ВОПРОС ДЕМОКРАТИИ
Демократия, свобода и права человека - дело, в общем не плохое. Но она становится оружием разрушения при одном единственном условии - если государственная школа и государственные гуманитарные вузы развиваются...
* по своим собственным программам, не связанным с общей государственной идеей:
* по навязанным программам, завезенным извне.
Это происходит в том случае, когда ГОСУДАРСТВЕННАЯ ИДЕЯ УПРАЗДНЯЕТСЯ ПОД НАПОРОМ ПЛЮРАЛИЗМА .
А что такое плюрализм, как не ВБРАСЫВАНИЕ чуждых идей, размывающих государственные устои?
И это при том, что носители идеи плюрализма - это РАЗРУШИТЕЛИ, КОТОРЫЕ ВСЕГДА ВОСПИТЫВАЮТСЯ ВНЕ РАМОК ДАННОГО ГОСУДАРСТВА, ПО ИНЫМ ЗАКОНАМ И ПРОГРАММАМ, В ИНЫХ СИСТЕМАХ ЦЕННОСТЕЙ.
Стабильная программа гуманитарного образования в Древнем Риме 4 века, - пишет Л. Гаспаров в работе "АВСОНИЙ И ЕГО ВРЕМЯ", - обеспечивало "то единство (хотя бы на самом элементарном уровне) идейных взглядов и художественных вкусов, без которого невозможно никакое общество".
И ученый богач, - отмечает Л.Гаспаров, - и полуграмотный обыватель одинаково чтили как образец красоты «Энеиду» Вергилия. И хотя один видел в ней впятеро больше, чем другой, -- тем не менее, не отвергал ничего из того, что видел другой. И это очень важно, потому что таков он и есть "общий язык", на котором мыслит и говорит государственный народ.
В этой связи мне хотелось бы напомнить читателям о том, как по-разному в нынешней России воспринимаются светочи русской словесности. О Льве Толстом многие высказываются с пренебрежением, допуская иронию или неприличные шутки, связанные с его личной жизнью. Что уж говорить о Достоевском, которого называют то развратником, то алкоголиком, то больным, игнорируя, при этом, его работы, в которых он показал себя гением.
А, между тем, наше население, особенно молодая его часть, скоро либо вообще замолчит, либо начнет выражать свои эмоции нечленораздельными буквами, вроде "брлспб", либо превратится в говорящих попугаев, вызубривших несколько популярных мемов.
При этом, наша риторика (особенно чиновничья), становится все более рутинной и казенной. И ее будничную тошнотворность разряжает только сквернословие, брошенное в публичный эфир каким-нибудь "продвинутым" чиновником, находящимся на ступени низшего образования, пригодного разве что для спорта или для базара.
В Риме же риторике учили в высшей школе специально. И вовсе не для красивой болтовни на форумах, не для суесловия, а для того, чтобы слово государственного чиновника соответствовало его делу. Для того, чтобы он понимал, ЧТО он говорит и нес ответственность за сказанное.
Империя Древнего Рима СВЯЗЫВАЛАСЬ огромным бюрократическим аппаратом. Чтобы этот аппарат себя оправдывал, нужно было, чтобы отчеты, поступающие снизу вверх, и директивы, поступающие сверху вниз, - были ясны и выразительны. А для этого необходимо было, чтобы чиновники всех инстанций хорошо владели словом, понимали друг друга, а не только разбирались в схемах.
По этой причине государственная власть относилась к школьному делу очень внимательно. Грамматики и риторы (учителя) освобождались от всех налогов и повинностей. В каждом городе несколько школ содержалось на общественный счет, а императорские чиновники следили за успехами школяров, намечая лучших из них для государственной службы.
А что стало бы с государством, школьная система которого оказалась бы раздробленной в соответствии с идеей плюрализма? Оно бы развалилось. Потому что его населили бы люди, которые не смогли бы договориться между собой даже по таким простым вопросам, как отношение к Толстому и Достоевскому или "Что такое хорошо и что такое плохо".
Да, демократия вполне себе могла бы быть позитивной вещью. Но только в том случае, если б она не разрушала государственную форму и руководствовалась бы четким законом, а не той расплывчатой формулой, которую затвердили представители западного либерализма. А именно: "разрешено все, что не запрещено!"
Ибо то, что не запрещено регламентируется не столько законом, сколько ОБЩИМ ДЛЯ ВСЕХ МИРОВОЗЗРЕНИЕМ ГРАЖДАН СТРАНЫ страны (моралью), заинтересованных в том, чтобы каждодневно и ежечасно сохранять и возобновлять оптимальную государственную форму, а не разрушать ее, подобно самоубийцам.