Снежана глава 5 Гребень волны в судьбе

Таисия Абакумова
– Шарфик, Снеженька. –
Подал ей шарф Олег, она оглянулась, все дядьки стояли почти рядом и мило улыбались. Это её немного отрезвило, но возникло чувство досады, «увидели дядьки её в смятении». И, схватив шарф, на бегу сказав,

– Спасибо. – Ринулась из дома. Во дворе пролетела, наверное, со скоростью звука, мимо отца и уж точно мимо этого нахала Тимофея, помчалась в бор. На крыльцо следом вышли дядьки.
– О, вот это зажглась! – Засмеялся Лёня. – Узнаю Сенечку. Белизар? А? Видел? Вот это пыл! Тимоша! Не надо. – Увидел, как он побежал за ней.
– Почему? Я же её пригласил. – Остановился Тимофей.
– Подожди. Ты что не видишь? Что с девочкой твориться. Ты же не двадцатилетний юнец, понимать должен. – Произнёс Георгий. – Что у тебя мы видим, а с девочкой до этого не было никаких влюблённостей.

– У меня это не влюблённость. – Возразил Тимофей. – Я её всю жизнь искал.
–Знаем Тимоша, знаем. Но сколько тебе лет и сколько ей. Подумай. Кто должен быть выдержаннее?
– И потом, ты сам обещал ей, не торопить её. – Произнёс Георгий.
Тимофей посмотрел на него удивлённо, улыбнулся, махнул рукой, произнёс.
– Чему я удивляюсь? – Привыкнуть давно пора к вам.
– Отчего поторопился и назначил свидание?
В ответ лишь увидели, Тимофей пожал плечами. Потом произнёс.
– Сам не ожидал, она рядом, и такая не обычная, мне многое ей надо сказать и не выдержал.

– Молодь! – Засмеялись дядьки.
Что закалки мало, повторить решил?
– Письма вновь пиши. – Смеялся Лёня. Она ещё не все прочла. это же так романтично, писать письма. А, что сегодня молодёжь? телефоны, коротенькие смс-км. никакой романтики.
– Ей понравились письма?– Смущённо и радостно спросил Тимофей.
– Ну, так ты же видел.
– Нет, я не смотрел, когда она читала..

– Скоро обедать будем, к этому времени она успокоится и вернётся.
Не торопи время. Время всегда должно работать на нас. – Вставил Елизар. – Лучше потрудись, чем нибудь, труд успокаивает нервы и страсть и мысли в нужное русло направляет.
– Дрова я уже переколол все.
– Идём запруду разгребём, валежника нанесло из леса, огород затопляет. Да в саду ещё не все деревья обрезаны.
– Идём, дружище, и я с вами. – Произнёс Олег. –
Там, на кухне и Лёня с Георгием справятся. Белизар-Бальд орудия труда нам в руки, подай, пожалуйста. – Смеялся Олег.

Снежана вернулась домой через час. Радостная, успокоенная, надышавшись чистого кислорода. Повстречала своих любимых друзей белочек, не забыли её, учуяв, спустились к ней, а угостить нечем. В кармане только конфеты, но угостила их. Станут ли они это кушать? Не знала.
Но они, так возле неё вились и на плечи садились, словно чувствовали её тревогу в серце, испуг, смятение. Лицо её лизали, носиками тыкались, опережая, друг дружку, наверное, со всего бора собрались. Интересно верещали, словно щёлкали язычками, получалось, «ты здесь».

Ты здесь, ты здесь, неслось отовсюду, что внутри у неё все нормализовалась. спокойствие и радость заполнили её. И уже ей самой смешно было со стороны смотреть на себя, что засмеялась. Смеялась и кружилась, за нею белки и по земле и по деревьям прыгали летали. В сердце её всё утихомирилось, и она пошла домой, провожаемая до опушки бора, белками. Напоследок они щёлкнули. «Ты здесь, ты здесь, и мы здесь с тобой». Так послышалось ей, и они помчались по веткам деревьев, вглубь бора.

– Представлю, как мои любимые дядьки смотрели на меня.
Вошла в дом, никого не встретила, ушла в свою комнату, на подушке лежала живая роза, алого цвета. Из папиной оранжереи, что ли? Подумала она, улыбаясь.
А там уже распустились?
Папуленька всегда мамочке розы дарил, как помню. А потом и меня баловал.
Но под розой была записка.

