«Фольклорные мотивы на реалистическую прозу жизни»
Начало на: http://www.proza.ru/2020/01/13/705
— Яков Моисеевич!? Я дико извиняюсь….
— Сёма! Боже ж мой, кого я вижу? Знаю, знаю за ваше горе.... Я на той неделе строил тёте Соне мост через рот, и она мне сообщила, что вы таки женитесь на её племяннице Розочке.
— Да, Яков Моисеевич, чего уж там греха таить – женюсь понемножку….
— Так вас можно ещё поздравить, или вы уже поняли, что сделали большую фактическую глупость?..
Ой, что за время, Сёма!? Я с моим жизненным опытом могу дать вам бесплатное ценное указание: поздравлять и соболезновать надо либо никак, либо крайне аккуратно, если только не хотите поиметь на свою голову сильно бледное выражение лица!
Вот вы помните того старого поца Борю Шухера?.. Конечно, как с такой фамилией его можно не помнить?! Так вот, месяц назад этот Боря Шухер, чтоб ему икалось, где бы он ни был, доложил мне, что дядя Изя со второго этажа отмучился! Нет, вы мне скажите, Сёма, разве я мог не отреагировать на такое горе? Я телеграфировал семье усопшего несколько слов соболезнований, заказал именной венок: “Изя, мы здесь, а ты там, но навеки с нами”…. И что вы думаете? Нет!!! Дядя Изя таки живой! А вот его жена тётя Сара – умерла! И тут же я, как полный… со своим венком посреди процессии…. И Изя в метре от венка…, продли господь его годы…. Нет, Сёма, вы когда-нибудь видели такой натюрморт? Мой покойный дедушка схватился бы за сердце, увидев похожую картину маслом!
Ой, Сёма, что за время!? Люди выучили умные слова. Стало сложнее определять идиотов!
Интересуюсь спросить, Сёма, а чем я обязан такому случаю, чтобы видеть вас у себя в кабинете?
— Яков Моисеевич, вы должны мне сказать, что мне делать с теми двумя зубами, которые болят?
— Давайте, Сёма, для начала вы куда-нибудь сядете, чтоб вам было так удобно в этом кресле, как я вас уважаю. И не надо бояться и вибрировать…, слушайтесь дядю Якова, открыв рот и затаив дыхание.... Т-а-а-а-к….
Мне ведь, Сёма, моя Циля давным-давно говорила: “Яша, не имей ты дела с этим Шухером. Он – поц!”. И вы знаете, Сёма, она оказалась удивительно права. Ему кто-то сказал, что он таки похож на Казанову. И он, вместо того, чтобы подумать о хорошей ритуальной конторе и заранее заказать приличные похороны, стал кушать корень женьшеня и втирать в себя какую-то мазь от облысения. И теперь, помимо того, что провонял этой дрянью целый подъезд – порос собачьей шерстью в разных местах, ни разу не похожих на голову, а вдобавок на нервной почве ещё и лишился остатков эрекции.
Вот, Сёма, а вы говорите: “зубы”!
— Яфоф Моифеиф, я фифо ифифяюфь…
— Сёма…!? Я пристально всматриваюсь в ваши запотевшие очки и вижу за ними титанические похождения мысли. Говорите!
— Яков Моисеевич, вы же знаете, как я вас уважаю! И тётя Соня, как вас уважает, что всегда мне говорит: “Яков Моисеевич – таки это Голова, его челюсть носил сам секретарь горкома!”. Вы учёный человек с вашим опытом жизни…, но я сильно интересуюсь спросить за свои два зуба, и чего они будут мне стоить!
— Сёма, что вы хотите из-под меня так шустро? Я тут скажу вам, что эти два ваших зуба на минуточку – это не так просто! Как говаривал мой старый знакомый портной дядя Фима: “ Вам как: быстро или чтоб рукава одинаковые?”. Не нервничайте себя, Сёма – это будут не те деньги, которых у вас нет! Так что сидите здесь тихо с открытым ртом и помалкивайте.
