Мне снова вручили саблю и направили к пациентам, объясняться с бушующим Анубисом. Саблю я спрятал за спину, зато получил поддержку от Бастет и Осириса.
– Отличное тело, оно пахнет съестным, – заявила Бастет, вертясь перед огромным зеркалом. – В нём столько чувственных зон, оказывается… Не знала. Браво, Лжец. Не зря ты весь полёт не вылезал от Усладительниц.
– Кошка есть кошка, – мрачно заключил командор и завернулся в набедренную повязку местной моды. – Мы на войне, пилот! Облачитесь в какой-нибудь мундир.
– И не подумаю, – сверкнула клыками Бастет. – Мои предки отродясь не таскали людского тряпья на себе. Максимум ошейник от блох. Эй, рыжая! Привяжи-ка мне на шею чего-нибудь тёмненькое, игривое, шрам прикрыть. Угу. Молодец, соображаешь.
– Не огорчайтесь, командор, – посоветовал довольный Осирис, ощупывая тугие бицепсы: из стареющего толстяка он стал молодым атлетом. – Ищите положительные стороны в своём новом облике. Вам не нужен, по крайней мере, крем от морщин! И нет лысины. И бриться не надо, вам идёт волчья шерсть. Кстати: что вы думаете о вегетарианской диете?
Главный гуманист – вегетарианец. Вместе с баранами я привёз ему массу растительного корма.
Командор сразу озверел:
– Я должен есть овощи? Баклажаны? Жареное мясо с гарниром, пропади оно пропадом?!
– Кстати: ничего на вкус, – заметила Бастет, пробуя блюдо, которое уже готовили на сковороде гуманистки. – Отведаете бифштекс из барашка?
– Разве что с кровью, – буркнул командор, принюхиваясь.
Вот тут-то к Анубису и подлетела голова Завистника, приживлённая на шею здоровенного козла.
Честно говоря, я опешил.
– Посмотрите, что он со мною сделал! – плаксиво заверещала голова. – Он унизил вашего подчинённого, воина-гуманиста! И присвоил мою гуманистическую саблю!
– Это что ещё за шуточки?! – обнажил клыки Анубис. – Как понимать такое скотство, Лжец?! Верни саблю.
– В какое из копыт вернуть? – поинтересовался я.
Командор задумался.
– Мы провели научный эксперимент! – лихо выступила вперёд Усладительница. Та, с дипломом медицинского. – И неча тут клыками лязгать. А ещё «командор»! Фу!
– Этот козёл к нам приставал... – пожаловалась Осирису блондинка, очень чувственным шёпотом. – И мы проголосовали единогласно!
– А мне козлика было жалко, – добавила рыжая, притворно всхлипнув.
И Усладительницы, переглядываясь, запели насмешливым хором:
– «Жил-был у бабушки серенький козлик... Вот как, вот как, серенький козлик...»
Да так красиво выводят!
– Цыц! – заорал Анубис.
Вдохновлённый его криком Завистник разогнался и попытался забодать меня. Пришлось отвесить ему отменную затрещину, на которые, помнится, был большим мастаком Мрачный.
И Завистник отскочил прочь, вертя головой.
– Бодливой скотине боги не дают рогов, – строго изрёк я, и Усладительницы зааплодировали.
– Не тушуйтесь, друг мой, – с улыбкой посоветовал рыдающему козлу Осирис. – Вы теперь идеально подходите на должность главного смотрителя загонов. Будете поставлять живность для кухни. Бараны пойдут за любым козлом, чего уж говорить о главном смотрителе! О «главном», друг мой! Чувствуете значимость новой должности? Будете обрекать на смерть под ножом мясника любого из баранов. Вы теперь повелитель судеб!
Завистник прекратил рыдать и принял горделивую позу, задрав подбородок.
– Я повышаю вас до «триста тридцать третьего»! – торжественно объявил Осирис. – Кисть мне и краску! Начертаю номер.
К нему тотчас подскочили гуманистки с пузырьком зелёнки и кисточкой. И восхищённый Завистник, с клеймом «333» во весь свой волосатый бок, величаво удалился. Стуча копытами.
– Бифштекс готов, командор, – зевнула Бастет. – Или вам баклажаны?