«Знакомая незнакомка, Снеженька! Вновь тебя напугал, извини, прости. Ты расцветила жизнь мою. На гребень волны подняла меня, судьба мне подарила встречу. А что из этого выйдет? Пока знает один Всевышний. Во мне любовь не угасает, и жизнь становится другой, где есть покой рядом с тобой. Наслаждение для меня, быть рядом с тобой. Доверь мне наше будущее раскрасить ярко любовью и счастьем, с тобой по жизни шагать в творении.
И подпись такой интересный вензель заглавная буква «Т» переходящая в «А» и солнцем раскрывается.

– Посмотрим. – Тихо и спокойно ответила она письму. И посмотрев на подпись, произнесла. – Интересно, интересно, это что за вензель? Где то я такое видела, как что-то из какого-то герба. А чьего рода? Ладно, пока не вспоминается, потом подумаю надо ещё одеться к обеду. Посмотрим что там дядя Олег мне привёз? Раскрыла пакет. Увидела платье и туфли в тон платью.

– О, красивое платье. – У дяди Олега есть вкус, да у всех моих дядек есть, красивые вещи мне привозят. Как и папочка. У дядюшек все сыновья, даже племяшек нет девочек, я одна у них на всех, а дядя Олег и не женат во все. Но отчего-то расхотелось ей примерять сразу платье, посмотрела на часы, время ещё есть, можно и письмо ещё одно почитать. И подошла к шкафу, не глядя взяла из середины стопки одно письмо. Посмотрела на штамп, отчего-то не разобрать,
А какая разница откуда, главное содержимое этого письма. Открыла, опустилась в кресло и начала читать.

«Милая незнакомка, тебя помню, твой образ всегда со мною. И часто снишься ночами, и днём бреду я по дорогам седым и пустынным, твои глаза передо мной. Они ведут меня, словно звезда путеводная. Сегодня ночевал в лесу, думал из него не выйду. Отчего-то кругами ходил по лесу, путали след мой и путь. Но появились твои глаза, и они вывели меня. Порой, высвечиваются твои губы и тот твой взгляд испуганный, как в автобусе. Помню тебя, как ты, сложив ручки на коленях, слушала меня на остановке. И смешно, сколько уже прошло, чувствую вкус того пончика. Такой вкусный, повидимо вкусен был, оттого что из твоих рук.

А я всё ещё странник, лишенца в себе осознал, растаял, он во мне исчез, то заслуга твоя, я знаю. Ты силы во мне увеличиваешь. А я продолжаю, набираюсь знаний, это легко, они просто вспоминаются, ведь они в самом себе. Главное раскрыться. Немного осталось, чтобы мечте сбыться. Стремление идти вперёд и ты меня подбадриваешь. С каждым шагом к тебе приближаюсь, вроде я иду в обратном направлении, но знаю этим и приближаю нашу встречу.
Был на Урале, отрабатывал профессию, тебе рассказать, будешь смеяться, но встретил я там Данилу мастера. Как в сказке, хозяйку изумрудной горы видел. Я не ошибся именно изумрудной, а не медной, как в сказке. Видел, но не вблизи. Может, прочтёшь, посмеёшься, один брожу по свету, что-то и будет мерещиться, но это не так, это на самом деле, обычным людям и не осознать, да и сам я раньше бы и не поверил, посмеялся. Соль земли не просто познать. Иногда она горька до не возможности, а иногда так сладка, как встречи с тобой.
Снежана оторвалась от чтения, решила потом дочитать.
– Да над тем, что прочла, там, что-то между строк проскальзывает, подумать надо. Осознать. Ого, время уже подходит, надо одеться, и платье примерить, дядюшка старался.
Она взяла, платье, и у неё восторг пошёл,
Ой, дядя Олег, какое платье! Красивое!
Амарантово-розовый и низ широкой каймой с какими-то узорами античный амарант. Снежана быстро сняла с себя джинсы, джемпер, надела халатик и побежала в ванную.
«Успею, подождут», подумала она.
И уже затем надела красивое бельё и с удовольствием надела новое платье. С наслаждением почувствовала, как скользил тонкий натуральный шёлк с шифоном.
– Ой, неужели я мещанка?
Как порой меня Зоя в шутку называет. А может и не в шутку? Но, что поделаешь, люблю красивые и качественные вещи, и тем более мне их дарят. Сама возможно бы и не купила. Но в чём я повинна? В том, что у меня много дядей, и родных и как, говорит, та же Зоя, приёмных. Но кто же, их не любит, красивых вещей? Все любят, не все могут позволить себе, но я, то в этом не повинна. А я ещё и дядей своих люблю и обожаю. Как и они меня. И что же тут такого? – Посмотрела на себя в зеркало.
Мамочка я мещанка? – Спросила Снежана пространство. И услышала, как бы смех и как издалека пронеслось в мыслях,