— У меня, Яков Моисеевич, нет таких средств, чтобы сидеть здесь для помалкивать. Мне Миша Кацман рассказывал, что вы обнадёживали его теми же словами…. А в результате – он остался и без зуба, и без тех денег, что сэкономил себе про чёрный день.
— Боже мой, Сёма! Каким примером вы мучаете мою бедную голову? Вы хотите сказать мне за зубы Кацмана, которые грызли всё подряд, включая грецкие орехи, и густо выпадали ещё в те времена, когда с хорошими дантистами были проблемы, чтоб нам так не жить?
И откуда, скажите мне, у этого Миши Кацмана, сидящего за микроскопической стойкой: “Починяю часы, меняю батарейки”, внезапно образовалась сумма про чёрный день? Покажите мне, Сёма, кто в наше время носит часы, и я первый скажу, что был неправ!
Нет, за Мишу Кацмана мне говорить не надо! Он сидит за этим своим прилавком, время от времени подскакивает от нечего делать и выискивает ничего не подозревающих беседующих людей. И он таки, Сёма, их находит! Подходит, долго слушает, затем взмахивает рукой и со словами “Ой!... Да что вы мне тут рассказываете?!” возвращается в свой изначальный унылый антураж.
Так вот что я вам скажу за Мишу Кацмана: это-таки нужен целый талант, чтобы так ничего не делать и откладывать средства про чёрный день! И поверьте старому еврею, Сёма – никогда не имейте дело с этим шлимазлом Кацманом и не говорите таких глупостей, что мне хочется спросить свои уши: зачем они это слушают. Поверьте, когда я скажу за то, что будут стоить эти два ваших зуба, вы не будете иметь смущённый вид, чтоб вам никогда не знать сомнений по этому поводу.... Тем более что я замечательно знал вашего папу Фиму!
— Его зовут Иосифом.
— Он был таким высоким и кудрявым!?
— Он всегда был маленький и лысый.
— Ай, идите к чёрту, Сёма. Вы не знаете своего папу!
Откройте рот…. Так…. Я думаю, Сёма, что этим двум вашим зубам вполне смогут помочь триста скромных американских денег. И если вы имеете с собой эту символическую сумму, то мы можем приступить к ремонтным работам, не отходя от кассы.
— Нет, Яков Моисеевич, при всём уважении, тётя Соня велела, чтобы я пришёл к вам вместе с ней и деньгами завтра, а сегодня бы мы с вами слегка поторговались и вы таки немножко уступили.
— Сёма, вы же взрослый человек и даже умеете сами себе завязывать шнурки! Вы же должны понимать, что завтра суббота, а по субботам я не работаю с зубами клиентов.
Приходите в понедельник, и я таки пойду вам навстречу так далеко, что вам не придётся даже вставать с этого кресла. Только умоляю, Сёма, не берите с собой тётю Соню с этим её голосом, таким же необъятным, как она сама, чтоб она была здорова.
— Что-то не так с голосом тёти Сони?
— Сёма, не умничайте и не стройте из себя Энгельса! Вы же сами прекрасно знаете за голос тёти Сони, который слышен на другом конце Дерибасовской даже тогда, когда она шёпотом спрашивает у Сарочки с нижнего этажа, который час. При всём моём уважении, Сёма, голос тёти Сони меня всегда настораживал. Он нарушает моё простое и стройное восприятие окружающего мира!
— А я вам таки возражу, Яков Моисеевич! Настораживают: умные блондинки, шустрые эстонцы и щедрые евреи…. Вот от чего становится темно в оба глаза и нарушается первозданное восприятие окружающего мира!
— Сёма, я не знаю, что там тётя Соня мне говорила за ваши таланты, дай бог здоровья вашей маме…. Но что вы можете делать такой спектакль и так торговаться за эти ваши два зуба?.. Ладно, Сёма, считайте, договорились – двести долларов и жду вас в понедельник утром!
Продолжение на http://www.proza.ru/2020/08/31/575