– Дошутитесь у меня, пилот, – прорычал командор. – С кровью?
– С кровью, – аппетитно мяукнула Бастет.
После сытной трапезы они подобрели, угомонились и пожелали осмотреть завоёванную планету.
– Это что ещё за сборище? – удивился Анубис людскому морю, когда Бастет лихо припарковала челнок у пирамиды. – И что за груда камней?
– Сперва в ней хотели учредить хранилище элитных вин, – пояснил я. – Тут жарко, вина скисают. Теперь же она культовый объект. Религиозный атрибут с пониженной температурой. Люди собрались возле неё чествовать богов с неба. Они ждут ваших повелений и выполнят их без принуждения. Своих строптивцев они сами забьют лопатами за богохульство. Пугать никого не надо, вы теперь бог, вы один из важнейших винтиков их простой языческой религии. Я объяснил здешним людям её основы. Сложную религию они выдумают сами, ибо зёрна дурмана посеяны.
– Хм... – озадачился командор. – Интересный поворот. Я «бог»? И насколько я теперь «бог»? Каковы пределы моей власти над этими дикарями?
– Их нет! – торжественно провозгласил я. – Пределов.
– Даже если я захочу зажарить и сожрать одного туземца, скажем? – усомнился командор. – Прямо тут! Того толстяка, например. Лысого.
– Это верховный жрец. Сочтёт за честь быть съеденным вами. Его причислят к лику святых. Домочадцы будут подкладывать дрова под вертёл. Им назначат пенсии и льготы.
– Хм... – командор почесал волчий подбородок. – Какая занятная штука, «религия»... Что-то в ней есть притягательное. А если я пошлю их в битву, на смерть?
– Ринутся с улыбкою на устах, размахивая знаменем. Главное – учредить символ. На знамени должен сиять некий символ, знаменующий их причастность к вере в вас.
– А что говорит твоя религия насчёт ночной охоты? – заинтересовалась Бастет, облизываясь на толпу.
– Потягаться в сноровке с голой богиней-кошкой сбегутся самые сильные и проворные самцы. То есть самые вкусные. Религия гласит: если перехитришь богиню, она заберёт счастливца на небеса, одарит божественными ласками и вечной молодостью. Только не говорите им, что слопаете. Они должны верить в чудо. Основа религии и банковского дела – это вера в чудо.
– Кла-с-с-с... – округлила глаза Бастет. – «Самые сильные и проворные»? Командор, я религиозна. С этой минуты.
– А я нет! – зароптал Осирис. – Я человек светский, я сторонник материалистического мировоззрения. Я атеист, в конце концов! Понимаю: религиозный опиум нужен туземцам, как воздух. Но, мой бессмертный друг... Я же велел выдумать религию, вы-ду-мать, а не впутывать в свои теологические изыскания моих подчинённых, цивилизованных атеистов и гуманистов. Я что же, должен буду теперь командовать «богами» какими-то?! Мне...
– Придётся, – скорбно перебил я Осириса. – Ибо самый главный бог теперь вы.
– Почему я?! – взвился главный гуманист.
– Потому что «самый главный», – хмыкнул командор. – Наш Лжец расставил своих богов согласно штатному расписанию экипажа. Отличная работа, Лжец. Бастет, дезактивируйте хранилище Устрашателя.
– С превеликим удовольствием! – засмеялась Бастет, а главный гуманист насупился:
– Поймите, командор, я не могу играть роль какого-то «бога» перед туземцами. Да ещё «главного»! Во-первых, это смешно; во-вторых, безнравственно с этической точки зрения; в-третьих, я не бог.
– Не подрывайте основы веры, Осирис, – бросил командор, оглядывая коленопреклонённое море людей у челнока и, похоже, пересчитывал поголовье. – Бастет, отберите пятнадцать тысяч крепких травоядных в планетарный десант. Обучите их тактике боя и оружию. И – на корабль всех, в казарму. Осирис, вы любите мазюкать акварелью. Придумайте знамя. Стяг.
– Но я атеистический гуманист! – с отчаянием воздел руки главный гуманист.
– Не размахивайте руками, – прорычал командор. – Травоядные смотрят. Ведите себя сообразно божественного сана.
И главный гуманист приосанился.