние зубы к верхним и задался очередным вопросом:
- Не слишком много сюрпризов?
Минут через двадцать он стоит у пологой стены капонира и пытается сообразить: как могли проехать танкетки сквозь сплошной камень без всяких признаков на потайные ворота.
- Сон – не сон, однако не в порядке со мной что-то… Как тут можно войти, а тем более проехать?! Что, сим-сим, откройся?
Совершенно бесшумно в каменной стене образовался проход.
- А-а… ну если так… ладно.
Едва Сид вошёл, проход за его спиной замкнулся. Вспыхнул яркий свет, и Сид увидел десяток бронетранспортеров, напомнивших ему божиих коровок – по обтекаемости формы и оранжевой с белыми пятнами расцветке. Он приблизился к ближайшему механизму и перед ним распахнулся люк, на который до этого не было никакого намёка.
Сид опустился в кресло и свет погас…

Возвращение из «мобильной» командировки
Просыпается от холода. Зуб на зуб не попадает. Одеяло сползло на пол. Сид подтягивает одеяло до подбородка.
На стене созрели красные ягоды малины.
Озноб не отпускает. Среди малинника медленно идёт Дарья. Она загадочно улыбается.

Дарья и Гарик с Витьком сопровождают Сида в больницу на «Скорой».
Сид наблюдает за ними из-под чуть приоткрытых век и думает о последнем своём сне: «Жаль, что я там не остался». Спрашивает жалобно:
- У меня коронавирус?
- Белочка у тебя, - отвечает лысый Витёк.
- И ещё какая, - усмехается долговязый Гарик.