«Нет милая, ты просто красавица». Повернулась, взяла пояс, застегнула его. – Так это длинный пояс для чего? Или шарф? Нет слишком узок для шарфа. О, придумала!
Снежана подошла к шкатулке маминой, достала из неё, маленькую брошь-заколку, и пристегнула кончик другого длинного прозрачного пояса или как его назвать, неизвестно. А на другом конце сделала бант и нашла в шкатулке мамину брошь, поместила её в середину банта, и пристегнула чуть ниже плеча. Летящий бант и летящая юбка соединялись. Сотворила вчерашнюю причёску, чуть опустила локон.
– По-моему, ничего так вышло. – Оглядывая себя, произнесла, а в серце прозвучало. – Здорово! Посмотреть в большое зеркало в коридоре.

Она надела ещё туфли и вышла в коридор. Идя к зеркалу, она услышала голос, как будто захлебывался кто-то.
– Ааааах! И звон разбивающих хрустальных фужеров. Она посмотрела в сторону столовой, в широкую арку и увидела Тимофея удивлёнными глазами и с открытым ртом.
– Ты чего это Тимош? Так всю посуду переколешь. А это ещё Сенечка покупала. – Послышался голос дяди Лёни. – Чего ты там динозавра, что ли увидел? Что стоишь с открытым ртом? И подошёл к нему. За ним остальные дядьки.
– Ого! Вот это? Это не динозавр, это фея, Лёня ты ошибся. – Произнёс Георгий, ласковым голосом. – Что Тимоша, онемел? Стукнул его по спине.
– Я, я, я, я такой, я такой уже видел тебя, незнакомка моя. – Тихо пролепетал.
– Что? Я что - то не так сделала? Не то надела? Вы чего?
С обидой спросила она. Дядьки и папа стояли и широко улыбались и молчали, лишь восхищённые взгляды.
А ну вас!
И Снежана повернулась и ушла в комнату. И закрылась на ключ.
Что это они? Обалдели? Как будто ни разу не видели меня. Что это с ними?
В дверь постучали, послышался папин голос.
– Снежаночка, доченька, отчего же ты убежала, выходи солнце моё ясное.

– Папа, пожалуйста, подожди.
У неё стучало сердце, билось как набат, она взяла вновь письмо, даже не осознавая, отчего начала читать, продолжила, то, что не дочитала.
«Иногда слышу твой голос, ты поёшь. Не осознал ещё, это мне снится, мерещиться или на самом деле вселенная передаёт.
А красиво ты поёшь.
Хочешь? Опишу твоё платье, в котором ты стоишь и улыбаешься. Оно такое летящее, если верно мне передает вселенная. А цвет, что-то такое, как персик с сиреневым, толи антик амарантовый, скорее и то и другое, как-то они соединены, и ты в нём переливаешься. Поясок на талии. Красиво! Ох, и прекрасна ты в нём. На плече брошь и бант, и локон свисает рядом. Как мне приятно смотреть на тебя сейчас, любоваться. Ты такая летящая, поёшь и словно летаешь. Но вот пространство заколыхалось, и ты пропала, как хотелось поцеловать тебе, хоть руку, помню аромат и вкус её, когда провожал в автобус, пахло пирожком и я его часто вдыхаю».
Письмо закончилось, и Снежана отложила письмо, да, действительно, платье походило на описание.
– Интересно, интересно. – Произнесла она, начала снимать всё с себя.
Расстегнула брошь и пояс, и послышался голос дяди Лёни и ему вторил Олег.

– Не вздумай снимать этот наряд, мы просто удивились, ведь ты вышла, словно пред нами Есения появилась. Ты копия её, вы одинаковые, солнышко ясное. Прости нас, а Тимоша, но что взять со странника, он ещё не совсем отошёл от мытарств, урок он исполнял, и соль познать и кощеев. И здорово он их обходить научился, и копья вонзать.
– Чтооо? Какие кощеи? Какие ещё копья?
– Иносказательные, много пришлось ему пережить, и оставь эти джинсы.
– Как вам не стыдно, смотреть, как я переодеваюсь.
– Ты ещё не переодеваешься, всего лишь готовишься, а Тимошу прости, видишь, какую аллегорию показала ему вселенная, за целый год раньше показала ему сегодняшнее явление. Ох, но и красивое! И слово «красиво» произнёс с восхищением. И уже добавил. – Я восхищён! Снеженька.

