====================== 34. О гаданиях и о том, что из этого вышло
Таня стала у неё частым гостем, и Нина её понимала: в квартире из четырёх комнат проживали восемь человек: Танины родители, Таня с мужем и Танин брат с женой и двумя детьми. Нина не видела, когда они уходят и когда приходят, не слышала щёлканья дверного замка. И вспоминала слова управдома, который сказал, что на этаже она одна, жилец из соседней квартиры платит исправно, а жить не живёт, не хочет. Последние слова управдом произнёс «со значением» и замолчал. Нина любопытства не проявила. Не живёт так не живёт, это её не касается.
Управдом ошибался: Таня всегда откликалась, когда Нина звонила в её дверь. Звонок был странным: неслышным. А дверь открывалась почти тотчас же, словно Таня её ждала. «Привет! Пошли ко мне гадать. Ты не очень занята?» — приглашала Нина. Таня с готовностью соглашалась, и вечер проходил, по определению Нины, «содержательно». А главное, помогал отключиться от действительности.
Впрочем, Таня относилась к происходящему серьёзно и требовала того же от подруги. И сердилась, когда Нина не могла сдержать улыбку. Сама она к картам не притрагивалась и никогда не гадала, колоду тасовала всегда Нина и раскладывала карты, а Таня смотрела через Нинино плечо и нашёптывала, что делать дальше. Это было интересно.
Гадальная книга нашлась в Изольдином шкафу, карты Нина купила в киоске. Гадать можно только неигранной колодой, говорила Таня. Неигранные карты скажут правду, а те которыми играли, обманут, любая игра всегда обман, а карты, как дети, быстро учатся лгать.
Книга 1899 года издания называлась «Другъ тоскующихъ». На обороте титульного листа значилось: «Гаданiе достойно наблюденiй философскаго ума, и, какъ продуктъ общенiя с природой, гаданiе имеетъ свои законы, такъ безцеремонно фальсифицируемыя гадалками нашего сребролюбиваго века. А что карты действительно и главнымъ образомъ видятъ состоянiе и чувства человеческой души, в этом решительно легко убедиться» /Изъ книги «Nya Spaboken»/.
«Друг тоскующих» изобиловал ерами, ятями, юсами и не поддающимися разуму формулировками. Так, валет бубен рядом с фигурой указывал на её характер. «Человекъ сомнительный, матерiалистъ» — прочитала Нина и не знала, что думать: ведь материалист душевных сомнений не испытывает, верит лишь в материальное.
Бубновый король — юный влюблённый. Насколько юный, в книге не указывалось. Трефовый король — военный господин и верный друг. Так — друг или жених? Дама треф — солидная дама, приятельница или незаконное дитя, вот и думай, кто же она… Пиковый король — солидный или дурной человек. Так всё-таки — дурной или солидный? Или дурной родственник, прыснула Нина.
Общаться с родственниками не хотелось — ни с настоящими, ни с карточными. Нина мечтала о молодом бубновом короле, но ей всё время выпадал червонный — богатый и знатный, и не исключено, что женатый, смеялась Нина. И долго тасовала колоду, надеясь на лучший результат.
Натэла (дама червей) пришла в гадании единственный раз, и очень нехорошо: лежала в ногах Нининой карты (дамы бубен). «Если какая-либо фигура при раскладке ляжет в ногах вашей карты, значит, этот человек не останется в вашей жизни, придёт и уйдёт: карты под ногами обозначают преходящее». Нина грустно вздохнула: всё так и есть. Утешало одно: дама червей лежала в паре с крестовым королём. С Тамазом. Мама не одна.
— Не вздыхай. Король ей червовый не нравится, — фыркала Таня. — Молодой, богатый, кого ж тебе надо? Не нравятся карты, давай на воске погадаем, Или ещё яйцо крутить на блюде… У Изольды…
— Знаю. У Изольды книга есть, — улыбнулась Нина. — То есть, уже нет. Чертовки, наверное, утащили, и сидят, на чертей гадают, молодых, богатых и рогатых.
Книга со старинными гаданиями, купленная в «Букинисте», оказалась сущей ерундой, но Тане гадания нравились, и Нина ей уступила. О чём впоследствии жалела: гадание на милого показывало крест, а судьбу не показывало вовсе: серый прямоугольник и невысокая ограда. Кладбищенская. Нина скептически пожимала плечами. И включала погромче четвёртую часть симфонии №1 Петра Ильича Чайковского «Andante luqubre». Гадать под «Зимнюю» симфонию вошло у неё в привычку: музыка как нельзя более соответствовала…
Гадание сбывалось, если дождаться полнолуния: в эти дни потусторонние силы наиболее активны, объяснила Таня. Нина вырезала из картона круг, закрасила акварельной краской (оттенок подбирала долго и остановилась на оранжевом «жжёный апельсин») и прицепила на штору английской булавкой, обеспечив антураж. Таня поморщилась. Нина здесь хозяйка, что захочет, то и сделает. Впрочем, Нина выполняла всё, что от неё требовали.
Гадать рекомендовалось в пустой и тихой комнате. Не должно быть никого и никаких звуков. Гадающая девушка должна распустить волосы и сосредоточиться. Нина расплетала косы, но дальше дело не шло: перстенёк, подвешенный на нитке, вёл себя странно, словно сомневался и не знал, что делать. «Если кольцо совершает круговые движения, родится девочка, если ходит как маятник, родится мальчик. Если не движется — детей не будет» — утверждалось в книге.
— И слава богу! Я же не замужем, сначала замуж надо выйти, а потом детей рожать, — смеялась Нина.
Таня с ней соглашалась: гадать надо обручальным кольцом, а не легкомысленным перстнем с камешком.
