Он чувствовал приближение очередного полнолуния. Это неумолимо сказывалось на нём, делая его резким, агрессивным, и постоянно голодным. Он продолжал сосредоточенно отжиматься. В подобные моменты, когда нервы взвинчены до предела, спортивные упражнения помогали хоть немного физически расслабиться.
Превращение в зверя, а в частности в вервольфа, являлось для него обязательным актом в периоды полнолуний. Эта трансформация была неминуема, и он никаким образом не мог ей противостоять. Как давно он стал волком? Он уже и сам затруднялся сказать. Поначалу он считал это самой настоящей болезнью, которой, по всей вероятности, заразился через кровь. Пусть это объяснение и не соответствовало действительности, тем не менее оно помогло успешно пережить первые превращения и не сойти с ума.
Ему доставило немало усилий, чтобы принять «нового» себя. Ежемесячные перекидывания в зверя выматывали физически и душевно. Он боялся людей и избегал любого контакта с ними; одна только мысль о том, что рано или поздно его тайна раскроется, наводила неописуемый ужас. В связи с этим, приходилось постоянно менять места охоты, чтобы оставаться незамеченным.
Со временем он научился контролировать как своего зверя, так и сопровождавший его нестерпимый голод. Более того, он стал рассматривать способность перекидываться, как одну из основополагающих возможностей быть по-настоящему свободным.
Опыт осязания и восприятия окружающего мира через состояние дикого хищника позволил ему заново осмыслить своё бытие и научил по-настоящему ценить дарованную независимость. Отныне он мог лишь не иначе как с иронией смотреть на остальных обычных людей, этих беспомощных изнеженных слабаков, полностью зависящих от бесчисленного количества всевозможных благ, которые им подарила цивилизация, посадив взамен в невидимую клетку. Он, в отличии от них, смог вырваться из плена и успешно вернуться назад в суровую первобытность.
Тщательно разведав все леса в округе, он обнаружил немало мест, куда никогда не ступала нога человека. Лесная чаща стала для него вторым домом. Здесь он с удовольствием проводил целые ночи напролёт, трепетно наслаждаясь нетронутой первозданностью природы. Охота же просто одурманивала.
Порой, разгуливая по лесу в обличии волка, он терял счёт минутам, часам и даже дням. Страх того, что звериная сущность поглотит его полностью, испарялся с каждым пережитым полнолунием. Такая перспектива уже отнюдь не пугала. Более того, теперь он всё чаще свыкался с мыслью, что он больше волк, чем человек. Ему нравилось быть таким.
Но в тот же момент существовала и обратная сторона медали: чем дольше он находился в облике зверя, тем глубже он отдалялся от прежней жизни. Из памяти почти стёрлись скудные воспоминания о некогда родной семье, которая, впрочем, не замедлила отречься от него, едва узнав кем от стал.
Он оскалился на отражение в зеркале и напомнил себе, что теперь у него новая семья — его стая.
Выйдя из душа, Виктор надел облегающую майку, которая подчёркивала его широкие плечи и все достоинства мускулистого рельефного торса. Пальцы затянули резинкой длинные вьющиеся чёрные волосы в тугой хвост на затылке. Виктор обул тяжёлые ботинки, накинул на плечи кожаную куртку и, бросив быстрый взгляд на включённый компьютер, вышел в сумерки.