– Красивое! – Вставил Дядя Олег. – Снеженька выходи к нам в этом наряде. Мы же не динозавры и не мамонты, и нам так хочется с красотой и любовью в твоём сердечке соприкоснуться. Выходи не обижай нас. И обед уже готов, на столе стоит, стынет.
– Хорошо, дядя Олег, вы садитесь я, потом выйду.
– В этом наряде. Слышишь Снеженька?
– Хорошо, хорошо. Так и быть выйду в этом, положив джинсы в шкаф, и закрыла его.
– Вот и прекрасно солнце ясное, Снеженька. – Произнёс Олег и отошёл от двери, вошёл в комнату, продолжил. – Ну, друзья, это надо же? Ведь она копия Сенечки…,
– Ты что только заметил? – Улыбнулся Георгий.

– Нет с рождения её, а сейчас, как в этом платье вышла, я аж подумал, сама Есения вышла. Ты чего, Белизар-Бальд? Взгрустнулось?
– Да. Выросла моя девочка. Как-то и не заметно. Так и думаешь, сейчас кого-нибудь приведёт за руку, и скажет, «Вот папа, мой любимый».
– Так же, как и тебя когда-то Леночка. – Тихо произнесла Клавдюша.
– Рад был бы, если хоть на одного моего парня внимание обратила, нет, сколько они за ней не увивались. И главное по очереди каждый пробовал ухаживать, и всё мимо. «Мне учиться надо и всё». – Смеялся Георгий.

– Ну, твои парни хоть женились и детей имеют, а вот мои оба и не шевелятся. В этот раз звал с собой, «ага», отвечают. «Снежка всё равно ноль внимания на нас обоих, а больше чего там делать?» Вот и всё. – Продолжил Лёня.
Тимофей смотрел на них, и в груди щемило, «Как так? А может моей мечте не сбыться? Что обманулось мое сердце? Моя душа? Нет, такого быть не может, мы же едины, мы одна душа на двоих. Неужели они не видят? О чём они говорят? Какие ещё парни?
Послышался звук открываемой двери, и Георгий произнёс.
– Всё, всё, как прежде, ничего не изменилось, все улыбаемся, грусть исчезла.

«Нет, не будет по-прежнему. Мысленно произнёс Тимофей. – Я её столько искал, и в этой жизни, что бы было всё по-прежнему? Нет, всё меняется». И решительно встал, как только услышал звук её каблучков, пошёл на встречу.
– Ты гляди, гляди! – Толкнул в плечо Белизара, Лёня. – Как изменился наш, мальчик. А? Молодец! В одну минуту превратился из застенчивого и робкого тихони в смелого и решительного героя.
– Смелым и решительным он всегда был. Героем стал ещё когда, чуть ли не с рождения. Вон, какой урок прошёл. с самого рождения. Не растерялся, выбирался из любых передряг, да ещё людям помогал, хотя сам в помощи нуждался. – Ответил Белизар. Таких, как он раз, два и обчёлся. – Помолчал, продолжил. – А перед женщиной любимой трусим. Трусим, трусим и вы в том числе. А уж ты Георгий, – помолчал, продолжил. – Пора и вам отношения разъяснить, ведь больше ничего тебя не держит, жены уже нет, а сыновья только рады будут твоему счастью. А ты Олег ему не признался?
– Нет, пока нет, не нахожу слов для оправдания, почему я его на воспитание не взял сразу.
– Вот, вот отсюда и всё завихряется. недомолвки да тайны.

– Да, и если бы и с нами был сразу, все равно ему суждено было пройти эти испытания. – Произнёс Георгий – Даже ещё тяжелей, из тепличного окружения. и это хорошо, возмужал, не юнец а МУЖ.

Снежана, прошла к зеркалу, хоть посмотреть на себя в большом зеркале. Чего они во мне такого увидели, отчего удивились. Поправила створки зеркала, чтобы видно со всех сторон, включила свет над зеркалом. Три бра освещали, да еще верхний свет. И увидела, на неё смотрела мама, такой запомнила она её навсегда. Смотрела и улыбалась.
– Это я улыбаюсь? Или отражение, или всё же в нём мама, а не я? И услышала нежный ответ.
«Это ты доченька моя».
– Мама, мамочка моя. – Тихо прошептала она. – Но почему же, нет рядом со мной тебя? И вновь послышалось.
«Я с тобой девочка моя, с тобой, но у меня есть и другие дела, другое творение, вселенная мне доверила. Я прилетаю к тебе каждый раз, как только почувствую, что нужна тебе. Вот и сейчас я здесь, не волнуйся доченька моя, смело по жизни иди, знай, тебе всегда придёт помощь.
И у тебя прекрасная опора. Твердое плечо, и оно надёжное.
Таисия-Лиция.