— Так есть у меня обручальное! Бабушкино.
— Чужим нельзя, надо своим. Давай на колодезном срубе погадаем.
— Мне что, в колодец нырять за женихом? — хохотала Нина.
— Да ну тебя. С тобой свяжешься и пожалеешь сто раз.
Колодец в книге предлагалось найти, либо сделать символический, используя спички, сложенные в несколько рядов и образующие «колодезный сруб». Вместо ведра рекомендовалось взять напёрсток. Напёрсток у Нины был. «Налейте в него немного воды и поставьте его рядом с колодцем. В деревнях девушки могут налить воду в ведро и поставить возле настоящего колодца.
Заприте настоящий колодец настоящим ключом; сделанный из палочек "заприте" любым ключом, сделав соответствующее движение рукой, и положите себе ключ под подушку. Ложась спать, проговорите: "Суженый-ряженый, приходи ко мне к колодцу водицы испить, у меня ключа просить". Во сне придёт суженый, напиться воды из вашего колодца».
К Нине являлась во сне панна Крися — в богатых одеждах, с унизанными перстнями пальцами и со странным лицом, на котором застыло выражение спокойного достоинства — она и вроде не она. А кто? Нина не знала эту женщину.
Гадание о судьбе по теням, когда смятый бумажный лист сжигают на блюде и рассматривают тень, отбрасываемую на стену (тень делают с помощью горящей свечи) — показывало будущее. Как говорилось в книге, это первый этап гадания, но могут возникнуть вполне ясные образы. Второго этапа не потребовалось: на стене чётко отразился крест.
Бумагу они поджигали несколько раз (сминала лист всегда Нина, и свечу зажигала тоже Нина, посмеиваясь над Таниными суеверными страхами). И каждый раз тень показывала крест, а в последний раз за крестом темнел высокий прямоугольник. Могильный памятник?
Нина торопливо задула свечу. Чья это могила? Может быть, самой Нины? Интересно, кто её похоронит и отгрохает такой памятник. Нина почувствовала озноб.
— Тань, я больше не хочу гадать, мне уже хватило. Я спать лягу, мне на работу завтра.
— Испугалась? Это всё ерунда, не обязательно сбудется. А вот с зеркалом без меня не гадай, это опасно.
Гадание с зеркалами считалось самым «страшным». Возле двух противоположно поставленных зеркал надо зажечь две свечи и сказать: "Суженый-ряженый, покажись!" Зеркала двоились, троились и образовывали коридор, ведущий в потусторонний мир. Из этого зеркального коридора, освещённого по краям свечами, и должен явиться суженый. Он может войти к гадающей и заговорить с ней, но важно вовремя сказать «Чур сего места!», чтобы призрак исчез, не причинив вреда.
Спрашивать Судьбу нельзя, рассказывала Таня. Ибо жизнь человека это путеводный камень, доходишь до него — и три дороги тебе даются, как в сказке: «Направо пойдёшь — коня потеряешь, налево пойдёшь — себя потеряешь, а прямо пойдёшь — и сам пропадёшь, и коня не спасёшь». Гадающая видит только один путь из трёх, и как только озвучит его, то право выбора отнимается у человека, за любопытство его. Я свой путь сама выбрала. А ты, если хочешь, гадай, жизнь свою прогадывай.
Нина слушала Таню и иногда поглядывала в зеркало, в котором отражалась комната, вернее, та её часть, где сидела Нина. Обыкновенное зеркало, пока не загорятся свечи и не наступит ночь…
Она не рассказала Тане о ещё одном способе гадания, которому её научила Изольда из зеркала. И о том, что ходила к управдому и в милицию, тоже не сказала.
Оторопевшему управдому Нина изложила свою версию событий: Изольда Авенировна пошла в магазин и забыла дорогу домой. Или спустилась в метро, которое рядом, рукой подать, проехала одну остановку и вышла на станции «Комсомольская», а там три вокзала, езжай куда хочешь. Села в электричку и уехала. Так бывает в глубокой старости, когда внезапно забываешь всё, что связывало тебя с миром.
Управдом понял её по-своему и успокоил:
— Не переживай. Не умерла она в квартире твоей, и никто там не умер. Ушла в чём была и пропала. Выписали её через три года, как без вести пропавшую. За квартиру-то платить надо, а никто не платил, родни, стало быть, не наблюдалось у неё. Вещи разобрали, взяли кто что мог… осталась одна рухлядь. Тебе ежли вынести что надо, ты скажи, я подмогну, много не попрошу, бутылочку беленькой купишь мне, и ладно. Ну и закусить чем, купишь, — размечтался управдом.
— Искали её?
— А кто искать-то будет? Одна жила. Да и лет ей было за девяносто, померла гдей-то, видать.
Заявление о пропаже человека в милиции не приняли.
— Она вам кто? Родственница? Соседка? Нет? А кто?
Нина стала объяснять и запуталась «в показаниях»: найдите не знаю кого, ушла не знаю куда, три года назад.
— Три года как бабушка пропала, а обращаетесь только сейчас? Что?.. Не бабушка она вам? В квартиру заселились по ордеру, на законном основании, никто вас не выселит, живите спокойно. Может, бабулька к родне уехала на жительство, родня-то есть у неё? Нет родных? Не знаете? Послушайте, девушка… как вас там… Нина Максимовна. Возьмите своё заявление. В нём даже год рождения не указан. Кто ж так заявление о розыске подаёт? Ни даты рождения, ни паспортных данных… Идите домой, не мешайте работать. Найдут вашу старушку. Нашли небось давно, в дом престарелых определили, и живёт, хлеб жуёт, с маслом.
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2020/03/03/530